Королевские чётки. Зерно Рабочего

– От императрицы?

– И от императрицы, – кивнул Боран, – и от императора, ведь я, в конце концов, их паж, которому поручено отвечать за дисциплинированность наследственного принца.

– А Даргану влетело?

– Да так, – махнул ладонью Боран, – немного. Не виноват наследник престола, что его так плохо воспитывают! Влетает всегда пажу и немного воспитателям.

Глава 7

Боран скривил губы, потом полез за пазуху, достал оттуда свёрток.

– Я чуть не забыл, мадам… я хотел сказать, Кеита, пробовали уже местную стряпню? – он опередил мой ответ. – Не пробуйте. Пока горячее ещё можно хоть согреться, а потом… В общем, вот принёс для поддержания сил. Может, это немного поднимет нам настроение.

Он развернул свёрток, в нём оказались сиропные конфеты из Таприкана. Те самые: кислые, присыпанные сахаром, что я полюбила прямо перед отплытием оттуда. Вот уж не ожидала увидеть их среди гор и серого снега. Желудок сжался, напомнив, что последний раз я ела ещё до рассвета. Удержаться было нельзя, как только Боран предложил, я тут же взяла пару кругляшей.

Сначала эти конфеты кажутся очень сладкими из-за сахара, а после кислый сок сводит скулы.

Боран взял одну, положил в рот, неуверенно задвигал челюстью:

– Никогда раньше их не пробовал… по мне, кисловаты.

– А вы сразу следующую возьмите, не ждите, когда станет совсем кисло, – посоветовала я. Ведь, и правда, главное правило этих конфет – не останавливаться.

Боран осторожно поднес к губам вторую. Но передумал, сжав её в руке, заговорил:

– Ну и от Его Высочества мне тоже доставалось, если я нарушал дисциплину.

– Значит, вы тоже нарушали правила?

– Ну как, скорее случайно. Например, однажды в походе я уснул сидя, хотя должен был дежурить. Я всегда говорил, что не сплю или сплю чутко и проснусь при первой же опасности. Однако Его Высочество успел связать мне ноги веревкой, а я так и не проснулся. А потом он как закричит «Боран! Опасность!», а я как вскачу и со всего роста…

Я чуть не подавилась следующей конфетой. Мой громкий вздох прервал его рассказ.

– О чём он думал! Вы же могли покалечиться!

– Ну, я ладони успел выставить – их оцарапал, правда, и ещё колени.

Я только помотала головой, не зная что сказать. Дарган? Наш ответственный, предусмотрительный, осторожный король…

– Я сам виноват, – продолжал Боран, – я должен был отвечать за жизнь Его Высочества, а уснул. Я тогда уже оруженосцем значился! А если бы правда опасность?

Боран часто заморгал, став похожим на подростка, и уже вспоминал другую историю:

– Помню, намечалась важная церемония, и в королевскую резиденцию в Фюллижане съезжалась знать. Принц Дарган, Гусег и я прятались. Такова была затея самого принца – сидеть в кустах за фонтаном и кидать шариками из цветной глины в статую Нерушимости Империи.

– В статую? Из кустов? – удивилась я, прожевав следующую конфету.

– Да-да. Тогда в центре Дворцового парка стояла такая высокая статуя, довольно далеко от нашего укрытия, кстати. Так что кидать было не очень удобно. Мы с Гусегом попадали то в причёски дамам, то в камзолы их кавалерам. А Дарган говорил, что нам нужно просто больше тренироваться. Но мне не хотелось тренироваться попадать в Нерушимость Империи, я вообще-то придворный! Мне полагалось любить императора и империю. Но когда я сказал об этом Его Высочеству, он так посмотрел… знаете, как он смотрит?

Я кивнула.

– За это он, наверное, на следующий день подсунул мне непарные чулки: один голубой, один золотой, как флаг Серенидской Империи.

– Что? – рассказ об очередной выходке Даргана заставил меня вздрогнуть. – И как же это? И вы не заметили?

Он дёрнул плечами:

– Я опаздывал, его слуги пришли, чтобы помочь мне поскорее одеться. Я первым должен был выступать на собрании, читать "Ода Империи", – Боран засмеялся. – И где он достал золотой чулок? Какой допрос мне устроила светлая королева! А он мне ещё сказал, что все должны выходить в начале и громко петь гимн. И вот я выхожу и, что есть мощи, как гряну «Велика Империя наша славная…»

Я представила юного Борана, который выходит на сцену в непарных чулках и громко запевает гимн империи, и не смогла сдержать смех. Но Боран смеялся тоже.

– Зато как меня знать запомнила! Скучающая от собственного величия толпа, и тут такое вступление с весёлым пажом…

Я вновь обернулась на Даргана. Странно было представлять его таким – живым, дерзким, смеющимся.

– И сколько же лет тогда было Даргану? – я шикнула, как раз кислинка конфеты обожгла язык.

Боран задумался:

– По-моему, четырнадцать.

Мне оставалось только взяться за лоб:

– Это невероятно! Неужели он был таким?

– Ох, ещё каким! Весь двор дрожал при виде него. А это еще что! Вот однажды был случай, будят меня среди ночи…

Но я вдруг перестала воспринимать его речь, она превратилась в неразборчивый шум. В следующее мгновение фляжки на полках раздвоились. Я повернулась – лицо Борана казалось окутанным туманом, и туман этот сгущался. Видимые объекты отдалялись от меня, исчезая за серыми облаками.

– Боран… – мой голос будто отдался эхом… в моих ушах!

– Да? – голос прозвучал, казалось, на расстоянии вытянутой руки.

– Ты почему не туман? – я хотела спросить, то ли почему он не ест, то ли почему вокруг туман, но мысли перепутались, как выскользнувшие из рук нити, а потом полностью потерялись в серой дымке. Она подступилась со всех сторон мягкая и беззвучная как вата.