
Полная версия:
Королевские чётки. Зерно Рабочего
– От императрицы?
– И от императрицы, – кивнул Боран, – и от императора, ведь я, в конце концов, их паж, которому поручено отвечать за дисциплинированность наследственного принца.
– А Даргану влетело?
– Да так, – махнул ладонью Боран, – немного. Не виноват наследник престола, что его так плохо воспитывают! Влетает всегда пажу и немного воспитателям.
Глава 7
Боран скривил губы, потом полез за пазуху, достал оттуда свёрток.
– Я чуть не забыл, мадам… я хотел сказать, Кеита, пробовали уже местную стряпню? – он опередил мой ответ. – Не пробуйте. Пока горячее ещё можно хоть согреться, а потом… В общем, вот принёс для поддержания сил. Может, это немного поднимет нам настроение.
Он развернул свёрток, в нём оказались сиропные конфеты из Таприкана. Те самые: кислые, присыпанные сахаром, что я полюбила прямо перед отплытием оттуда. Вот уж не ожидала увидеть их среди гор и серого снега. Желудок сжался, напомнив, что последний раз я ела ещё до рассвета. Удержаться было нельзя, как только Боран предложил, я тут же взяла пару кругляшей.
Сначала эти конфеты кажутся очень сладкими из-за сахара, а после кислый сок сводит скулы.
Боран взял одну, положил в рот, неуверенно задвигал челюстью:
– Никогда раньше их не пробовал… по мне, кисловаты.
– А вы сразу следующую возьмите, не ждите, когда станет совсем кисло, – посоветовала я. Ведь, и правда, главное правило этих конфет – не останавливаться.
Боран осторожно поднес к губам вторую. Но передумал, сжав её в руке, заговорил:
– Ну и от Его Высочества мне тоже доставалось, если я нарушал дисциплину.
– Значит, вы тоже нарушали правила?
– Ну как, скорее случайно. Например, однажды в походе я уснул сидя, хотя должен был дежурить. Я всегда говорил, что не сплю или сплю чутко и проснусь при первой же опасности. Однако Его Высочество успел связать мне ноги веревкой, а я так и не проснулся. А потом он как закричит «Боран! Опасность!», а я как вскачу и со всего роста…
Я чуть не подавилась следующей конфетой. Мой громкий вздох прервал его рассказ.
– О чём он думал! Вы же могли покалечиться!
– Ну, я ладони успел выставить – их оцарапал, правда, и ещё колени.
Я только помотала головой, не зная что сказать. Дарган? Наш ответственный, предусмотрительный, осторожный король…
– Я сам виноват, – продолжал Боран, – я должен был отвечать за жизнь Его Высочества, а уснул. Я тогда уже оруженосцем значился! А если бы правда опасность?
Боран часто заморгал, став похожим на подростка, и уже вспоминал другую историю:
– Помню, намечалась важная церемония, и в королевскую резиденцию в Фюллижане съезжалась знать. Принц Дарган, Гусег и я прятались. Такова была затея самого принца – сидеть в кустах за фонтаном и кидать шариками из цветной глины в статую Нерушимости Империи.
– В статую? Из кустов? – удивилась я, прожевав следующую конфету.
– Да-да. Тогда в центре Дворцового парка стояла такая высокая статуя, довольно далеко от нашего укрытия, кстати. Так что кидать было не очень удобно. Мы с Гусегом попадали то в причёски дамам, то в камзолы их кавалерам. А Дарган говорил, что нам нужно просто больше тренироваться. Но мне не хотелось тренироваться попадать в Нерушимость Империи, я вообще-то придворный! Мне полагалось любить императора и империю. Но когда я сказал об этом Его Высочеству, он так посмотрел… знаете, как он смотрит?
Я кивнула.
– За это он, наверное, на следующий день подсунул мне непарные чулки: один голубой, один золотой, как флаг Серенидской Империи.
– Что? – рассказ об очередной выходке Даргана заставил меня вздрогнуть. – И как же это? И вы не заметили?
Он дёрнул плечами:
– Я опаздывал, его слуги пришли, чтобы помочь мне поскорее одеться. Я первым должен был выступать на собрании, читать "Ода Империи", – Боран засмеялся. – И где он достал золотой чулок? Какой допрос мне устроила светлая королева! А он мне ещё сказал, что все должны выходить в начале и громко петь гимн. И вот я выхожу и, что есть мощи, как гряну «Велика Империя наша славная…»
Я представила юного Борана, который выходит на сцену в непарных чулках и громко запевает гимн империи, и не смогла сдержать смех. Но Боран смеялся тоже.
– Зато как меня знать запомнила! Скучающая от собственного величия толпа, и тут такое вступление с весёлым пажом…
Я вновь обернулась на Даргана. Странно было представлять его таким – живым, дерзким, смеющимся.
– И сколько же лет тогда было Даргану? – я шикнула, как раз кислинка конфеты обожгла язык.
Боран задумался:
– По-моему, четырнадцать.
Мне оставалось только взяться за лоб:
– Это невероятно! Неужели он был таким?
– Ох, ещё каким! Весь двор дрожал при виде него. А это еще что! Вот однажды был случай, будят меня среди ночи…
Но я вдруг перестала воспринимать его речь, она превратилась в неразборчивый шум. В следующее мгновение фляжки на полках раздвоились. Я повернулась – лицо Борана казалось окутанным туманом, и туман этот сгущался. Видимые объекты отдалялись от меня, исчезая за серыми облаками.
– Боран… – мой голос будто отдался эхом… в моих ушах!
– Да? – голос прозвучал, казалось, на расстоянии вытянутой руки.
– Ты почему не туман? – я хотела спросить, то ли почему он не ест, то ли почему вокруг туман, но мысли перепутались, как выскользнувшие из рук нити, а потом полностью потерялись в серой дымке. Она подступилась со всех сторон мягкая и беззвучная как вата.
– Ох, осторожнее! – едва донёсся до меня приглушённый звук, но я уже падала. Как и куда – не знаю, но тело отяжелело, ветер свистел в ушах.
– Это аккомород! – хор сотен голосов со звонким эхом донёсся до меня, как будто я услышала его из-за витражей большого храмового зала.
Серый дым перед глазами застыл, превращаясь в грубые очертания. Вата исчезла – теперь это были тысячи, может, миллионы камней, сросшихся в один панцирь.
– Это аккомород! – грянул то же хор, в этот раз он отразился от камней.
Острая боль пронзила затылок. Камни перед глазами поплыли и раздвоились.
Скоро я долечу до дна и моё налитое свинцом тело разобьётся об этот аккомород, а может какой-нибудь острый камень проткнёт его, как нож протыкает масло, как копьё пробивает кольчугу… При воспоминании о пробитой кольчуге, окровавленных поддоспешнике и рубахе, Непослушное, онемевшее тело дёрнулось, по позвоночнику пробежали мурашки – надо же, я ещё способна что-то чувствовать.
– Это… аккомород… – слабое эхо донеслось сверху.
Что это? Сколько раз за сегодня я услышала это причудливое слово, а раньше даже никогда…
– Ну разумеется! Конечно слышали! – он закусил губу, всматриваясь в меня. – Как же ваш меч… Если позволите, из чего он сделан? – передо мной возникло лицо мастера Берага.
Да ведь он мёртв. А может… и я? Иначе как? Но я не могу, не могу сейчас умирать, не помню почему, но я должна что-то сделать. Что-то очень важное.
– Не знаю. Быть может, и правда из… ак-ко-мо-рода? – вздохнул кто-то за спиной.
В груди кольнуло, когда я поняла: Бераг говорил не со мной, он смотрел мимо, а за моей спиной была…
– …вы Кеита Брайа? Я о вас читал… – лицо его растаяло в воздухе, голос прервался.
Я Кеита Брайа. Девочка с до смешного типичным именем и фамилией… На моей родине Кеитой звали каждую третью, а фамилию Брайа носило восемь племён центрального Таприкана. Благодаря этому на моей земле большинство моих подвигов в борьбе за независимость принимают за фольклор.
В Серениде же – всё иначе. Здесь все знают: это имя принадлежит прославленной героине, предотвратившей очередную войну с тёмными силами.
После объявления независимости меня, пятнадцатилетнюю девочку, и других якобы доблестных бойцов пригласили в Серенид. Вокруг было столько людей, которые мечтали прославиться в чужой стране. А мне хотелось спать и есть. Мне, наверное, вообще не свойственны высокие стремления.
Так и сказали в той геройской школе, куда нас привезли – нет у такой, как я, ни единого шанса принести пользу Серениду. Как будто я когда-то утверждала обратное. Меня не гнали, не наказывали, а просто не замечали. В конце концов, я ушла сама.
Ушла бродить по дорогам большой незнакомой страны. В которой, как оказалось, чтобы жить – нужно работать. А чтобы работать – нужно что-то уметь. Умела я только одно – сражаться, но мой возраст и документы не позволяли мне стать наёмницей. Не знаю, что делала бы, если бы не орден Непринуждённых.
«Что ты здесь делаешь, девочка?»… . Нет, это мне сказали не в ордене. С этой фразы началось моё знакомство с Гредваром. Он предложил учиться у него магии. Уж не знаю, чем приглянулась ему дикая таприканка, но я согласилась, увидев хоть какой-то смысл. В любом случае – лучше, чем таскать подозрительные письма и вещи для ордена.
Всё начиналось с непонятных уроков и странных речей, но со временем я начала понимать Гредвара. Мы почти не расставались: он учил меня не только магии, но и жизни, стал мне как родной, а родных у меня не было. А где родные – там и дом. Серенид стал моим домом.
Я училась магии – а дело там вовсе не в знаниях, а в практике. Сколько ни учи мага, пока он не потратит десятилетия, на отработку навыков – толку мало. Но всё же из меня вышел вполне сносный воин с азами боевой магии и волшебства, и когда над страной нависла настоящая угроза, оказалось, что я единственный готовый герой. Хотелось бы знать, куда девались остальные?
Я всё ещё не знала, чего хочу, но знала: во мне нуждаются. И я победила, не сразу, конечно, а следуя определённому плану спасения чужой страны, ставшей мне домом, как я упоминала.
Потом я стала героем – была даже церемония награждения, где мне вручили орден от короля. Правда, сам король соизволить прийти не удосужился. Впрочем, меня это не волновало: знаменитому герою с наградой некуда было даже голову преклонить. Поместья предоставлялись только рыцарям и аристократам, а вопрос с чужестранцами тогда ещё только начинали обсуждать.
Пришлось наняться в Армаду – там хоть в казарме место давали. Да и платили неплохо, многого не требовали: лишь бы умела махать мечом да подчиняться.
Разумеется, я довольно быстро поднялась в чине. За пять лет доросла до звания рыцаря – а это уже военная присяга верности Короне.
Я присягала на верность королю без его присутствия. Портрету, который, видимо, тоже рисовался без его присутствия. Сомневаюсь, что художник вообще когда-либо видел Бернарда Двадцать Четвёртого, хотя бы мельком.
Так или иначе, мне наконец выдали собственные владения – участок земли, достаточно большой. А рыцарское жалование делало меня вполне состоятельной женщиной. Я могла бы жить для себя… но вот беда: я так и не поняла, чего именно хочу.
Мой день просто начинался утром и заканчивался вечером – после очередного поручения Армады. Я колесила по стране, карала злодеев. И вот однажды, когда я была в столице – кстати, не по приказу Армады – ко мне подошёл незнакомец и попросил помочь ему пробраться в башню Его Величества…
– Остановись, пожалуйста, – послышался знакомый голос. Показалось, что это голос Гредвара. Даже запах – тот самый сладковатый, химический, как будто одежда снова пропиталась его зельями.
– Я говорила вслух?.. Где я?
Было темно и тихо. Я лежала на чём-то твёрдом и дрожала от холода. Одежда промокла насквозь, будто я попала под проливной дождь.
"Мне всё это приснилось?.. Я спала? Неужели так устала? Надеюсь, не подхватила какую-нибудь болезнь… этого только не хватало".
Попытка сесть – и темнота разразилась вспышками, оставляя мигающие разноцветные круги. Очертания предметов закружились в странном танце. Я зажмурилась. Мне начало казаться, будто я в седле.
"Точно. Лошадь пустилась иноходью, потому и трясёт. И солнце палит – не верится, что уже осень. Я у забора дома Гредвара, а за воротами он в сиреневой мантии. Это он? И что же он будет делать, если никто не поможет? Он ведь тоже уязвим… как и все мы".
Когда я открыла глаза, я просто лежала на скамье. Надо мной, в слабом свете камина, колыхался деревянный потолок. Доски двигались – то влево, то вправо.
Хотелось позвать, попросить помощи… но сил не хватало даже на стон. Кто-то начал хлестать меня по щекам. Небольно, но громко, раздражающе – я села, наплевав на головокружение.
Хотелось наорать на грубияна, но из груди вырвался лишь набор гортанных звуков – вязких и тяжёлых. Что это за… Однажды Гредвар, заботясь о моём здоровье, перепутал микстуру от кашля со снотворным. А потом весь день компенсировал сонливость заклинанием порабощения тела – управлял мной, как куклой. И вот это чувство – сейчас – очень напоминало то самое.
– Очнулась, сестрёнка?
Пощёчины прекратились. В темноте блеснули золотые волосы. Рель?
В нос ударил резкий, жгучий запах – до дрожи, до ледяного пота. Но в голове будто что-то встало на место. Я вздрогнула.
Озноб отступил, осталась лишь облепившая тело мокрая сорочка. Я дышала, как после утопления – с болью в груди и с рвущимися лёгкими.
– Тебя лихорадит, – Рель коснулся моего лба. В другой руке держал пузырёк, который только что поднёс к моему носу. – Но с тем, что тебе грозило, это ерунда.
Я оглядела комнату. От былого порядка в хижине не осталось ничего. Полки сорваны, фляжки валяются на полу, многие – раздавлены. Грязные сапоги перемешали всё с землёй. Серые, застывшие лужи от растаявшего снега запеклись на полу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги
Всего 10 форматов