Полутона

«Проклятье».

Зачем он прослушал запись на плеере? Он что, дилетант?

Впрочем, Ник и впрямь никогда не сталкивался ни с чем подобным. Колдуны обычно зачаровывали вполне стандартный набор предметов: кольца, амулеты, какие-нибудь брелки. Кому в голову пришло зачаровать треклятый плеер?

Дурман и недомогание рассеялись столь же резко, как овладели им. Сознание прояснилось, вернулось зрение. Шумно выдохнув, Ник мазнул ладонью по лицу. Предплечье, на котором была выведена защитная рунная татуировка, горело. Ник предпочитал всецело на нее не полагаться: помогала она не всегда и спасти могла от не слишком сильных чар. Или, как в этом случае, рассеянных, не утративших свою силу, но уже высвободивших часть нее.

– Ты как? – встревожено спросил Алан.

– Нормально.

Ник сложил плеер и наушники в прозрачный пакет. Экспертам по чарам предстоит с этим разобраться. Полуночную энергию из плеера извлекут и заключат в вакуум, чтобы изучить ее без риска навредить себе, что только что сделал он.

– Ты что-то слышал? – настойчиво спросил Алан.

– Нет, ничего. Тишина. Но мне это не нравится. Что-то с этим плеером определенно не так.

К разочарованию Ника, выяснить, что не так с главной уликой по делу Эрин Кеннеди, ему не помогли даже эксперты. Конечно, они видели тэну, которая словно сочилась из плеера, однако распознать ее не могли. Вернее, облекли увиденное в туманное «энергия смерти» и больше ничего рассказать не пожелали. А ведь среди экспертов были полуночные колдуны. Инициированные, но по каким-то причинам не практикующие, а значит, не представляющие угрозы для жителей города. Однако весьма полезные для Департамента.

Как Трибунал находил их, Ник не знал. А может, он и вовсе их перевоспитывал? Может, среди них все же были бывшие практикующие колдуны?

– И что теперь?

– А теперь мы, Алан, обратимся к независимому консультанту. Идем.

Вместе они вышли из здания Департамента. Алан, едва поспевающий за широким шагом Ника, вскинул брови.

– Мы возвращаемся на место преступления?

– Нет. Мы возвращаемся к высоткам.

Потому что именно там, в деловом районе Кенгьюбери, и располагался офис его давнего знакомого. Разумеется, фирма по продаже охладителей, основанных на действии рассветной силы, была чистейшей липой. Прикрытием для настоящей деятельности МакМурри.

Деятельность спиритуалистов была запрещена Трибуналом – ведь они, общаясь с духами и помогая безутешным близким услышать их голос, взаимодействовали с миром теней. А любая магия подобного рода считалась магией отступнической… какой бы безобидной она ни была. Вот только тот же Трибунал не гнушался помощью штатских полуночников. Что это, как не двойные стандарты?

Ник покосился на Алана. Если тот доложит в Департамент, к кому именно он обращался, у него будут неприятности. Впрочем, самое время проверить, насколько напарнику можно доверять. Ведь вопрос с ослаблением дара все еще оставался открытым…

Брови Алана при виде МакМурри взлетели еще выше. Ник хмыкнул – спиритуалист и впрямь умел произвести впечатление. Выбеленные волосы, ровный тон загара и ослепительная улыбка. Сегодня он был в своем любимом, пожалуй, наряде: вельветовой рубашке с бахромой, рваных светлых джинсах и ковбойских сапогах. А ведь молодящийся МакМурри им обоим в отцы годился.

Алан и спиритуалист какое-то время пронзали друг друга подозрительными взглядами. Ник без лишних слов протянул МакМурри плеер. Да, тот все еще оставался уликой, но до поры до времени распоряжался ею Ник – кому-то ведь нужно было выяснить, какие чары на нее наложены. И в этом иногда очень помогали независимые консультанты.

Правда, знал бы Департамент, находящейся под пятой Трибунала, к кому именно он обратился на этот раз…

– Подробности будут? – бодро осведомился МакМурри.

Махнул рукой в сторону кресел, разделенных стеклянным столом. Ник, подуставший от почти безостановочной ходьбы туда-сюда, с удовольствием сел. Алан остался стоять.

– Этот плеер нашли на месте преступления. Возможно, та «энергия смерти», которая его окружает, напрямую связана с тем, что его хозяйка мертва, и чары в ее смерти замешаны. Но что, если за этим кроется нечто большее? Ты не мог бы?..

– Приоткрыть завесу в мир теней и проявить тайное?

Алан вздрогнул. Ник остался невозмутим.

– Да.

– Я, конечно, могу попытаться. Но все, что я почувствую и услышу, даже с условием приоткрытой завесы – это голос, а порой и просто шепот духов, да еще и некие образы. Уверен, что этого будет достаточно?

– Ничего другого у нас все равно нет.

Куда логичнее попросить о помощи Морриган Блэр – когда-то в прошлом теневую зеркалицу. Ник сомневался, что она захочет вернуться к забытому мастерству, к полуночной магии, от которой отказалась четыре года тому назад. Однако он все же решил попытать удачу. Что же… Надежды разбились о твердыню реальности – Морриган, вероятно, увлеченная погоней за очередным отступником, попросту не ответила на его зов. Ни на второй, ни на десятый. Так что он ничуть не преувеличил, говоря о том, что особого выбора у него нет.

Возможно, спиритуалисту удастся понять, что заключала в себе заполонившая плеер Эрин Кеннеди «энергия смерти».

МакМурри опустился на кожаное белое кресло напротив агентов. Прошептал что-то – вероятно, заклинание, и призванное приоткрыть дверь в мир теней. Ник всегда задавался вопросом: что будет, если и вовсе настежь ее распахнуть? Вряд ли фоморы, слуги короля демонов Балора, проникнут в их мир, воплощая сюжет одного из этих жутковатых фильмов. Вряд ли смогут беспрепятственно завладеть человеческим телом – для этого нужен особый веретнический ритуал.

И все же при любом из раскладов для живых столкновение их мира с миром мертвых не пройдет бесследно.

МакМурри закрыл глаза, держа плеер в ладонях.

– Да, я что-то слышу.

– Что? – подавшись вперед, нетерпеливо спросил Ник.

К горлу вдруг подкатила тошнота, но он от этого отмахнулся. Спиритуалист жестом велел ему помолчать.

– Мелодия… нет, напев. Только одна фраза. Женский… нет, девичий голос. Плеер падал, верно?

Алан фыркнул.

– Вы поняли это по трещине.

– Я не гадалка, чтобы впечатлять вас своей прозорливостью, – не открывая глаз, спокойно произнес МакМурри. – А понял я это по тому, что эта фраза не смолкает. Вероятно, плеер от удара замкнуло на одном моменте, и теперь он повторяется снова и снова.

– Что за фраза? – приглушенным голосом спросил Алан.

Подошел ближе, а потом почти рухнул в кресло.

– «А где-то плачет одна сирена – никто не хочет ее слушать».

– Звучит… жутковато.

– Звучит откровенно подозрительно, – припечатал Ник.

– Почему?

И снова он не ответил на вопрос Алана. Показалось, будто его с головой накрыло холодной, отчего-то пахнущей тиной, волной. Он открыл рот, чтобы спросить, в порядке ли остальные… хоть и уже догадывался, что нет. Захлебнулся – не водой, но ледяным, жалящим воздухом.

«Мы видим тебя», – вонзился раскаленной иглой в мозг шепчущий голос.

«Мы помним тебя», – вторил ему другой.

«Мы наблюдаем за тобой».

«Ты убил меня, помнишь?» – прошептал кто-то едва слышно.

«А я убью тебя».

– Мак…

Имя спиритуалиста напрочь вылетело из головы. Прыгающие перед глазами мушки заполонили пространство, сплетаясь в единое черное полотно.

– Зак… крывай… – Говорить даже не больно – противоестественно. – Зав… весу… Зак… крывай.

Им троим, пожалуй, повезло. Повезло, что МакМурри не раз и не два имел дело с миром теней, а значит, выработал какой-никакой иммунитет к его воздействию. Повезло, что он сумел вычленить смысл из издаваемых Ником хрипящих звуков. Повезло, что оказался достаточно стоек, чтобы суметь прошептать заклинание и захлопнуть брешь в мир теней.

А после выключить наконец треклятый плеер.

Ник обнаружил себя лежащим на полу. Казалось, его придавило к нему гранитной плитой. Алан лежал рядом, глупо разевая рот и хватая им воздух, будто выброшенная на берег рыба. Однако Ник вряд ли выглядел намного лучше него. Предплечье адски болело – защитная руна просто взорвалась изнутри, не выдержав столь ощутимого прикосновения мира мертвых.

– Что… Балор тебя побери… это было? – выдавил МакМурри.

Ник заставил себя подняться на нетвердых ногах и помочь подняться Алану.

– Очень неудачное сочетание прорванной завесы в мир теней и полуночных чар, – прохрипел Ник.

«Тех самых, которых не смогли распознать наши эксперты».

– Вы тоже слышали это?

– Голоса мертвых? О да.

Ник взглянул на напарника, снова упавшего в кресло, и последовал его примеру. Ноги словно превратились в желе.

– Отвечая на твой предыдущий вопрос… Во всяком случае, тот, который я еще был способен слышать… Мне совсем не нравится упоминание сирены в этой песне. И то, что перед смертью Эрин слушала именно ее. Возможно, это простое совпадение…

Но проверить его не мешает.

Сирены, греческие существа древней крови, в Ирландии почти не обитали, а потому были окружены огромным количеством домыслов. Однако каждому, наверное, человеку за пределами Греции был известен главный слух о них. А именно особая, колдовская сила их голоса (некоторые и вовсе считали его демоническим). Сила, помогающая сиренам в древности своим чарующим пением топить корабли, а в нынешние времена – наказывать врагов, заставляя их утопиться.

Эрин Кеннеди на утопленницу была не похожа. Но кое-что все же роднило ее с жертвами сирен. Она была мертва.

– Ты думаешь, кто-то из сирен здесь, в Кенгьюбери, зачаровал своим голосом плеер, чтобы отправить жертву… на смерть? – изумился Алан.

Ник одобрительно кивнул.

– Это было моей догадкой до того, как началась вся эта… чехарда. Но как это связано с энергией смерти? С этим странным зовом…

Зовом, которое словно затягивало их через брешь в мир теней… Как древние сирены – моряков в глубокие черные воды.

– Но почему такие странные чары? Почему нельзя просто убить, и дело с концом?

– Что?

– Не знаю. – Ник потер лицо ладонями. – Не понимаю до конца.

Знал он одно – с этой песней что-то неладно. Вот только его главная – и единственная – улика исчерпала сама себя.

Впрочем, вскоре судьба великодушно предоставила ему новые. Когда в общежитии Колледжа Килкенни в один несчастливый для многих вечер ушли из жизни сразу пять человек.

Глава пятая

С недавних пор (если отрезок времени длиной в год можно считать небольшим) Меган Броуди ненавидела раннюю весну. Тот переход от зимы к весне, что слишком часто сопровождался ненастьем, пронизывающим ветром и тяжелыми свинцовыми тучами, низко нависающими над землей.

Сегодняшнее утро тоже выдалось на редкость скверным. Моросил противный дождь, небо затянуло. Серое, мрачное, оно как нельзя лучше отражало настроение Меган. С самого утра у нее состоялся не самый приятный разговор с шефом, Лиамом Робинсоном. Ей навязали очередного стажера, с которым ей предстояло работать как минимум несколько недель.

В состоявшемся полчаса назад разговоре Робинсон бросил словно бы мимоходом: «У тебя новое дело. Кстати, познакомишься с новым напарником. Введи его в курс дела, познакомь с отделом, ну… ты знаешь».

Отлично. Просто прекрасно.

Одна из обязанностей старшего инспектора Департамента – время от времени становиться наставником для новоявленных стажеров. Меган знала это, и уклоняться от прочих своих обязанностей ей и в голову бы не пришло. Но она была одиночкой до мозга костей. И работать тоже предпочитала одна.

Меган порой чувствовала себя куда взрослее – да что уж там, старее – своих двадцати восьми. Отчасти сказалось ее прошлое, но вряд ли только оно… Чем дальше, тем тяжелее она сходилась с людьми, тем неохотнее впускала в свою жизнь кого-то нового. Неважно, о каких именно отношениях шла речь – дружеских или приятельских, романтических или сексуальных, рабочих или партнерских. Порой (а за прошедший год особенно часто) ей хотелось сказать всему миру: «Просто оставьте меня в покое».

А он, упрямец, все не оставлял.

Жизнь гнала Меган на какие-то встречи, на которых она была обязана присутствовать, заставляла придерживаться традиций и принципов, которые неизбежно включали в себя других людей. Она мысленно вздыхала и повиновалась. Будь жива ее мама, в прошлом – именитый психолог, непременно назвала бы линию ее поведения синдромом «хорошей девочки», «комплексом отличницы» или чем-то в этом роде.

Подчинилась Меган, конечно, и в этот раз. Наспех приняла душ, выпила кофе – аппетит по утрам был в ее доме редким зверем, и отправилась по названному Робинсоном адресу.

Соррен, один из старейших районов города. Дома здесь были добротными, элегантными и какими-то… чинными. Меган жила в похожем районе именно потому, что любила подобные дома. Выстроенные в одну линию, выкрашенные строго в один пастельный цвет, контрастирующий с крышей. И внутри непременно будет просторно, светло и, быть может, немного аскетично. Ничего лишнего – приятный глазу минимализм.

За чередой домов находился парк с мощеными дорожками, клумбами и небольшим прудом. Меган нравилось, как парк выглядит под лучами яркого солнца. Но не сегодня, не в эту серую хмарь и морось. Да и лежащее на аккуратно подстриженной изумрудной траве тело не добавляло красоты окружающему пространству.

Меган проскользнула под ленту и в тот же миг заметила своего будущего стажера. Голова вдруг сделалась невыносимо тяжелой, пустой желудок скрутило, к горлу подкатила тошнота. Несколько долгих мгновений она не слышала ничего, кроме шума собственной крови в ушах. Очнулась только когда Карли, молодая ведьмочка-криминалист, окликнула ее в третий или четвертый раз. Голос Карли прорвался сквозь плотные слои ваты в голове Меган и немного привел ее в чувство.

«Это не он».

Хьелль был старше, в его глазах светился не только ум, но и некая добродушная ирония – и над самим собой, и над всем окружающим миром.

Она прикрыла глаза и, переждав мгновение слабости, заставила себя снова взглянуть на стажера. Сразу видно – чужак, не ирландец. Нордический блондин, облаченный в светлое кашемировое пальто, несколько вычурное для агента. Белая, если не сказать бледная, кожа, которой противопоказан долгий загар, бледно-голубые глаза. Бонусом – тяжелая, мужественная челюсть.

И такой молодой… Сколько ему? Восемнадцать? Девятнадцать? Точно не больше.

Засмотревшись на него, длинноногая и несколько неуклюжая Карли едва не споткнулась о торчащий из земли камень. Ее молодость нового напарника Меган ничуть не смущала – по возрасту Карли была ближе к нему, чем к ней. Меган уберегла беднягу от позора, вовремя придержав за локоть, чем заслужила ее благодарный взгляд.

– Тэны нет, – смутившись, выпалила Карли.

Меган кивнула. Значит, если для Ника сегодня и найдется работа, то точно не здесь. Расследовать убийства без применения полуночной магии, без следов в виде тэны или неких колдовских знаков, порой гораздо сложней, но именно на таких делах и специализировалась Меган.

– Ладно, тогда расследуем по старинке.

– Да, но есть кое-что… – Карли замялась. – Что-то… странное в энергетическом отпечатке.

Обычно бойкая и деятельная, сейчас ведьма истины с трудом подбирала слова. Меган это насторожило.

– А поподробнее?

– Видишь ли, жизненные и энергетические нити человека со временем меняются под воздействием не только магии, но и всех наших прожитых лет.

– И ты эти изменения видишь.

Карли кивнула.

– Разумеется. И вот в чем соль… Нити жизни жертвы вполне соответствуют ее возрасту, а вот энергетические нити свежие, юные, словно у десятилетнего ребенка.

– И что это значит?

– Какое-то вмешательство, определенно. Но даже если и так, это произошло с ней очень давно и никак не связано с ее смертью.

Меган не знала, как относится к словам Карли. Не то чтобы не доверяла им, просто понятия не имела, как их трактовать – ведьма истины обладала особым видением, для нее недоступным.

Она повернулась к стажеру и поприветствовала его сдержанным кивком.

– Меган Броуди.

– Ганс Лунд.

Он шагнул вперед и протянул руку. Меган ее пожала. Несмотря на раннее утро, мелкий моросящий дождь и пронизывающий ветер, выглядел Ганс бодрым и выспавшимся. Меган ощутила укол легкого, иррационального раздражения. Она не разделяла интереса Карли, не понимала восхищения, промелькнувшего в ее глазах, но отметила то, как уверенно Ганс держался.

Что же, посмотрим, чего стоит его уверенность и как долго она продлится.

– Успел что-нибудь узнать?

– Немногое. Я проверил личностные татуировки убитой. Ее зовут Эмили Роуз Махоуни.

Ганс старательно выговаривал слова, однако в них прослеживался легкий, едва заметный акцент. Он наверняка очень долго прожил в Ирландии и очень хорошо выучил язык, но билингвом определенно не был.

Осторожно ступая по влажной траве, Меган подошла ближе. Вздрогнув, присела рядом с телом. Молодая женщина лет тридцати, светловолосая, не красавица, но ухоженная: аккуратный маникюр на длинных ногтях, неброский, но умелый макияж. Тушь водостойкая, даже не растеклась. Светлый костюм с юбкой-миди испачкан кровью, из сместившегося декольте блузки выглядывает край явно дорогого ажурного бюстгальтера.

– Я ее знаю, – негромко обронила Меган, вглядываясь в глаза жертвы, словно надеясь увидеть там облик убийцы. – Можно сказать, местная знаменитость.

– Певица? – предположил Ганс.

Значит, в Кенгьюбери он недавно. Иначе наверняка хоть что-нибудь слышал об Эмили Махоуни.

Меган мотнула головой.

– Писательница. Несколько лет назад с ней случилась трагедия… Эмили воспользовалась портал-зеркалом в каком-то не самом людном районе Кенгьюбери. И ее словно… зажевало.

– Дефектные чары? – тихо спросил Ганс.

– Они. Эмили перенеслась в нужный ей район, но совсем не в том состоянии, в котором перешагивала портал-зеркало. Чары раскрошили часть ее костей, те сдавили внутренние органы. Эмили едва не умерла. Целители долго колдовали над ней – случай был действительно сложный. Жизнь Эмили спасли, но она лишилась возможности ходить.

История получилась громкая. К ответственности привлекли всех, кого только можно – инженеров, спроектировавших злополучное портал-зеркало, колдунов, вложивших в него чары телепортации, наладчиков, специалистов строительного контроля, специалистов колдовского контроля и прочих причастных. Правда, вряд ли Эмили так жаждала их наказать. Меган она всегда казалась великодушным человеком с огромным сердцем.

Ганс взглянул на распростертое на земле тело.

– Но ведь она…

– После нескольких лет в инвалидном кресле Эмили сумела встать на ноги, – кивнула Меган. – И написала об этом книгу.

– Рассветные чары? – оживился он.

– Я читала ее автобиографию, – вклинилась Карли, вероятно, отчаянно желая быть полезной. И надеясь таким образом заполучить толику внимания Ганса и подольше задержать на себе его взгляд. – Очень… жизнеутверждающая. Махоуни писала, что долгое время ей не мог помочь ни один целитель – ни врачи, ни рассветные ведьмы, ни друиды из Церкви Дану.

Меган, продолжая изучать труп, хмуро кивнула. Такое порой случалось – нити жизни, гнездящиеся то ли в человеческой душе, то ли в некоем эфемерном воплощении сути человека, были разорваны, и соединить их отчего-то не могла никакая сила.

– И как же она тогда исцелилась?

– Говорит, что ей помогла вера в то, что она способна все преодолеть, – улыбнулась Карли. – А еще – немного чуда…

– Чуда, – скептически пробормотал Ганс. – Вероятно, от самой Дану?

Карли неопределенно пожала плечами и уже открыла было рот, чтобы что-то ответить, но Меган ее опередила.

– Удар нанесли спереди, но жертва не сопротивлялась. Возможно, убийце помогла темнота, возможно, сработал эффект неожиданности. Либо…

– …она хорошо знала убийцу, – закончил за нее Ганс.

Меган одобрительно кивнула. Хотела было подняться, но ее внимание привлекла одна деталь. Рукав пиджака жертвы задрался, обнажив застарелые рубцы. Призвав на помощь рассветную силу, Меган окружила свои пальцы тончайшим слоем энергии воздуха наподобие невидимой перчатки. Осторожно коснулась тела и закатала повыше рукав окропленного кровью пиджака.

Застарелые шрамы шли параллельно от запястья до самого локтя – ровные, белесые, тонкие. Задрав второй рукав, Меган обнаружила там ту же картину.

– Да, я… забыла тебе сказать, – виновато проронила Карли.

Попробуй все упомни, когда нужно успевать строить глазки молоденькому агенту.

– Никогда бы не подумала, что Махоуни резала себя.

– Возможно, она тогда была в инвалидном кресле. Многих подобное выбивает из колеи, – обронила Меган.

– Да, но… в книгах она такая жизнерадостная. Неунывающая.

Меган пожала плечами. Многие люди скрывали свою боль от посторонних, прикрываясь улыбками или даже воодушевляющими речами. Однако, признаться, увиденное оказалось полной неожиданностью и для нее самой. Образ Эмили Махоуни никак не вязался с попытками покончить с собой или – что вероятнее – причинить себе боль.

Поднявшись, Меган огляделась. В парках, подобным этому, нередко встретишь бегунов, любителей прогуляться перед сном или выгульщиков собак. Она и сама часто бывала здесь, когда снимала квартиру неподалеку. Район тихий и безопасный… Впрочем, Эмили Махоуни, сейчас блуждающая по миру теней, с ней вряд ли бы согласилась.

– Кто обнаружил тело?

– Две студентки. Вышли на раннюю пробежку – у них сегодня выходной – и почти сразу же наткнулись на убитую. – Карли поежилась, поплотнее запахивая короткую черную курточку. – Личностные татуировки стереть не пытались, деньги в кошельке не тронуты. Судя по следам крови на траве, тело не перемещали.

– Когда ее убили?

– Примерно девять часов назад. После тщательного осмотра смогу сказать точнее.

– Значит, ночью… Орудие убийства нашли?

– Прочесывают округу, но пока безрезультатно, – отрапортовала Карли.

Ни дать, ни взять, студентка-отличница, вызубрившая ответы на все экзаменационные вопросы.

Солнце вставало, но теплее не становилось. Тонкий плащ почти не дарил ни тепла, ни защиты от ветра. Капли дождя нахально лезли под воротник. Меган перекинулась еще парой слов с Карли и направилась к выходу из парка. Ганс с легкостью догнал и поравнялся с ней. Шел, почти касаясь ее плеча своим. Меган сделала шаг вправо, увеличивая расстояние между ними. Это вышло само собой.

Меган не стала говорить стажеру, что была лично знакома с Эмили Махоуни. Роли этот факт не играл никакой, а объяснять пришлось бы много. Правда, их дороги почти не пересекались, если не считать случайные столкновения на улице или в торговом центре, которые сопровождались дежурными улыбками, или в книжном магазине, где Меган заставала неизменно улыбчивую Эмили на очередной встрече с читателями.

Они учились в одной школе (Меган изредка сталкивалась с ней в коридорах), однако Эмили была старше и выпустилась на пару лет раньше. А несколько лет спустя она постучалась в дверь дома Меган. Тогда Эмили еще передвигалась в инвалидной коляске, но уже, по ее словам, сопровождающимся улыбкой, начала посещать специальные занятия, чтобы снова обрести контроль над телом. Помимо этого, она работала внештатным репортером местной газеты, писала, в основном, для таких, как она – людей, которых удача обошла стороной, но не привыкших плыть по течению. Собирала материал для своей «воодушевляющей» колонки, как она ее со смешком называла.

Эмили хотела, чтобы ее коллекция пополнилась рассказом молодой женщины, в прошлом пережившей страшную трагедию – стать свидетельницей того, как отец убивает ее маму из револьвера, а после стреляет себе в голову. Рассказом Меган.

Ей на тот момент уже исполнилось двадцать и, вероятно, Эмили Махоуни считала, что молодой девушке захочется выплакаться в жилетку кому-то вроде нее. Нежелание Меган делиться с другими своей историей ее удивило. Покидая дом, она оставила визитную карточку – вставленный в пластик камешек для амулета зова для быстрой связи с его обладателем. На случай, если Меган передумает. Как только за Эмили закрылась дверь, она выкинула визитку в мусорное ведро.

Меган вспоминала Эмили Махоуни – всегда элегантную, но не надменную, чего подспудно ждешь от успешной женщины, а открытую, дружелюбную. Своей книгой о том, как ей удалось снова научиться ходить, Эмили воодушевила тысячи людей, и до недавних пор продолжала это делать – устраивала семинары, встречи, занималась благотворительностью.

Зачем кому-то понадобилось ее убивать?

Первым делом Меган решила наведаться к ее мужу, Рори Махоуни. Несколько лет назад он основал клинику, в которой практиковал разработанную им методику для людей с ограниченными возможностями. Эмили была одной из первых его пациентов. В ее книге, которую Меган прочла, как и Карли, немало строк было посвящено мужу, по признанию Эмили и поднявшему ее с инвалидного кресла.