Полуночная ведьма. Театр теней

Когда они остались в одиночестве, Джамесина соизволила заговорить.

И первые же ее слова стократ повысили градус напряжения.

– Я знаю, что ты не убивала Доминика.

Казалось бы, что может быть лучше, чем попытка кого-то тебя обелить и восстановить твое доброе имя. Но не в Пропасти с ее особыми законами.

Будто желая подтвердить мысли Морриган, бааван-ши резко произнесла:

– Право узурпации уходит корнями в седую древность, о которой ты, девчонка, не имеешь ни малейшего представления. В те времена, когда силу уважали и ставили во главу. О чем это говорит? О том, что главное условие права узурпации не было исполнено. А значит, ты не имеешь права на трон. Не можешь быть нашей королевой.

Джамесина выдержала драматическую паузу, заставляя воздух между ними вибрировать от напряжения. Потом хищно, как умели только бааван-ши, усмехнулась.

– Но я могу закрыть на правду глаза, – вкрадчиво продолжила она. – Я видела, на что ты способна. У тебя есть связь с Конхобаром и другими душами, а еще – союзник среди законников. Ты может диктовать людям Пропасти свою волю. И даже, в случае революции, послать их наверх, на войну с Трибуналом.

– Вы шантажируете меня? – с неприятной улыбкой осведомилась Морриган.

Джамесина равнодушно пожала плечами.

– Называй как тебе угодно. Но я хочу чтобы ты пошла по стопам Доминика и отстаивала права существ древней крови. Чтобы ты, королева, защищала нас.

– Защитниками не становятся в результате шантажа.

Бааван-ши приняла задумчивый вид.

– Нет? Мне всегда казалось, что шантажом можно добиться чего угодно.

– Я перефразирую, – процедила Морриган. – Не терплю, когда мной помыкают.

Маска слетела с лица Джамесины. Выпрямившись, она взглянула в глаза Морриган.

– Мы можем помочь друг другу. Помоги мне уничтожить Трибунал. А я помогу тебе противостоять Леди Ворон.

Итак, Джамесина знала и про Бадо́…

– Уничтожить? Как Дикую Кровь? – прохладным тоном спросила Морриган.

Бааван-ши сузила глаза.

– Я лично помогала тебе уничтожить диких, и не только потому, что они бросали тень на существ древней крови и своими действиями делали все, чтобы убедить людей нам не доверять… и попросту нас ненавидеть. «Более тонкие методы», о которых я тебе говорила, заключаются в том, что мы – не варвары, не дикари и не убийцы. Мы – разоблачители. Вот что я намерена сделать с Трибуналом. Обнажить их лицемерие и двойные стандарты. Но это опасный… очень опасный путь. Потому мне и моим людям необходима ты, королева. И ресурсы, которыми ты сейчас обладаешь.

Морриган молчала, захваченная ураганом противоречивых чувств. Будь Камарилья пресловутой Дикой Кровью, она ни за что не согласилась бы на подобную сделку. Даже под угрозой потери трона и смерти от руки родной матери. Слишком бесчестными, жестокими, кровавыми были их методы. Но Камарилья планировала действовать иначе. Их оружие – информация и обнародование тайн. А Трибунал, стоило признать, отнюдь не невинная овечка.

Морриган побывала и на стороне Трибунала, и на стороне своих бывших врагов, многие из которых стали ее союзниками и даже друзьями. Она видела обе половины правды.

Но дело не только в этом. Грядущая война и Бадо́ со всем ее арсеналом… Если в союзниках Морриган будут существа древней крови, она сможет противопоставить что-то ведьме, которую нарекли Леди Ворон и Ткачом Кошмаров.

И, что внушало большее опасение – Леди Войной.

Морриган устало вздохнула и не без иронии произнесла:

– Добро пожаловать в королевский Дом.

Глава 3

Сторож чужих снов

Так странно просыпаться в его доме, пить заваренный им чай, видеть его по утрам, будто они – супружеская пара…

К тому времени, как Клио выбиралась из постели, Ник давно был на ногах. Каждый раз он готовил завтрак, что отчего-то ее смущало. Она мысленно обещала, что проснется пораньше, но после ночных блужданий в чужих и собственных грезах ей требовался долгий сон, чтобы восстановить силы. Потому спала она крепко и нередко – до самого обеда.

Сладко потянувшись, Клио обвела комнату взглядом голубки. Она кожей чувствовала вшитые в стены рассветные печати. Часть была призвана защитить дом Ника от незваных гостей – все же работу в Департаменте полиции безопасной не назовешь. К своим двадцати трем годам, дослужившись до младшего инспектора, Ник успел нажить достаточно врагов. Не так много, как Морриган, но…

Некоторые из печатей нанесли в присутствии Клио. Их создала охранная ведьма, которая, по собственному признанию, была у Ника в долгу. И все же Клио было неуютно стоять рядом с ней. Что, если ведьма могла почувствовать заключенную в ней тэну? Кем она была для истинных рассветных ведьм? Чудовищем? Недостаточно мертвым, но недостаточно живым сосудом запрещенной силы? Второе, пожалуй, предпочтительнее, но не особо утешительно.

Еще Клио было не по себе из-за того, что кто-то может узнать секрет Ника – законника, который укрывал в доме рассветную ведьму, буквально источающую полуночную энергию.

Вот для чего стенам требовались печати: скрыть Клио от глаз ищеек, агентов и охотников. Всех, кто считает противоестественным, недопустимым само ее существование.

Клио вышла на запах жарящихся яиц, словно дикая лиса, которую заботливые люди приманивали едой.

Ник стоял у раскаленной плиты, насвистывая себе под нос какой-то мотив. Фальшивил он ужасно. На нем были спущенные до бедер пижамные штаны. Сегодня воскресенье, и на работу Нику не надо. Темно-русые волосы взъерошены, словно и он только что встал с постели.

Клио принялась обмахиваться ладонью, словно веером. Здесь так жарко от нагревших плиту сущностей огня или?..

– Проснулась, совушка!

Ник схватил с барного стула пижамную рубашку и натянул на грудь с четко прорисованными мышцами. Мог бы и не одеваться… От подобных мыслей Клио раскраснелась еще сильней.

– Тут такая духота, – смущенно улыбнулся Ник, словно извиняясь.

Торопливо застегнулся, глядя на плиту.

По мнению Клио, извиняться ему было решительно не за что.

Подойдя к Нику, она бездумно расстегнула пуговицы его рубашки – после третьей была пропущена петля.

Ник застыл, когда девичьи пальцы коснулись кожи. Только сейчас осознав двусмысленность ситуации, замерла и Клио. Вспыхнув, подняла глаза. Ник ласково приподнял указательным пальцем ее подбородок и нежно прикоснулся губами к ее губам. Клио пришлось подняться на носочки и для равновесия опереться обеими руками о его грудь.

Они целовались целую вечность – и продолжали бы еще одну, если бы со стороны плиты не донесся подозрительный запах.

– Проклятье! – отстраняясь, вскрикнул Ник.

Завтрак удалось спасти лишь наполовину, но Клио не жалела ни о чем. В ожидании не подгоревшей половины омлета она забралась на стул у барной стойки. Голубка вспорхнула на гладкую, под мрамор, поверхность и принялась, как по тротуару, деловито бродить туда-сюда.

– Что-то интересное снилось? – поинтересовался Ник.

– Разговаривала с Ведой, потом с Морри. Сначала не могла ее найти – опять, наверное, ложится под утро. Или долго не может уснуть.

– Да уж, забот у нее прибавилось. – Ник ловко перевернул бекон. Покачал головой. – Твоя сестра – королева Пропасти. С ума сойти.

– А я всегда знала, что Морри ждет необычная судьба.

Что ни говори, а даже обстоятельства ее восхождения на трон весьма нетривиальны. Морриган была вынуждена провозгласить себя убийцей, чтобы не потерять Тольдебраль. Чтобы однажды, когда пыль уляжется, а опасность минует, Клио было, куда вернуться. И вернуться не просто воскрешенной отступницей и сестрой леди Дома Блэр, а сестрой действующей королевы.

А в то, что Морриган сумеет удержать титул в своих руках, Клио не сомневалась.

Ник водрузил на столешницу тарелки с завтраком. Он предпочитал есть стоя и, пусть их и разделяла барная стойка, они все равно оказывались очень близко друг от друга. И пусть они уже не раз целовались, а однажды Клио и вовсе заснула вместе с Ником в его постели, пока он ее успокаивал и баюкал в объятиях как ребенка, эта близость была иной. Уютной, умиротворяющей.

Их руки порой соприкасались, взгляды постоянно пересекались, и тогда на лице Ника появлялась нежная улыбка.

Он ел торопливо и сметал половину еды в один присест, а еще постоянно говорил с набитым ртом. Клио пыталась отучить его от дурной привычки, но потерпела поражение. Вдобавок Ник ненавидел бритье и даже думал отпустить себе бороду – Клио его откровение по-настоящему ужаснуло, – но теперь, когда они были вместе, он не мог позволить «своей мужественной щетине царапать ее нежную кожу».

Ник частенько застревал в душе на полчаса и все эти полчаса, чудовищно фальшивя, в полный голос распевал песни. В такие минуты хихикающей Клио никак не удавалось сосредоточиться на чтении.

Как странно и волнующе – узнавать его в мелочах. Раньше Клио знала две стороны Ника – педантичного инспектора Департамента и смешливого улыбчивого друга детства. Теперь же он предстал перед ней с другой стороны…

– Я должна поговорить с Морри… – Клио запнулась на мгновение. – …о нас.

– Ага, значит, «мы» уже есть? – Ник лукаво улыбался. – А я, выходит, твой тайный возлюбленный?

Клио покраснела до кончиков ушей. Если быть точным, тайная любовь с ее одиннадцати лет.

– Я… хотела рассказать, честно, но сначала случилась вся эта история с мамой и Домиником, а потом…

С того момента, как Клио умерла, события неслись словно горная лавина. Воскрешение. Слепота. Голубка, ставшая ее фамильяром, другом и ее глазами. Пробудившаяся сноходческая магия. Спящие и их кошмары. Болезненная правда – сначала об отце, а потом и о матери…

Слишком много для неполных семнадцати лет. Однако, если ты носишь фамилию Блэр, вполне ожидаемо.

– Жаль, что мы живем вместе, – притворно вздохнул Ник. – Только представь, какая романтика: ты сбегаешь из закрытого города отступников, ночами проникаешь в мой дом через незапертое окно…

– Ах вот как! Тебе жаль? – Клио прищурилась.

Если бы не разделяющая их барная стойка и невероятно вкусный омлет, она бы набросилась на Ника с щекоткой, которой он боялся как огня.

– И мы не живем вместе. Я просто… гощу у тебя.

Ник подмигнул.

– Как скажешь. Хотя мне больше нравится моя версия событий.

Не успела Клио, порядком смутившись, придумать остроумный ответ, как амулет зова на груди потеплел. Уверенная, что на том конце связующего мостика чар ожидает Морри, она поспешно сжала медальон.

– Дэмьен? – удивилась она, когда на стене напротив высветилось лицо берсерка.

Ник вскинул брови, не переставая, впрочем, активно поглощать омлет. Клио же, напротив, отложила в сторону вилку.

– Клио, я должен извиниться за наш последний разговор, – выпалил Дэмьен.

Она впервые видела его таким… неуверенным. И настолько поразилась этому, что на пару секунд оцепенела.

Но затем тряхнула головой и шепнула Нику:

– Я сейчас.

Вместе с голубкой они выпорхнули из кухни и скрылись в спальне для гостей.

– Все в порядке, Дэмьен…

– Нет. Я не должен был так говорить. Не должен был велеть тебе убираться. Просто я…

Дэмьен прерывисто вздохнул. Впервые на памяти Клио слова давались ему столь тяжело.

– Твои слова насчет Морриган… Они вывели меня из себя.

Клио знала это и понимающе улыбнулась.

– Я сама виновата. Не должна была встревать. Что бы ни происходило между моей сестрой и тобой – это исключительно ваше дело.

Они мирно помолчали.

– А еще я должен поблагодарить тебя. Если бы ты не освободила меня от кошмаров, я бы погиб вместе с остальными.

Клио помрачнела. Она вспомнила стеклянный взгляд Ника, когда он рассказывал ей, что в один момент все спящие, все погруженные в сон Ткачом Кошмаров, погибли. Их сердца разорвались, их души забрал с собой мир теней.

Нет, не он. Ткач Кошмаров. Женщина, чью фамилию она носила. Ее родная мать.

Бадо́ поглотила их души, как деликатес, чтобы напитаться чужой силой. Клио было невыносимо думать об этом.

Но она, конечно же, думала.

– Я рада, что ты жив, – искренне сказала Клио. Помолчав, добавила: – Приглядывай за Морри, ладно? Хотя бы как… друг.

Дэмьен шутливо отсалютовал рукой.

– Слушаюсь и повинуюсь, Леди Голубка.

Клио со смехом закатила глаза. Жаль, под повязкой этого не видно. Смех ее затих, когда она получше разглядела лицо друга. Темные круги под глазами, уставший, словно потрепанный вид…

– Опять плохо спишь?

Клио старалась не подглядывать в сновидения людей, которые были ей дороги, но точно знала, что, даже выскользнув из ловушки Бадо́ Блэр, Дэмьен продолжал видеть кошмары.

Дэмьен растянул губы в неестественной улыбке и преувеличенно бодро заверил:

– Все в порядке.

Клио терпеливо вздохнула. Эта черта – нежелание делиться с кем-то своими бедами – объединяла его с Морри. Да и не только она…

Тревожась за Дэмьена, Клио не стала дожидаться ночи, чтобы шагнуть в Юдоль Сновидений. Сейчас ее ждала встреча не с Ведой или Морриган, а с ее самым близким другом из мира снов – их Ловцом.

Он появился перед Клио, как только она негромко его позвала, словно Юдоль Сновидений прислушивалась к ее желаниям и торопилась их исполнить. Впрочем, отчасти так оно и было…

Белесые волосы по-прежнему лезли ему в глаза, а улыбка смягчала не слишком привлекательное лицо с мелкими чертами. Клио задавалась вопросом, отчего Каэр, обладая невероятной красотой, создала Ловца Снов столь… небезупречным. Может, он кого-то ей напоминал? Кого-то из прошлой жизни, оставленной за пределами царства снов? А может, Каэр ценила красоту во всем ее разнообразии и несовершенстве?

Но почему она не дала Ловцу Снов имя? Не желала привязываться к нему, как к настоящему сыну, забывать, что он – лишь ее творение?

Глядя в почти прозрачные глаза, Клио проникновенно сказала:

– Я хочу попросить тебя кое о чем. Ты можешь помочь моему другу?

– Конечно, – уверенно сказал Ловец Снов. – А чем именно?

– Ты мог бы… м-м-м… сторожить его сны? Забирать или, может, смягчать плохие?

Ловец Снов крепко задумался, приложив палец к бледному рту.

– Я мог бы попробовать.

Клио и сама не знала, выйдет ли из ее задумки что-нибудь путное, но попытаться определенно стоило. Сама она, увы, неспособна избавить близких ей людей от боли, от дурной энергии, которая вмешивалась в их и без того беспокойную жизнь.

Но, может, на это способен Ловец Снов?

Она выскользнула в реальный мир как раз вовремя, чтобы услышать донесшийся с кухни голос Ника.

– Клио?

Она вскочила с постели и придирчиво оглядела себя – не помялось ли платье во время короткого сна? Взбила руками светлые волосы. Подумать только – их с Ником разделяет одна тонкая стенка. И он скучает по ней. И ждет.

Улыбнувшись, Клио звонко крикнула:

– Иду!

Что ни говори, а реальность порой прекраснее самых сказочных снов.

Глава 4

Муха в сетях паука

Она застала его в самом разгаре битвы. Бой велся не до первой крови – той не было совсем. Однако он никому не позволял даже подступиться к себе, не подпускал достаточно близко, чтобы его коснулись вражеские клинки. В его руках оружия не было – им служили сжатые кулаки… а еще – пылающее в глазах пламя, вселяющее в сердца противников страх.

Он отшвыривал их от себя, словно тряпичных кукол. Лишал шанса устоять перед торнадо, в который его превратила берсеркская кровь. Удар, порожденный ладонями, резко выброшенными вперед, сбил с ног очередного противника. Разметал в разные стороны остальных, разбросав по земле, будто клочки бумаги.

Казалось, он подчинил себе даже ветер.

Застывшая поодаль Бадо́ усмехнулась. Знали бы люди, сколь многое можно узнать о них, если просто подсмотреть их сны. Однако с каждой минутой наблюдать становилось все скучней.

Она повела рукой, стирая чужую грезу, обнажая истинную, неприглядную суть. Берсеркский огонь погас в ярко-голубых глазах. Лишившись покрова иллюзий, Лелль превратился в того, кем всегда был. В смешного худощавого паренька со светлыми волосами и некрасивым лицом.

В сына вёльвы и берсерка, который должен был пойти по стопам отца, но выбрал стезю скальда[2].

Походкой пантеры Бадо́ подошла к нему.

– Г-где я? – пролепетал Лелль, озираясь по сторонам.

Как всякий разбуженный в царстве сновидений, он не понимал, что находится внутри собственного сна.

Или, вернее, сна, власть над которым захватила Бадо́.

– Кто я, где я? – с гримасой передразнила она. – Как же вы, смертные, все-таки похожи. И как до зевоты предсказуемы. Ты – в моих владениях.

– Кто вы? – сфокусировав взгляд, хрипло проговорил Лелль.

– А вот это уже интереснее, – сытой кошкой улыбнулась Бадо́. – Мне давали множество имен. Черная Вдова. Ворон Битвы. Ткач Кошмаров. Леди Ворон. Но для многих я больше известна как Бадо́ Блэр. А ты – Лелль Бьёрклунд. Ты помогал Морриган понять истинную сущность ее дражайшего берсерка.

До сих пор едва верилось… Ее своенравная, циничная дочь, которая с детства видела магию смыслом своего существования, влюбилась. И в кого? Во взрывоопасного берсерка, искусственно взращенного Трибуналом.

Да, и сама Бадо́ позволила себе увлечься… но от главной цели Доминик ее не отвлекал. В нем она обрела и поддержку, и опору, которых даже не думала искать. Дэмьен же с его неприятием полуночной силы сбил Морриган с истинного пути. Она позволила задурить себе голову глупыми размышлениями о тьме и свете, о добре и зле. И что из этого вышло? Ничего хорошего ни для кого из них троих. Дэмьен продолжал лелеять свое одиночество и почти истаявшую любовь к фэйри, интрижка Морриган с ноктурнистом закончилась столь же стремительно, как началась, а выбросить из головы берсерка ей так и не удалось. Бадо́ лишилась ценной союзницы, и вместо этого обрела врага.

А врагов в живых она – по обыкновению – не оставляла.

Бадо́ с тоской вспоминала те дни, когда она и маленькая Морриган жили душа в душу. Вместе постигали темную науку – полуночную магию. В дочери, жадно ищущей ответы в зеркалах и жаждущей могущества, Бадо́ видела себя. Она до сих пор не понимала, что случилось. Злилась, что потеряла над ситуацией контроль. Как она могла допустить, чтобы Морриган, словно одурманенная полуночной магией, отвернулась от нее?

Открывая дочери – и зеркалам – свое прошлое, Бадо́ лишь хотела показать, на что по-настоящему способна темная, великая сила, особенно когда находится в правильных руках. И да, картины были жестокими, разрушительными, таящими в себе погибель и хаос. И, разумеется, кровь.

Именно тогда что-то хрупкое внутри Морриган и надломилось.

Бадо́ бы себе сломаться не позволила.

– Дэмьен… – Голос Лелля вырвал ее из мыслей, перевитых с воспоминаниями. – Но откуда вы…

– Как много вопросов, – утомленно проговорила Бадо́.

И этот вечно белый пейзаж своим однообразием утомлял тоже. Пора добавить ему немного красок… Вернее, лишь одну.

Лелль не видел, как с разных сторон к нему потянулись нити, как закрашивалось черным по краям полотно царства снов.

Ткач Кошмаров начала плести свой смертоносный узор.

– Я наблюдала за Морриган, оставаясь в Вуали. Следила и за тобой.

Адгеренты Дома О’Флаэрти наверняка бы удивились, узнай они, что Бадо́ присутствовала в их жизни куда чаще, чем им хотелось бы.

– Ч-что вам надо от меня? Зачем я… здесь? – Лелль добавил себе под нос, думая, что она не услышит: – Где бы я ни был…

– Для начала я хочу, чтобы ты услышал мою историю.

– Я? Почему я?

– Я знаю о твоем даре – оживлять своей песней воспоминания. Я видела, как это происходит. Пусть я находилась, незримая, в Вуали, но я сумела ощутить воздействие твоих чар. Они… уникальны. А я, поверь мне, подобными словами не разбрасываюсь.

Лелль от смущения густо покраснел. Бедолага, он совсем не привык к комплиментам.

– Но можешь ли ты столь красочно и зримо воплотить в жизнь то, чего не видел сам? Стоит проверить, как считаешь?

Скальд потерял бдительность. Размяк от ее обманчиво ласкового голоса, от льстивой патоки, что она нашептывала ему в уши. Слишком расслабился, чтобы заметить расставленную для него ловушку, и с легкостью бездумно летящей вперед мухи попался в силки.

Черная паутина сковала его по рукам и ногам. Лелль забился в путах, с губ сорвался жалкий вскрик.

– Не бойся. Я не буду терзать тебя кошмарами, не буду выпивать твою силу. Паутина нужна лишь для того, чтобы твое сознание не вырвалось за пределы этого долгого сна. Чтобы не позволило тебе проснуться.

Скальд застыл – скорее, от осознания безнадежности ситуации, в которую угодил. Вряд ли слова Бадо́ его успокоили.

– Я буду как те спящие, да? Люди говорят…

– Я знаю, что они болтают, – раздраженно бросила Бадо́. – Мои дочери постарались, чтобы обо мне говорили только самое отвратительное.

– То есть вы ни при чем? – уточнил Лелль.

Могло показаться, что ее взгляд способен испепелять – такую она вложила в него яростную мощь. Даже странно, что скальд на ее глазах не обратился в прах.

– Злодеям – или тем, кого провозгласили таковыми, – редко дают слово в свое оправдание. Но что бы ты там ни думал…

– Я ничего не думаю… – дрогнувшим голосом заверил Лелль.

– Я не собираюсь оправдываться. Я лишь хочу, чтобы люди видели полную картину. Чтобы знали, сколь непростой была моя судьба… и моя жизнь.

Лелль подергался в путах. Понял, что те ничуть не ослабли, и с обреченным видом повис.

– Ты мечтал быть скальдом, верно?

– Но я…

– Хотел петь людям о злодеях и героях, о богах и монстрах? Расскажи им мою историю, и пусть решают, кто я.

– Так вы отпустите меня? – В голосе Лелля пробилась надежда.

Бадо́ сощурилась.

– Посмотрим. Так или иначе, советую тебе не тратить силы и не вызывать мое раздражение глупыми попытками сбежать. Помни: ты не проснешься, пока я тебе не позволю.

Лелль неожиданно улыбнулся. В заблестевших глазах зажегся странный огонек. Не будь он прикован к миру снов цепями из сотканной Ткачом Кошмаров паутины, Бадо́ назвала бы этот огонь… предвкушением, граничащим с восторгом.

Страх все еще жил в Лелле (она знала толк в страхах), но его затмевало новое чувство, пробудившееся в нем.

– Не каждому скальду выпадает шанс услышать историю из первых уст, будь говорящий героем или же злодеем, – выдохнул Лелль. – О Леди Ворон ходит столько слухов, столько противоречащих друг другу легенд…

Склонив голову набок, Бадо́ смотрела на него с задумчивым интересом. Пришлось признать: Лелль сумел ее удивить. Она-то думала, что придется держать скальда в полубессознательном состоянии или усмирять его жестокостью – только так она и умела.

Бадо́ чувствовала ложь, как гончая – запах дичи, за версту. Лелль не врал. Он и впрямь видел в случившемся возможность вырваться за пределы очерченных судьбой границ. Стать кем-то значимым… Не просто сыном вёльвы и берсерка, выбравшим путь певца-поэта. А скальдом, который первым расскажет никому не известную историю о легендарной ведьме.

Бадо́ сыто ухмыльнулась. Еще одна родственная душа, готовая на все ради дела всей своей жизни.

Путы, удерживающие Лелля, расплелись, позволяя ему опуститься на белое покрывало. Бадо́ повела рукой, усилием воли размывая границы между мирами. А потом цепкими коготками схватила душу Лелля и утянула за собой.

В мир теней.

Глава 5

Сломанный дар

Морриган нашла Дэмьена в его незапертой, как обычно, спальне. Берсерк сидел в глубоком бежевом кресле, положив ступню одной ноги на колено другой. Такой деловитый, пропитанный некой импозантностью и уверенностью жест… и толстый томик древнескандинавского в руках.

При виде ее Дэмьен изобразил сидячее подобие поклона.

– О, моя королева!

– Перестань, – со смехом сказала Морриган, усаживаясь на кровать напротив него. Поглядела на книгу. – Снова пытаешься разобраться с берсеркской сущностью?

Ей хотелось, чтобы Дэмьен, который привык запираться в себе и закрывать от других свои чувства, поделился с ней своими мыслями. Чтобы откровенно рассказал обо всем. Но можно ли надеяться на это, если их отношения столь… непросты?

– Я читал много историй о том, как викинги, вдохновленные самим Одином, становились берсерками. – На лице Дэмьена появилась скупая улыбка. – Прямо зачитывался ими – особенно в те времена, когда считал себя настоящим берсерком. Когда узнал правду, понял, что в одиночку мне никогда не исправить того, что со мной сделали. Я обращался ко многим колдунам в попытках избавиться от дара, но то, что вложил в меня Ристерд, словно въелось в меня, переплелось с моей кровью. Тогда я начал искать другие варианты. Способы если не уничтожить, то погасить, приглушить дар…