Жрица моего сердца

– Мой лорд, может чаю?

– Я разве похож на того, кто пьет чай? – сдерживаться было сложно. Магия рвалась на волю. Она истязала меня изнутри. Требовала поймать девчонку и преподать ей запоминающийся урок, после которого уже никто и никогда не рискнул бы угрожать моей семье.

– Нет, сир, – кухарка в страхе отступила. – Простите.

– Через два часа подайте ужин, – отдал приказ и со снежным вихрем покинул замок.

Задний двор встретил привычной тишиной и спокойствием. Именно здесь и в кабинете меня никто не беспокоил – золотое правило, нарушать которое было запрещено под страхом смерти. А боялись мне все. Даже здоровая часть королевства и то шарахалась при виде меня. Женщины прятались за спины своих кавалеров, а мужчины лишний раз старались не смотреть в глаза. И только одна маленькая, смертельно исхудавшая девочка отстаивала свое мнение, смотря прямо на меня. Каждый раз, когда ей что-то не нравилось, ее шоколадного цвета глаза прожигали во мне дырку. Иногда казалось, что она смотрит прям в душу, будто пытается что-то там разглядеть. А может она уже это сделала. Кто ее знает?

Лично я не знал эту женщину. Не знал, кто она, откуда, и как забралась в тело моей жены. Хотя с последним я переборщил. Не трудно догадаться, что их поменяли местами и без магии тут явно не обошлось. Вопрос в том, кому это понадобилось?

Накрыв двор бесшумным пологом, выпустил снег наружу. Магия заискрилась в воздухе. Замерцали снежинки. Все поле замело снегом. Метель кружилась, окутывая травы и деревья белой пеленой. На душе в миг стало спокойнее. Ветер свистел со всех сторон, и это дарило ощущение свободы.

Скинув с плеч камзол, остался в одних брюках. Снег окутал все тело, покрывая кожу ледяной коркой, словно броней. Магия знала, что мне нужно было, и без колебаний помогала мне в этом. Ледяные фигуры, похожие на образы моих врагов, со всех сторон атаковали, нанося смертельные удары. Стихия меня не жалела – это было не в ее интересах. Она гоняла меня лучше многих преподавателей престижных университетов. Она выжимала из меня все соки, подтачивая тело, заостряя меч и закаляя дух.

Пришел в себя, когда уже начало смеркаться. Сразу поняв, что ужин я пропустил, а жена, наверное, заждалась или во все легла спать, заковал магию и в одних брюках пошел к покоям. Смущать-то теперь некого.

В голове тут же всплыл образ, когда супруга вышла из купальни обнаженной. Длинные, но давно потерявшие цвет волосы струились ниже плеч, прикрывая оголенную спину. Тонкая бледная кожа совсем не скрывала ее ребер и остальных костей в других частях тела. Она была такой хрупкой, что, казалось, стоит к ней прикоснуться, и она развалиться. Но это было не про нее. Несмотря на внешние данные, ее внутренний дух был тверд как сталь. Она не боялась отстаивать свое мнение, не стеснялась ходить передо мной обнаженной. Что я говорю? Эта девушка всего за несколько часов нашла крысу, которая прогрызала дно нашего семейного корабля.

Яда – не просто восемнадцатилетняя девочка. Она – идеал мечтаний. За весь этот день я понял одно: передо мной самодостаточная, уверенная и точно знающая, чего хочет, мудрая женщина. И именно это мне нравилось в ней, в новой версии жены.

– Спишь? – в комнату заходил тихо – боялся разбудить.

Мне никто не ответил. Тогда я прошел вглубь и зажег на столике свечку.

Каким же было мое удивление, когда вместо мирно спящей супруги, я обнаружил заправленную кровать. Обведя спальню взглядом, не нашел ничего и близко напоминавшее ее присутствие в этих покоях. Только нетронутый ужин красовался на краю стола.

– Агата, – позвал женщину.

Долго ждать не пришлось. Уже через пару минут в дверь постучались.

– Мой лорд, – служанка жены поклонилась. – Что-то стряслось?

– Это вы мне скажите. Почему я прихожу в свою комнату и не наблюдаю супруги?

– Мой лорд, девушка очень устала…

– Где она? – чуть повысил голос.

– Она не желает вас видеть, – выпалила та на одном дыхании.

– Ах, так значит, – протянул. – Причина?

– Она не объяснила, – трудно, когда люди отводят взгляд – никогда не знаешь, они говорят правду или нагло лгут?

– Пусть просыпается и идет ко мне. Негоже жене спать в другой кровати.

– Но…

– Выполнять!

– Как пожелаете, – женщина поклонилась и тут же скрылась за дверьми, чтоб через какое-то время вновь предстать передо мной.

– Ну?

– Она сказала, чтоб вы катились куда подальше со своими «я сказал», «я так захотел» и тому подобное. В общем, она уже спит.

– Так прям и сказала? – интересно, когда же я перестану удивляться?

– Не совсем. Она пока говорила, употребляла много неделикатных слов, которые воспитанной девушке должно быть стыдно произносить.

– Да? – теперь стали удивляться и брови.

– Да. Мой лорд, прошу вас не заставляйте меня повторять их. Это выше моих сил, – женщина начала теребить край своей юбки.

Какую же вы игру затеяли, женушка? Что же вами движет?

– Хорошо, – выдохнул. – Агата, вы свободны.

Кажется, только этого женщина и ждала. Она уже собралась закрыть за собой дверь, как я вновь окликнул ее:

– Агата, подождите.

– Да, мой лорд, – несмотря на то, что в комнате горела всего одна единственная свеча, я отчётливо разглядел, как дрожали ее плечи.

– Сегодня освободилось место экономки. Не хотели бы его занять?

– Почему я?

– Вы как никто подходите на эту должность. Вы лучше всех знаете этот замок, его прислуг. У вас теплые взаимоотношения со всеми в этих стенах. И моей супруге будет приятно видеть вас на этой должности. Ну что? Согласны?

– При всем уважении, мой лорд, я это делаю не ради вас, – и в этот момент Агата впервые посмотрела мне прямо в глаза.

– С завтрашнего дня приступайте, – кивнул и наконец-то отпустил женщину.

Оставшись в комнате один, быстро помылся, съел ужин. Вот только уснуть все никак не выходило. Сколько не поворачивался, все время чего-то не хватало. И лишь когда на улице стояла глубокая ночь, осознал, что не могу уснуть без манящих, прожигающих душу шоколадных глаз…

Роза

Новый день в чужом теле начался с ароматного чая с корисой, сдобными булочками и малиновым вареньем. Также на столике оказался серебряный поднос с картошкой, мясом в сливочном соусе и небольшие бутерброды с сыром и колбасой. М-м, все, как дома.

Подскочив с кровати, с первого раза попала голыми ступнями в мягкие синие тапочки, закуталась в махровый халат, тоже синего цвета, и уселась за стол, придвинув поближе тарелку с аппетитно пахнущей едой. Не в силах больше глазеть на всю эту красоту – слюнки уже подбежали, – направила в рот вилку с еще горячим завтраком.

Свежо сваренная картошка теплом распространялась по телу. Мясо наполняло мышцы и весь организм недостающей энергией. Хлеб восполнял силы. А сладковатый чай сделал мой день.

Когда же я полностью довольная и сытая сидела, опрокинувшись на спинку покрытого теплой тканью стула, в комнату без стука вошел муж. И не будь я такой счастливой и сытой, точно бы швырнула в него эдакий серебряный ножечек, как пару дней назад, когда ночь я решила провести в отдельной комнате, а утром меня ждал сюрприз в виде официально одетого лорда Гордона.

– Собирайся, ты переезжаешь, – с порога заявил мне муж.

– И тебе доброго утра, – не стала забывать о приличиях.

– Собирайся, – с нажимом повторил мужчина.

– Зачем? – положив в сторонку кухонные приборы, посмотрела на мужа. – С какой стати я должна переезжать?

– Ты моя жена.

– И что с того? По-твоему, я должна по одному твоему жесту делать все, что ты только пожелаешь?

– Да.

– Нет, дорогой, не дождешься. Я не твоя прислуга и уж точно не собачка, которой прикажи, и она тут же поспешит выполнить твое желание. Я свободная женщина, и я вправе делать все, что хочу. Хочу – живу в другой комнате. Хочу – гуляю по саду. Хочу – игнорирую тебя, – это ему не понравилось. Ух, как не понравилось. Вы бы видели эти жутко суженные зрачки, радужка которых стала синее обычного. Казалось, он вот-вот мог слететь с катушек и заморозить меня, как чуть не поступил с Алифией.

На удивление он промолчал. Где-то с минуты столбом стоял, что-то обдумывал, взвешивал все за и против, но в конечном итоге просто схватил меня и потащил к выходу.

– Вы что себе позволяете? – попыталась выдернуть руку. Но куда уж там. – Отпустите меня!

– Моя дорогая, вам кто-нибудь говорил, что вы обворожительно прекрасны, когда сопротивляетесь?

Что он сказал?

– Все ваши усилия вырваться из моих рук так возбуждают.

Он резко остановился. Развернулся ко мне лицом и притянул к себе. Такая резка смена его настроения мне не понравилась. Не нравились и его руки, сжимающие мои бедра. Каждая его ласка была груба, жестока. Он сжимал тонкую бледную кожу, оставляя на теле синие следы.

– Отпусти, – упираясь ладонями ему в груди, просила его. Меня трясло, но его это совсем не волновало. Он продолжал свои грубые и совсем ненужные мне ласки.

– Никогда, – его губы сминали кожу шеи, ключиц, груди, оставляя уродские засосы.

– Прошу тебя, – уже взмолилась. Но он будто не слышал меня. Мужчина срывал с меня ненавистное платье – единственную защиту от него.

Когда же его руки накрыли мою обнаженную грудь, звонкая пощечина оглушила его.

– Убирайся, – ледяным спокойствием добила его.

– Яда? – он запомнил мое имя? Будь ситуация другая я бы порадовалась, но все было совсем наоборот.

– Выметайся! – подняла на него заплаканные глаза. – Я не желаю тебя больше видеть! Я ненавижу тебя! – слезы хлынули, обжигая кожу, разрывая душу на части. – Пошел прочь! – в ход пошло все, что только попадалось мне под руку. Расписная старинная ваза разлетелась на мелкие осколки, когда встретилась со стеной. Стул, статуэтки, столовый сервиз – все это с бешенной скоростью летело в одного жестокого, бессердечного мужика, который каждый раз уворачивался от летящего в его сторону предмета.

– Подонок! Эгоист! Кабель! – оскорбления так и срывались с языка. – Только подойди еще ко мне, и я оторву твои яйца, после чего засушу их и повешу на веревочку, чтоб носить, как ожерелье и до конца твоей жалкой жизни напоминать тебе, какая ты мразь!

Когда сил ругаться уже не осталось, на их место пришла усталость и безысходность. Осела на холодный пол. Ноги не держали. Плечи содрогались. А слезы все шли и шли, обещая затопить всю комнату. Закрыв лицо руками, я попыталась успокоиться, но все было без толку.

– Яда, я…

– Уходи, – слабо прошептала.

– Прости меня, – в его голосе были слышны нотки сочувствия и сожаления. Но мне было плевать. Такое не прощают. За такое не грех убить.

Боль, беспомощность, разочарование сковывали меня. Внутри все сжималось. Страх не давал возможности даже пошевелиться. Воспоминания колом врезались в память, заставляя вновь пережить ту кошмарную ночь, в корне изменившую мою жизнь…

– Эта была моя порция, – мужчина улыбнулся, но встретив мой вопросительный взгляд, как улыбка сошла на нет.

– Кажется, я предупреждала, что сделаю, если ты заявишься в мои покои, – демонстративно сложила руки на груди, открывая ему вид на огромные синяки.

– Я хотел извиниться, – неуверенно начал он.

– За что же интересно узнать?

– Пожалуйста, не начинай.

– Что прости?

– Дай мне договорить, – мужчина сделал пару шагов ко мне.

Напряглась. Сама не произвольно села ровно, очень внимательно наблюдая за каждым его движением – тело отчётливо помнило, как он с ним обращался.

– Прости… меня. Я… был не прав. Мне следовало держать себя в руках… и не позволять лишнего. Я прекрасно осознаю, что мой поступок… выходит за все рамки приличия, и, если б… если б ты тогда меня не остановила, я бы даже не понял, что делаю. Роза, я… я совершил страшную ошибку, я это понимаю и готов понести любого рода ответственность.

Может, я чего-то в этом мире не понимала. Может, чего-то не знала. Но я точно была уверена в том, что этот мужчина, стоящий напротив меня и нервно сжимавший кулаки, говорил мне правду. Не знаю, как объяснить. Я просто чувствовала это. Видела, как ему тяжело давались извинения. Как он старался и подбирал слова. Мне было приятно видеть, как он переступает через себя и делает все, чтоб вернуть мое к себе расположение. Собранные всегда в хвост волосы, были запутаны и комьями свисали к плечам. В голубых глазах стоял страх, нерешительность. Плечи мужа были напряжены. Сам он стоял, как оловянный солдатик, подтянутый по струнке. Синий камзол был застегнут в невпопад. А белая рубашка не была заправлена в брюки. Благо, хоть брюки надел правильно.

Подойдя к мужу, провела ладонью по его щеке, которой в то утро сильно досталось. Прошлась пальцами по шеи, вены которой набухли от волнения и напряжения. Под взглядом голубых, словно лед, глаз, расстегнула все золоченные пуговицы, пальцы уверенно справились с кожаным ремнем. После чего я заправила рубашку, прихватила пояс брюк ремнем и принялась правильно застегивать камзол.

– Так-то лучше, – прошептала, утягивая мужчину к кровати. – Сиди здесь, – усадила супруга на прикроватную тумбочку, а сама подошла к туалетному столику и, взяв расческу, вернулась к нему.

– Яда? – слегка удивленный муж позвал меня.

– М-м?

– Что происходит?

– Тебя нужно привести в порядок, – проигнорировала истинную суть вопроса.

– Я не это имел в виду.

– Север, я не твоя жена, не Олимпия, – начала совсем спокойно. – Я не знаю, может у вас было принято, чтоб муж обращался с женой, как со скотом. Но я другая, со мной такое нечеловеческое обращение не прокатит. Я скорее застрелюсь, чем позволю мужчине указывать мне, как жить; делать со мной все, что ему вздумается. Я в своем-то теле еле как справлялась с такими здоровыми мужиками, как ты. А тут у меня совсем нет сил на сопротивление. Север, я просила тебя остановиться, умоляла отпустить меня. Ты даже представить себе не можешь, как трудно найти силы, когда тебя накрывает паника, когда все тело сковывает страх. И единственное, что ты можешь сделать – это наблюдать, как тебя трахает какой-то малознакомый упырь. Ибо никто не спешит тебе помочь – всем плевать. Окружающих забавляют, твои крики, мольбы, а твое чертово сопротивление лишь усиливает азарт того ублюдка.

Я уже давно перестала расчесывать густые белоснежные волосы мужчины – все мое сознание было далеко отсюда, в самой темной ночи моей жизни.

– Сколько тебе было? – тихо спросил муж. Он сразу понял, о чем идет речь и не пытался остановить меня. Лорд Гордон сидел ко мне спиной и внимательно слушал все, что я ему рассказывала. Боже, как давно меня кто-то просто выслушивал?

– Шестнадцать, – руки сами опустились вдоль тела.

У нас тогда был выпускной. Девятый класс. Вечеринка. Алкоголь. Танцы. И веселые одноклассники. Мы с подругой решили уйти пораньше. Она жила близко, поэтому я проводила сначала ее, а потом уже пошла домой. Ночь была теплой. Свежий ветерок раздувал мое нежно-розовое платье. Луна освещала дорогу домой. В какой-то момент я поняла, что за мной кто-то идет. Ускорила шаг. И за спиной прибавили темп. Тогда я пустилась бежать. На десятисантиметровых шпильках это было нелегко. Ноги то и дело спотыкались. Легкие, не привыкшие к таким нагрузкам, покалывали. Приходилось часто останавливаться, переводить дыхание.

Я завернула за угол, пытаясь в темноте скрыться от этой черной тени. Но это было моей самой страшной ошибкой. Здесь меня и нашли. Грубо схватили за запястье. Сорвали сделанное на заказ платье, разорвали белье и резко вошли, разрывая стенки влагалища в кровь. Это урод смеялся и трахал. Трахал и смеялся. Его скрипучий голос звоном отзывался в моей голове. Он вдалбливал в меня свой вонючий член, как ненормальный. Вбивал меня в кирпичную стену, раздирая кожу. Хватал за волосы, когда я отказывалась взять в рот его пенис.

Я кричала, звала на помощь. Но единственное, что я слышала, был смех. Жуткий, зловещий смех и громкая музыка, заглушавшая мои стоны. В какой-то момент я потеряла связь с реальностью. Мой мозг не выдержал. Сознание плыло. Но этот гаденыш не позволял отключаться. Он бил меня по щекам, как только видел, что я теряю сознание. Но стояло мне очнуться, как он вновь резко входил и продолжал вбивать в меня. И так несколько раз за ночь.

Когда же первые лучи Солнца коснулись крыш, меня везли в больницу. Врачи долго меня обследовали. Сотрясение мозга. Большая потеря крови. Они были очень удивлены:

– Мы не представляем, как она до сих пор дышит.

Никто не представлял. А я не хотела представлять. Я хотела, чтоб этот ублюдок умер самой мучительной смертью. Желала, чтоб он страдал также, как я. Чувствовал то же, что и я.

– Яда? – муж аккуратно взял мои ладони в свои. – Я здесь. Все хорошо, – он притянул меня к своей груди легонько поглаживая затылок.

– Когда меня выписали, мать устроила скандал. Она не желала меня видеть, не хотела даже слушать, что я ей говорила. Лишь отец тогда был на моей стороне. Он единственный, кому было не все равно, кто был рядом и поддержал меня, – прижимаясь к теплой мужской груди, я дала волю чувствам и расплакалась, сжимая синюю ткань камзола. – Эта скотина за одну, бездна, ночь изменил мою жизнь, изменил меня и мое ко всему отношение. Я прекрасно осознала, что в этом жестоком, черством мире есть только один человек, способный за меня постоять и поднять меня на ноги – это я сама. Ибо всем плевать на проблемы окружающих, на все плохое, что с ними происходит. Всех интересует только собственное эго и мнение большинства.

– Тиш-ш, все позади, – муж гладил меня по волосам, спине. Всячески успокаивал, но говорить не торопился, давал мне возможность выговориться, выпустить наружу все свои страхи и переживания.

Спустя некоторое время слезы иссякли. Истерика высосала все силы. Глаза слипались и чесались. А тепло, исходимое от мужского тела, согревало и дарило непривычную защиту. Так я и заснула в кольце сильных рук.

Север

«Что со мной делает эта женщина? Бояться, топиться, снова бояться. Ругается, проявляет нежность и вновь ругается. Плачет, бьется в истерике и опять плачет», – я не понимал, что со мной происходит, но эта мирно спящая девушка, названная моей супругой, по-своему влияла на меня. Она смотрела своим карим взором прямо мне в глаза. Она не скрывала своих чувств, как это было принято в их женском обществе. Она посыла к черту всех, кто ей не нравился. И если честно, мне нравилась эта женщина, завладевшая телом моей истинной жены.

За её хрупкими плечами тяжелая ноша прошлого, сковываемо все её нутро, перекрывающее ей путь к кислороду. Я и не мог даже представить, что могло пережить это чудесное создание природы. Её волевой дух скрывал маленькую, беззащитную девочку, забитую где-то в темно углу подсознания и не выходившую на свет уже много лет.

Глядя на прижимающуюся к моей груди жену, я поглаживал её сухие платиновые волосы и думал.

Мне, как порядочному мужу, следовало немедленно отправиться на поиски супруги, как только стало ясно, что Олимпия – не Олимпия, а незнакомка Яда. Но что, если судьба специально подбросила мне эту сильную, но очень ранимую девушку? Что если она и есть та самая, кого мне многие годы пророчили северные ветра?

«И встретишь там, где не искал,

И полюбишь ту, которую убьешь.

А снежные ветра там среди скал

Укроют вас, её возьмешь.

Метель, пурга и ураган вас обручат

И души соединяться воедино…»

Строки древнего пророчества всплыли в памяти, заставив тело напрячься.

Воспоминая за прошедшие шесть месяцев отрывками пролетали перед глазами. Трущоба. Свадьба. Новость о наследнике. Ледяная вода озера, из которого вытаскиваю побелевшее тело жены. Злость. Ярость. Руки сами тянуться придушить эту сумасшедшую, но Агата вовремя останавливает. Утро. Больше для худого личика глаза цвета топленого шоколада. Первая мысль: «где её голубые, цвета летнего неба глаза?» Твёрдый, подстать мне характер. Неженская сила удара. Ранимая душа. И жестокое прошлое незнакомой, но такой родной мне женщины.

Кажется, пророчество сбылось…

Пройдясь пятерней по ее сухим, безжизненным волосам, взглянул на прикрытые серыми ресницами веки. С каждым днем силы все больше теряли ее. Она слабела на глазах. А ведь, если б я заметил это раньше, если бы вовремя одумался и проверил бы это лекарство, был бы шанс избежать всех этих ее изменений. Она умирала. Самой мучительной, медленной смертью. Она не заслужила такой участи. Но я собственными руками подтолкнул жену к краю.

– Не загоняйся, – тихий хриплый голос выдернул меня из размышлений.

– Что?

– Не накручивай себя, – женская узенькая ладошка погладила меня по щеке. – Ты не виноват в случившемся.

Ее большие карие глаза гляди так ясно, будто заглядывали в душу и читали каждый сантиметр моего внутреннего «я».

– Кто ты?

– Янетта Драгунова, но для друзей просто Яда, – она улыбнулась. – Вот мы и познакомились, дорогой муженек.

– Янетта, – попробовал ее имя, смакую каждую буковку, словно конфетку, на языке. – Красивое. Тебе оно очень идет.

– Спасибо, – ее личико приобрело чуть розоватый цвет – ну хоть какой-то признак жизни. – Правда, с данной внешностью оно совсем не совпадает.

– Зато с характером-то как.

– Что есть, то есть, – комнату оглушил звонкий смех.

– Яд…

– Мой лорд, к вам посетители, – двери в спальню супруги резко отворились, являя нашему взору моего помощника.

– Азель, тебя стучаться не учили? – злость хлынула с новой силой. А если б он разбудил девушку?

– Ничего страшного, – поймав мой обеспокоенный взгляд, Яда подарила легкую улыбку. – Иди.

– Отдыхай, я скоро приду, – поцеловав жену в лоб, отправился в свой кабинет. Семья – семьей, а государственные дела никто не отменял.

Вот только часа пройти не успело, как нашу мирную беседу с лордами соседних королевств прервали громкие голоса, доносившиеся из-за двери.

– Смотри куда идешь, баба? – бушевал сын старого друга – лорда Старка.

– Как ты её назвал? – голос жены послышался с коридора.

Переглянувшись с мужчинами, мы, не сговариваясь, вылетели из кабинета, чтоб застать интересную картину.

– Баба, она и на Западе баба, – любимая фразочка паренька огласила пустынный коридор, где кроме жены с Агатой и этого подхалима не было никого.

– Не могу понять – у меня что с самого утра слуховые галлюцинации? Повтори, пожалуйста, еще раз.

– Ба-ба, – медленно протянул представитель вампиров.

– А баба так сможет?

И, не обращая внимания на всех присутствующих, Яда врезала по морде взбесившему её пареньку.

– Дорогая, тебе не надоело со всеми драться? – усмехнулся, складывая на груди руки.

– Я не дерусь, – сделала вид, что разглаживает брюки. – А провожу воспитательный процесс.

Наблюдая за хрупкой, обтянутой синей тканью девушкой, все никак не мог привыкнуть к новому вкусу жены. Яда терпеть не могла платья, кружева, всякие яркие и блестящие ткани, что еще раз подтверждало, что передо мной не Олимпия. Но и заказывать что-то новое для себя она отказалась. Вместо этого девушка предпочла взять в оборону мой гардероб, и теперь ходила в моих костюмах. Благо хоть Атага уговорила жену подогнать вещи под женскую фигуру. А то ковылял бы по замку мешок, а не порхало созданное природой чудо.

– Ай! – это Яда схватила за ухо наглеца.

– «Бабой» девушку и старшую намного лет тебя женщину будешь называть в своих краях. Но сейчас ты находишься на моей территории, так что будь любезен следовать принятым здесь порядкам. Иначе разбитым носом не обойдешься. Ты понял меня? – пока она говорила, парень все сильнее и сильнее оседал к земле – казалось, девушка вот—вот оторвет ему ухо.

– Понял, – проскулил парнишка.

– Вот и хорошо, – потерла та руки.

– Яда, что с твоими запястьями? – холод пробежался по спине – кто-то посмел навредить моей жене!

– Ой, снова закровоточили. Агата Авдосьевна, а где у нас бинты лежат?

– Кто это сделал? – ярость подступала к горлу. Магия рвалась наружу, требуя отыскать смертника и жестоко покарать его.

– Сама, – и такой беспечный ответ.

Гнев взял над разумом верх. А я, плюнув на гостей, схватил жену под локоть и впихнул в кабинет, заперев за собой дверь.

Роза

Только за мужем закрылась дверь, как грозная туча нависла надо мной. Прятаться от надвигающейся грозы было бессмысленно. Да и некуда – кабинет мужчины хоть и был большой, с высокими стенами и светлым потолком, но весь оказался заставлен на данный момент ненужной мебелью. Словом, куда бы я не шагнула, суровый взгляд мужа достал бы меня везде. Вот и приходилось пятиться, пока не встретила препятствие, а там все – попала.

– Яда, что это?

Муж смотрел на меня своими темно-синими глазами, но я видела в них саму Бездну. А потому стало жутко. По спине пробежал неприятный холодок. Взгляд метался из угла в угол, пытаясь найти верный путь отступления. Мысли хаотично строили варианты развития сюжета. Вот только ни один из них не заканчивался счастливо.