Убийства в Новом Орлеане: Тень Вуду

Мама Сесиль слегка улыбнулась.

– Я знаю то, что мне положено знать, детектив. И поверьте, этого вполне достаточно. Но я не собираюсь раскрывать секреты своей общины постороннему человеку. Особенно человеку, который смотрит на нас свысока.

– Я не смотрю на вас свысока, – возразил Жюль. – Я просто выполняю свою работу. И если ваша община замешана в убийстве, я обязан это выяснить. Убийство Леграна – это лишь начало.

– Легран? – Мама Сесиль нахмурилась. – Я не знаю этого имени.

– Вы уверены? – Жюль достал фотографию жертвы и положил ее на стол. – Возможно вам стоит приглядеться.

Мама Сесиль взяла фотографию и внимательно ее изучила. Она долго молчала, прежде чем ответить.

– Да, я знаю эту женщину. Она была… постоянным клиентом. Она приходила ко мне за советом. Но я не знаю, кто ее мог убить…

– Она приходил к вам за советом? – переспросил Жюль, подняв брови. – О чем вы с ней говорили? О бизнесе? О личной жизни? Или, может быть, о ритуалах?

Мама Сесиль снова вздохнула.

– Она была несчастным человеком, детектив. Она искал ответы. Я просто пыталась ей помочь.

– Помочь? Вы помогали ей совершать какие-то ритуалы? Может быть, вы вместе искали этот артефакт? "Печать Тьмы"?

Лицо Мамы Сесиль стало непроницаемым.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, детектив. Я ничем ей не помогала. И я не знаю ничего о "Печати Тьмы". Это все банальные сказки…

Жюль не верил ни единому ее слову. Он чувствовал, что она что-то скрывает, что она знает гораздо больше, чем говорит. Он решил сменить тактику.

– Хорошо, – сказал он, – давайте поговорим о вашей общине. Сколько у вас последователей? Чем вы занимаетесь? Какие ритуалы вы проводите?

– Мы – группа людей, которые ищут духовного просветления, – ответила Мама Сесиль. – Мы медитируем, молимся, изучаем древние тексты. Мы практикуем вуду, но мы не делаем ничего плохого.

– А что насчет жертвоприношений? – Жюль не собирался сдаваться. – Вы приносите в жертву животных? Или, может быть, людей?

Мама Сесиль нахмурилась еще сильнее.

– Мы не приносим жертв, детектив. Это все ложь, которую распространяют люди, ничего не понимающие в нашей религии.

– Но почему тогда люди боятся вас? Почему ходят слухи о ваших ритуалах? – Жюль надавливал, стараясь загнать ее в угол.

– Потому что люди боятся того, чего не понимают, – ответила Мама Сесиль. – Потому что они не хотят знать правду. Им проще верить в сказки.

Жюль покачал головой. Он уж точно не верил в сказки. Он верил в факты. И факты говорили о том, что Мама Сесиль что-то скрывает.

– Вы уверены, что не знаете ничего о культе Кети? – повторил он. – О убитой женщине вам больше нечего добавить? Вы уверены, что не знаете, кто ее убил?

Мама Сесиль долго смотрела на него, словно пытаясь понять, что он задумал.

– Я уверена, детектив, – наконец сказала она. – Я ничего не знаю. И я не собираюсь вам помогать.

Жюль выпрямился. Он понял, что больше ничего от нее не добьется.

– Что ж, – сказал он, вставая, – спасибо за потраченное время. Но я уверен, что мы еще встретимся, Мама Сесиль. И в следующий раз я приду с ордером на обыск.

Мама Сесиль проводила его до двери. Когда Жюль уже выходил, она сказала:

– Вы не найдете здесь ничего, детектив. Вы зря тратите свое время.

Жюль обернулся и посмотрел на нее.

– Может быть, – ответил он. – Но я не привык сдаваться. И вместо того, чтобы помочь, вы только сами себе сделаете хуже.

Жюль вышел из дома и направился к своей машине. Он чувствовал разочарование, но не собирался отступать. Он знал, что Мама Сесиль что-то скрывает, и он намеревался это выяснить.

Он сел в машину и включил двигатель. Ему нужно было найти способ узнать больше о культе Кети. Ему нужно было найти доказательства. И он знал, что ему придется обратиться к другим источникам. К тем, кто не боится говорить правду. Даже если эта правда будет страшнее, чем он мог себе представить.

Жюль достал телефон и набрал номер Лероя.

– Лерой, – сказал он, – мне нужна помощь. Я думаю, что мы должны проверить всех, кто был связан с убитой Легран. Нужно найти ее связи, ее знакомых, ее врагов. И еще… нам нужно узнать больше о Маме Сесиль. Нам нужно узнать все, что только можно о ней и о ее общине.

– Ты уверен, что хочешь копать в ее сторону? – спросил Лерой, в его голосе слышалось сомнение. – Что-то произошло?

– Пока ничего, но, возможно, произойдет, – ответил Жюль. – У нас нет выбора. Мы должны найти этих убийц. И мы должны сделать это как можно скорее.

– Ладно, – сказал Лерой. – Я начну работу. Но не забывай, что мы ищем преступников, а не ведьм и оракулов. И не лезь на рожон, Жюль.

– Я помню, – ответил Жюль. – Но иногда, чтобы найти правду, нужно рискнуть.

Жюль положил трубку и посмотрел на дом Мамы Сесиль. Он знал, что это только начало. Он знал, что ему предстоит долгий и сложный путь. Но он был готов к этому. Он был готов бороться с тьмой, чтобы найти истину. Он чувствовал своим полицейским чутьем, что Мама Сесиль как-то причастна к этому убийству, либо просто что-то знает, но не хочет говорить.

– Что ж, я найду способ тебя разговорить, обязательно найду!

Он снова посмотрел на дом Мамы Сесиль, на окутанный тайной дом во Французском квартале.

«Игра началась», – подумал он. И он был готов играть до конца.

Удар прямо в сердце

Двигатель взревел, и Жюль почувствовал, как в него возвращается немного жизни. Он включил радио и выбрал блюзовую станцию. Мелодия, пропитанная печалью и надеждой, заполнила салон. Ему нужен был этот звук, чтобы хоть немного успокоить нервы. Он открыл окно в своем резвом Мустанге и вдохнул полной грудью, пытаясь избавиться от душного запаха благовоний, который, казалось, въелся в его одежду, как и от лживого взгляда мамы Сесиль.

Он выехал на улицу, и машина плавно покатилась по мостовой. Новый Орлеан, как всегда, встретил его шумом и суетой. Город, построенный на воде, дышал жизнью, бурлил, кипел, как огромный котел. Улицы были заполнены людьми всех мастей, рас и возрастов. Туристы, разглядывающие архитектуру, местные жители, спешащие по делам, музыканты, играющие на тротуарах, предлагая свой талант прохожим, все это было таким родным.

Французский квартал, через который он ехал, был особенно оживлен. Старинные здания с коваными балконами, увитые плющом, казалось, хранили в себе тайны веков. Атмосфера здесь была особенной, пропитанной духом старины, мистики и свободы. Жюль, в глубине души, всегда восхищался этим городом, его неповторимой атмосферой, его бурной историей. Но со временем, став полицейским, он разучился видеть красоту. Ему так часто приходилось видеть только грязь, тайны и опасность, что он едва не позабыл это чувство – свободы Нового Орлеана, который он любил всем сердцем.

Он проехал мимо знаменитой площади Джексона, где туристы толпились вокруг уличных художников и гадалок. Он видел, как люди смеются, веселятся, наслаждаются жизнью. Но он знал, что под этой веселой маской скрывается тьма. Тьма, которая прячется в тенях переулков, в старых домах, в сердцах людей.

Он выехал на более широкие улицы, где движение было более интенсивным. Он проезжал мимо кафе, баров, ресторанов, где люди наслаждались едой и напитками. Запах креольской кухни дразнил его обоняние и в желудке предательски заурчало. Жюль не ел уже больше суток… Хотелось скорее домой, поесть и завернувшись в одеяло – просто уснуть. Но проезжая по улицам родного города, он не мог для себя не отметить, что очень любил Новый Орлеан. Горько было осознавать то, что сейчас он чувствовал себя здесь чужим, как будто он был единственным, кто видел реальность.

Жюль ощущал усталость всем телом. Сон не шел из головы, так как он совершенно не выспался. Он чувствовал, как напряжение нарастает в его плечах, как глаза слипаются. Он хотел домой, в свою тихую квартиру, к своему верному псу Луи. Ему нужно было выспаться, отдохнуть, перезагрузиться. Он знал, что завтра ему предстоит еще много работы, еще много вопросов, еще много опасностей.

Он переключил станцию, когда заиграла нудная песня, которую он не хотел слушать. Он устал от всего этого. От этих загадок, от этих странных людей, от этих ритуалов. Ему просто хотелось, чтобы все это в один миг – закончилось.

Свернув на свою улицу и припарковав машину у своего дома, Жюль выключил двигатель и остался сидеть в машине еще несколько минут, глядя на огни города. Потом он вздохнул, открыл дверь и вышел.

Жюль направлялся к дому, чувствуя, как усталость отступает, уступая место тревоге. Что-то было не так. Он это чувствовал кожей. Поднимаясь по ступеням, он увидел, что его дверь в квартиру была слегка приоткрыта. Небрежно, словно кто-то спешил. Адреналин мгновенно заполнил его кровь, сердце заколотилось, словно обезумевший барабанщик. Он быстро, но беззвучно, достал свой Smith & Wesson Model 10, знакомый вес которого придал ему хладнокровия.

Затем осторожно, как учил его инструктор, прижался к стене, прислушиваясь. Тишина. Зловещая, мертвая тишина. Он медленно, крадучись, проскользнул внутрь.

Гостиная.

То, что предстало его глазам, разорвало его сердце в клочья.

Посреди комнаты, на старом ковре, который Луи так любил, лежало бездыханное тело его старого пса. Луи. Его верный друг, его компаньон, его семья. Его уши, которые он так часто трепал, сейчас были безжизненно прижаты к голове. Его глаза, когда-то полные преданности и любви, теперь были широко раскрыты, застывшие в ужасе. Вокруг тела были разбросаны свечи, оплавленный воск стекал по ковру, образуя причудливые узоры. На груди Луи, аккуратно вырезанная, зияла глубокая рана, а вокруг нее – зловещие символы, начертанные чем-то красным, что, как он понял, было кровью.

Это было не просто убийство. Это был ритуал. Кто-то хотел поставить Жюля на место. Значит он был в верном направлении.

Жюль застыл, не в силах поверить своим глазам. В голове у него был хаос. Словно кто-то выключил свет, оставив его в кромешной тьме. Он чувствовал, как мир вокруг него рушится. Его внутренний стержень, его спокойствие, его хладнокровие – все исчезло, испарилось, как дым.

– Сука! Твари проклятые! Я найду вас всех! – кричал он в агонии…

Он сделал шаг вперед, спотыкаясь о что-то. Его ноги подкосились, и он упал на колени рядом с телом Луи. Он коснулся шерсти, ощущая ее холод. Холод смерти.

Из его горла вырвался сдавленный стон. Он схватил Луи за морду, прижав ее к себе. Он чувствовал запах крови, запах смерти, запах отчаяния. Он не мог дышать. Слезы хлынули из его глаз, заливая лицо. Он не плакал много лет. Но сейчас… сейчас все его эмоции вырвались наружу, как прорвавшаяся плотина.

Он завыл.

Глубокий, животный вой, полный горя, боли и ярости.

Ярость.

Это чувство охватило его, как огонь. Ярость, смешанная с отчаянием. Он поднялся на ноги, его руки дрожали. Его глаза метали молнии. Он почувствовал, как кровь приливает к голове, как закипает его рассудок.

Жюль обезумел.

Он огляделся, ища хоть что-то, что могло бы указать на убийцу, на тех, кто посмел тронуть его Луи. Он заметил, что все было тщательно спланировано. Никаких следов взлома, никаких видимых признаков борьбы. Все выглядело так, словно убийца был здесь, в его доме, словно у себя дома.

Жюль крепко сжал свой Smith & Wesson. Его пальцы побелели. Глаза его были полны слез решимости.

– Я найду вас, ублюдки, – прошептал он, его голос был полон смертельной угрозы. – Я найду вас, и вы заплатите за это. Вы все заплатите.

Пробыв в таком положении примерно пятнадцать минут, Жюль встал, поглаживая уже окоченелого Луи, и взяв мобильный, нервно набирал номер Лероя. Гудки казались вечностью. Лерой взял трубку только с третьего раза.

– Дюбуа? Что случилось? – голос Лероя был сонным, обеспокоенным.

Жюль старался говорить ровно, будто читая сводку:

– Лерой, бери группу криминалистов и выезжай ко мне. Да! Прямо ко мне домой. Срочно, мать твою!

В трубке наступила тишина. Жюль услышал, как Лерой глубоко вдохнул.

– Что случилось, Жюль? Говори!

– Луи… его убили, – голос Жюля дрогнул лишь на мгновение. – В моей квартире. Это… гребаные вудуисты, чертовы суки! Они убили мою собаку прямо у меня в доме!

На другом конце провода наступила гробовая тишина.

– Черт… – выдохнул Лерой. – Я выезжаю. Не трогай ничего. Не смей ничего трогать, понял? Оставайся там.

Жюль хмыкнул, его голос сорвался:

– Не буду я ничего трогать. Я уже все трогал.

Он положил трубку. Внутри него все кипело. Ярость переполняла его и ему нужно было ее выплеснуть. Он продолжал стоять на одном месте и не сводил взгляда с Луи, который мирно лежал, уже окоченев. Глаза Жюля вновь наполнились слезами…

Через двадцать минут квартира Жюля превратилась в муравейник. Прибыли криминалисты, полицейские, понятые. Каждый уголок квартиры осматривали, снимая отпечатки, фотографировали, анализировали. Лерой, бледный и сосредоточенный, подошел к нему, ободряюще похлопав друга по плечу.

– Знаю, сейчас не время, – начал Лерой, голос его был тихим и осторожным. – Но ты уверен, что ничего не пропало? Ничего ценного?

Жюль покачал головой, его взгляд был устремлен в никуда.

– Нет, – ответил он, его голос был сухим и хриплым. – Ничего.

– Это было предупреждение, как же ты не поймешь, – продолжал он, его голос наполнился яростью. – Предупреждение, чтобы я не искал их. А знаешь, что самое странное? То, что после этой проклятой суки – Мамы Сесиль, после моего визита к ней, ко мне в дом сразу же вломились сраные вудуисты и убили моего пса! Они знали, что я копаю под них. Они знали, что я близок к правде. Если эта сука хочет со мной поиграть, то я устрою ей такие игры, которые она запомнит на всю свою никчемную жизнь! Я им покажу, что значит связываться с Дюбуа!

Жюль развернулся на пятках и быстро сорвался с места, его глаза горели безумием. Он схватил ключи от машины и выбежал из квартиры, не обращая внимания на крики Лероя:

– Ты куда?! Они ведь этого и добиваются! – кричал Лерой ему вслед, но Жюль не ответил.

Он помчался к своей машине, разъяренный, как зверь в клетке. Его разум был затуманен яростью, а сердце разрывалось от горя. Он знал, что ему нужно успокоиться, подумать, составить план. Но сейчас он не мог думать. Он чувствовал только одно: жажду мести.

Жюль сел в машину, громко захлопнув дверь и завел двигатель. Он не знал, куда ехать и что делать. Мысли его были в хаосе. Он чувствовал, как ярость переполняет его, как она выжигает все внутри. Сделав глубокий вдох, в попытке успокоиться, но ему это не помогало. Он должен был найти способ выплеснуть эту боль, эту ярость, эту жажду мести.

Жюль просто поехал, инстинктивно сворачивая на улицы, которые привели его в знакомый район. Пока машина катилась по ночным улицам, он лихорадочно размышлял. Он знал, что ему нужна информация. Ему нужно было больше, чем просто подозрения и догадки. Ему нужны были факты, доказательства, зацепки. Остановившись в каком-то проулке, он достал из отсека в приборной панели авто, сжатую пачку сигарет. Обычно Жюль не курил, но сейчас ему нужно было хоть как-то себя унять. Сделав глубокую затяжку крепких Marlboro Gold, он набрал номер своего старого знакомого, Пьера.

Пьер работал в отделе по борьбе с наркооборотом. Он был одним из тех, кто знал, как работать грязно, как выжимать информацию из людей, как использовать любые методы для достижения поставленной цели. Вудуисты, как правило, частенько попадали под подозрение в распространении наркотиков и привлекались за употребление. Жюль надеялся, что Пьер сможет ему помочь.

Пьер ответил быстро, его голос был бодрым и немного насмешливым:

– Дюбуа? Что случилось, старик? Ты звонишь в такое позднее время… Неужели снова какие-то проблемы?

Жюль вкратце объяснил свою просьбу. Ему нужно было срочно нарыть что-то на Маму Сесиль или на кого-то из ее близких. Любая информация, которая могла бы ему помочь. Он не собирался вдаваться в подробности, он просто хотел, чтобы Пьер помог ему найти хоть какой-то компромат.

В трубке на мгновение повисла тишина. Пьер, как всегда, был проницательным. Он быстро оценил ситуацию.

– Ты хочешь, чтобы я покопался в их грязном белье? – спросил Пьер, его голос звучал уже более серьезно. – Что-то случилось?

Жюль промолчал, не желая вдаваться в детали. Он не хотел, чтобы его личная трагедия превратилась в предмет обсуждения.

– Просто помоги мне, Пьер, – сказал он. – Я должен найти хоть что-то.

Пьер вздохнул и по голосу было слышно, что тот улыбнулся необычной просьбе, но по старой дружбе, конечно же он не отказал.

– Ладно, старик, – ответил он. – Я тебе помогу. Но помни, это не официально. И не жди слишком многого.

Жюль почувствовал облегчение. Хотя бы какой-то шанс.

– Спасибо, Пьер, – сказал он. – Ты знаешь, я в долгу.

– Да ладно, – усмехнулся Пьер. – Мы же друзья. Но я буду ждать от тебя ответной любезности, когда понадобится.

Через некоторое время Пьер перезвонил.

– Слушай, Дюбуа, – сказал он, его голос был полон азарта. – У меня для тебя хорошие новости. Как раз в нашем обезьяннике сидят два молодых орла, задержанных за распространение всякой дряни. И по удачному стечению обстоятельств, одним из них оказался сын той самой – Мамы Сесиль.

Жюль почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Судьба? Совпадение? Или… часть плана? Он не знал. Но он знал точно, что это – шанс.

– Отлично, – сказал он, его голос был тверд и спокоен. – Я сейчас приеду.

Он сбросил вызов и резко развернул машину, направляясь в сторону участка, где работал Пьер. Его ярость не утихла, но теперь она была направлена в нужное русло, он ее укротил. Теперь у него был план. И он не собирался упускать этот шанс.

Он ехал быстро, нарушая все правила дорожного движения. Ему было плевать на штрафы, на полицию, на все. Он должен был добраться туда как можно скорее. Он был просто обязан вытрясти все из этого сопляка и наказать каждую падаль, которая посмела посягнуть на жизнь его пса, вломиться и осквернить его дом…

Жюль припарковал машину возле участка и выскочил из нее, небрежно хлопнув дверью. Он направился к входу, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих.

Жюль вошел в участок, и его тут же в коридоре встретил Пьер. Пьер взглянул на него, оценивая его внешний вид и взвинченное состояние. Он сразу понял, что произошло что-то серьезное и жестом пригласил его в свой кабинет.

– Дюбуа, старик, ты выглядишь… не очень, – сказал Пьер, его голос был тихим и сочувствующим.

Он протянул Жюлю бумажный стакан с кофейного автомата.

– Здесь, – Пьер подмигнул, понизив голос. – здесь бурбон. Он поможет немного снять стресс.

Жюль взял стакан, вдохнув крепкий аромат алкоголя, уловив еле-заметные тона старого дерева, дыма и спичек. Он сделал большой глоток, обжигаясь.

– Спасибо, Пьер, – сказал он хриплым голосом.

Пьер сел напротив, закинув ногу на ногу. Он внимательно посмотрел на Жюля, ожидая объяснений.

– Так что все-таки произошло? – спросил Пьер. – Чем тебе не угодила эта ведьма – Мама Сесиль, или как ее там…

Жюль долго молчал, собираясь с мыслями. Он не хотел говорить об этом, но знал, что ему нужна помощь. Он должен был кому-то рассказать. И впрочем, Пьер никогда не был ему врагом.

– Убили Луи, – выдавил он наконец, его голос сорвался.

Пьер вздрогнул как от пощечины. Он знал, как много для Жюля значила эта собака.

– Черт, Дюбуа… – прошептал он, его лицо выражало сочувствие. – Я… мне очень жаль.

Жюль кивнул, его глаза наполнились слезами. Он сделал еще один глоток бурбона, пытаясь взять себя в руки…

– Это было… ритуальное убийство, – продолжил он, его голос дрожал. – Они оставили знаки вуду. Это точно связано с этой сукой – Мамой Сесиль. Я был у нее сегодня, задавал вопросы по текущему делу. Она что-то скрывает. И сразу ко мне в дом вломились какие-то твари, сотворившие такое с Луи.

Пьер нахмурился.

– Ритуальное убийство? – переспросил он. – Это очень серьезно, просто жуть какая-то. Ты уверен, что это она?

– Уверен, – ответил Жюль, его голос был полон ярости. – Я знаю это наверняка. И они… они знали, что я копаю под их секту. Они хотели меня остановить. И таким образом предупредили.

– Послушай, – сказал Пьер, – тебе нужно успокоиться. Ты сейчас не в лучшем состоянии.

– Нет, – возразил Жюль, его голос оставался твердым. – Я не успокоюсь. Я не остановлюсь, пока не найду этих ублюдков. И Мама Сесиль тоже заплатит.

Пьер вздохнул. Он знал, что Жюля сейчас не утешить ничем.

– Хорошо, – сказал он. – Давай начнем с ее сына. Он в камере. Его зовут Дамиан, кажется. Я постараюсь вытащить из него хоть что-то. Но обещай мне, что ты не будешь лезть в это дело один.

Жюль посмотрел на него, его глаза горели яростью, как у затравленного зверя.

– Я ничего не обещаю, Пьер, – ответил он.

Пьер покачал головой.

– Ладно, – сказал он. – Но я хочу, чтобы ты знал: я здесь, чтобы помочь тебе. Не делай глупостей.

Жюль кивнул. Он допил бурбон и поставил стаканчик на стол.

– Веди меня к этому Дамиану, – сказал он. – Время пришло.

Новый план. Новый вудуист

Они вышли из кабинета и направились в сторону блока предварительного заключения. Жюль шел молча, сжимая кулаки. В его голове пульсировала только одна мысль: "Возможно этот ублюдок причастен к смерти моего Луи! "

Пьер остановился возле массивной металлической двери. На ней висела табличка с надписью "Камеры предварительного заключения". Он достал связку ключей, выбрал нужный и открыл дверь. Жюль шагнул внутрь, Пьер оставил его, перед этим хлопая по плечу, словно пытаясь передать хоть каплю своего спокойствия. Бесполезно. Внутри меня бушевал ураган, сметающий все на своем пути. Ярость, смешанная с болью, требовала выхода, и я знал, что найду его.

Последнее, что я услышал от Пьера: "Держи себя в руках, Дюбуа. Не лезь на рожон."

Ха! Легко сказать.

Внутри было еще хуже. Небольшое помещение, освещенное тусклой лампой. Несколько камер с зарешеченными дверями. Сквозь них были видны лица заключенных – бледные, испуганные, озлобленные. Атмосфера здесь была тяжелой, давящей. Жюль почувствовал, как его переполняло отвращение.

Войдя в эту затхлую атмосферу, я почувствовал, как моя злость, словно хищный зверь, затаилась в засаде. Моей целью был Дамиан Картье. Не сын грозной Мамы Сесиль, а всего лишь жалкий наркодилер, погрязший в трясине страха и зависимости. Но это не делало его менее виновным. Каждый, кто так или иначе был причастен к смерти Луи, должен был ответить.

Я остановился перед камерой, где его держали. Металлическая дверь, зарешеченная, как клетка. Я взглянул на него. Он сидел, ссутулившись, его длинные, грязные волосы падали на лицо, скрывая глаза. Взгляд был затравленным.

– Дамиан Картье, – начал я, стараясь говорить ровным голосом, хотя внутри все кипело. – Поговорим. Он вздрогнул, словно от удара. Его руки нервно сжимали тонкую ткань его мятой рубашки, выдавая его испуг.

– Знаешь, почему я здесь? – продолжил я, делая шаг вперед, приближаясь к решетке. – Ты ведь в курсе, что моя собака… Луи… погиб от рук ваших сучьих вудуистов. Его принесли в жертву в моей собственной квартире. И уверен, ты знаешь, кто за этим стоит. Знаешь, кто приказал. Знаешь, кто держал нож и вломился ко мне в дом!

Он молчал, испуганно глядя в пол, стараясь избежать моего взгляда, словно боялся, что я смогу прочесть его мысли. Я понял, что угрозы в лоб с этим ублюдком не сработают. Нужно было действовать тоньше, хитрее, чтобы заставить его говорить, вытянуть из него все, что он знал. Нужно было сломать его, чтобы получить правду. Я надавил на больное – в его случае мать.

– Ты знаешь, Дамиан, чем занимается твоя мать? – я говорил спокойно, как будто мы просто обсуждали погоду. – Что она промышляет черной магией, ритуалами, всякой дрянью? Как раз, к удивлению, пару дней назад произошло ритуальное убийство. Ее рук дело? Как считаешь?

Он вздрогнул.

– Я… я не знаю… – пролепетал он.

Я усмехнулся. – Не знаешь? – повторил я. – Ты, наркоторговец, который подсаживает на эту дрянь сотни людей, мерзкая тварь, не знаешь? Да ты в курсе всего, Дамиан. Просто боишься признаться. – я демонстративно закурил и выдохнул клубу густого дыма ему прямо в лицо, а затем присел на стул, чтобы быть с этой сукой лицом к лицу.

В этот раз он не выдержал. Закивал, как тряпичная кукла. – Да… да, я знаю… – прошептал он. – Но я не лезу в это… Я просто… просто торгую…

– Торгуешь, значит? – я нахмурился. – И что же ты продаешь?

– Все… – ответил он. – Кокаин, экстази… все, что нужно…

– А кому ты продаешь? – я приблизился к нему вплотную, нависая над ним, как хищник над добычей. Он замялся.

– Клиентам… – пробормотал он.

– А конкретно? – я наседал, не давая ему шанса уйти от ответа. Он замолчал, его глаза забегали по сторонам, выдавая страх. – Давай, Дамиан, – подбодрил я. – Не тяни резину. Время идет, а у меня его не так много.