Полная версия:
Дни подснежника, или В поисках вечной весны
Маргарита Пальшина
Дни подснежника, или В поисках вечной весны
Пролог
Эта книга не для всех. Она – для людей пишущих. Для тех, кто выбрал творческий путь.
Есть такое понятие – «художник-тень», когда не получается реализовать себя, но и сферу творчества покинуть не можешь. Литература – это моя жизнь. Я пишу и читаю, я живу в слове. Годами работала над чужими рукописями, а собственные тексты так и не приближались к финалу. И тогда я задумала эту книгу – как эксперимент.
Не нужно строить сюжет, в первый день года выгляни в окно – и дай шанс новому дню рассказать свою историю, а сама следуй за ним: шаг за шагом, птица за птицей. Не пиши, а записывай. Жизнь.
Получилась книга-календарь. Дни, месяцы, годы…
Двадцатые годы стали для меня временем некрологов и утрат. Вспоминается грустное письмо знакомого автора: «Люди уходят, оставляя по себе лишь книги». А от кого-то остались только слова в памяти, и нужно их записать, пока не исчезли. Они живут во мне, и я должна сохранить свое время.
Я верю, что большое растет из малого. Потому что книги пишут не «гении, поцелованные Богом», а обычные люди, которым есть что рассказать.
Весь мир состоит из таких историй.
Январь
У любви нет прошедшего времени
1
Снегопад в новый год – как причастие. Мечтала дать шанс этому дню…
Конфетти на белом снегу, оберточный мусор несбывшихся обещаний, угнетающая пустота улиц. Ощущение уехавшего цирка. Первого дня свадьбы, которой заканчиваются все сказки мира. Наверное, никто и никогда еще не начал по-настоящему новую жизнь с первого января, но нам нужна эта условная черта как переход, как плацебо мечты, чтобы переписать свою сказку заново. На чистовик.
2
Взрывы салютов, окна зашторены наглухо. Отсчитываем праздничные дни, когда уже перестанут стрелять? А раньше фейерверк был чудом. На Мальте, в мою первую студенческую жизнь у моря. Феста – августовский праздник святых и салютов над островом. В черном небе взрывались цветы и парили жар-птицы. 2000-й год, которому все пророчили апокалипсис, стал самым волшебным.
В канун 2022-го мой взрослый уже такс впервые спрячется в ванной «между двух стен», собачье чутье. Так и крадут у нас праздник жизни.
3
Говорят, над Москвой не видно звезд: световое загрязнение. В этом году мой город огней превратился даже не в заграничную рождественскую историю, не в неоновый Токио или Сеул, а в волшебную страну света. Посреди сверкающей праздничной кутерьмы поднимаю глаза к небу – и вижу в проеме крыш, как в бездонном колодце, звезду. Пусть будет путеводной на этот год.
4
Новогоднее желание любого писателя о книжках. На лекциях по литературному мастерству нам вещают о магии языка.
На праздники муж сварил полкило говяжьего, и теперь они с Бесом наперегонки каждый час бегают к холодильнику.
– Что в нем такого особенного?
– Попробуй – узнаешь.
Попробовала. Через час уже три лба столкнулись у холодильника. Магия. Чтоб мои книжки так разлетались, полкило за четыре дня, последний кусочек остался…
А муж просто любит готовить – и всегда пробует что-то новое.
5
5 января 1731 года в Москве зажглись первые уличные фонари. 520 масляных фонарей светили с 1 сентября по 1 мая и только в безлунные ночи.
Я всегда вспоминаю этот маленький праздник света, когда гуляю в метель под фонарями по бульварам. Снег в свете фонарей – что может быть красивее?
А в детстве мечтала, как стану фонарщиком: ночами гулять по городу с факелом. Или смотрителем маяка: дарить свет далеким кораблям, затерянным где-то в тумане невиданных морей.
6
Сочельник. Печенье предсказания из года в год выдает мне: «счастье в твоих руках».
В литературных кругах часто слышишь фразу «ненастоящий писатель», я ее заменила на «неподтвержденный», чтобы можно было задать вопрос: «Кем? Судьи кто?»
Публикации, премии, письма читателей… никогда не будет достаточно достоверных свидетельств…
Непременно возникнет на пути злой колдун, который скажет: без премии «Большая книга» ты – никто. Так магов и лишают магии…
Но писатель – это тот, кто пишет. Садись и пиши! Или так: «начни писать, жизнь обретет иное измерение, а значит – волшебство».
Собираюсь к морю. В парикмахерской меня, как Алекса из «Заводного апельсина» Энтони Бёрджесса, усаживают в кресло: «Не верти головой, смотри ровно на экран телевизора», его так излечивали от жестокости, а мне демонстрируют мою веру: подтвержденный писатель – тот, кто создает миры и героев, способных шагнуть за пределы рукописи.
В теленовостях – километры полей с рефрижераторами: «россияне массово замораживаются, медицина с каждым годом совершает прорывы, сегодняшнюю неотвратимую смерть от болезни лет через пять преодолеют и вылечат, как легкую простуду, родственники дождутся, есть смысл переждать во льду».
А в январе 2009-го при морозе минус пять в Москве лил ледяной дождь, вода тут же замерзала при соприкосновении с ровными поверхностями крыш, машин, витрин магазинов, железными поручнями, тротуарами, ступеньками лестниц, образуя прозрачную пленку на всем, как из непробиваемого стекла. Город словно заключили в огромную крио-капсулу. Я писала роман «Белый город» о бессмертии и встречах по ту сторону времени, когда мне позвонили из будущего Криоцентра и пригласили как журналиста посмотреть на пустые поля в Подмосковье под застройку… Плацебо бессмертия, подумала я. Сегодня Криоцентр один из самых продуктивных в Европе. Великая миссия у него тоже есть: хранят ДНК вымирающих видов животных. Если не у людей, так у планеты будет надежда.
А первый читатель «Белого города» оказался и его героем, даже жил в будущем – через час от меня. Роман, как и эту книгу, писала в сети, выкладывая по главам в Живом журнале. Он пришёл посреди романа – и помог изменить сюжет. Все написанное с душой и верой так или иначе воплощается в жизнь.
7
7 и 8 января дни рождения моих рыжих такс. Оба – как рождественские подарки. Бес первый, проживший с нами как ребенок шестнадцать лет и умерший у меня на руках, и Бес второй – его копия нового века. В пандемию нас выпускали из дома только с собакой на поводке – и мы решились на второго, ради свободы и любви к жизни, к свежему воздуху, к прогулкам по лесу и паркам… Малыш научил нас радоваться всему вокруг заново: шарики, мячики, солнце, новая сковорода… – в мире много круглого, всегда повод для восторга найдется, шутим мы.
Да, «нельзя помещать всю свою привязанность в собаку, Игемон»[1], но «чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак»[2].
Любовь собаки беззаветна и потому неисчерпаема: невозможно «поступить дурно», чтобы потерять, не нужно ни с кем соревноваться или казаться лучше, чтобы обрести. Просто будь собой и будь рядом.
А еще собаки учат меня любить людей и ни в коем случае не разочаровываться в жизни.
8
Музыка помогла отгоревать утраты, а потом исчезла. Когда я обрела гармонию с собой и миром, на ее место пришли шум дождя, плеск волн, пение птиц, звучание флимбо и флейты ветров… Я сама невольно построила связь: музыка = горе, и погрузилась в молчание. Когда-то было иначе: надеваешь наушники – и уносишься в мечты, а из мечты рождаются строки стихов, романов, пьес…
Сегодня создала первый плейлист вдохновения за многие годы: пора переписать этот печальный сценарий.
9
Новый год у нас празднуют с 1948-го, в 1991-м отменили «мораторий» на Рождество, а десятидневные каникулы появились только в 2012-м. Как раз в этот год я решила уволиться из «The Most Creative Agency of the World», чтобы гулять по весеннему парку в кроссовках. Было много падений и взлетов после. Но теперь я знаю: у каждого человека должен быть свой маленький рай на земле. И это не пространство, это – состояние. Утренний кофе. Можно смотреть на снег из окна – и никуда не спешить который год подряд, испытывая безмерную благодарность судьбе за то, что когда-то вырвалась на свободу. Свое дело – это не только деньги, но и возможность распоряжаться своим временем, а значит, и жизнью. Время – высшая ценность, никакой другой у нас нет.
Существует примета: первые дни года символизируют его месяцы.
Вечером поехали гулять на ВДНХ: посмотрели на город с высоты птичьего полета в одном из павильонов. Москва для меня началась с выставки на ВДНХ, как раз в сентябре отправили в командировку с первой работы. Помню, сидела на подоконнике гостиницы с видом на город и странной мыслью, что он скоро станет судьбой. Свой третий знаковый роман «Фигуры памяти» представляла здесь же на книжной выставке в сентябре 2015-го. Шла по аллеям света – и загадала на новую жизнь.
10
После Нового года зима теряет смысл, тем более если идет дождь и трава зеленая.
Читатель с грустью вспоминает прошлогодние морозы и мои крокусы:
«Январь.
– 25.
Под балконом – цветок в снегу.
Сначала подумала, кто-то выбросил букет после праздников, и его припорошило снегом. Но и на третий день растение не засохло, а продолжало цвести.
Раскопала снег. Из земли растет! В двадцатиградусный мороз! Сумасшедший цветок какой-то…
– Это крокус, – пояснил муж. – Ему так положено. Он – подснежник.
– Какая, оказывается, трудная жизнь у цветов… А мы сидим у камина – и жалуемся.
Теперь, когда в очередной раз замерзну, буду думать о крокусах. И о том, что всегда наступает весна, что бы ни случилось и как бы холодно ни было на душе».
Наверное, у каждого писателя должен быть такой текст: кочующий или прорастающий из книги в книгу. Как надежда на вечную жизнь…
11
Льет дождь за окном…
День рождения мужа. Двадцать два года вместе отпраздновали прошлой осенью.
Лет в шестнадцать думала, что никогда не выйду замуж, а сделаю карьеру, заработаю на жизнь и жилье и буду просыпаться в обнимку с большой пушистой собакой.
– Как все-таки верно Вселенная исполняет наши желания! Теперь у тебя большой лохматый муж, дом и маленький рыжий такс – под стать тебе, – шутили родные.
…Помню нашу первую осень. Дожди заливали Таганку. По съемной квартире на цокольном этаже передвигалась, как по мосткам Венеции. Пневмония от сырости и холода. Возвращаюсь домой после неудачного собеседования с мыслью: упасть в кровать, как в гроб… И вдруг на остановке у дома стоит мой Тоторо под лопухом зонта.
– Мы же не договаривались о встрече?!
– Знаю, но я подумал, что при таком дожде тебя смоет…
И увез меня в теплое подмосковное Митино со словами «не фея, все ездят на работу на метро, а Садовое кольцо давно прогнило изнутри, того и гляди рухнет».
Через несколько лет старый дом на Таганке взорвали вместе с крысами и утопленниками, а я полюбила наш Митинский яблоневый сад…
…Выписываясь из больницы, раздавала лишние яблоки, которые муж приносил каждый день. Девчонки выстроились за ними в очередь – как за исцелением: меня же выписывали досрочно. Через год на обследовании спросила, как у них дела, у лечащего врача.
– Никто не выжил. Кроме той девочки, что заняла твою койку у окна.
– А я так надеялась!
– Да, но не их близкие, которые разбежались, как крысы с тонущего корабля. А муж в тебя верил, поэтому ты жива… Такая любовь непотопляема.
Спасибо, что ты есть у меня, любимый!
12
Уезжаем к морю, сдали мои цветы свекрови – жить на подоконник до возвращения.
– Это тебе спасибо, – отвечает. – У сына после ковида легкие пострадали, а ты уже четвертую зиму вывозишь его подышать морским воздухом…
Вспомнила, как ездила к ней в дом раньше. Представляла себя крепкой избушкой на курьих ножках: я в мысленном домике, и никакие шпильки о «моих творческих устремлениях не в ту сторону» не пробьют обшивку из сосновых бревен, не убьют вдохновение, не поранят душу.
Подумалось сегодня, что каждый из нас, стареющих, наверное, полюбив кого-то юного, дерзкого, страстного… пытается превратить его в «себя в молодости»: задним умом всем кажется, что сами были когда-то разумнее. А надо просто позволить человеку «выйти из домика», и тогда он вас еще не раз удивит и обрадует. Даже если вы сами в него никогда не верили.
13
Моя бабушка родилась в Новый год по старому стилю. Можно было бы сделать моложе на год, записав рождение следующим днем. Но записали честно, наверное, их израненному войной поколению нужен был этот лишний год в датах памятника…
…Она мне часто снилась после похорон, в старой маленькой квартирке, где мы провели мое детство вместе. Плакала во сне: комнаты заметает песком. На похороны я не смогла вырваться с первой работы в Москве, а о сне рассказала маме. Позже выяснилось: кладбище близ песчаных карьеров, песок могил не выдерживает обелисков – и они проваливаются в ямы, падают. Когда поправили памятник, мои сны прекратились.
…В детстве я часто грустила и расстраивалась по мелочам.
– Почему у тебя вечно плохое настроение? – спрашивала она. – Вот, посмотри на бабушку, твоя бабушка всегда улыбается!
– Всегда улыбаются только идиоты, – ляпнула в ответ. Мне было лет семь, а стыдно до сих пор. Бабушка тогда сильно на меня обиделась.
А теперь каждый год пересматриваю фильм «Тот самый Мюнхгаузен» и повторяю про себя: «Улыбайтесь, господа. Улыбайтесь!»
14
«Любовь – это диалог в голове, и он не смолкает ни на минуту», – писала когда-то.
Пока способна любить, отвечаешь на вопросы по умолчанию, и из ответов рождаются самые важные слова, на которые не была способна сама по себе.
Но с обидами и годами учишься молчать наедине с собой, незаметно начинаешь говорить себе «ты» и отвечать на незаданные вопросы в пустоте, где никто не осудит. Близкие по духу растворяются в мыслях-мечтах друг за другом с течением лет: кто-то улетает в Таиланд, а кто-то навсегда.
… И вдруг понимаешь, что писать письма в небо попросту некому, а значит не будет ни книг, ни смысла продолжать писать. Монолог неисчерпаем, но и не нужен никому. Даже тебе самой.
15
Однажды я решила составить список всех, кого повстречала и полюбила случайно. Психологи утверждают, что такие необязательные отношения, когда нечего делить и не о чем спорить, и делают счастливой.
Прощаемся теперь по списку, чтобы никого не обидеть внезапным исчезновением.
– Как до апреля? Это же целая жизнь! – грустно восклицают вслед во дворе и парке, в зоомагазине, в табачной лавке…
Да, лето зимой у моря и правда какая-то другая – лучшая – моя жизнь. Но невозможно куда-то по-настоящему уехать, если дома никто не ждет.
16
В полет надела любимую футболку с надписью «Only Good News. Good Times and Great Places», – звучит как пожелание на Новый год, тем более что вот уже третий год бой кремлевских курантов мы пропускаем…
На набережной нас так и прозвали «рыжие бестии – вестники весны»: в январе в Сочи шторма, снегопады, а с нашим приездом сразу солнце выходит и потепление начинается.
– С каждым годом весна наступает всё раньше и раньше, – улыбаются нам старые знакомые.
Для кого-то счастье – путешествовать, а для нас – возвращаться на любимые берега.
Перелетные птицы мы с тобой, рыжий.
17
Четвертую зиму я – архитектор рая. Были у меня такие стихи: «Малыш, прости, никто не архитектор рая, я тоже мерзну, жду весны»… У меня получилось! После стольких лет почти рабского труда в токсичных офисах, где отпуск на неделю в изматывающем жарой июле вымаливаешь чуть ли не на коленях, полуголодных зим и вёсен в одних джинсах, пока создавала свое маленькое креативное агентство, по шестнадцать часов не отрываясь от компьютера, мы заработали на зиму у моря.
На пляже часто просят сфотографироваться с нами. Повесим, говорят, на доску желаний на экране: «море, ноутбук, такса», как «небо, самолет, девушка». И я понимаю, что живу в недостижимой мечте многих-многих, это рождает благодарность Вселенной за то, что у меня сбылось сокровенное, и тем, с кем связана самой способностью мечтать.
В Сочи даже дышится свободнее, сюда приезжают душу реставрировать от столичных новостей. Бесконечностью море и небо отменяют пространство, если нет меры вещей и расстояний, значит, и время замедляет свой бег. В Москве все твердят: времени нет, а здесь я ощущаю его течение: вжих – вжи-и-и-их, набегает волна – утешающий звук, никогда не надоест. Живем не по прямой достижений, а день за днем. Работаю с десяти до полудня и с вечера – в ночь, днями на море, уходящим за горизонт событий, что уже не здесь и не с нами… worklife balance. Я и свой ноутбук, где у меня вся жизнь, окрестила Paradise – рай. Бывшие начальники давали имена «своим девочкам» – машинам, верным спутницам в московских пробках, единственной территории, где между офисом и семьей были сами собой. Почему бы и мне не дать имя тому, кто освободил и позволил путешествовать куда и когда хочу?
Забавная траектория у меня получилась: Скандинавский север – Сочи – Средиземное море – город огней Москва – много-много дорог по Европе и Африке – и снова Сочи, будто вернулась домой. Извилистая тропа, вобравшая в себя – и исторгнувшая все чужие пути.
Жаль только, что это история человека, чьи мечты сбылись, когда мир вокруг запылал и начал разрушаться. Повесть – как письма на другой берег времени и судьбы.
18
И как путь состоит из отрезков, так новое жилье гибрид предыдущих. Первый год – Лысая гора и полеты над городом в полнолуние у панорамных окон ЖК, предрассветные крики петухов из окрестных деревень и где-то в горах голос флейты, к морю километрами спускаемся по увитой виноградом Учительской, даже заприметили любимую калитку со львом и номером 27, на следующий уже живем в доме 27 под буквой «а» – и рыжая кошка ночами, запрыгивая с земли на парапет вокруг дома, приходит к нам на подоконник седьмого этажа, который на самом деле второй – Сочинские фавелы. Прошлый год на седьмом этаже нового ЖК «Москва» и вместо петушиных меня будят крики павлинов из Дендрария: каких-то пару лет – и заработали на «пять минут до моря».
В новой квартире из окна видно море, а я сама тайно вылезаю покурить через него на террасу крыши, как Карслон. Или рыжая кошка, которую когда-то не смогла приютить.
19
В Сочи праздничный шторм, 9 баллов. Крещенские купания отменили.
Последний раз у моря я была на Крещение на скалах Афродиты.
Существует легенда: если доплыть и коснуться камня, обретаешь вечную юность. В студенчестве я доплыла. А той зимой захотелось вернуться на берег юности.
На Кипре – забастовка автобусов. Никто никуда не едет.
«Нельзя к мечте прикоснуться дважды», – думала, сидя в кафе на набережной.
Живая музыка – скрипка, белые корабли у причала, ласковое солнце. Пила красное вино и подкармливала воробьев орешками. На обратном пути заблудилась и спросила дорогу ровно у того человека, кто ехал в сторону берега Афродиты. На дамбу – взглянуть, поднялась ли вода. На Кипре не опресняют морскую воду, как на других островах. А пресной не так много: талые реки с гор Троодос. Дамба – как источник живой воды, многие ездят проверять ее уровень, как надежду.
На берег Афродиты мы попали как раз проводить закат. Зрелище напомнило финальную сцену из фильма «Цвет Волшебства»: как это можно забыть!
Бродила по воде вдоль берега и смотрела, как в волны садится солнце.
Пафос, сказал Виталий, с греческого языка переводится как «страсть».
Мечтай страстно – и отпускай мечту, как птицу в небо. С благодарностью за то, что имеешь и без нее.
– Спасибо, что подарила мне закат, – сказал на прощание. – Два года не видел, хоть и на берегу живу, вечно за рулем.
А имя Виталий происходит от «vitality» – жизненная сила.
20
В жизни должны быть смысл и радость, или хотя бы что-то одно.
Дорогая читательница Дневника смотрителя Маяка, я потеряла твой адрес, как и надежду ответить на вопрос, действительно ли он нужен, чтобы светить вам всем в темном море сети…
Задумка творческого блога тоже принадлежит Сочи: как-то вечером, возвращаясь с прогулки по набережной, увидела, что одно окно в высотке над морем горит ярче других. Словно для меня. В соцсетях ощущала себя, как на ярмарке тщеславия – и скучала по Живому журналу. В нулевых мы вели в сети дневники и писали друг другу длинные письма, ради которых хотелось просыпаться даже в самый дождливый понедельник в году. А потом Живой журнал умер, и мне пришлось зажечь свой Маяк.
…Но твои шоколадные конфеты из новогоднего подарка с кофе – это чистая радость бытия. Спасибо за новый смысл утра!
21
Вчера отмечали самый грустный понедельник года: после праздников люди трезвеют, вглядываются в новую жизнь – и впадают в уныние.
Я опять всё пропустила: у нас Юкка зацвела (родина Невада и Мексика). Сочи – город-герой, город-госпиталь, но большинство мемориальных табличек посвящено не мертвым людям, а живым деревьям. Сочи – город-сад Земли: растения из всех ее уголков цветут день за днем, сегодня – Америка, завтра – Япония. Можно никуда не уезжать, гуляя по улицам, как по неизведанным континентам.
…В ночном небе над морем сегодня Великий Парад планет: Сатурн, Меркурий, Нептун, Венера, Уран, Юпитер и Марс выстроились в шеренгу. Следующий, пишут в Sky Tonight, будет через двадцать лет. Над морем видно только Венеру, Юпитер и Марс.
Помню, Сатурн – страшная планета смерти и времени – преследовала меня во всех пейзажах в год, когда умирала и писала «Безбрежные дни», а сейчас ее не видно: горизонт моря скрывает. Сегодня ярче всех планет сияет Венера. Она и оказалась моей путеводной звездой, пусть год пройдет под знаком любви.
22
Смотрю на волны, которые всегда возвращаются другими и все теми же, думаю о времени. Точнее, о том, как важно прибыть вовремя. Я всегда прихожу слишком рано, даже в аэропорт, а потом жду отложенных рейсов.
Писала автофикшн всю жизнь, получая неизменный ответ издательств: «Пушкин автобиографию не писал», а теперь все «современные классики» исследуют травмы детства и юности, премиальный тренд. Премии молодым тоже появились, когда преодолела предел возраста. И таких «дверей Кафки» в моей жизни десятки, если не сотни.
Отсюда вывод: никогда не приходите заранее – первопроходцы не выживают. Прибыть точно в срок редко кому удается. Наверное, лучше опаздывать, но сразу бессовестно намного, чтобы не раздражать, а вызывать ностальгию по лучшим временам.
Помню, черным летом 2022-го я тепло смеялась над «запасами туалетной бумаги» в романе «Море спокойствия» Эмили Сент-Джон Мандел… Хотя некрологов в пандемию оплакала не меньше.
23
В «Дивноморской ракушке» перестали подавать кофе и чай.
– У нас ребрендинг, напитки только под морепродукты: пиво, вино, глинтвейн…
– Спасибо, не пью днем, мне еще работать до позднего вечера.
Невольно бросаю взгляд на пустое ведро с надписью «Чаевые». В прошлом году на его месте стоял плюшевый розовый мешок с налепленной скотчем фотографией белых фантастических пещер, почти как мой Белый город, и надписью «На мечту». Мешок всегда был полон под самые завязки.
– А где Милана?
– Уплыла в Турцию, гидом теперь работает в своей, как там ее?..
– Каппадокии.
Круизный лайнер сверкает огнями ночью у причала Морпорта.
Похоже, Сочи – Касабланка не для меня одной.
24
Моя Касабланка населена дивными персонажами.
Сладкоголосая Сирена: «Горячее пиво, жареное мороженое, пицца, паста, барабуля… У нас всё-ё-ё есть!», под ее песни начинаешь во всё и всем вокруг верить.
Белокурая Флора с мешком костей и букетами роз, должна бы продавать мужчинам цветы, но бегает по набережной с криками «Куда убежали мои кобели?» (в Сочи полно бродячих собак, и она их кормит).
Лошади, Ослы и Единороги. Розовые, пегие, белые, голубые, черные. Когда обнимают, кажется, что растворяешься в невесомости разноцветного плюша и живого тепла. Люди-игрушки. Машу им рукой издали, они вскидывают копыта в ответ.
Пират на припаркованной в порту шхуне пьет вино и пишет портреты и марины маслом. Шхуна, по-моему, давно забыла, каково это рассекать морские волны, и лишь поскрипывает-подремывает на прибрежном ветру.
Писатель стоит на лестнице из Приморского парка и раздает всем «самые добрые сказки на свете».
И когда-то на солнечных скамейках жил прибрежный дед, который умел улыбаться мне всеми морщинами. Бездомного унесли на носилках в одну из штормовых ночей, больше мы его не видели, но вместо него (реинкарнация?) родилась местная звезда. Зовут Купидон. Купается в шторм, потом выходит из моря и выкладывает каменные сердца и лабиринты на пляже.
