Развод по расчету

– Ну да, – говорю, стараясь выдержать его взгляд. – В прессу ещё не просочилась эта грандиозная новость.

Дима улыбается, но в его глазах я вижу что-то более сложное, чем просто интерес. Быть может, немного жалости?

Пошел ты!

– Помню, как мы вместе готовились к экзаменам по макроэкономике, – говорит он внезапно. – Ты тогда так упорно гнала на «отлично». Как у тебя дела в компании отца?

– Всё в порядке, – отвечаю равнодушно. – Я сегодня официально стала безработной, как и наша Илонка-тунеядка.

Илона весело толкает меня в бок.

– Помнишь, как мы… – Он начинает что-то рассказывать про нашу студенческую жизнь, но я резко перебиваю его.

– Дима. Не будем вспоминать.

Блин, ну реально стыдно вспомнить… Учитывая, что я с ним встречалась. Только Илона помнит, что в те годы он был симпатичнее, чем сейчас.

А если кто-нибудь из посторонних услышит?

Позор будет.

Этот пухлый кабанчик совсем не в моем вкусе.

Он смотрит на меня с удивлением, затем молчит, в его глазах мелькает растерянность. Мы молчим еще несколько минут, попивая коктейли.

Илона разгоняет напряжение, предлагает потанцевать, и я, отбросив напускное безразличие, иду с ней на танцпол. Дима тоже следует за нами.

Всё нормально. Просто оторвемся, как в студенчестве. Много водки, много танцев и дебильные поступки.

Музыка пульсирует в груди, басы вибрируют в костях. Тело само собой движется, подчиняясь ритму, забывая о боли, о пустоте, о жизни.

Илона, смеясь, кружится рядом, её волосы развеваются как пламя. Пью, не замечая вкуса, лишь чувствуя, как обжигающая жидкость скользит по горлу, оставляя за собой приятное тепло.

Один коктейль, второй, третий… Мир вокруг расплывается, краски становятся ярче, звуки громче.

А Димас, оказывается, неплохой танцор.

Он подхватывает меня, кружит, наши тела соприкасаются, и я не чувствую отторжения, только лёгкое головокружение от алкоголя и ритма.

Ну всё, пошла душа в рай…

Смех смешивается с музыкой, образуя какофонию, в которой я нахожу странное умиротворение. Разговоры теряют смысл, слова превращаются в поток звуков, который я воспринимаю как фон к танцу.

Отдаюсь движению, позволяю телу вести себя, забывая о прошлом, о будущем, о том, что меня ждёт завтра. Только сейчас, в этом водовороте музыки и света, я чувствую себя свободной, легкой, как будто все мои проблемы растворились в воздухе, как дым от сигареты, выкуренной ещё несколько часов назад.

Здесь, на танцполе, в этом калейдоскопе огней и звуков, я просто живу. Просто танцую. Просто пью. Просто глушу боль…

Глава 4

Свет режет глаза, как осколки стекла. Я пытаюсь открыть их, но каждый миг – это пытка.

Где я?

Последнее, что я помню – танцы, музыка, алкоголь… Затем – темнота. Постепенно сквозь туман в голове проступают смутные образы: Дима… Илона… Какие-то друзья Димы… Или просто посторонние ребята?

Я приподнимаюсь, и мое тело пронзает резкая боль.

А ещё я голая. В полном смысле слова. Паника подступает к горлу, сжимая его в холодном объятии.

Комната незнакомая, но довольно приятная: стильная, с большими окнами, сквозь которые пробивается солнечный свет. Это спальня.

Чья?

Встаю, шатаясь, и обхожу спальню в поисках своих вещей. Нахожу только толстовку и натягиваю ее, чтобы хоть немного прикрыться. Иду к двери.

В зале на полу, свернувшись калачиком, спит Илона. Она в своем платье, волосы распущены по полу, рука лежит на диване. Вид у нее потрясающий. Я не могу удержаться от смеха. Картинка прямо из дешевого фильма: две пьяные девушки в незнакомой квартире.

– Илона, – пинаю её легко ногой. – Ло, подъём!

Она мычит что-то несвязное, прижимаясь к полу. Я повторяю свою просьбу погромче. Наконец, она приоткрывает глаза, смотрит на меня с тупым удивлением, а потом вскрикивает.

– Мирослава! Твою мать! Где мы?

– В незнакомой квартире, – отвечаю я, стараясь сдержать смех. – Рассказывай, где мы оказались и почему я голая?

– А… – Илона потирает глаза, пытается вспомнить что-то. – Мы… Мы вчера… К Диме поехали.

– К Диме? – переспрашиваю я, и внутри что-то сжимается. Не удовольствие, а скорее некое замешательство.

– Да, – Илона кивает. – После клуба. Все втроём. Ты, я и… Дима.

Она показывает на кухню. На столе стоит несколько пустых бутылок абсента. Голова болит ещё сильнее. Беру недопитую бутылку и осушаю остатки. Протягиваю Илоне, она морщится, отказываясь.

– А где сам Дима? – спрашиваю я, снова делая глоток и падая на диван.

Илона с усилием садится рядом.

– Да откуда я знаю? – бросает она, недовольно оттирая грязное платье.

Весело откидываюсь на спинку дивана.

– Класс, как в лучшие студенческие годы! Мне больше интересно, где моя остальная одежда… Трусы, хотя бы…

Неожиданно за спиной слышится знакомый голос:

– Ты свои трусы вчера бармену отдала.

Оборачиваюсь и вижу своего бывшего. Он вышел из душа и выглядит бодрым, как будто и не пил с нами вчера. Так… ну если, я пьяная не увидела в нем сексуального красавчика, то трезвая тем более не вижу.

Илона заливается хриплым смехом.

– Точно, я помню, – говорит она. – Ты их в туалете сняла и притащила ему, в знак благодарности, вместо чаевых.

Бью рукой по лбу. Бедный парень, наверное, психическую травму после этого заработал.

Дима протягивает мне мои штаны. Быстро натягиваю их, стараясь не засветить голый зад.

– Димас, че за фигня? Надеюсь, мы не трахались? – спрашиваю усмехаясь.

– Не-а, – ржёт он. – Но ты очень хотела.

Морщусь.

– Врешь.

– Вру, – кивает.

Улыбаясь, откидывается на спинку стула.

– Нет, Мирослава, мы не… – он запинается, подбирая слова, – Мы просто пили, танцевали… Ты была… немного не в себе.

– Это я заметила, – бурчу я, рассматривая свои помятые штаны.

– А я? – спрашивает Илона.

– Ты тоже была не в лучшем состоянии, – говорит Дима, – Но ты хотя бы одета.

– Здорово, конечно, – язвительно отмечаю, – Чудесное проявление мужской солидарности.

– Я честно не знаю, почему ты разделась, – пожимает плечами парень, – Ты ушла в спальню раньше нас.

Я вздыхаю. Должно быть стыдно… А мне не стыдно… Мне весело. Первый раз за огромное количество времени, мне просто весело и абсолютно все равно.

– Есть ещё что-нибудь выпить? – спрашиваю у хозяина квартиры.

– Мира, может, хватит? – останавливает меня Илона, – Ты уже третий день пьешь. Ты хоть, что-нибудь ела за это время?

Странно, но моя подруга начинает меня раздражать.

– Илона, с каких пор ты такая правильная стала? – нервно бросаю я. – Мы с тобой каждые выходные зависали в клубах, а сейчас ты ведёшь себя как зануда.

Илона явно хочет что-то ответить, но поджимает губы. Вот и нечего! Я сама прекрасно разберусь.

Дима встревает в разговор:

– Девчонки, не ссорьтесь. У меня есть пиво, будешь?

Положительно киваю. Затем, меня как током прошибает.

– А где моя машина!? – выкрикиваю в ужасе.

– Да на ней мы приехали, пьянчуга, – недовольно произносит Илона, потирая виски. – Тут во дворе стоит.

Дима кивает. Я немного успокаиваюсь и жду обещанный пивасик.

Он разливает в два стакана. Беру свой, делаю большой глоток, холодящий горло. Ох… холодненькое, газированное…

Илона всё ещё смотрит на меня с осуждением, но молчит. Тишина повисает в воздухе, прерываемая лишь шипением в стаканах.

– Спасибо, Димасик, – говорю я, ставя стакан на стол. – Ну, рассказывай. Чем занимаешься после института? Сколько мы с тобой не виделись? Года два?

Дима смеётся. А Илона сдерживает улыбку.

– Мира, он нам всё это вчера рассказывал, – говорит подруга.

– Я ничего не помню. Чего вы от меня хотите? – бурчу. – Расскажи ещё раз, пока я снова не напилась.

Дима, кажется, рад возможности снова рассказать о себе. Он начинает с энтузиазмом, описывая свой небольшой, но успешный бизнес по разработке мобильных приложений. Рассказывает о новых проектах, о трудностях и радостях предпринимательства, жестикулируя и смеясь.

Я слушаю, делая вид, что внимательно слежу за его рассказом, но мысли мои витают где-то далеко, цепляясь за обрывки прошлого.

Илона, сидящая рядом, периодически кивает, добавляя короткие комментарии, но в основном, она молчаливо наблюдает за нами. В её глазах я вижу не только дружескую поддержку, но и какую-то скрытую тревогу. Наверное, она беспокоится за меня больше, чем я сама.

– …И вот, представляешь, Мира, мы заключили сделку с крупной корпорацией! – Дима заканчивает свой рассказ, и его лицо светится от гордости. – Это настоящий прорыв для моей компании!

Я делаю ещё один глоток пива, стараясь скрыть свое безразличие.

Зачем я спросила, если мне неинтересно?

Пффф… Ответ очевиден – он мне наливает.

– Поздравляю, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал искренне. – Это действительно здорово.

– Спасибо, – улыбается Дима. – А ты чем планируешь заниматься?

Вопрос задевает меня за живое.

– Ничем, – мой голос звучит непринужденно. – Хочу просто отдыхать.

– Отдыхать тоже хорошо, – кивает Дима, – Может, тебе нужна помощь? В чём-то? Я имею в виду… ты можешь обратиться ко мне, если тебе что-то нужно.

Его слова звучат искренне, и в них нет ни намека на флирт или что-либо подобное. Но блин… серьезно?

Усмехаюсь.

– Спасибо, но… – протягиваю. – Ничего мне не нужно. Денег у меня куча. Возможностей ещё больше… А вот желания что-то делать, пока нет. Хочу просто бухать и наслаждаться свободой.

Слышу, как Илона недовольно вздыхает. Так ладно… Мне начинает надоедать эта компания. Встаю, уже немного придя в себя.

– Ладно, – вздыхаю, хлопая себя по карманам. – Илона, отвезешь меня домой? Я потом, тебе такси до дома вызову.

Илона с недоверием смотрит на меня. Как будто не верит.

– Ты точно будешь дома? – спрашивает она.

Закатываю глаза, допивая остатки в стакане.

– Да, только у меня дома шаром покати, заедем в магазин, – поворачиваюсь к бывшему. – Спасибо, Димасик. Даст бог, свидимся ещё.

Лениво пожимаю ему руку и иду на выход к своей машине. Слишком много заботы, слишком много советов. Просто хочу залечь, чтобы никто меня не трогал.

Илона отвозит меня в магазин. Быстро набираю всякой ерунды и, как обычно, полуфабрикатов. Готовить я не умею и не собираюсь…

Беру несколько бутылок крепкого в придачу. Илона неодобрительно качает головой, но молчит.

Она привозит меня домой, паркует мою Ауди, и я отправляю ее восвояси.

В моей квартире, как всегда, пусто, холодно и одиноко. Включаю музыку, сажусь на диван. Бутылка уже в моих руках. Смотрю в одну точку в окно. Не замечаю города, просто смотрю на небо.

Как он там? Есть ли новые сдвиги? Думает ли, он обо мне хоть немного? Хоть… чуть-чуть? Даже если плохое… Уже было бы хорошо… Лучше, чем если он просто вычеркнул меня и забыл…

Открываю телефон. Нахожу свадебные фото. Мы здесь играем счастливую пару… Может быть, из нас и по-настоящему могло что-то получиться?

Смотрю в основном на него. Так соскучилась по его здоровому цвету лица… Этой надменной усмешке, которая редко сходила с его губ. По его зеленым глазам, которые всегда горели огнем.

Я уже и не могу его такого вспомнить. Полгода… полгода он уже сломлен, но теперь, наконец, появилась надежда на то, что он хотя бы выживет. Страшное и правда позади, и надеюсь, что ему окажут профессиональную помощь, чтобы он и на ноги встал… Даже если я этого не увижу.

Не замечаю, как слезы снова текут из глаз. Тяжело и больно это все…

Музыка гремит в пустой квартире, заглушая мои мысли лишь частично. Я делаю большой глоток из бутылки, чувствуя, как обжигает горло. Алкоголь медленно разливается по венам, принося кратковременное облегчение. В голове всплывают обрывки воспоминаний о Владе. Его улыбка, его глаза, его прикосновения… Все это кажется таким далеким, словно это было в другой жизни.

Телефонный звонок вырывает меня из омута воспоминаний. Смотрю на экран – отец. Тяжело вздыхаю, но отвечаю.

– Да, пап?

– Мирослава, что это значит? – его голос звучит холодно и жестко. – Ты зачем вчера приезжала в офис в таком виде?

– А что случилось? – притворяюсь, что не понимаю, о чем он.

– Ты устроила там цирк! – кричит он. – Ты опозорила меня перед советом деректоровдиректоров, перед сотрудниками. Нашими подчиненными!

– Я просто вернула вам ваши акции, – говорю как можно более невинным тоном.

– Ты понимаешь, что ты натворила? – его голос полон ярости. – Ты поставила под угрозу всю нашу репутацию! Мне пришлось объяснять все совету директоров, ссылаясь на то, что ты просто переживаешь за здоровье своего мужа!

– Отлично, – шиплю в ответ. – Удивительно, что вы с Петром решили утаить про развод!

– Нам не нужна сейчас шумиха, – рычит он. – Но ты – обезьяна с гранатой!

– Да ладно тебе, пап, – отмахиваюсь. – Не преувеличивай. Я просто решила заняться своими делами.

– Какими делами? – он насмехается. – Пить и развлекаться? Я этому тебя учил?

– А что мне еще делать? – огрызаюсь. – Сидеть и оплакивать твоего любимого зятя?

– Хватит, Мирослава, – рычит он. – Я знаю, что ты натворила. И почему произошел развод.

– Я натворила? – переспрашиваю, чувствуя, как во мне закипает злость. – Ты серьезно думаешь, что только я одна виновата?

– Уверен! – кричит он.

– Да? – усмехаюсь. – А кто выдал меня за него? Он насиловал меня! Я забеременела после насилия! Поэтому я сделала аборт!

В трубке повисает тишина. Знаю, что попала в точку.

– Лжешь. Ты бы не стала молчать. Сама виновата, – наконец говорит он. – Ты разрушила свою жизнь.

– Да пошел ты! – кричу я и бросаю трубку.

Слезы брызжут из глаз. Ненавижу его! Ненавижу себя! Ненавижу всё!

Хватаю бутылку и делаю еще один большой глоток. Алкоголь не помогает. Боль не уходит. Она лишь становится сильнее.

Сука!

Правда глаза мне колит. Если бы это было насилие, я бы не стала молчать.

Но почему я постоянно пытаюсь оправдаться?

Почему я должна извиняться?

Или чувствовать вину?

Я не хотела рожать, не хотела детей. Это было мое решение и… Я просто хотела свободы.

Глава 5

Неделя. Две. Три. Время растекается бесформенной лужей, растворяясь в тумане алкогольного забытья. Моя квартира превратилась в мрачное убежище. Пустые бутылки – единственные свидетели моего существования. Телефон завален пропущенными звонками от Илоны, матери и отца. Я игнорирую все попытки связаться со мной. Никому не открываю двери, только кричу, что мне нужно время. Еда – это полуфабрикаты из ближайшего супермаркета, которые доставляет курьер. Почти не выхожу из квартиры, задергиваю шторы, чтобы скрыть себя от мира. Мир – это нечто лишнее, нечто, что мне сейчас не нужно. Дни сливаются в однородную массу – алкоголь, туманные обрывки кошмаров, в которых Влад то улыбается, то истекает кровью. Моя память начинает подводить: я путаю дни, события, людей. Кажется, что я живу в каком-то сюрреалистическом кошмаре, из которого нет выхода. Телефон начинает вибрировать в моих руках. Я вздрагиваю, но не сразу отвечаю. Смотрю на экран, сердце бешено колотится. Это он? Нет, это не он. Это просто незнакомый номер. Долго смотрю на экран, прежде чем ответить. – Да? – мой голос звучит хрипло и тихо. – Привет, – слышу знакомый голос, который заставляет меня замереть. – Как ты? Я молчу, не зная, что сказать. – Все еще пьешь? – продолжает он, слышу в голосе усмешку. – А что еще остается? – отвечаю, пытаясь скрыть свою боль. – Может, стоит прекратить? – предлагает он. – Ты же понимаешь, что это к хорошему не приведет. Я закрываю глаза, представляя, как он мог бы сейчас сидеть рядом со мной, обнимать меня, говорить эти слова с теплотой и заботой. Но это всего лишь голос в трубке. – Попробуй, – снова говорит он. – Я знаю, что ты сильная. Ты справишься. – Откуда ты знаешь? – спрашиваю, наконец. – Потому что я всегда это знал, – отвечает он. – И потому что я верю в тебя. Я всегда буду рядом, если тебе понадобится. НЕТ! Открываю глаза с душераздирающим криком. Нет! Нет! Нет! Не будешь! Не будешь рядом. Ты… вычеркнул меня! Утопил! Уничтожил! Я больше не понимаю, где сон, а где явь. Волков повсюду. Сидит в кресле, смотрит на меня своими пристальными глазами. Стоит в дверном проеме, окровавленный и злой. Он шепчет мне на ухо слова, полные ненависти и презрения. Я пытаюсь убежать от него, спрятаться, но он всегда находит меня. Он – мое проклятие, мой персональный демон, пришедший, чтобы свести меня с ума. Сегодня утром или это было вчера? Время окончательно потеряло свой смысл. Просыпаюсь на полу, рядом с пустой бутылкой водки. Голова раскалывается, во рту пересохло, в теле – слабость и тошнота. Встаю, шатаясь, и иду на кухню. Включаю чайник, достаю из холодильника лимон. Завариваю чай. Пью маленькими глотками, пытаясь хоть немного прийти в себя. В голове роятся мысли, одна страшнее другой. Что мне делать? Как избавиться от этих кошмаров? Или хотя бы как перестать пить? Реальность окончательно теряет свои очертания. Я больше не знаю, где заканчивается кошмар и начинается день. Или это все еще ночь? Он протягивает руку и нежно касается моего лица. Я чувствую его прикосновение, теплое и успокаивающее. Морской бриз треплет мои волосы. А Волков щурится с ухмылкой от закатного солнца. Позволяю утонуть в его объятиях. Но затем снова открываю глаза. Одна, в пустой квартире, окруженная призраками прошлого. Сердце колотится, дыхание сбивается. Смотрю на пустые бутылки на полу и чувствую отвращение к себе. Знаю, что разрушаю себя. Но не знаю, как остановиться. Не знаю, что дальше делать, если ничего не хочется. Разве возможно такое? Разве можно было так сильно полюбить кого-то, чтобы самовольно сходить с ума? Все же было совсем иначе. Я ненавидела его. Как так получилось, что теперь я зависима? Как избавиться от этого? Я всеми силами избегала привязанностей, потому что знала, что это больно, но всё-таки попала в эту ловушку. Отдала свою волю человеку, которого знала буквально несколько месяцев. Причем не сама, а просто так получилось. Просто накрыло в один момент. Ещё до свадьбы. Но продолжала сопротивляться. Хоть и тянуло к нему, как магнитом. Понимаю, что это что-то ненормальное, но душа продолжает болеть.

Глава 6

На четвертую неделю меня вырывает из этого алкогольного ада резкий звонок в дверь. Медленно, с усилием, поднимаюсь с кровати, оставляя на ней след мятого постельного белья и пустой бутылки из-под чего-то… Зачем этикетку оторвала? Через глазок вижу Илону. Ее лицо, обычно сияющее оптимизмом, сейчас выглядит обеспокоенным. Я игнорировала ее очень долго. Даже пару раз послала куда подальше. На мгновение колеблюсь, но затем, с глухим стоном, отпираю дверь. Илона врывается в квартиру, как вихрь. – Ну сколько можно!? – она бросается ко мне, ее глаза полны слез. – Ты выглядишь ужасно! Отворачиваюсь, пряча лицо в волосах. Запах её духов – легкий, цветочный – резко контрастирует с затхлым ароматом застоявшегося алкоголя и табачного дыма, пропитавшим мою квартиру. – Уйди, Илона, – шепчу я, голос хриплый и слабый. – Я же сказала, оставь меня в покое. – Не уйду! – Илона твердо ставит сумку на пол. – Ты уже месяц не выходишь из дома! Твой отец в ярости… Мать тоже плачет. Звонит мне постоянно, беспокоится. Говорит, что попасть к тебе не может. Сколько это будет продолжаться, Мира? Она подходит ближе, осторожно касаясь моей руки. Ее прикосновение – нежное и тёплое – вызывает во мне странную смесь раздражения и… чего-то еще. Тоски, что ли? – Да плевать мне на всех, – шиплю я, отдергивая руку. – Пусть хоть сдохнут. Мне всё равно. Сажусь на диван, хватая с журнального столика стакан с каким-то разноцветным месивом. Это я, видимо, играла в бармена. Твою мать! Выплевываю противную кисло-сладкую жижу обратно в стакан. – Не говори так, – Илона садится рядом, обнимая меня за плечи. Ее руки слабенькие, худые, но уверенные. Они словно пытаются прорваться сквозь стену моего отчаяния. – Ты не должна быть одна. Я ни за что не брошу тебя. Можешь снова посылать меня. Хоть убей – не уйду. Впервые за долгое время чувствую какое-то тепло. Что-то помимо холода отчаяния и липкого ощущения вины. Слёзы наворачиваются на глаза, но я сдерживаюсь, не желая показывать свою слабость. – Мне нужно выпить, – бормочу я, глядя на свои трясущиеся руки. – Мне обязательно нужно выпить. Илона вздыхает. – Мира, нет. Сегодня не будем пить. Пожалуйста. Я принесла тебе суп. Твой любимый, по рецепту моей мамы… Она достает из сумки огромный контейнер с едой. Аромат просачивается в гостиную, уничтожая тошнотворный перегар. Желудок сжимается моментально. Даже не помню, когда я ела последний раз. Слежу за ее действиями, опустив плечи. Меня реально колбасит. Невыносимо. Злость накатывает волнами, но я пытаюсь сдержаться. Не могу сорваться на нее. Снова. Она единственная, кто не пытается меня ни к чему принудить. Хочет только помочь. Я же и это рискую потерять. Последнего человека, который любит меня безвозмездно и искренне. – Ешь, – приказывает подруга, протягивая мне ложку, которую пыталась отмыть пару минут на засранной кухне. Нехотя беру прибор из ее рук. Ковыряюсь в ароматном "живительном эликсире", не решаясь попробовать. И есть охота, и тошнит одновременно. Все же зачерпываю бульон и отправляю в рот. Жидкость обжигает пищевод, как будто организм забыл, что такое горячая еда. Суп заходит легко, как дети в школу. Не замечаю, как съедаю полтарелки. Расслабленно откидываюсь на спинку дивана. – Спасибо, – шепчу подруге, прикрывая глаза. – Мира, – начинает она неуверенно, оглядываясь на дверь. – Тут такое дело… Не люблю такие фразы. Приподнимаю бровь, ожидая подвох. Илона явно тушуется. – Твоя мама… – начинает она тихо. – Она нашла хорошего психиатра… И едет сюда… Молчание повисло в воздухе. Слова Илоны ударили по мне, как кувалдой. Мама… Психиатр… Я стискиваю зубы, чувствуя, как знакомая волна ярости подкатывает к горлу. Я не готова к этому. Ни к маме, ни к психиатру. Я хочу остаться одна, в своем алкогольном тумане, где всё приглушенно, где нет боли, нет ответственности, нет… Его. – Нет, – говорю резко, отталкивая от себя ложку. Суп, который ещё минуту назад казался невероятно вкусным, вдруг стал противен. – Не нужно никаких психиатров. Я сама разберусь. Илона смотрит на меня с беспокойством, но не спорит. Она знает, что сейчас любая попытка возразить только ухудшит ситуацию. Тишина снова наполняет комнату, тяжелая и давящая. Чувствую, как напряжение нарастает во мне, как пружина, готовая сорваться. – Я устала бороться, – продолжаю, не отводя взгляда от своих рук. – Устала от всего. От Волковых, от отца, от этого проклятого бизнеса, от самой себя. Хочу просто… исчезнуть. Знаю, что это неправда. Я не исчезнуть хочу. Я хочу, чтобы Влад вернулся. Чтобы боль прошла. Хочу снова чувствовать себя живой. Но признаться в этом другим – стыдно. Хоть Илона и в курсе всего, да и остальные тоже все понимают. Я сломлена. По-настоящему. Сама не справлюсь. Знаю, что не справлюсь. – Я не дам тебе подохнуть из-за какого-то ублюдка, – говорит Илона тихо. Ее голос твердый, полный уверенности, которая так контрастирует с моей слабостью. – Я молчала. Все время молчала. Когда узнала, как он с тобой поступал, хотела лично ему глаза выцарапать, но он сам себя наказал. Значит, так и должно быть, слышишь? Она чуть повышает голос, и я даже немного опешиваю от ее злости. – Не хотела тебе говорить ничего, – продолжает она. – Видела, как ты с ума сходишь от страха за его жизнь, но сейчас я могу сказать. Он – нахер тебе не нужен. Мы с тобой замечательно жили до всей этой истории и будем жить дальше. Пока ты обратно в себя не придёшь. Посмотри на себя! Кем ты стала? Размазня. Наверное, я должна что-то ответить, но слова забиваются комом в горле. Знаю, что она права. Но легче-то не становится. Рассматриваю ее лицо, стараясь найти хоть намек на фальшь. Не нахожу. Только искреннее беспокойство и… надежда. – Ты ничего нового мне не сказала, – бурчу под нос. – Думаешь, я сама этого не понимаю? Просто запуталась. Все вокруг только и делают, что пудрят мне мозг. А я не железная. Позволяю слезам течь. От безысходности. От нежелания что-либо делать. От незнания, как прийти в себя. – Сейчас Валерия Михайловна приедет, – говорит Илона ровно, – И ты позволишь врачу тебя прокапать, ясно? Киваю, не в силах произнести ни слова. Голова гудит, тело ломит, а внутри всё сжалось в тугой, болезненный комок. Илона убирает пустые бутылки, стараясь не смотреть на меня. Чувствую себя униженной, как выброшенная на берег морская звезда. Позорная, беспомощная, отвратительная. Звонок в дверь прерывает тягостное молчание. Илона открывает, впускает мою мать. Глаза красные, волосы растрёпаны. Она выглядит так, будто и сама на грани нервного срыва. За ее спиной, действительно, вижу мужчину. Вероятно – врач. Мать проходит в гостиную. Её руки ложатся мне на плечи. – Пожалуйста, дай нам тебе помочь. Её слова… Они пробиваются сквозь туман моего похмелья, добираются до меня. Я не хочу выходить из этого состояния. Мне будет ещё больнее переносить эту боль на трезвую.