Даруль Китаб. Книга I. Фальсафы

Поговаривали, что когда его спрашивали, почему он никак не женится, он говорил: «Ещё не время», а когда он достиг уже очень зрелого возраста, на этот же вопрос он отвечал: «Уже не время». В литературе также описывается его диалог с друзьями. Когда те поинтересовались, почему он не заводит детей, Фалес был краток: «Из любви к детям».

Философ полагал, что основой мироздания является вода, а вся Вселенная наполнена божественной силой. Аристотель считал, что он пришёл к этому выводу через простое наблюдение.

В литературе описаны некоторые его изречения: «Старше всех вещей – бог, ибо он не рождён», «Прекраснее всего – «небо», ибо оно творение бога», «Сильнее всего – необходимость, ибо она одолевает всех», «Мудрее всего – время, ибо оно обнаруживает всё».

Ещё одна фраза, которую приписывают Фалесу и которая всеобщим наследием перешла человечеству от «семи мудрецов» – «О тайном догадывайся по явному». Напутствие, которое стало и общенаучной доктриной, и исламской традицией познания миробытия.

Философ говорил, что смерть ничем не отличается от жизни, а когда его спросили: «Так почему же ты не умираешь?», он сказал: «Именно потому, что разницы никакой». На вопрос, что возникло раньше, ночь или день, он отвечал: «Ночь – на один день раньше». Его спросили: «Что самое удивительное из того что ему довелось видеть в свой жизни? – «Тирана, дожившего до старости», «Что легче всего? – «Наставлять других», «Что есть божество? – «То, у чего нет ни начала, ни конца», «Как нам прожить самую лучшую жизнь? – «Если сами не будем делать того, в чем упрекаем других», «Кто счастлив? – «Кто телом здоров, натурой богат, душой благовоспитан».

Фалес очень чтил такое понятие, как «дружба» и говорил, что о друзьях надо помнить не только когда они рядом, но и когда их нет. «Не красуйся наружностью, но будь прекрасен делами», «Не наживай богатства нечестным путем», «Да не настроит тебя никакой слух против тех, кому ты доверяешь», «Какие взносы внесешь родителям – такие взымай от детей».

Однако очень важно ещё раз подчеркнуть, что от самого «Фалеса» ничего не осталось, ни одного фрагмента. Но мы знаем наверняка, что он предугадал затмение солнца и совершил некоторые другие научные открытия.

Нет ничего аутентичного и от Анаксимена, мы лишь можем предположить, что, как и оба его предшественника, он пытался осмыслить существующий мир через парадигмы его материи и считал основой всего «воздух», то есть начальное явление мироздания это «дыхание».

Первый фрагмент начала всей мировой философии, дошедший до наших времён – это небольшой отрывок о мыслях Анаксимандра в интерпретации более поздних античных авторов. Есть мнение, хотя и слабое, что он был учеником Фалеса, однако, в отличии от своего учителя, согласно реконструкции его учения о мироздании, Анаксимандр считал, что в основе всего лежит некое «безграничное начало», не имеющее крайних пределов. В недрах, в глубине этого «беспредельного» возникает некий зародыш, который имеет влажное, холодное ядро. Окружённый огненным кольцом, которое, как бы согревает его, этот зародыш созревает до определённого предела и, под давлением влаги и пара, огненная оболочка разрывается и ядро раскалывается на части. Так возникают планеты и звёзды, в их постоянном, упорядоченном движении.

Первое, что бросается в глаза, это попытка осмыслить миропорядок вне мифологических представлений. Здесь уже нет участия «богов», нет Зевса, нет Посейдона. В духе представленных воззрений, читается единственный фрагмент мыслей Анаксимандра: «Из чего вещи берут своё начало, в том они находят и свою погибель, согласно необходимости. И они воздают друг другу правом на возмездие за несправедливость, согласно временно҃му порядку».

То есть, согласно Анаксимандру, в мире правит некая «необходимость» – что-то неуничтожимое, нестареющее и бесконечное. И это «что-то» настолько сильное, что никто не может вырваться из неё и никто не может ей противостоять. Из чего всё возникает, туда всё и возвращается – первая попытка приблизиться к физическому закону «сохранения материи». Своей дерзостью индивидуального существования мы творим несправедливость, чем порождаем у друг друга право на возмездие – таков закон «необходимости», таков закон «единоначалия».

В небольшую иллюстрацию к приведённому фрагменту хотелось бы отметить, что на протяжении всего античного периода, грекам очень важно присутствие некой «необходимости» или «неизбежности» – невиданной, по своему воздействую силы, которая стоит над всем остальным и перед которой не властны даже «боги». И, когда «боги Олимпа» победили и «воцарились», чтобы управлять миром, «пророчица» предрекла им скорую гибель от силы, которая восстанет из «тартара» и перед которой они будут бессильны. Это то, что можно назвать «роком», который правит всем. И хотя на сцену мироздания выходят «боги», люди, цари и «герои» – все они склоняются перед «роком» и беспомощны перед ним, беспомощны перед «необходимостью», и этим посылом пронизано всё античное философское мышление.

Пифагорейцы

С точки зрения аутентичности источников, с Пифагором и его учениками, как их назвали – «пифагорейцами», дело обстоит ещё сложнее, поскольку в их школе был установлен «обет молчания». Ученикам запрещалось говорить с кем-либо, а по окончании учёбы они давали клятву о неразглашении полученных знаний, и относились они к данной клятве очень серьёзно. Посвящённые в таинства не имели права говорить о них вне стен школы. Как писал неоплатоник Парфирий, «пифагорейцы окружали себя молчанием».

Однако, также как и с Ионийскими философами, более поздние античные авторы оставили о них некоторые свои комментарии, по которым можно попытаться реконструировать их учение и их образ жизни с определённой степенью достоверностью. В современной литературе имеется масса научных трудов, раскрывающих подобные реконструкции, однако, не углубляясь в эти исследования, здесь и сейчас важно небольшими штрихами показать становление мировой философской мысли, в этом чрезвычайно важном и очень интересном сообществе. Однако, всё равно, всё это очень условно.

Мы знаем о пифагорейцах потому, что их воззрения отражены у Платона, у неоплатоников и более поздних мыслителей. Старший современник Платона, философ и математик Филолай, только спустя 200 лет после Пифагора, опубликовал некоторые фрагменты доктрины пифагорейцев, поэтому многие из них отнеслись к этому, как к предательству.

Казалось бы, если мы не знаем о Пифагоре и его учении, то зачем нам его изучать?!

Во первых Пифагор создал первый прототип научного сообщества, который в последующем списал Платон. Пифагорейство – это ядро будущей мировой философии, которое затерялось где-то в глубине времён. Они были основателями многих наук.

Во вторых, по тому, как развивалось мышление, мы видим, что пифагорейское учение гулким эхом звучит в картине мировоззрения будущих поколений мыслителей. Платон, который заложил основу всей западной философии, очень много взял у Пифагора. Дело даже доходило до того, что некоторые недоброжелатели открыто обвиняли Платона в плагиате, утверждая, что он всё списал у пифагорейцев.

Начнём с того, что Пифагор, пожалуй, самая загадочная и таинственная фигура в античной философии. Настолько загадочная, что некоторые исследователи ставят под сомнение сам факт его существования.

Ему приписываются различные сверхъестественные способности. Например, он мог разговаривать с рекой и та отвечала ему, он исцелял, его видели в разных местах одновременно. Однажды он усмирил медведицу, накормил её хлебом и приказал ей не разорять крестьян.

Поздние античные авторы указывают, что Пифагор был учеником Анаксимандра, на каком-то этапе он покинул Грецию и переселился в один из городов острова Сицилия.

Вот, как о нём пишет неоплатоник Парфирий: «Друзей он любил безмерно…Он говорил, что друг – это второе «Я». Философия же, которую он исповедовал, целью своей имела освободить наш ум от оков и цепей тела». То есть философия по Пифагору, это то, что делает человека свободным и посредством чего происходит его очищение.

Он отличался приятной внешностью, праведностью и поставленной речью. На Сицилии он читал лекции и мужчинам, и женщинам и, как отмечается, обладал невероятным магнетическим воздействием на своих учеников, которые относились к нему с восторженным почтением. После чего пифагорейцы, словно вода, стали растекаться и наполнять собой все города южной Италии. Там они перехватили политическую власть и стали править согласно своим идеям, при этом оставаясь, как тайный, полуполитический, полурелигиозный, полуфилософский орден. Их учения оставались «за семью печатями».

Реакция современников на них была далеко не столь восторженной и крайне подозрительной. Вскоре начались антипифагорейские бунты, их начинают преследовать, убивать, сжигать их дома, после чего они бегут с Италии и мелкими «брызгами» расселяются по различным территориям до самых дальних земель, также загадочно растворившись в античном мире.

То есть, пифагорейцы были неким тайным орденом со своим Уставом, со своими традициями, о котором до нас дошли только некоторые отзвуки.

В своих сочинениях, неоплатоник Ямвлих, пишет о пифагорейцах, что «они неуклонно следовали предписаниям своего учителя. Указания Пифагора были «священны» и обязательны… Утренние прогулки они совершали в одиночестве в места, где были покой и тишина. Они считали, что не следует встречаться с кем-либо прежде, чем они гармонизируют сознание. По их мнению, общение с толпой сразу после пробуждения, вызывает смятение духа. После прогулок они употребляли время на учение и на исправление нравов. После этого они обращались к заботе о теле. Большинство упражнялось в беге, другие в борьбе или с гантелями, выбирая упражнения с таким расчётом, чтобы они способствовали укреплению тела… С наступлением вечера они, снова, отправлялись на прогулки, только на этот раз по двое или по трое, припоминая уроки и упражняясь в добрых делах… После этого они принимали ванну и, искупавшись собирались на общую трапезу, числом не более 10 человек, стараясь завершить её до захода солнца. Питались ячменными лепёшками, мясом, овощами, как сырыми, так и варёными. Рыбу ели редко, считая некоторые виды её, вредными для здоровья».

Пифагорейцы первыми придумали диетологию. Они считали, что качество мышления зависит от качества приёма пищи, поэтому разработали первую систему питания, которая должна была освободить их сознание и усилить его. На завтрак они ели хлеб с мёдом, были введены запреты на бобовые и ещё на некоторые продукты, ограничивалось потребление вина.

До нас дошли некоторые изречения пифагорейцев, некоторые из которых очень трудно понять, например: «Не разговаривай в темноте…», «Обувайся только с правой ноги…» или «Не ешь бобовые…» и некоторые другие, которые намекают на доктрины, которым они придерживались.

Каковы же были их учения?!

Пифагорейцы считали, что в основе мироздания лежат числа и их соотношения, которые образуют собой идеальные пропорции материальных вещей. Они учили, что на глубинном уровне, в основании физической реальности лежат «нефизические» числовые комбинации, которые описываются с помощью уравнений. Таким образом, ключ к пониманию этого мира – это, прежде всего, выявление его математической структуры, а затем познание математических алгоритмов, числовые значения которых составляют этот мир и приводят его в движение.

Именно пифагорейцы заложили основу «теории чисел», их учение очень ярко отражается во многих научных сферах, в том числе, и современных учёных. Ещё в XVII веке, философ и математик Лейбниц, на основе пифагорейских мотивов, описал картину мироздания посредством бинарной системы чисел – ноля и единицы. Он писал, что в многообразии созданного есть 0 и 1, где 1 – это Господь, а 0 – это «ничто». Так, единица – Господь Творец, Своей волей, воздействует на ноль – «ничто», и из этого «ничто» создаёт другие числа и, тем самым, все остальные вещи и весь мир.

В одном из своих писем, он вывел формулу, которую можно считать математическим фундаментом монотеизма, которая звучит так: «Чтобы произвести всё из Ничего, достаточно Одного». Вся окружающая нас физическая реальность с её многообразием форм и связей, указывает на её сотворённость некой «созидающей силой», которая действует направленно и в высшей степени разумно. Сложность физиологии материального мира, его уникальные свойства и сочетания, идеальная структура математических и иных законов и закономерностей, по которым осуществляются все физические процессы, указывает на то, что эта разумная, созидающая сила безгранична в своём знании и в своём умении, иначе говоря – в своём мастерстве. Тогда, если «сотворяющее» самодостаточно, и само может создавать всё, то другому «сотворяющему» нет места в этом процессе, поскольку его существование не обусловлено необходимостью, а значит оно бессмысленно и потому не существует.

Так пифагорейское учение легло в основу математического доказательства Единственности Творца, хотя, сам Пифагор, судя по всему, был приверженцем мифологического происхождения мира.

Неоплатоник III века Парфирий, писал в своих сочинениях, что Пифагор принёс в Элладу учение о переселении душ, что для эллинов было явлением небывалым. Вообще, в сознании античного человека, смерть была чем-то очень страшным. В их представлении души умерших жили в «царстве Аида» в виде теней, постоянно страдающих и мучающихся. Поэтому для грека или римлянина, смерть представлялась очень трагичным явлением, если она не была результатом какого-нибудь подвига. Новое учение Пифагора было ударом по представлению античного обывателя, оно являло собой мысль о перерождении человеческой души до тех пор, пока она не отчистится от грехов и, отчистившись, не встанет в один ряд с «богами».

Некоторые поздние античные авторы указывают, что Пифагор учился у Египетских жрецов, но египтяне не верили в переселение душ. С буддизмом он никак не был связан, в Индии, скорее всего, не был, остаётся загадкой, откуда он это взял?!

Британский историк античности XX века, филолог Эрик Доддс, автор книги «Греки и иррациональное» предложил такую концепцию, что учение о переселении душ, повадки Пифагора и все его «чудеса» свойственны общей культуре «шаманизма» на всей территории между крайними пределами востока и запада. И то, что до нас доходит о «житие шаманов», содержит практически сходные аппликации этой формы оккультизма по всему миру от Японии до Америки. Однако, Пифагор создал ещё и политический союз, и научные учения.

Пифагорейцы учили о том, что в центре мироздания располагается огонь, который они называли «домом Зевса» или «террой Природы». Вокруг огня вращается земля, затем «противоземля», потом пять планет и всё это обрамлено небом неподвижных звёзд. Согласно Аристотелю, пифагорейцы признавали существование некой «пустоты», которая проникает в этот мир из «безграничного дыхания» и в этом воззрении просматриваются отзвуки философии Ионийской (Милетской) школы и, в частности Анаксимена.

«Пустота», для пифагорейцев – это разделитель и разграничитель смежных тел. Тем самым она придаёт им самобытность и уникальность, подобно тому, как она придаёт самобытность и уникальность числам, разделяя их.

Пифагор и его ученики считали, что вся Вселенная сконструирована из чисел, но кто составил эту математическую конструкцию в заданных соотношениях, они объяснить не могут. В более поздние времена на этот вопрос ответили учёные – монотеисты

Так зарождается философия, которая пытается объяснить реальность не с помощью мифологии, а с помощью определённых принципов и закономерностей. Одни из мыслителей полагали, что в основании физического мира находится тот или иной материальный элемент: вода, воздух, как, например, философы Милетской школы. Другие же, такие, как пифагорейцы, конструировали реальность с помощью чисел и их алгоритмов, поэтому иногда, мы характеризуем предметы, указывая на их пропорции, используя такие понятия, как «симметрия» или «гармония». Выражение «быть в гармонии с самим собой», то есть звучать, как правильная мелодия, по Пифагору, это вопрос идеальных пропорций. Платон очень часто употребляет термин пифагорейцев «симфония», характеризуя некий порядок.

Таким образом, Пифагор со своими учениками зарождают альтернативное осмысление мироздания, которое ярким влиянием отражается в современной мировой науки самых различных сфер и областей. Причём, первые 200 лет это влияние, как бы спрятано под тенью, оно незаметно, пока пифагорейство не проявляется в текстах Платона, Аристотеля, неоплатоников и других.

Пифагорейцы рассматривают философию, как очень широкий проект преобразования реальности, занимаясь, при этом, и наукой, и политикой, и воспитанием нравов, и спасением души. Для этого ими разрабатывается система жизни, система питания, распорядок дня, работа над своим сознанием и своим телом.

Пифагор – главный вдохновитель Платона. По пифагорейскому образцу, он строит свою академию в Афинах. Особенно отчётливо его учение прослеживается в диалогах «Федон», «Темей» и «Государство».

Однако, ещё раз следует подчеркнуть – к сожалению, нам ничего не известно с доподлинной точностью, что же было на самом деле. Мы имеем только отзвуки поздних сказаний о пифагорейцах и не более того. Всё это до сих пор не исследовано. Но даже те скромные фрагменты, которые дошли до наших времён, дают нам почувствовать невероятный масштаб личности Пифагора, глубину и самобытность его учения, и его вклад в развитие мирового познания.

Влияние пифагореизма на современный мир поражает.

Учение, которое с исторической периодичностью, словно, восстаёт из небытия и всякий раз приобретает всё новую и новую актуальность, и это при том, что до нас дошли лишь небольшие эпизоды его мысли. Но, если даже через крошечные осколки просматривается великолепие «целого», остаётся только догадываться каков же был оригинал.

Гераклит и Парменид, Зенон (Элейская школа)

Гераклит, Парменид и Зенон современники (VI -V в. до н.э.), при этом они представляют два совершенно разных способа мышления, где Гераклит с одной стороны, а Парменид и его ученик Зенон, с другой.

Парменид учит о «бытие», поэтому его часто называют «отцом онтологии». В своей поэме, которую условно называют «О природе», он предлагает свою теорию бытия, описывая его в мифологическом ключе.

Гераклиту приписывают трактат со схожим названием «О природе», в котором он доносит нам свои суждения, образами, полунамёками, хотя философия обоих мыслителей ещё очень близка к языку мифа, к языку поэзии.

В своих произведениях они впервые отделяют истину от мнения. При этом, «философы», для них, это те «избранные», которые видят реальность, как она есть, которые предлагают истинные смыслы о бытие, в противовес мнению толпы.

От Гераклита до нас до нас дошли несколько десятков фрагментов, по которым исследователи слагают его образ, как человека, который практически всех презирал, который отказался от политического титула в пользу своего брата и, вообще, отличался очень резким характером.

Приводится история, когда горожане, проходя мимо, увидели Гераклита играющим с детьми в «кости». И когда они недоумённо спросили его об этом, тот ответил, что лучше играть с детьми в «кости», чем быть в их компании.

Ещё одно свидетельство от Аристотеля, который почему-то, спонтанно, рассуждая о ценности мельчайших животных, вдруг вспомнил Гераклита приблизительно в такой интерпретации.

Однажды некие странники пришли к нему, чтобы послушать мудреца. Полагая увидеть богатого человека в роскошных украшениях, они встретили простого человека в старой одежде, который грелся у печки, и это немного смутило их. Дальше Аристотель продолжает: «…тогда он пригласил их смело входить «ибо и здесь тоже есть «боги». Так и к исследованию каждого животного следует приступать не смущаясь, полагая, что во всём имеется нечто естественное и прекрасное».

То есть Аристотель использует образ Гераклита в качестве иллюстрации к обоснованию важности изучения живой природы, даже тех её элементов, которые кажутся нам мелкими и незначительными.

Это всё, что мы знаем о Гераклите и, хотя о нём написаны десятки книг, все приведённые в них истории не более, чем фантазии авторов.

Что же нам известно о его мыслях?!

С большей долей вероятности можно утверждать, что именно Гераклит ввёл понятие «космос», в качестве протонаучного термина.

Приблизительно в 480 году до новой эры он написал очень значительный философский трактат, который более поздние мыслители условно назвали «О природе». Ещё Диоген Лаэртский, историк II века, писал, что книга Гераклита разделена на три главы – о Вселенной, о государстве и о теологии. То есть автор второго века новой эры, говорит о том, что они располагают полным сочинением Гераклита, которое было написано за семьсот лет до этого. То есть книга просуществовала семь веков, её цитирует Платон, её цитируют более поздние мыслители, а потом она таинственно исчезает. До нас дошли лишь несколько десятков фрагментов, по которым пытаются выстроить общую парадигму мыслей философа.

Это можно сравнить с руинами древнего храма…мы видим несколько колонн, кусок фундамента, небольшой фрагмент стены, но, как выглядело само здание целиком по таким скудным нарезкам, нам представить очень трудно.

Точно также и с трактатом Гераклита…что-то мы можем понять, но увидеть, составить полное представление о его произведении практически невозможно.

Когда читаешь его тексты, кажется, что он не хочет быть понятым, его мышление подаётся в виде знаков, символов, различных аллегорий, посредством которых он создаёт несколько ярких образов. Гераклит говорит, что «природа» любит прятаться, говоря о ней, как о чём-то истинном. Или в другом фрагменте: «Тайная гармония лучше явной». По такому же принципу «таинства смыслов» он писал своё сочинение, которые более поздние философы назвали «темный стиль Гераклитового писания», а самого мыслителя называли Гераклит «Тёмный».

Он часто говорит намёками, прячась за различные символы, поэтому его речь трудно интерпретировать. Фрагменты, дошедшие до нас можно вместить на нескольких станицах, а книг о нём и о его воззрении написано сотни, в которых его высказывания даны в тысячах вариаций, иногда прямо противоположных.

Долгое время считалось, что Гераклит учит о «единстве противоположностей». Некоторые исследователи, даже, считают его «отцом диалектики». Это мнение основано на нескольких фрагментах из его высказываний: «…тождественен Аид с Дионисом» или «одно и тоже в нас – живое и мёртвое, бодрствующее и спящее, молодое и старое, ибо Это, изменившись есть То и обратно То, изменившись, есть Это» или «бессмертные смертны, смертные бессмертны, одни живут за счёт смерти других, за счёт жизни других умирают» и наконец «война – отец всех, царь всех: одних она объявляет «богами», других – людьми, одних творит рабами, других – свободными».

То есть Гераклит пытается описать некий миропорядок, при этом, на первый взгляд, в его мышлении просматривается диалектический принцип соединения противоречий в единое тождественное начало, противостояния которые задают движение и постоянно меняют реальность.

Но, многие современные учёные, на основе, в том числе, последних филологических исследованиях, считают, что у него нет никаких противоположностей, а есть идея о том, что существует правильный, объективный взгляд на мир, разумные суждения, которые большинству людей не понятны, и есть разброд мнений и невежественных интерпретаций толпы.

Согласно Гераклиту, каждый из нас представляет реальность в каких-то определённых, субъективных аспектах, что искажает её объективное восприятие, тогда как мир надо познавать в виде некоего единого, целостного явления.

Он говорит, что «уши и глаза плохие свидетели для варварских душ». То есть, если душа человека черна ворохом пороков и страстей, если душа человека «варварская», невежественная, то она не познает этот мир в его истинном единоначалии, а воспримет его в примитивных, гротескных формах. Он говорит, что плохая душа – влажная, а благородная душа – сухая, при этом состояние нашей души таково, что никогда нельзя достичь предела её глубины. Она неисчерпаема, поэтому наша задача познать свою душу, свой «логос», чтобы постичь «логос» космоса – «логос» мироздания. В этом заключается истинная гармония, истинное «счастье»…«если бы счастье заключалось в телесных удовольствиях, мы бы назвали счастливыми быков, когда они находят горох для еды».

Поэтому часть фрагментов Гераклита посвящена космосу, его красоте, о том, как он видится с разных точек зрения, а другая часть говорит о человеческой душе. Эти фрагменты очень трудны для переводчиков, поскольку никто не знает, что Гераклит вкладывает в понятие «логос». И сколько бы не было попыток токовать эти тексты, до конца утверждать истинную семантику этого слова в интерпретации Гераклита мы не можем. Несколько его фрагментов о «логосе» дошли до нас в подаче раннехристианских авторов. Сегодня же, в новых переводах, в частности переводчик и комментатор Ип Мансфельд, раскрывает «логос» Гераклита, как «истинное толкование», «истинная речь», то есть нечто подлинное, незыблемое.