Его истинная любовь

Astra Maore

Его истинная любовь

Глава 1. Комната в башне

ИЛОНА

План влезть к королевскому наместнику в башню и поквитаться с ним родился у меня спонтанно. Это по его вине мы с братом сироты. Это он обложил наш народ непомерными налогами. А еще именно из-за него я каждый день рискую всем. Сначала мы с братом брались за любую работу. Выживали, как могли. А потом мой брат примкнул к банде, ну и я с ним. Куда мне еще было деваться.

А тут совсем не безопасно. Хотя из-за моего брата парни и делают вид, что я тоже их сестра, я как-то в это не особо верю. На заморыша я не слишком похожа, формами не обижена.

В банде мой план одобрили – им если что и терять, то только меня. Самое пустяковое, угу. Брат обозвал меня чокнутой и сказал, что меня ждет верная смерть. Но я стояла на своем и в конце концов убедила его.

– Охрану на стене Кривой Тео и Римус возьмут на себя. Маркус подсадит. Уверена, что не завалишь дело? Серьезно уверена, малявка? На вот, выпей для храбрости, – брат протягивает мне фляжку обжигающей дряни.

Я вижу, что он пытается быть стойким и ни в коем случае не хочет прощаться, но… Стискиваю его в объятии сама.

– Уверена. Еще увидимся, Бэзил.

Забираю у брата фляжку. Храбрость мне позарез нужна.

* * *

Альрик Аррингтон, чтоб ему икалось, спит в высокой башне с окном-бойницей. Я влезу туда и воткну нож ему в нужное место, пока он спит. Подло? Не думаю. Я девчонка, в открытом бою мне с ним не сладить. Да и драться я не училась, только еду готовить. А он воин.

Кривой Тео и Римус свое дело знают: путь за стену пробили. Постарались аккуратно. На дворе ночь, если Альрик проснется, то выставит новую охрану. Но уже будет настороже.

Надеюсь, он там вообще спит. Не трактаты же в темноте читает, умник. Еще хуже, если он с женщиной. Просчитать это снаружи нереально. Ну, тогда они вряд ли меня заметят, а я как-нибудь обратно вниз уползу. Если он там не один, осуществить план всяко будет нереально.

Мы с Маркусом, который должен меня подсадить, спускаемся по веревкам во внутренний двор Альрикова логова. Я надела удобные штаны и рубаху, а волосы спрятала под шапку, чтоб не мешались.

В другой раз я бы вздрагивала от каждого шороха. Но сейчас у меня в крови кипит решимость. Зачем мне мешковатая рубаха? Не потому что так лазать удобнее. Просто если Альрик проснется и обнаружит, что перед ним девушка с хорошей такой фигурой, которую рубаха временно скроет, он хотя бы на крохотный миг да растеряется. А я этим воспользуюсь.

Точно тени, мы с Маркусом пересекаем двор и вот уже стоим у подножия высоченной и страшной в темноте башни. Снизу идут гладкие плиты, а выше неровные булыжники вперемешку с кирпичами, вот по ним-то я и собираюсь ползти. По уму бы забросить в окно крюк с веревкой, но подозрительное звяканье крюка может разбудить мерзавца Альрика.

Меня слегка потряхивает. Шанс кулем рухнуть со стены нешуточный такой. Встаю Маркусу на плечи, подтягиваюсь…

Башню построили хоть и неказистой, но на совесть. Камни держатся крепко, не вываливаются, когда я цепляюсь за них мертвой хваткой. День мы, разумеется, выбрали сухой, не дождливый. Моя обувь не скользит. Но темно, и сердце сжимается от страха. А дыхание с непривычки сбивается. Мамочка, знала бы ты, чем я тут занята…

Маркус стоит внизу, с такой высоты он меня еще поймает. Не разобьюсь. Но как начнется пересменка, невезучих охранников обнаружат и поднимут дикий шум.

Надо мне быстрее ползти. Быстро все провернуть и обратно. Выровнять дыхание и ставить ноги аккуратнее… Еще аккуратнее… Я подтягиваюсь на руках и лезу все выше. Снова и снова рискую зависнуть над пропастью на вытянутых руках. Теперь свалюсь – Маркус не поймает.

Бойница приближается. Если все пройдет удачно, я высуну в окно какую-нибудь Альрикову простыню. Маркус забросит крюк, и я относительно комфортно спущусь по веревке. Не как сейчас я вся липкая от пота. При мысли о предстоящем стискиваю зубы. Я сворачивала головы птице, умею приготовить любое животное… Но воткнуть нож в живого человека… Я не убийца, я просто рисковая и дурная.

А все равно отступать поздно и некуда. Наверное, меня ведет какая-то странная одержимость. Благодарю ее за храбрость и подтягиваюсь к окну. Бойница у гада не простая, а со створкой. Остекленная.

И мне везет: створка все еще открыта. Любит свежий воздух гад. А звуков никаких изнутри не слышно. То ли женщины там нет, то ли утомились бедняги и спят. Маркус собирается ждать меня четверть часа. В случае успеха вполне достаточно. Тихо-тихо заглядываю внутрь.

Свечи не горят, но фонари замка высвечивают не только меня на стене, но и внутреннее убранство комнаты, больше похожей на келью. Главное, что людей внутри нет, кроме неподвижной фигуры под тонким одеялом, вытянувшейся в мужской рост. Молиться об удаче уже поздно. Вот она удача. Теперь только действовать.

Стараясь не смотреть под ноги в опасную темноту, я толкаю створку окна, чтобы она пошире распахнулась. Иначе я не пролезу.

Что?! Скрип?! О нет…

Прислушиваюсь, еле дыша – это не окно скрипнуло. Это Альрик кровать продавил. А я уже чуть не описалась от ужаса.

Снова аккуратно подталкиваю створку, подтягиваюсь и… приземляюсь внутри комнатушки. Я долго и упорно тренировалась влезать во всякие щели, когда жизнь заставила. Нож спрятан за голенищем сапога. Теперь только подкрасться к спящему наместнику и…

Делать. Не думать. Делать.

Видимо, градус пойла в моей крови совсем упал. Сердце бьется бешено и часто. Я и дышу тяжело, прямо, как собака. Этак разбужу гада. Крадучись, подхожу ближе и невольно замираю.

Мерзавец, оказывается, слишком красив. Вот не было у меня возможности и печали его разглядывать, он всегда стрелой мимо простого народа носится. Но это он, точно он. Нечеловечески прекрасный и беспредельно жестокий.

Темно-каштановые густые вьющиеся волосы по плечи, изящная лепка скул, чувственные губы, нижняя чуть полнее верхней. Широкие плечи, узкая талия и мускулы воина. Не ленится тренироваться, гад, хотя мог бы днями кататься на мешках отобранного у народа золота и объедаться награбленной едой! А ресницы какие отрастил! Длинные, мохнатые, получше моих.

Внезапная зависть снова придает мне силы. Надо срочно примериться, вонзить нож, провернуть его и бежать, а то чего похуже Альрик вонзит в меня. Я вроде не шумлю, но он же воин. Проснется сейчас от любого шороха. Я и так кучу времени потеряла, любуясь этим гадом.

До его кровати всего шаг. Шажок. Дурацкая шапка лезет мне на глаза. Угу, очень вовремя. Нож зажимаю в руке, отчетливо вижу сильную шею Альрика. Куда бить, знаю. Научили. Другой рукой придерживаю рубаху. Ну, чтоб задрать ее и выиграть спасительные мгновения. Приближаюсь вплотную к кровати, замахиваюсь…

Альрик внезапно открывает глаза, а я задыхаюсь от ужаса: в темноте они натурально светятся, как у кота. Жутким желтым светом.

Моя рука бессильно замирает, я вся замираю, в ужасе глядя на монстра. А он молниеносным движением садится и выворачивает мою руку с ножом, роняя меня куда-то даже не на себя, а прямо в свою постель.

Нож выпадает из моей ладони, матрас бьет меня в лицо, какая-то тряпка попадает мне в рот, затыкая его, будто кляп. И тотчас раздается противный треск ткани.

Я ничего не чувствую, словно заледенела. Вот он и конец моей девичьей чести пришел. Но это вроде не мои штаны треснули. Альрик вроде свое собственное одеяло порвал. Запястья сковывает болью – гад выкручивает мне руки и ловко связывает их тканевым жгутом. Вот и все. Я совсем беззащитна. Попалась дурная дура.

От ужаса меня почти мутит. И почему никто, ни одна живая душа не сказала мне, что поганый Альрик в самом деле монстр?! Его давно пора казнить за колдовство! И как молнией прошибает озарение: живая душа. Всех, кто узнал его тайну, Альрик уже забрал в пекло, откуда сам и вылез! И я тоже вот-вот окажусь там за покушение на него.

Я хочу плакать, но глаза совершенно сухие. Ни слезинки. Да и не поможет это – я же не яблоки к Альрику в сад влезла воровать: «Пощадите, дяденька, я больше не буду!»

Идиотка совсем, вообще ничего не продумала толком… Да я же от отчаяния пошла на это все. Лишь бы не оказаться под первым встречным, а потом в захудалом борделе. Кстати, почему я этого монстра больше не слышу? Где Альрик вообще?!

Нож мой где-то рядом в кровати, сейчас вот неудачно повернусь и напорюсь на него. Лежу связанная лицом вниз. Зуб на зуб от нервной дрожи не попадает. Вдруг слышу примерно от окна:

– Эй, ты там. Убирайся, пока цел, и дружков уводи. Ваша девка останется у меня. За все заплатит.

Ах, значит, он как кот, бесшумно к окну пробрался? Голос у гада тоже, как у кота: низкий, будто мурлыкающий. Красивый. А у меня от него странные вибрации по телу. Да, вот так дуры и попадаются: напоет им в уши какой-то мужик всякое, а они и рады это слушать. А это не какой-то простой мужик, это самый что ни на есть опасный наместник короля.

Монстр мне в пятки, что он там сейчас делает?! Не видно ничего.

Мне вдруг резко становится обидно от осознания: Альрик Маркуса и Тео с Римусом просто так отпускает?! Явно догадался, что мы с Маркусом сами не могли всю охрану перебить. Всем сойдет с рук неудачное покушение, одна я тут страдай? Единственный, за кого я рада, мой брат. Если Аррингтон теперь не отдаст приказ истребить всю банду, Бэзилу очень повезет.

Я уже не знаю, чего бояться и чего ждать. Но внезапно оказываюсь перевернута на бок. Мне в лицо впиваются черные угли – глаза Альрика. Не желтые и не зеленые, просто черные в темноте. Не могло же мне от ужаса свечение и все такое померещиться? Может, пойло побочку скверную дало? Наверняка оно. Не стану больше всякую гадость пить.

В глазах Альрика что-то дикое. Не ненависть. Не злость. Это не то желание меня съесть, не то… Ма-а-амочка! Что мне с ним делать? Пнуть его? Лягнуть? Я поперек кровати лежу, этак только свалюсь с нее на пол. Инстинктивно напрягаю руки – нет, жгут из одеяла крепкий, мне его точно не порвать.

Альрик усмехается:

– Не получится. Как тебя звать, смелая такая?

Он заметил мои жалкие попытки освободиться! Меня накрывает липкий ужас, а зубы сами собой выбивают дробь:

– Не… Не… Не… скажу!

Узнает гад мое имя – мало ли что будет с моим братом! И, говорят, колдунам свое имя никогда нельзя называть. Иначе это для них сродни приглашению использовать тебя в самых темных мрачных обрядах.

Альрик снова усмехается:

– А я уж подумал, Неонила. Скажешь, все вы и все мне всегда говорите.

Угрожает, значит… А на меня накатывает легкое презрение к себе: и почему мне его голос нелогично нравится?! Вообще абсурд. Хотя умная девица сюда бы и не влезла никогда. Я не самая умная, что поделать.

– Ну что ж, непокорная такая. Отнести тебя в застенки, приковать? Или просто оставить в темноте с крысами? Они прожорливые и вечно голодные, – Альрик лениво зевает, потягиваясь гибким телом, точно кот.

Ненавижу. Буду ненавидеть. Не котов, конечно. Вот его, пока жива. Потому что он на меня как-то странно действует: я и боюсь его ужасно, и хочу смотреть и слушать, как околдованная. Как он выглядит. Как звучит его голос. А может, мерзкий Альрик меня уже и правда околдовал?! Будет теперь мне отчаянно нравиться…

Аррингтон вдруг сдергивает с моей головы еще чудом не сползшую шапку, выпуская на волю взлохмаченную косу, и больно наматывает ее на кулак:

– Что мне с тобой сделать, девка, за то, что ты помешала мне спать и явилась со своей зубочисткой?

В его голосе больше нет веселья, одна сталь.

Не отпуская мои волосы, Альрик куда-то сует руку и вдруг вынимает мой затерянный нож. А затем подносит его к клыку – ма-а-амочка, ненормально длинному!!! – и делает пару движений, будто клык обтачивает.

Он все же колдун! Но его глаза так больше и не светятся. Они, как самая мглистая ночь, что породила это существо. Я от ужаса просто не дышу. Куда тут дышать и дергаться, так можно без волос совсем остаться. Мне мои волосы еще дороги.

– Придумал. Крысы обойдутся. Я сам с тобой поиграю. Может, съем, а может, ты пожалеешь, что я к крысам тебя не отправил. Так как твое имя?

Не скажу. Не скажу ему. Не скажу… Не поддамся красивому колдуну.

– Что, на могиле твоей ничего не писать? Родне весточку не слать? Ну да, ты наверное сирота, раз в такую банду затесалась, – Альрик выговаривает слова издевательски-лениво и жжет меня взглядом. Прямо большой кот, который играет с мышью прежде, чем ее съесть. Разве что валять меня еще не начал. И не надо, я ему не мышь!

Альрик отпускает мои несчастные волосы и откладывает куда-то нож. Не вижу, куда.

– Хватит молчать. Сделаем тебя сговорчивее.

Как?! Ответ мне ой как не нравится: Альрик резко через голову снимает рубаху, в которой спал, и остается по пояс обнаженным.

* * *

АЛЬРИК

Ночной ветер приносит мне самый вкусный в мире запах. Запах моей Истинной пары. Его ни с чем не перепутать, даже если вдыхаешь его впервые. И, судя по суете за окном, моя Истинная собирается меня убить. Не тот сюрприз, который может обрадовать, правда?

Для любого оборотня его Истинная – величайшее чудо. Не всем и не каждому удается ее встретить даже за нашу долгую, подлиннее человеческой, жизнь. А вот для меня мое чудо, похоже, с привкусом проклятья.

Аррингтоны – оборотни. Мы веками служим королям этой страны, никак публично не афишируя нашу суть. Любой рожденный в роду мальчик – оборотень. Девочки рождаются людьми. Почему так, никто не знает, ответ затерялся в вечности. Впрочем, никто от сложившейся ситуации особо не страдает.

Чтобы родить мальчика, Истинности не надо, сгодится любая женщина. Но чтобы гордо служить короне, официальные наследники нужны обязательно. И родовитая жена совершенно точно нужна.

А эта юная, благоухающая, как самый изысканный аромат, девица, что ползет сейчас ко мне по стене, явно ни к какой породистой знати не принадлежит. Чему-чему, а своему носу я могу доверять на все сто.

Моя Истинная никогда не станет мне женой. Но что же она в самом деле хочет? Как и чем она живет? Почему связалась с преступниками? Я обязан узнать. Вытягиваюсь на кровати, притворяясь спящим, и терпеливо ее жду.

* * *

Наконец, мое терпение вознаграждено. Истинная достаточно ловко влезает в окно – необычное для девицы умение по узким щелкам рыскать – и принимается меня разглядывать. Интересно, я ей нравлюсь? Стоит, практически не дышит. А затем решается.

Естественно я не даю ей себя даже поранить. Обезвредить девушку – пара мгновений. Кто ее такую мог на дело отправить? Если хотели ее пустить как наживку и отвлечь меня, дело бесполезное. Но я все равно больше никого вокруг не ощущаю. И не потому что от близости Истинной совсем сдурел.

Просто внизу шляется всего один из деревенщин на вид. Еще парочка, похоже, ошивается неподалеку. Я встаю около окна так, чтобы при всем желании лихая стрела в меня не попала. Сообщаю:

– Эй, ты там. Убирайся, пока цел, и дружков уводи. Ваша девка останется у меня. За все заплатит.

Увы, мне придется быть грубее, чем хочется. Истинная или нет, выяснить, что тут творится, я обязан. А напуганные женщины намного сговорчивее. Вопрос только, чего моя Истинная боится. И как ее зовут.

Хотя то, что она такая красивая, да еще и пахнет полнейшей невинностью, капитально рвет мое самообладание. Она одета просто, а сама красавица. Фигура отменная, все при ней. Не худая и не полная, ладненькая. Попа сочная, грудь налитая. Значит, не особо голодает. Волосы длинные, русые, в косу заплетены. Лицо нежное, а глаза… Глаза я пока не успел рассмотреть.

Пропадать мне уже некуда. Я уже пропавший. Но девушка не должна об этом узнать.

Страхом она, конечно, от моих вопросов пахнет. А еще начинает пахнуть сильнейшей симпатией. Я ей явно нравлюсь. И этим Истинная подписывает себе приговор.

Я снимаю свою рубаху, а она, похоже не отдает себе отчет, что начинает пахнуть сильнее. Втягиваю этот аромат и едва не умираю от наслаждения. Все чувства обострены, но я еще вполне себя контролирую.

– Смотри на меня, пока глаза есть. Без глазок-то хуже, – сообщаю доверительно.

Истинная жмурится. Боится меня сильнее, чем хочет? Хорошо, что боится. Я получу от нее все ответы, как и обещал.

Все, что я хочу прямо сейчас – ласкать ее, целовать и нежить. Дарить ей такое удовольствие, которое никто и никогда не дарил… Сорвать с нее все до единой тряпки. Слиться с ней полностью.

А вместо этого в висках гудит от безысходности: ради ее же безопасности я обязан всяческую чрезмерную приязнь к Истинной скрывать. Как же это совместить, когда сил сдерживаться уже никаких?

Никто и никогда… А это подсказка!

Судя по ее запаху, моя Истинная вообще понятия не имеет о том, что происходит между мужчиной и женщиной. То есть наверняка умом она что-то да знает, она ведь не благородная неграмотная девица, но сама ничего не пробовала. Значит, ничем от полнейшей, дурманящей разум невинности не отличается. Я воспользуюсь этим по полной.

* * *

Ночь проходит восхитительно. Настолько восхитительно, что мне хочется улыбаться во весь рот. А вот это как раз делать не стоит.

И у стен есть уши, кто-то в доме наверняка уже знает, что в дом проникла девка, и я провел с ней все время до рассвета. А если не знает – сейчас же сам и расскажу. Пусть посчитают, что она мой кратковременный любовный интерес, и не обижают ее. Иначе Истинной придется отвечать на неудобные вопросы, как и зачем она появилась в замке.

Слухи о том, что охрану стены перебили, естественно, уже бродят. Время сейчас неспокойное, вот-вот и грядет война. Но мне выгоднее, чтобы это нападение как раз связали с происками наших врагов, а не безрассудством одной слишком смелой девчонки.

Имя свое она не говорит, никаких требований мне не выставляет… но все же не верится, будто все так просто. Ее подельников я найду. Правду узнаю и у них. Уже отправил людей на поиски. А охрану дома стоит усилить в любом случае. Если даже реальные деревенщины справились, я что-то в обороне упустил.

Пора основательно заняться делами на сегодня, я совсем дурной. Все мысли о ней, о восхитительной моей. Не могу ее как врага воспринимать. Все против восстает. Пусть она сколько угодно орет, пусть в мыслях меня «убивает», все это глупости полнейшие. Думаю, ее тянет ко мне так же, как меня к ней, только она человек и всегда человеком будет. Она Истинность не понимает, не чует. Мне одному пока страдать.

Главное, самому не перейти черту после которой я уже не смогу остановиться. Не смогу Истинную отпустить. И что я тогда ей предложу?

Разумеется, я могу сбежать из своего дома. Запятнать честь рода. Начать скрываться. Этих жертв Истинная определенно стоит.

А дальше? Сколько мы с ней будем бегать? Внешность у меня, мягко говоря, приметная, и разных врагов с горкой. Да и при попытке что-то фамильное продать меня сразу засекут. А будет продавать Истинная – ее ограбят как минимум. В нашей стране всеми дорогими вещами владеют и распоряжаются в основном мужчины.

Если нам с Истинной чудом удастся добраться до противоположных границ страны и осесть там, где меня в лицо мало кто знает, места там в целом очень неспокойные.

Ну и не менее важный вопрос – за кого мне себя выдавать? Воином в деревеньке сильно не заработаешь. А на крестьянина я похож, как корова на коня. Я моментально и всюду буду вызывать подозрения.

Кроме того, как быть с моей второй ипостасью? Заметит кто крупное животное рядом с Истинной – меня могут попытаться пристрелить. Или ее ведьмой объявят. Сразу сказаться ведьмой и уйти в лес – Истинная меня и пошлет в этот лес. Ей-то все эти проблемы зачем нужны?

Я даже не представляю, как ей признаться, кто я на самом деле такой. Чаще всего жены в нашем роду узнавали о нашем маленьком семейном секрете после свадьбы. Не когда уже ждали ребенка, а пораньше, чтоб не перепугать. Но с новостями никто сильно не затягивал: то, что родной сыночек оборотень, от матери не скроешь.

Рождаемся мы обычными младенцами, а где-то в два-три года случается первый оборот. Мать этому помочь не в силах, мальчику все объясняют мужчины рода. Но бояться собственного сына она ни в коем случае не должна.

На самом деле в истории происходило всякое. Некоторые женщины от такого поворота событий, мягко говоря, не были счастливы. Но наследника они рождали, и род Аррингтонов продолжался.

А как быть мне, даже не знаю пока. Вот так оно выглядит, безвыходное положение. Жениться на Истинной не могу. Правду о своей сути рассказать ей не могу. Сбежать с ней не могу. Отпустить? Отпустить ее совсем тем более не могу. Мне жизненно нужна хотя бы еще одна ночь с ней. Снова ее увидеть. Вдохнуть ее запах. Ощутить, насколько гладкая у нее кожа… Она вся прекрасна, моя Истинная, с ног до головы. Я не все еще рассмотрел, но сомнений ноль. Моя Истинная безупречна.

Как теперь это скрывать? На других мне не хочется не то что смотреть, противно о них даже думать. А придется.

Утро привычно начинается с разбора писем. Я бегло проглядываю первое же, с королевской печатью в виде лилии, и оно подтверждает мои худшие опасения.

Король наш, сиятельный Рене Второй пишет, что в связи с необратимостью грядущей войны, в которой я непременно приму участие, поскольку мои земли приграничные, мне надлежит срочно явиться в столицу. В столице будет устроен смотр невест из влиятельных родов. Мне надлежит немедленно выбрать спутницу жизни и заделать ей наследника, чтобы род Аррингтонов продолжался.

Между строк ясно, что я не единственный Аррингтон на свете, но если хочу продолжать оставаться главным, отказываться нельзя. Ну а спешка затем, что война всяко планируется вот-вот, а пол ребенка мы наколдовывать не умеем. Возможно, понадобится несколько попыток, чтобы родился именно мальчик.

М-да. Было плохо, а стало еще хуже.

Вообще-то до встречи с Истинной я не собирался жениться на какой-то нелюбимой женщине. Из знатных девиц вполне можно выбрать ту, что максимально приглянется по сердцу. Но только не теперь. Теперь сердце мое повязано и в капкане у той, которая даже имя свое мне без боя не даст, не то что любовь.

У меня есть около пяти дней, чтобы подготовить людей к моему отсутствию, укрепить все, что можно укрепить, и решить, как мне жить без той, без которой уже не жизнь, а непроглядная тьма, полная боли и тоски.

* * *

На глаза мне попадается Хильда, довольно расторопная девка, распоряжается служанками. А еще смотрит мне в рот и мечтает согреть постель. Но я ее не хочу. В смысле не теперь не хочу, а и раньше тоже не хотел. Вроде и не уродина, но осчастливливать каждую замковую девку не с руки.

– Помой, выдай одежду и займи мою новую любовницу работой, Хильда. Степень сложности определи сама, где у вас там рук не хватает. Она ко всякому труду приучена. И внимательно слушай каждое слово, что она произнесет. Все в точности мне доложишь.

– Она опасна, господин?

Хильда слишком умная. Иногда это некстати, но другая не смогла бы руководить людьми.

– Она простая девка. Но я любопытен и хочу знать, какие толки ходят в моем народе. Исполняй.

Глава 2. Живой огонь

ИЛОНА

Не хочу я на Альрика полуодетого смотреть! Зажмуриваюсь, а в теле творится какое-то предательство. Непередаваемые ощущения, словно… Я даже не знаю, с чем их сравнить.

Явно с ума схожу. Или это Альрик поганый меня околдовал. Не может мне нравиться лежать связанной и совершенно беззащитной, правда, одетой, при вооруженном хищнике и колдуне! При мерзавце, которого я взялась убить. А поди ж ты, нравится.

– Смотри на меня, пока глаза есть. Без глазок-то хуже, – Альрик сообщает вкрадчиво. Издевается.

Вот не буду смотреть. Не буду! Но и нарываться не хочу. Может, я все же покажусь ему сговорчивой, и он меня отпустит? Хотя какое там отпустит… Обещал же мной поиграть и крысам затем скормить. Колдун!

С улицы внезапно раздаются шум и крики. Сейчас Альрик на них отвлечется, или меня ждет еще больший кошмар? Банду нашу схватили? Но они уже далеко должны были убежать…

Или самое невероятное – кто-то пришел меня… спасать? Но кто отважится на такую практически глупость? Я замираю.

И слышу ужасно притягательный голос Альрика:

– Я не шучу. Открой глаза, девка. Ты целиком моя.

Его рука – горячая! – ложится на мое бедро. Распахиваю глаза.

– Это, – Альрик мотает головой в направлении подозрительного звука за окном, – пересменка караула. Они пришли и увидели тех идиотов, кто даже стену защитить не в состоянии, раз поддались деревенщинам.

Ох. А я уж глупо понадеялась. Никто мне не поможет и не спасет. Только сильные несносные ощущения поутихли. Правда, боюсь, что как только опять увижу мощную загорелую грудь и великолепный живот этого колдуна, все начнется опять. Потому я снова крепко зажмуриваюсь.