Под игом чудовищ. Книга 2

– «И да поможет мне Бог!»

Первая комната, то есть, прихожая берлоги Хлодгара, ничем не поразила.

Нет, не так: ничем она не поразила меня, поскольку уже вычислил примерно, что будет внутри.

Вполне ожидаемо, учитывая специфику персоны того, кто выскочил на меня, имелись в одном из её углов три вполне промороженные туши кого-то вроде оленей. С первой из которых рычащая кошма шерсти и ярости, упокоившаяся сейчас навсегда там, в колодце, успела почти полностью разобраться: осталось лишь несколько больших, словно бы берцовых, костей, череп, да копыта. Ну и, конечно, рога. Увидал я и то, что с первого взгляда принял за лоснящийся мешок. Но при повторном, более внимательном осмотре, понял, что это – туша тюленя. И – не из маленьких. Ну правильно: именно их жирные тела предпочитают там, на просторах полярных льдов, эти машины-убийцы.

А вот пить бедолаге медведю приходилось, похоже, лёд: то ли он лизал его, то ли грыз, уж не знаю. Но кубы с мою голову, и куски помельче, с кирпич, возвышались во втором углу почти до моего пояса. Сержант сплюнул. Сделал он это невольно, но и это кое-что сказало мне. И про сержанта и про окружающие обстоятельства. В частности, слюна замёрзла, ещё не долетев до пола: по камням запрыгал словно шарик.

Сержант, тоже понявший кое-что про окружающую среду, и пронаблюдав, как клубится пар изо рта, выпущенный через сложенные трубочкой губы, проворчал:

– Как он не сдох здесь. Тут все минус тридцать.

– Точно, не меньше. А не сдох он потому, что отлично к этому приспособлен. Не смотрите, сержант, что шерсть свалявшаяся и серо-бурая. На самом деле это – урсус маритимус.

– Чего?..

– Умка, говорю, как его называют чукчемосы. А проще говоря – медведь полярный. Белый. Значит, может прекрасно выдерживать и до минус пятьдесят.

Другое дело, что по объёму оставленных ему на прокорм продуктов мы можем сделать вывод о дате предполагаемого возвращения милорда чёрного Властелина.

Чувствую, как мой спутник напрягся:

– Какого такого возвращения, милорд… э-э… Юркисс?

Вот. Выдавил-таки я из него это. Своё имя. Которое и неприятно, и просто запрещено произносить вслух. А простому люду нельзя даже и вообще – упоминать обо мне.

Что не мешает этим самым «простым» селянам, фермерам, батракам, мастеровым, и торговцам, потихоньку от соседей и властей пугать моим грозным обликом и зловредным нравом непослушных детишек… Описывая, как заберу – и!..

Да и ладно. И пусть я в широких массах прославлен отнюдь не тем, что на самом деле сделал для чёртовой Тарсии, а своими смелыми опытами в сексуальных утехах…

Зато престижно! Не каждым злодеем удаётся припугнуть реально сильно!

Вон: лорд Хлодгар! Серьёзный «конкурент».

Хотя с другой стороны, сейчас его влияние на массы и умы заметно упадёт.

Но всё равно: два сверхгнусных злодея для одной Эпохи, и уж тем более – страны – многовато.

Следовательно, придётся вам, лорд Хлодгар… Умереть!

Клетка занимала весь третий угол.

Осмотр замка её дверцы подтвердил мне: лорд Хлодгар открыл его лишь после того, как покинул берлогу: имелась там верёвка, ведущая к выходной двери…

Но я решил пока не заморачиваться, и прошёл сразу дальше – к двери в стене напротив выходной.

Здесь замок был посложней. Пришлось даже достать универсальный набор отмычек, что я изготовил, пока весело проводил время в подземельях Клауда. Пять минут всё равно ушло: уж больно мешал проклятый холод: пальцы упорно не желали слушаться.

Но вот замок повернулся, и я услышал, как щёлкнул вышедший из скобы язычок. Чувствую, как вздрогнул бравый сержант, действительно так и держащий факелы в трёх шагах позади, и буквально не смевший даже дышать.

Поворачиваю к нему ухмыляющуюся физиономию:

– Не бойтесь, сержант. Здесь, скорее всего, никого живого не будет. Так что нас никто не встретит.

Чувствую, как его отпустило, и он даже начал вот именно – дышать. Вокруг ноздрей появилось настоящее облачко пара. Ну уж нет: нечего ему расслабляться.

Поэтому добавляю совсем другим тоном:

– Кроме ловушек.

А весело наблюдать, как даже самый закалённый и повидавший вот именно – виды, то есть – смерть в самых разных обличиях, ветеран, начинает вести себя, словно необстрелянный салага, когда стоит в самом первом своём карауле, а вокруг темнеет. А тут-то он ещё и знает, что оружием вряд ли удастся защититься…

Но вот я потянул за ручку, и дверь открыта.

Разумеется, никто оттуда не вылез, не выполз, и не вылетел. (Да и правильно. Два медведя – это уже перебор даже для чёрного Властелина. А кроме медведя в таком леднике – вот именно: …рен бы кто выжил!

Нюхаю воздух – нет, ни облаков яда, ни вони от д…ма, как в «прихожей». Просто сырость и плесень. Ну, и тихо, само-собой, как в могиле. (Тьфу-тьфу!)

Чёрт с ним – я уже упоминал, не из тех, кто боится «атмосферы». Вхожу.

Ну что сказать…

Да, это – пульт управления. И полы – каменные! Значит, будем надеяться, моя шутка насчёт «ловушек» так и останется – только шуткой. Хотя на всякий случай три глыбы льда я в три угла кинул-таки… Без последствий.

В четвёртом четвёртую глыбу раздробил странного вида голубоватый свет, стремительно прочертивший по ней как бы сеточку из квадратиков: на эти чёртовы квадратики глыба и распалась: отличные кубики для коктейля!

Сержант, правда, коктейля явно не хотел. Во-всяком случае, я явственно услышал, как он прохрипел:

– Срань Господня! – и, сглотнув, – Сохрани нас, святая Богородица!

– Да нет, сержант, пока я не найду как выключить эту хрень, никакая Богородица, и даже молитва, нам не поможет! – чувствую, как сержант насупился, явно надувшись, обиженный за Богородицу. Да и за молитву. Ну, я уже упоминал, что наше бравое церковное руководство рекомендует этот «универсальный» метод всем. Типа, молитесь, и ребёнок выздоровеет. Молитесь, и урожай созреет. Молитесь, и жена перестанет ворчать! Молитесь, и …рен будет стоять! Ну и так далее. Хотя вот эти два, последние, уж точно не работают. Если что – про …рен сир Ватель первым подтвердит!

Выключатель, правда, долго искать не пришлось: он располагался на стене, у дверного проёма. Этакий белый пластмассовый (Узнал я этот материал по описаниям!) квадратик. На вид – безобидный, как спящая гадюка.

Ну, я по нему хлопнул. (Рукоятью кинжала, само-собой, а то мало ли! Ещё ударит молнией какой!) На потолке зажёгся свет. Кинул я ещё одну глыбу в четвёртый угол. Эта осталась цела. Порядок, стало быть. Выключена ловушка.

Заходим.

Почему чёртовы бело-голубые черви-переростки называются громами, лорд Дилени понял уже на следующую ночь.

Именно со звуком разорвавшей небо над головой чертовски близко молнии они проламывали корку промёрзшей земли, выбираясь из глубины на поверхность в кратерах летящей комьями земли! И сразу начинали ощупывать всё вокруг себя огромными, вдруг раскрывшимися, словно зонтик, усиками-вибриссами, достигавшими в длину более пяти футов, и делавших морды тварей похожими на землероек. Только чудовищно увеличенных. И туловища их, если честно, больше всего напоминали самые обычные колбасы. Гладкие, лоснящиеся, и словно аппетитные.

Правда, такие сравнения уже не годилось, когда черви разевали пасти, пытаясь что-либо заглотить: двухфутовая круглая воронка, сплошь усыпанная коническими белейшими конусами зубов, становящимися меньше размером там, в глубине зёва, делала монстров похожими, скорее, на акул. Чудовищно гибких и длинных.

Лорд Дилени проорал:

– Сомкнуть ряды! Не подпускать к лошадям! Закрыться щитами!

Хотя отблёскивающие гладкой, словно смазанной маслом, кожей, тела, ползущие или извивающиеся в свете трёх сторожевых костров, отнюдь не способствовали спокойствию духа, он заставил себя стиснуть зубы, и пробраться в первый ряд своих людей – туда, где имелось пока немного свободного пространства между ними и ближайшими монстрами. Он уже знал, что хочет попробовать сделать.

Громы, наступавшие с фронта, то есть – с севера, со стороны вздымавшегося неподалёку небольшого лесного массива из сосен и елей, и правда, норовили теперь проникнуть в центр палаточного лагеря, где, как всегда за кольцом из телег, располагался импровизированный загон с лошадьми. Похоже, шли монстры в основном на запах. Запах пота и навоза. Конского. Весили чудовищные тела наверняка много. Так что отбрасывать их назад щитами, и заставлять отдёргиваться, тыча копьями, было трудно. Но – возможно. Хотя так их вряд ли убить… Да и задержать…

Вот к первому такому паршивцу, на половину своей длины уже вылезшему из норы, и резво ползущему, извиваясь, по снегу, лорд и подскочил сам, подавая пример, и молясь про себя, чтоб только рукоять не выскользнула из ладони без перчатки! Бить он предпочитал всё-таки по тому участку тела, что надёжно лежал на земле – чтоб чёртово туловище не спружинило, отскочив!

Удар получился эффектным: лезвие сверкнуло в свете пламени костров, словно та же молния! Мало того: он оказался и эффективным! Кровь так и хлынула из почти до середины рассечённого туловища полуторафутового диаметра.

Дилени не стал ждать, пока тварь сообразит, что к чему, и развернётся к нему мордой, а рубанул второй раз, вложив в удар всю силу, которая нашлась, подстёгиваемый ещё и отчаянием: если прямо сейчас не показать людям, что можно справиться и с этой, столь невероятной и страшной на вид напастью, запросто можно допустить возникновение паники! Никто не станет сражаться, и все бросятся бежать прочь от страшного места. И тогда разбежавшихся людей и коней переловят и прикончат поодиночке!

Но ему повезло: хребет твари оказался без позвоночника, то есть – не как у змеи, а как, вот именно – у червя. И торс, то бишь – тело! – перерубилось. Не сказать, что легко, но полностью. Куски, что передний, что задний, начали бешено извиваться, но осознанных атакующих действий больше не производили. Дилени заорал во весь свой громовой голос, зная, что слышно его на две мили:

– Рубите туловища, рубите! Мечами! И топорами! Туловище перерубается!

Его действия принесли именно те плоды, на которые он надеялся: его люди увидели то, что он сделал, и поверили, что новую напасть можно победить.

Через полчаса отчаянной рубки и суетливо-путанного сражения, с противником, появляющимся внезапно, и словно со всех возможных сторон, было покончено.

Пятеро людей были укушены, а двое лишились-таки отгрызанных рук: одному рядовому откусили кисть, а другому, капралу, отгрызли уж до локтя – опоздали подоспевшие на помощь товарищи. Раненными занялся лекарь. Но действительно серьёзно не пострадал никто. А уж как возрос после этого боевой дух! И вера в своего командира – приятно было услышать об этом из уст леди Евы:

– Слушай, а ты теперь – что-то вроде суперзвезды! Некоторые рядовые, я вижу это, даже молятся за твоё здоровье.

И добавила, когда он, почувствовав прилив гордости, надулся, как индюк:

– А другие матерятся втихаря, что ты завёл их в мёртвые и проклятые земли. На растерзание чудовищ и заколдованных тварей.

Гордость за себя сняло как рукой. Зато прорезалось недоумение:

– Не хочу показаться занудой. Но почему ты их…

– Не почуяла? А как бы я их почуяла – из-под земли?!

– То есть, земля…

– Да – было видно, что она смущена и тема ей неприятна, – Слой земли, достаточно толстый, может скрыть от меня мыслящих… Ну или хотя бы – живых существ.

Лорд Дилени промолчал, покивав, но маленький прагматичный циник внутри его мозга отметил себе этот факт.

Трупов червей лорд Дилени насчитал сто восемнадцать.

И похоронить их не было никакой возможности – земля промёрзла, и копаться не желала. Пришлось так и оставить – на растерзание полярным волкам да воронам…

На девятое утро вдали замаячило что-то большое и чёрное.

Но это оказались покрытые лесами холмы и предгорья. А чернели они потому, что кое-где выходили наружу скальные породы, из которых и состояли эти увалы и сопки. Вид был достаточно зловещий и неприветливый. Что усугубляло и солнце – за эти дни оно так и не соблаговолило показать свой ясный лик ни разу. А тускло-серая заснеженная равнина с точно таким же небом над головой не слишком-то способствуют оптимизму, царившему некоторое время в полку после впечатляющей победы над «насланными» на них громами. Хотя, как растолковала леди Ева, не нуждаются эти твари в дополнительном науськивании. И мысленным приказам подчиняться не могут, да и не собираются – иначе она быстро бы их от лагеря отвадила, после того, как повылазили на поверхность!..

Лорд Борис сказал по этому поводу:

– Если в ближайшие пять дней не найдём, кого бы ещё порубить в капусту, люди захотят отправиться восвояси. На зимние квартиры.

Лорд Дилени и сам прекрасно видел, что настроение у его подчинённых не слишком радостное. И отлично понимал их. Ещё бы!

Двигаться вперёд, по дороге, которой никто не ходил прежде, да ещё по снегу, который лежал слоем не менее фута-двух, постоянно сменяясь, чтоб утоптать его так, чтоб могли проехать телеги, достаточно утомительно само по себе. А если при этом ещё и постоянно ожидаешь каких-то новых провокаций или нападений со стороны новых тварей коварного чёрного Властелина – так и вообще жуть! Вон: вороны кружат над головами каждый день, полярные волки преследуют отряд всего в полумиле, почти не скрываясь, и лорд Хлодгар наверняка знает: и сколько им ещё идти до его твердыни, и сколь ничтожны на самом деле имеющиеся в их распоряжении людские ресурсы!

Будучи реалистом, лорд Дилени осознавал: тысячи человек его полка даже плюс сто отборных и отлично обученных и мотивированных диверсантов лорда Бориса – капля в море. И штурмовать, или, тем более – осадить сколько-нибудь большую крепость нереально. Но ведь не для того они двинулись в путь, и преодолели уже не одну сотню миль, чтоб развернуться и вот так запросто двинуться назад! Нет: они должны хотя бы посмотреть, разведать, что из себя представляет новое жилище-база лорда чёрного Властелина, и как можно попытаться, (Ну, когда-нибудь в будущем!) захватить и её.

Поэтому он предпочёл ничего не менять в их действиях, и ждать, пока кончатся становящиеся всё круче и пустынней, отроги.

Утешало его только то, что его спутница, так и продолжавшая делить с ним постель, но не ложе, но предпочитавшая теперь располагаться не на груди, а сворачиваться калачиком на боку, с тем, чтоб он обнимал и грел ей спину своим животом, сообщила, что пути осталось не более чем на два дня.

Пульт вблизи оказался несколько больше, чем я думал.

Во-всяком случае, дотянуться до его дальних кнопок и тумблеров с центрального кресла, в которое я втиснул свой закутанный в шубу зад, не удавалось.

Пришлось выругаться. Чувствую, сержант на меня посмотрел. Но я не отреагировал – что мне людские страдания! Тут дело надо делать. И желательно ничего не упороть.

Потому что второго такого шанса мне судьба точно не предоставит.

Внимательно изучаю всё то, что имеется сейчас перед взором, отлично освещённое верхним плафоном. Сержанта я с его коптящим факелом усадил во второе кресло, как ни странно, имевшееся в одном из углов. Впрочем, ничего удивительного: оно ведь стояло у нормального, явно действительно рабочего, стола. Правда вот, ни бумаг, ни вообще ничего на нём и в нём не было – а то бы я изучение рабочего кабинета лорда начал именно с него. И бумаг. Или чертежей, буде таковые нашлись бы.

Так, ладно. Вот несколько циферблатов со стрелками. Замершими сейчас в крайнем левом положении, уткнувшись в ограничительные штырьки. С этими всё понятно: предназначены, чтоб указывать параметры чего-то рабочего. Из всех характеристик вспоминаю только «напряжение», «сопротивление», «сила тока». Последняя измеряется в амперах. Вот: пожалуйста: по центру одной из шкал так и написано: «Ма». Мегаамперы, стало быть. А нехилая тут, похоже, силовая установка. Только вот где она распо… Ага!

Встаю, возвращаюсь в комнату-берлогу. Прохожу вдоль стен. Есть!

Нажимаю покрашенный в серый цвет, то есть, под «камень», очередной квадратик на стене, у клетки. С зубовным скрежетом клетка начинает сдвигаться в сторону.

Ух ты!..

Подзываю сержанта:

– Вассерманн! Светите сюда. Так, отлично. Я пойду первым, а вы – за мной. Факел только держите подальше от моего лица.

Начинаем спускаться по обледенелым стальным, и громко лязгающим под каблуками, ступеням квадратного лаза, оказавшегося под днищем клетки, (Сразу я обратил внимание, что он тоже сделан из железа, накрытого сверху деревянным щитом – чтоб не примерзали лапки, стало быть, бедолаги медведя!) и даже не скрытого дополнительно никакой маскирующей панелью. Понадеялся, стало быть, на маскировку самой клетки лорд чёрный Властелин. Ну, или не боялся никаких визитёров. Напрягает.

Однако никаких ловушек в громадном тёмном помещении не оказалось. Вырублено оно было уже в каких-то чертовски прочных и мелкозернистых коренных породах тёмно-коричневого цвета: базальтах, что ли – не разбираюсь. Но то, что они чертовски прочные и монолитные – это однозначно. Да ещё и отблёскивают крапинами слюды.

Впечатляет. Словно попал в Храм. Науки. Хе-хе.

Посреди высоченного зала примерно пятьдесят на тридцать шагов – огромная махина. Цилиндр. Стоящий вертикально. В высоту – с пять моих ростов, в ширину – с огромную печь. Вот. Главная машина этого замка.

Да, о назначении и названии его я догадался бы сразу, даже если б он не был выкрашен в ярко-красный цвет, и на боку не было нарисовано эмблемы радиации.

Реактор.

То самое легендарное устройство, которое, если верить древним манускриптам да книгам, вырабатывало чёртово электричество, на котором у Предтеч работало всё. А ещё заодно и создавало при этом в своих недрах ту самую смертоносную начинку, которую они напихивали в свои сверхразрушительные бомбы.

Реактор довольно громко гудел, наполняя гулкое помещение утробным рыком – словно переваривает пищу громадный обожравшийся людоед… Я глянул на сержанта, уже тоже ступившего с железной лестницы на каменный пол: всё верно. Бедолагу передёрнуло, и потряхивает! Да и зубы… Постукивают.

Вполне понимаю и даже где-то разделяю его чувства: потрясающе!

В смысле – потрясающе страшно.

Да и как бы оно подействовало по иному, если чуть не с рождения поколениям простых работяг и землепашцев талдычат только одно: всё, что создали – Предтечи – запретно!!! Потому что на нём лежит Проклятье! И ни прикасаться, ни пользоваться ни в коем случае!.. И при обнаружении – сразу докладывать! Кому следует.

То есть – тупорылым дятлам из Конклава.

Которые находку обойдут с кадилами и песнопениями, окропят святой водой, да и… Сожгут! Ну, или закопают, если штуковина попадётся негорючая. Боюсь только, в случае с этим реактором так не выйдет. Или на месте замка появится воронка глубиной в полмили, и диаметром в две. Так что это – уж без меня, пожалуйста.

Словом, я не был удивлён трепетом и страхом, которые испытывал бедолага сержант, столкнувшийся со столь многообразным наследием. А его и правда – было много.

То, что стояло, лежало, и висело вокруг центрального цилиндра, я назвал бы «служебными механизмами»: они явно носили вспомогательно-обслуживающий характер. Я узнал по внешнему виду огромную кран-балку, три насоса с гигантскими электромоторами, три батареи конденсаторов, мощные радиаторы двух теплообменников, два трансформатора с масляными бачками охлаждения и смазки сверху, и толстенные кабели, соединяющие всё это в одну сложную, но вполне понятную схему. То есть – понятную тому, кто разбирался бы во всём этом, и при необходимости – починил.

Но сейчас чинить что-либо здесь, я резонов не видел: оно же явно – работает! И в людском присмотре или обслуживании столь же явно не нуждается!

Раз реактор гудит – стало быть, в порядке. И электричество – вырабатывается.

Но в сам замок, на имеющиеся там механизмы, светильники, и агрегаты – не подаётся. То есть – дело в каких-то промежуточных между реактором и этими устройствами звеньях электрораспределения. Собственно, я именно так и предполагал с самого начала.

Да и медведь сказал мне о том же: чёрный Властелин вовсе не желает испортить тут что-либо капитально, а просто не хочет, чтоб его «волшебными» и «чудесными» аксессуарами пользовались в период его непродолжительного отсутствия.

Вот именно: «не играй в мои игрушки, не писай в мой горшок!»

А хочется. Написать.

Не говоря уж – о «поиграться»!

Ладно, чтоб чего не повредить, убедился я, подойдя поближе, что все контрольные (Ну, это я их таковыми посчитал!) огоньки на здоровенной вертикальной панели на стене горят зелёным, а рубильники подняты в верхнее положение, и поднялись мы с бравым сержантом снова наверх. Где задвинул я клетку назад, на её место. Прошёл снова к пульту. На досуге было у меня время подумать о том, как в нём и что. Память-то у меня, как говорится – фотографическая. Да, собственно говоря, и догадаться-то нетрудно. Ведь древние, что бы там про них не врали, всё старались делать максимально удобно. Просто. И – главное! – чтоб до всех самых нужных и важных кнопок и тумблеров можно было сидя на вот таком вот рабочем месте – легко и просто дотянуться, располагая всё, как они это обозначали – эргономично.

Ладно, не буду никого томить, и описывать, какой я умный, и как и что понял. Чего мудрить: любой бы понял. Конечно, если б поначитался о Предтечах того, чего начитался я. И прошерстил, пусть и не понимая пока, (Поскольку нет перед глазами!) но тупо зазубривая, их энциклопедии. Так, на всякий случай.

И вот он – нате. Всякий случай.

Вот этот большой рубильник – несомненно общий. На нём так и написано: «Мэйн». Следовательно, выключает вообще всё. Но сейчас он – в верхнем положении. Следовательно – реактор не отключен капитально от общей энергосети замка. А просто отключены по отдельности почти все цепи, приборы и устройства этого самого замка.

Это я понял по длиннющей панели с целой кучей небольших тумблеров, из которых сейчас в верхнем положении находятся только три. Один, стало быть, это – вот эта самая комната и её освещение. Второй… Ловушка с голубым светом? Возможно. А третий, стало быть – огнемёты колодца.

Но если я хочу оживить чёртову машину-омолаживатель, мне проблематично найти, какой тумблер включает именно её. Они же не подписаны. Нет, не так: они были подписаны. Под каждым тумблером имеется маленькая жестяная табличка. Но хитро…опый Чёрный Властелин догадался все надписи с них – постирать!

Сволочь.

И – никакой документации. Ни на рабочем столе, ни в его ящиках.

С собой забрал, стало быть.

Да и плевать. Мне от этого ни холодно ни жарко. (А впрочем – вру. Холодно! После моей «уютной» берлоги с отоплением здесь – как в морозильнике!) Поэтому выключу-ка я три тумблера, что отвечают за ловушку и огнемёт, и включу всё остальное хозяйство. И тогда «волшебная» машина тоже наверняка получит то, что ей причитается. И необходимо для функционирования.

Хорошую порцию этого самого «электричества».

А уж разбираться, как она управляется и работает, придётся уже там. На месте.

Под опасливым взором моего Вассерманна защёлкал я этими самыми тумблерами, причём даже обеими руками. Он только креститься успевал. Хе-хе, поможет это, случись чего, как же…

Электричество в подвале наличествовало. Ну, то есть – плафоны на потолке горели, а на огромном, буквально во всю стену, пульте машины светились или помаргивали разноцветные лампочки.

Ура! Значит, не подвело меня предчувствие. Да и расчёты подтвердились.

Разобраться, как работает машина по оживлению и омоложению удалось легко.

Ещё бы: к ней-то у лорда Хлодгара доступа перед отключением не было, поэтому ни переставить в другие положения переключатели, ни постирать надписи ему не удалось!

Вот, стало быть, главный переключатель: «ручное-автоматическое».

Управление программой омоложения и восстановления, стало быть. Потому что не сомневаюсь я: восстанавливать функции организма, то есть – чинить разные переломы, раны, ревматизмы и геморрои тут тоже можно. И поскольку последней тут «ремонтировалась» красавица-дама, установлен он в положение «ручное». Подправлял, стало быть, её «параметры» да «характеристики» уважаемый мучитель. Ну правильно. Я бы тоже хотел, чтоб все мои жертвы выглядели посексапильней…

Уж я бы им! И грудь, и задницу, и ножки… Ну, и лицо, само-собой.

Ладно, я – не красотка. Да и сиру Вателю, думаю, пикантной формы сиськи, и талия, без надобности. Поэтому перевожу в положение «авто».

Что у нас тут дальше? Ага: возраст. Всего четыре варианта: десять, двадцать, тридцать, сорок. Ну, тоже правильно: в ребёнка превращаться глупо, в старика – ещё глупее. Странно только, что нет варианта с младенцами. Или их полагалось чинить в каких-то других, специфических, автоклавах? Да и ладно. Меня вполне устроит «тридцать», сира Вателя, думаю, тоже. Выставляю.