скачать книгу бесплатно
– «Анкюлотники» – это на нашем, газетном слэнге… Так мы называем административных чинуш, соцработников, юристов и прочую братву в том же духе, – пояснил журналист. – Все эти люди очень любят особый, практичный и парадный вид одежды. «Серые анкюлоты» – это как встарь «белые воротнички»… Анкюлотники занимаются финансовыми, правовыми и хозяйственными вопросами, и весь их рабочий день проходит в постоянном приёме разных людей. Очередь к ним толпится в коридорах, а при входе к ним все кланяются.
– А что такого особого в этой одежде? Что за анкюлот такой выдумали? Как выглядит? – спросил вран.
– Анкюлот – что-то типа комбинезона с короткими, выше колен, штанишками и с небольшими рукавами. Его ценность в особой облегающей ткани, которая придаёт прохладу в жару и легко проветривается. Женский анкюлот отличается от мужского только тем, что имеет глубокий вырез на груди. Кроме ткани, особенность костюма в том, что он снабжён сменной влагозащитной прокладкой и памперсом высшего качества, дабы чиновники могли не отвлекаться на работе по мелкой и крупной нужде. Складки и общий хитрый покрой одежды из высокопрочного материала прикрывают достойным образом все эти хитромудрости, а особый материал устраняет запах. А памперс со временем перерабатывает содержимое. Нанотехнологии, понимаешь ли! Такая одежда явно не по карману – ну, к примеру, журналисту. Дорогое удовольствие.
Шоу на экране мини-телекса их случайной спутницы, пропало. Она сняла наушники и собралась на выход.
– А теперь – новости культуры, – провозгласил из телекса бодрый мужской голос.
Сообщалось о том, что Мерлин Киршопов отравился до поноса синтегрибами и пивом, а Синди Флэш встретила свое шестидесятипятилетие в бассейне с шампанским, в окружении молодых бойзфрэндов.
Эскалатор выплюнул своё содержимое прямо в открытые створки буса. И вскоре, минут через пятнадцать, Кролас доехал на бусе – роботоуправляемой маршрутке – до нужной ему остановки, а эскалатор нижнего спуска подбросил Иоганна почти что к дверям редакции.
– Почто вы меня за срамное место тискаете, дщерь человеческая! – орал ошпаренным басом Драгомир Свистлицкий, отстраняя от себя хохочущую Зиночку Исламбекову, – Сатана, изыде!
Вот первое, что увидел Иоганн сразу же за дверями, в редакционном фойе. Драгомир (или, попросту «Дорг», «Дорогуша») был обозревателем по церковным вопросам, священнослужителям и делам сохранения родного языка. «Он пишет лишь про попов» – шутила Зинка.
Исламбекова была, как всегда, неотразима и неузнаваема. Потому что постоянно меняла всё: цвет волос, от красного до фиолетового, через весь спектр радужного диапазона, а также, роспись ногтей, цвет глаз, очертания бровей, форму губ; часто меняла и татуировки на теле. Кроме того, она постоянно теряла накладные ногти, ресницы и даже груди, которые отлетали в разные стороны при её кипучих порывах энергии.
– О! Какие люди! – увидев Иоганна, бросилась с ним обниматься Зинка и сразу же потащила из фойе в коридор. – Опоздал? Но, ничего, тебе, как обозревателю, можно и не посещать каждые сборы. На утреннем собрании, шеф сегодня пропесочивал только ритзибоев, остальные – пока без порки…
Сегодня коллега украсилась волосами медно-красного оттенка, шоколадным загаром, вытатуированным драконом на плече, а её тёмно-зелёное платье фактурой напоминало змеиную шкуру. Зелёные глаза Зинки фосфоресцировали на тёмных поворотах коридора, а «шкурка», в тон волос, посверкивала красными огоньками.
– Здравствуй, друже! – процедил Драгомир, догнав Кроласа и схватив его за руку с другого бока.
Драгомир считался редакционным другом Иоганна, хотя на самом деле был его злостным конкурентом, и почему-то стремился перещеголять соперника, своего ровесника, по количеству заметок и весу в редакции. В глубине души, скорее всего, он вовсе не питал к Иоганну тёплых чувств.
Кролас хотел, раскланявшись с обоими, тихонько просочиться в свой кабинет и остаться наедине с враном, в привычных ему стенах, удобно изолирующих от остального коллектива. Если нужен будет шефу – тот наберёт ему сообщение или скинет задание по редакционному компу.
Но… Драгомир Свистлицкий, рядом с желанным кабинетом, преградил ему дальнейшее отступление – и кинулся с объятиями.
– Заходи ко мне, дорогой! – и он, протащив Кроласа мимо удивлённой Зинки, быстренько запер его в своём кабинете – по соседству. Там, оставшись с глазу на глаз, Дорогуша начал:
– Видишь ли, шеф хотел бы плеснуть в следующий номер немного скандала. Поэтому, срочно требуются твои заметки, ты ведь у нас по этому делу спец?
Тот сразу всё понял… Иоганн не стал успокаивать себя тем, что, так уж и быть, съездит, к примеру, к Киршопову и в подробностях опишет марку выпитого им пива и цвет его лица… Нет, свою славу скандального журналиста он приобрёл на Линде Аувербах: самым первым из газетчиков он дал подробный материал о конкурсе «Пупси Бест» и его плачевном конце. Однако… Он никогда, как и любой другой из журналистов, не встречался с Линдой лично. Только, всегда присутствовал на каком-нибудь её концерте, выступлении или встрече. Причём, эти концерты не объявлялись заранее, всегда были внезапными и совершенно непредсказуемыми. А ему просто везло. К тому же, в последний раз, при выступлении в кафе «Розовый слон», Линда сказала, что больше нигде не появится, во всяком случае, долгое время. Темы же, не связанные с её присутствием, но так или иначе её касающиеся, он уже исчерпал: писал о молодёжных тусовках в честь Линды, об отношении к ней различных известных деятелей искусства, о бритоголовых мальчиках, желающих изловить Линду где-нибудь в тёмной подворотне… Не писать же обо всём этом по второму кругу!
В общем, Иоганн однозначно влип.
Свистлицкий, тем временем, явно пребывал в приподнятой весёлости.
– В общем, вот какой получился казус, – начал он. – Ты прости, что я даже кофем не угощаю. Не схлопотал ещё кофе по причине крайней заботы и раздумий, – Дорогуша потёр своё жирное пузико левой лапкой и закатил глаза. – В текущий номер долженствовала пойти моя статья о собрании черносотенных активистов, выражавших свой протест против бесовской чертовщины, связанной с появлением в городе так называемых братьев-золототысячников. Последние призывают всех опроститься, ходят в галошах в форме голой ступни и в рубахах по колено, носят часто усы и бороду. Они затворяются своим коллективом внутри зала Пирамиды на третьем ярусе и устраивают там моления Господу. На свой еретический лад, конечно. Также, они стремятся создать тысячу своих мест сбора, ищут способ превращения железа в золото и поклоняются солнцу.
– Ну, что ж! Нормальный был бы материал.
– Вот именно, что был бы, – ответствовал Драгомир. – А вышло иначе. Совсем погорел.
– Что? Порнуха ввязла?
– Полнейшая порнуха…
Порнухой в редакции, к удивлению Кроласа в первые дни работы, звали материалы, негодные для выставления на широкую публику.
Свистлицкий вздохнул, продолжив рассказ:
– Золототысячники вычислили это собрание и вышли на улицу с плакатами с изображениями Льва Толстого и Порфирия Корнеевича Иванова. Прошлись по пешеходной зоне – а потом, окружили здание, где заседали черносотенные активисты: очень плотным кольцом обложили его, став большим кругом и держа по большой парафиновой свече каждый. И спели свой псалом, который начинается словами: «Люди Господу верили как Богу, а он сам к нам на землю пришёл». Ну, у черносотенных нервы сдали. Они выскочили наружу – и начали золототысячников ремнями стегать. В общем, драка началась. Стенка на стенку.
– Представляю, как ты улепётывал! – заметил Иоганн развязно.
– Пришлось сподобиться, – кисло улыбнулся Свистлицкий. – Да, и ещё… Меня «золотухи» за православного священника приняли. Побить собирались. И мне удалось отмазаться от них… Журналистским пропуском.
– Нормалёк. Это порядок. Бывает. Меня на одном концерте один раз за тусовочного парня приняли. Перестарался со свойским прикидом. Тоже, братки какие-то решили фейс начистить, только маза пергазетная и выручила.
– Но это всё – присказка, – хитро прищурился Свистлицкий. – С шефом, Корнеем Пузаловым, дорогим нашим, мы уже объяснились. И он вошёл в моё сложное положение, да ещё и отпуск для восстановления сил на пару дней дал. А очередь теперь заметку писать – тебе. Молодым кадрам нашим. Христом богом мы, я и Корней Иванович, тебя просим ласково тиснуть что-нибудь конкретное.
«Конкретным» материалом на «пергазетном» слэнге назывался материал не «пустой», без воды. И такой, чтобы читали все. Чаще всего, это какая-нибудь скандальная новость.
– В общем, шеф тебе советует найти твою любимую певицу и взять у неё интервью. Задать, в общем, перцу, – напрямую, не моргнув, выдал Дорг.
Иоганн чуть слюной собственной не подавился.
«Да ведь её ни один газетчик вот уже с месяц найти не может! А я – что? Полис какой-нибудь? – подумал он, злобно глядя на Дорга. – Дикость какая!»
Но он хорошо знал значение слова «советует»… И потому, вслух не сказал ничего. Однако, прибавил к этому «ничего» мысленно: «Удружил ты мне, однако, Дорогуша! Век не забуду».
Вслух он сказал только:
– Я постараюсь.
На том и расстались.
Потом Кролас вошёл в свой кабинет и попытался зло хлопнуть дверью. Но, она всё равно закрылась бесшумно: таково устройство всех дверей Пресс-Центра. С его плеча слетел Тенгу, принял свой естественный облик и начал осматриваться.
– Однако! – только теперь сообразил Кролас. – Никто из моих коллег на тебя и внимания не обратил. Хорошо же ты умеешь создавать эффект отсутствия! Я слыхал о подобных свойствах некоторых мутагенных зверьков, но встретился с этим впервые.
– Хор-рошо тут у тебя, уютненько, – вран издал что-то, похожее на хохот, осмотрев маленький, тесный кабинет. Здесь помещался только столик, вращающееся кресло, полка на противоположной стороне, заваленная большими папками; зато, окно было большое, начинающееся прямо от пола.
Вран подошёл совсем близко к окну и взглянул на город. Сверху нависали многоуровневые строения из металлопласта, в основном это были метро и автострады. К ним поднимались радужные переливающиеся фонарики площадок скотчфло и эскалаторов, несущие вверх пассажиров. Ниже, по второму и третьему ярусу Города, шли забегаловки и «шопы»: мелкие магазинчики. Круглые и прозрачные, как пузыри. Местами, обзор перекрывали громадные здания, доходящие с «граунд-фло», земного яруса, аж до второго уровня. Наземный ярус в центре города был специально стилизован под старину и оставлен пешеходам, флайерам, роликам и скоростным велосипедам. И всё это разноцветье тоже двигалось и переливалось.
– Граунд-фло, – подойдя к врану и наблюдая улицу, задумчиво сказал Кролас. – Многочисленные лавочки и синтетические деревья, пёстрые толпы праздношатающихся разряженных пиплов, лёгкий сизоватый дымок сигарет, женский смех, звуки музыки… А чуть поодаль – узкая вонючая канава с грязной жижей, до сих пор носящая гордое имя «Дон». Поговаривают, её уже давно пора полностью замуровать плитами. Но мешает этому старческая ностальгия многих граждан.
– Гр-рустно, – отозвался вран.
Иоганн сел за рабочий стол и впал в задумчивость. Вран, через некоторое время, прилетел и опустился на спинку кресла.
– Что это за пр-рибор? – раздался вскоре его резкий голос, выводя Кроласа из прострации. Тенгу перелетел на стол, и теперь изучал ощупью своих «пальчиков» клавиатуру компа.
– Это мой редакционный компьютер. На нем я набираю текст статей или загоняю ему в память нужную мне информацию. Ведь ты знаешь о компьютерах, не так ли?
– Но ведь они запр-рещены! – поразился вран.– Во всяком случае, в этом городе. Так я слышал под Пир-рамидой.
– Запрещены подпольные, нелицензионные компы, без встроенного защитного блока, который перекрывает выход в информационное поле.
– В инфор-рмационное поле?
– Да. Его раньше называли Интернетом. Потом обнаружилось, что Интернет разросся и получил черты искусственного интеллекта. И его назвали информационным полем. И запретили выходить туда. Говорят, что общение с Интернетом стало вредным для человека.
– Бр-ред! Дур-рят! – закашлялся вран. – Старый интернет – вовсе не информационное поле. Но, в информационном поле – тоже стоит блок. Как и в ваших компьютер-рах. В вашем городе… порченный ментал. Здесь стоит заглушка для мыслей. Иначе, я бы вычислил, где Линда.
– Что?! – только и сумел прошептать Иоганн. – А тебе-то она зачем?
– Я – бедный уставший вор-рон, – тихо проговорил Тенгу. А про себя подумал: «Проговорился».
– Послушай! Как ты понял, что Драгомир намекает на то, что мне надо отыскать именно Линду и взять у неё интервью? А я… не знаю, где она. И… ты вытащил мне листок с её стихами… Почему?
– Нетр-рудно догадаться, – слукавил Тенгу. – Не так-то много в Городе скандальных певиц…
– В общем-то, да. Насчёт певиц… Но, её стишок в твоих лапках этого не объясняет…
– Я нашёл этот листик. И стихи мне пр-росто понр-равились. Так, ты у их автор-ра хочешь взять интервью? А их автор – певица Линда?
– Да, всё так. Ты очень догадлив.
– Я попр-робую помочь. Чтобы, ты написал это интер-рвью. А потому, нам надо вычислить, где она сейчас.
– Но, как это сделать?
– Знаешь, что? Давай, поговорим. Ты расскажешь мне всё, что о ней знаешь. А я попытаюсь выйти на неё, на её мысли: я вран. Мы иные, чем люди. Мы иногда чувствуем мысли… Даже, на р-расстоянии.
– Ну, о Линде я знаю не так уж много, – начал Кролас.
– Нет. Не начинай. Поговорим – не здесь. Нужно найти место, где очень тихо. Есть такое в Гор-роде? Там я буду соображать лучше: никто в моем биокомпьютер-ре не сможет стер-реть файлы.
– Думаю, таких мест в Ростове нет…
– Тебе же нужна Линда? Иначе – кр-ранты?
– Да.
– Я помогу. Найду. Только, подумай… Тихое, пр-риятное место.
Иоганн уже потерял способность трезво соображать и отвергать бредовые идеи. А потому, вдруг выдал:
– Ну что ж! Знаю одно такое… Но, очень дорогое, элитное. И просто так, туда не проникнешь… Там тихо, прохладно, много воды и цветов…
– Где это?
– Парамоновский оазис. Не слишком далеко… Но, не знаю, как туда попасть…
– Р-рядом! Р-рядом! Ура! Я пр-роведу! – обрадовался вдруг Тенгу. – Ничего не бойся, лицо попроще – и смело иди. Я замор-рочу голову охранникам. На время. И они нас пр-ропустят!
Глава 3. Интервью
Только через час Иоганн с враном на плече был возле «Парамонов». В это элитное место Ростова его вёл Тенгу, зачем-то решив пройтись по наземному ярусу. Вёл – потому, что Кролас сам мог бы добраться туда только на транспорте и не знал пешего пути.
Два охранника, огромные, с непроницаемыми лицами, гордо выпятили животы и скептически осматривали всех, кто хотел войти, на предмет дресс-кода. Пускались в основном мальчики в пиджачках а ля «менеджер» и девочки с длинными ногами. Вдобавок, они щедро платили за вход.
Иоганн, обомлевший от собственной наглости, подошёл к этим бравым ребятам в своих журналистских джинсах и жилетке и гордо сунул им в нос пропуск пресс-службы, второй категории… Ожидая пинка под зад и криков на дорогу. Однако, вран действительно сделал что-то с их мозгами. Ни один мускул не дрогнул на лицах охранников, когда Кролас с Тенгу на плече прошествовал мимо, и даже не заплатил.
– А здесь – недурно, недур-рно, – сказал вран, как только они отошли как можно дальше.
Тихо журчала вода нижнего парка, каскадом стекая в зеркально-чистый резервуар с водой, в небольшое озерцо. В нём росли цветущие лотосы. Водоём окружали натуральные диковинные ароматные цветы, пальмы и бамбук. Парамоновский оазис был одним из чудес Ростова. Дождевые установки всегда работали здесь на полную мощность, а над уходом за растениями трудился не один десяток биологов и озеленителей.
В верхнем парке здесь располагался огромный бассейн со всякими аквапарковскими приколами. Повсюду на Парамонах гуляли девушки в бикини и парни в плавках, которые пили коктейли и сосали холодные супер-сниперсы.
Иоганн, с враном на плече, разместился на маленькой лавочке в уютном гроте. Тихо звучала музыка, и где-то в глубине небольшой, искусственной пещерки капала вода. Приятная прохлада, шершавые, тёмные камни и приятный глазу пейзаж настраивали на медитативный лад. Иоганн, слегка обалдевший от внезапного наслаждения, то и дело выглядывал на солнышко, очаровывался цветами и общей обстановкой и чувствовал себя радостно, но не совсем на своём месте: как школьник, сбежавший с урока. Да он, и действительно, будто бы сбежал и спрятался здесь: отвисал в оазисе, на время забыв о деле.
– Теперь – хор-рошо! – сказал ему вран, перелетев с плеча Иоганна на лавочку. – Нет ментальной глушилки. Чудо, как хор-рошо! Здесь, в гр-роте, – и он блаженно закрыл глаза.
Кролас тоже полностью расслабился.
– А тепер-рь, расскажи мне о Линде… Всё, что знаешь, – попросил Тенгу.
– В общем-то, если б не Линда… Я по-прежнему был бы типичным газетным ритзибоем, таким, какие пристают к прохожим с наивными квестпейпами…, – начал Кролас.
– С чем? – переспросил вран.
– С распечатанными на листке, выданными редактором, вопросами. Но… Случайно, я получил задание написать статью. Задание было малоперспективным: съездить на очередной концерт конкурса «Пупси-Бест», а потом кратко описать его. Никто же не предполагал, что там на этот раз выйдет такой грандиозный скандалище!
– А что представлял собой этот конкурс?
– Ну, как бы, отбор новых талантов… Крутой конкурс для тех, кто метит в шоу-звёзды.
– И Линда… Участвовала в нём? – спросил вран. И засомневался, что это «его» девочка.
– Ну, да… Линда Аувербах и конкурс «Пупси-Бест» – что может быть нелепей такого сочетания? – согласился Кролас. – Но тогда, пару лет назад, было именно так. Линда участвовала в этом крутом конкурсе по выявлению новых шоу-звёзд. Поначалу, она была как все, крутила попкой и пела дешёвые шлягеры. Пока не вышла в финал. Но в финале… При прямой трансляции, куче журналистов, съёмочной камере и многоцветной публике, она вдруг вышла на сцену в строгом чёрном платье и своим, неприкрыто безумным, чистым и звонким голосом исполнила такое… Под совершенно оглушающую тишину и без всякой музыкальной аранжировки…
– Напой, – попросил вран.
– Ну… Я не умею петь.
– Слова помнишь?
– Да.
– Попр-робуй… Хотя бы, пр-рочитать.
– Белый день у меня за плечом,
Но мне ненавистен свет.
