Трон падших

– И вы решили наступить на мое самолюбие.

– Прошу прощения, милорд. Я понятия не имела, что вас так легко ранить.

Он медленно оглядел ее, изогнув бровь.

– Вы часто посещаете местные собрания?

– О да.

Выражение лица прекрасного лорда сменилось с безразличного на любопытное, и Камилла поняла сразу две вещи. Во-первых, он правда тот самый искуситель, которого она представляла себе в экипаже, когда на ходу чуть не испытала оргазм. А во-вторых, до Синтона уже дошли слухи об этих вечеринках.

Щеки Камиллы заполыхали огнем.

Как правило, ничего такого не происходило. По крайней мере, на тех вечеринках, которые посещала она. Хотя пары чаще обычного ускользали, чтобы уединиться, а у Вексли имелось несколько статуэток в честь плодородия, которые, по всей видимости, использовались именно для того, о чем все судачили.

Быстрым жестом она указала на натюрморты на стенах, уязвленная сравнением.

– Лорд Вексли – поклонник изящного искусства. Я помогаю курировать его коллекцию.

– Занятно.

Однако прозвучало это так, будто ему было противно.

Синтон снова посмотрел на нее. Взгляд его стал еще проницательнее.

– Что вас сюда привело? – спросила Камилла, чтобы его отвлечь. Раз уж он принял ее за женщину, приехавшую сюда ради тайного свидания, ее заинтриговало, что он рассказал бы о себе самом.

– Значит, вы отвечаете за большую часть его коллекции? Он не… работает с кем-нибудь еще? – сухо спросил Синтон, пропустив ее вопрос мимо ушей. Теперь в его тоне прозвучала резкость, едва уловимая, но ощутимая. Камилла различила в нем намек на зависть, но к чему? К коллекции Вексли?

Камилла скрыла раздражение. Отвечать вопросом на вопрос – прекрасная тактика для отвлечения внимания.

Она задумалась: а не о черном ли рынке спрашивал лорд? Вновь прибывших он частенько интересовал. Однако сейчас было не время и не место обсуждать этот неблаговидный район.

Большинство представителей высшего общества предпочитали делать вид, что Сильверторн-лейна вовсе не существует. Камилла и сама обходила его стороной после того, как интерес ее отца к этому месту в последние месяцы жизни перерос в одержимость.

Она не собиралась давать пищу сплетням, с которыми они столкнулись ближе к кончине Пьера. В обществе судачили о том, что ее отец влюбился в какую-то торговку из числа фейри и пристрастился к темной магии, которая могла подарить ему хоть несколько часов забвения.

Камилла знала, что ни то, ни другое не было правдой. Ее отец был одержим чем-то гораздо более опасным.

– Я довольно часто выступаю посредником, когда Вексли приобретает картины, хотя я всего лишь одна из его дилеров.

Чья-то рука скользнула вокруг ее талии.

– Теперь, дорогая, вы стали для меня гораздо важнее арт-дилера.

– Лорд Вексли!

Камилла напряженно вытянулась, чувствуя на талии в высшей степени неприятную тяжесть руки Вексли, приобнявшей ее.

Только она подумала, что хуже и быть не может, он сдвинул свою граблю еще дальше, схватив Камиллу ниже пояса.

Камилла вскипела как от непрошеного прикосновения, так и от дерзкого намека Векса на то, что между ними что-то есть. Если ей требовались другие доказательства, что этим вечером настала пора действовать и вернуть себе свободу, она только что их получила. На самом деле она молилась, чтобы вообще уже не оказалось слишком поздно.

Она быстро отступила в сторону и выскользнула из объятий Вексли так, чтобы никто, кроме Синтона, не заметил выхода за рамки приличий.

Но Синтон на нее не смотрел. Он хладнокровным взглядом сверлил Вексли. Недовольное выражение его лица стало настолько ледяным, что на секунду Камилле показалось, что у нее изо рта вот-вот пойдет пар, как зимой.

– Вы всегда предъявляете права на то, что вам не принадлежит, так, Вексли?

От удивления губы Камиллы приоткрылись. Казалось, Синтон… ревнует?

К счастью, Вексли фыркнул, будто Синтон остроумно пошутил. Значит, он уже пропустил несколько бокалов.

– Должно быть, вы и есть тот самый недавно прибывший в город лорд Синтон. Слышал, вы тоже коллекционер. Хотя сомневаюсь, что ваша коллекция так же велика, как моя.

Синтон проигнорировал двусмысленность и снова переключил все внимание на Камиллу.

– Мисс Антониус, мне хотелось бы совершить частный осмотр вашей галереи, чтобы оценить ваш вкус. Я ищу несколько вещиц для своей галереи в Хэмлок-холле.

– Хэмлок-холл? – прервал его Вексли, не желая смириться с тем, что им пренебрегли. – Это же развалюха.

– Мисс Антониус? – с нажимом сказал Синтон. Он по-прежнему не соблаговолил признать Вексли хозяином положения.

Камилла сразу поняла, что́ Синтон предлагает ей в своей упрямой и высокомерной манере. Она не испытывала желания снова оставаться с ним наедине в «Вистерии-Уэй», однако это было гораздо предпочтительнее, чем оказаться на расстоянии щипка от Векс-Фекса.

– У меня найдется время сегодня вечером, но позже, либо завтра, с первыми лучами солнца.

– Тогда сегодня вечером.

– Прекрасно, милорд.

Камилла сомневалась, стоит ли ей благодарить Синтона за вмешательство. Все это слегка напоминало прыжок из огня да в полымя.

У Синтона явно имелись на нее свои планы. Но, по крайней мере, так у нее был выбор, с каким из дьяволов лечь в постель. Фигурально выражаясь, само собой.

Образ Синтона с сияющей бронзовой кожей, распростертого на темных простынях, со скрещенными за головой руками, промелькнул в ее мыслях, но она тут же его прогнала.

– Брось, Синни! – Вексли то ли не заметил, то ли проигнорировал гнев, сверкнувший в глазах Синтона в ответ на это прозвище. – Камилле не стоит околачиваться в квартале художников в неположенное время.

– Мисс Антониус сама так решила. Не припомню, чтобы она спрашивала вашего некомпетентного и, честно говоря, никому не интересного мнения, Вексли.

Камилла впилась зубами в нижнюю губу, чтобы не привлекать внимания ни вздохом, ни смехом. Синтон в пух и прах разбил несносного лорда в его собственном доме.

Как только до Вексли дошло, что его оскорбили, лицо его покраснело, а кончики ушей приобрели самый яркий оттенок розового, который Камилле доводилось видеть. Как мужчина он был физически привлекательным, но искаженное лицо придало ему демонический вид.

– Как вы смеете…

В дверь постучали, и в гостиную вошел дворецкий.

– Ужин подан, милорд.

Вексли, вернувшийся к обязанностям хозяина дома, снова превратился в невозмутимого повесу, хотя его рот по-прежнему был перекошен в кривой ухмылке.

– Настало время пиршества! – объявил он. Затем развернулся на каблуках и, слегка поколебавшись, подал руку Камилле. – Мисс Антониус! Идемте, друзья!

Камилла почувствовала, как на ней снова замер тяжелый неодобрительный взгляд Синтона. Она не смела ни посмотреть на него, ни отвергнуть показную галантность Вексли у всех на глазах.

Все, что от нее требовалось, – пережить этот ужин. После того, как более приличная публика разойдется, начнется самая настоящая попойка. Тогда-то она и ускользнет, чтобы найти подделку и сжечь ее. А вместе с ней и власть Вексли над Камиллой сгорит раз и навсегда.

Шесть

Принц Зависть наблюдал за тем, как Камилла степенно положила руку на согнутое предплечье Вексли.

То самое, которое Зависть только что мысленно оторвал. Алые брызги на бледных обоях смотрелись бы довольно эффектно, но он подавил свои кровожадные инстинкты.

Вексли обращался с Камиллой как с призом. Только не выигранным, а украденным.

Зависть рассуждал строго по правилам Семи кругов. Когда дело доходило до брачных игр, в них участвовали все желающие.

Вексли же не оставил Камилле выбора. Судя по тому, что Зависть выяснил о нравах смертных, если бы она ему отказала, это привело бы к скандалу.

Однако этим вечером мисс Антониус по какой-то причине не хотела привлекать к себе внимания. Хотя глубокий темно-зеленый цвет ее шелкового платья сочетался с галстуком Зависти, и это определенно привлекало его внимание. Среди моря женских нарядов пастельных тонов, заполонивших все поле зрения, Камилла казалась дерзким всплеском тьмы, ярким и насыщенным.

Несмотря на все усилия, которые Зависть прикладывал, чтобы не смотреть на нее, Камилла поражала красотой. Серебристые волосы, аккуратно завитые и заколотые назад, открывали лицо с острым подбородком и стройную шею. Простой, но эффектный серебряный медальон на груди гармонировал с цветом глаз.

В том, как она держалась, было столько элегантности! Ее силуэт складывался из тонких линий и плавных изгибов, которые так и просились на холст. Каждое ее движение выдавало, как сильно ей хотелось оказаться подальше от хозяина дома.

Зависть так и не понял, был ли Вексли одним из игроков. Однако он в любом случае создавал проблемы, а у Зависти было слишком мало времени, чтобы тратить его на идиотов.

С каждым днем его двор слабел, и в этом был виноват только он сам.

Именно поэтому со второй попытки он решил пойти проверенным путем и вскружить Камилле голову. Это было сугубо практичное решение, и он принял его вовсе не из-за бликов свечей, мерцающих на ее серебряных локонах.

Зависть подал руку женщине с ярко-рыжими волосами, стоявшей к нему ближе всех, и тут же вспомнил, что она прибыла вместе с Камиллой. Они последовали за всеми в столовую.

– Полагаю, вы и есть загадочный лорд Синтон? – тут же промурлыкала рыжеволосая.

– Так вот что обо мне говорят, леди…?

– Леди Кэтрин Эдвардс.

Он чувствовал на себе ее взгляд, но не сводил глаз с процессии дам и господ, которые чинно шествовали по коридору. Зависть представил, как волшебные стрекала подгоняют их тычками в задницы. Ужин еще даже не начался, а он уже был готов бросить все и уйти.

– Вы определенно произвели впечатление, – продолжала она.

Зависть покосился на леди Эдвардс.

– Да, таков мой побочный эффект.

Она глубоко и громко рассмеялась, и темноволосая женщина перед ними обернулась на звук. Зависть поразила нескрываемая похоть, полыхнувшая в ее взгляде.

Внимание брюнетки переключилось на леди Эдвардс, и внутри нее тут же вспыхнула ревность. Он сверкнул пугающей улыбкой, и брюнетка отвернулась снова.

– Теперь я поняла, что имела в виду моя подруга. От вас одни неприятности.

Он снова отыскал глазами светловолосую головку Камиллы в начале колонны. Леди Эдвардс его задирала, причем это доставляло ей безмерное удовольствие.

Хотя, возможно, если они поладят, это расположит к нему Камиллу. Поэтому он надел маску очаровательного, но неприступного аристократа.

– Я сказал бы, что этим вечером я плохой лишь чуть-чуть, леди Эдвардс.

Зависть сам слегка растерялся, когда понял, что так оно и было. Он свел флирт к минимуму и задавал только конкретные вопросы, ответы на которые могли бы помочь ему в игре. Как только Камилла появилась в зале, он полностью сосредоточился на ней. Не желая показаться слишком напористым, он любовался самой завораживающей картиной в зале, чтобы дать ей время освоиться, а затем подойти. «Чертов идеальный джентльмен», – думал он с досадой.

И все же к его неописуемому раздражению он ни капли ее не впечатлил. Даже когда оказался рядом, чтобы поймать бокал и не дать ей испортить платье. И неважно, что это падение подстроил он сам. Принц Чревоугодие уверял, что такой ход всегда помогает добиться расположения смертных. По словам брата, смертные женщины не устоят перед мрачным героем – как будто героизм определяется непролитым стаканом пунша.

Однако Зависть не в первый раз обнаружил, что Чревоугодие ничего не понимает в ухаживаниях. Язык Камиллы разил в самое сердце, как и ее красота, так что Зависть столкнулся с моментальным отказом.

Если уж на этот раз он собирается использовать соблазн, ему придется выяснить, что ее возбуждает. Наверняка у нее есть какая-то фантазия, с которой он мог бы поиграть.

Процессия наконец добралась до столовой. Зависть едва сдержался, чтобы не выказать, как все это ему противно.

Длинный стол, накрытый скатертью, был уставлен канделябрами и безбожным количеством хрустальных ваз с глициниями. Должно быть, их вырастили в теплице, и обошлось это в небольшое состояние. По тому, как Камилла на секунду зажмурилась, Зависть догадался, что она тоже не упустила из виду этой детали и ее не одобрила.

Занятно.

– Откуда происходит ваш род, лорд Синтон? – спросила грудным голосом леди Эдвардс, отвлекая Зависть от его наблюдений. – Синтон – западная фамилия?

– Мы с юга, – уклончиво ответил он.

Она окинула его взглядом и положила на колени салфетку. У него создалось отчетливое впечатление, что женщина мысленно разбирает его по косточкам, чтобы добраться до его сокровенных тайн.

– Видела, что чуть раньше вы беседовали с моей подругой. Как вы познакомились с мисс Антониус?

– Я коллекционирую произведения искусства, а ее галерею мне настоятельно рекомендовали.

– Хм.

Леди Кэтрин отпила воды.

Зависти даже не пригодилась сверхъестественная способность прощупывать эмоции, чтобы понять: она настроена к нему скептически.

– Многие джентльмены весьма заинтригованы ее… коллекцией.

Его грех вспыхнул прежде, чем он успел подавить это ощущение.

Леди Кэтрин обратила проницательный взор на Камиллу и Вексли. Теперь они сидели прямо напротив. Мужчина по имени Харрингтон занял место с другой стороны от Камиллы, отчего она слегка напряглась. Зависть отметил про себя, что к нему тоже стоит присмотреться.

– Она весьма талантлива, но гораздо скромнее своего отца.

Зависть отвел взгляд от художницы и вопросительно взглянул на Кэтрин.

– Ее отец тоже писал картины?

Конечно, он знал, что Пьер рисовал, но скрыл это, чтобы узнать как можно больше.

– Помимо многих других работ, Пьер Антониус прославился благодаря «Соблазнению Эвелин Грей». Наверняка о ней слышали даже в южных областях. Это его самый известное полотно – портрет женщины, на которой из одежды лишь вуаль, скрывающей лицо. А еще, конечно, у нее огромные крылья, как у ворона. Пьер часто писал нечто фантастическое, чаще всего образы тех, кого он называл полукровками.

– Люди необыкновенного происхождения, – уточнил Зависть.

– Можно и так сказать, – согласилась леди Кэтрин со сдержанной улыбкой. – Женщины с крыльями, мужчины с рогами или хвостами, как у чертей. Публика, казалось, разделяла его одержимость. Благодаря его искусству у других появилась возможность выражать собственные фантазии. По сути, Пьер проторил дорогу работам, которые в любом другом случае считались бы нечестивыми.

Зависть выслушал внеплановый, но весьма ценный урок истории искусств от леди Кэтрин, пока наливали вино. Его шпионы выяснили о Пьере немногое сверх того, что двадцатью годами раньше этот человек открыл галерею, а два года назад умер, оставив Камиллу одну на всем белом свете. Насколько он знал, ни по материнской, ни по отцовской линии у нее не было ни бабушек, ни дедушек, равно как и тетушек, дядь, кузин или кузенов.

Странно, подумал он, если учесть, что люди размножаются, как кролики.

– А что насчет его семьи? – осведомился Зависть, потягивая вино.

– Вы про Пьера? С его происхождением связана трагедия. Когда он был ребенком, его родители погибли, разбившись в экипаже, и его воспитывал друг семьи. И мать, и отец Пьера были единственными детьми, и их родителей также постигла насильственная смерть.

– Кто-то сказал бы, что их семья проклята.

Леди Кэтрин очень внимательно посмотрела на него.

– Некоторые так и говорят, но они явно не блещут умом.

Зависть едва заметно улыбнулся. Она весьма деликатно предположила, не таков ли он сам.

– А какова история семьи ее матери?

Лицо леди Кэтрин помрачнело.

– Это деликатная тема, которой я не хотела бы касаться.

Зависть обольстительно улыбнулся, хотя внутри у него все задрожало от любопытства.

– Не стоит выпускать коготки, леди Эдвардс. Я ничего плохого не имел в виду. Что же еще интересует лучших из лучших в Уэйверли-Грин?

Леди Кэтрин рассказала ему о любви Пьера к загадкам и тайнам. Если бы художник до сих пор был жив, Зависть принял бы его за одного из участников игры. Хотя было очевидно, что эту страсть разделяют слишком многие в Уэйверли-Грин. «Как скучны человеческие игры», – размышлял он, кивая.

Снова появился дворецкий. Торжественный звон колокольчика обозначил начало ужина. Его подали а-ля франсез, и гости начали накладывать себе разнообразные закуски и гарниры, которые прислуга расставила по всему столу.

На тарелках красовались жареная говяжья вырезка под розмариновым соусом, картофельное пюре с чесноком и лепестками тающего масла, карамелизованная морковь, фаршированная целиком рыба с мутными глазами, спаржа на пару, королевские креветки с хвостиками и нежная куриная грудка под густым лимонно-сливочным соусом.

Зависти не понравился обвиняющий взгляд рыбы, да и утруждать себя очисткой креветок ему было неохота, но он об этом промолчал. В остальном еда оказалась приличной, а компания леди Эдвардс – на удивление сносной.

Как только гости отведали блюда первой перемены, тут же принесли вторую. Ее основу составляли кушанья по рецептам южных областей соседнего королевства, например, салат из апельсинов, нарезанного кубиками лука и кедровых орешков, перемешанных с пикантной заправкой из соли, перца, орегано, масла и уксуса.

Второе рыбное блюдо вызвало у Зависти искреннюю улыбку. Оно напомнило ему о семейном ресторане его невестки и еде, которую там подавали. Но ни в каком другом смысле этот пир не мог сравниться с роскошными зваными обедами в их королевстве. Хотя ему и не хотелось этого признать, но недавно брат Чревоугодие поразил его свечами из свиного сала. Если их зажечь и растопить на измельченную брюссельскую капусту, получался насыщенный декадентский соус.

Само собой, его брат был весьма заинтересован в том, чтобы устраивать лучшие, самые обсуждаемые вечеринки и даже затеял перепалку с одним репортером, который с воодушевлением игнорировал все его затеи.

К счастью, блюда и вино не иссякали. Зависть выпил один бокал и попросил еще, и никто его в этом не упрекнул. Вообще-то, другие гости тоже не особенно заботились об умеренности.

Судя по всему, высшему обществу Уэйверли-Грин тоже наскучили напыщенность и лицемерие. Пускай по местным меркам Вексли был завзятым бабником и кутилой, этот званый ужин проходил весьма целомудренно и вяло. Маскарад Зависти на следующей неделе, безусловно, задаст им всем жару.

На другом конце стола сидела темноволосая женщина – вдова по имени Джанель. Она не сводила взгляда с Зависти и прижималась грудью к столу, когда наклонялась. Ей наверняка было известно, что такая поза в сочетании с глубоким декольте представляла ее в самом заманчивом свете.

Зависть сосредоточился на ее лице со слегка надутыми губками.

– Прекрасное вино, миледи, не так ли?

Вдова перевела взгляд на его руку. Он рассеянно поглаживал ножку бокала, размышляя, как заговорить с Камиллой и отвлечь ее от Вексли.

– Вы лепите, лорд Синтон?

– К чему такой вопрос, леди Джанель?

На ее щеках заиграл приятный румянец.

– У вас руки мастера, милорд. Так и представляю, как они доводят до совершенства всевозможные предметы. Если вдруг вам понадобится модель, я с радостью вам попозирую.

Он с удивлением ощутил вспышку раздражения со стороны Камиллы. Но когда он украдкой оглянулся, та вообще на него не смотрела. Она сидела, повернувшись к Вексли, а тот склонился к ней с глазами, мутными после пятого бокала вина подряд.

– Лорд Синтон?

Леди Джанель рисковала: одно неловкое движение – и ее груди вывалились бы наружу.

Зависть был избавлен от необходимости отвечать. Мужчина слева от нее наконец-то вынул голову из задницы и проявил интерес к этой женщине и ее роскошным формам.

К счастью, Джанель казалась весьма довольной таким поворотом, словно она этого и добивалась. Игра в игре.

Вскоре гости начали забывать о приличиях. Наряду с вином стали подавать крепкий алкоголь. Слуги позаботились о том, чтобы все гости – и дамы, и господа – достигли желаемой степени опьянения.

– Дар богов, – прошептал Зависть, взяв с подноса коктейль с виски. Впервые в жизни он сожалел, что кровь демона не даст ему напиться так же, как смертным вокруг него.

Несколько часов спустя, после того, как последний десерт унесли и все убрали, хозяин схватил со стола бокал и высоко его поднял. Половина содержимого пролилась на рукав его пиджака. Остатки выпивки разбрызгались по скатерти, сделав ее похожей на место преступления.

Зависть сохранял бесстрастный вид, хотя внутри у него бушевало негодование. Он презирал показную развязность – свидетельство об отсутствии контроля.

Безусловно, этот пьяный болван ему не соперник.

– Дамы, попрошу вас пройти в гостиную, пока джентльмены выкурят по сигаре. Нам всем нужно перевести дух, а затем я представлю вам свое новое сокровище. А после – как насчет того, чтобы нам всем сыграть в какие-нибудь… игры? Если осмелитесь.

Даже не глядя в сторону Камиллы, Зависть ощутил мощный всплеск тревоги. Вексли говорил, а ее душевный дискомфорт обволакивал Зависть, словно ее нарастающее волнение было его собственным.

Либо мисс Камилла Антониус задумала нечто нехорошее, либо нервничала из-за того, что Вексли собирался всем показать. А может, ее волновала перспектива его «игр».

Зависть вспомнил слова Гудфеллоу. Он боролся с желанием посмотреть на Камиллу.

Вполне возможно, что до этого Зависть неправильно истолковал эмоции Камиллы. Возможно, ей не понравилось не само прикосновение Вексли, а то, что он проявил чувства прилюдно.

Предвкушение и беспокойство по сути своей почти одинаковы, так что невозможно было разобрать, какая из эмоций охватила художницу в данный момент. Сверхъестественное чутье не срабатывало лишь в редких случаях, но Зависть не слишком заботила эта неопределенность.

А вдруг это была еще одна возможность? Если бы он понял, что замышляла Камилла этим вечером, то нашел бы способ оказать ей неоценимую услугу. И тем самым заручился бы ее ответной поддержкой. Без всяких соблазнений.

– Что ж, – подытожил Вексли, – тогда пройдемте!

Краем глаза Зависть заметил, что Камилла скользнула к двери. Не привлекая к себе внимания, он быстро встал. Но как только он отодвинул стул, его остановила леди Кэтрин.

– Будьте любезны, проводите меня в гостиную, милорд, – попросила она, преградив ему путь.

Он перевел взгляд с назойливой женщины на дверь, раздумывая, не навредит ли самому себе, если использует магические способности. Риск был невелик, но Зависть не мог позволить себе нарушить правила приличия.

– Это займет всего одну минутку, – добавила Кэтрин.

Камилле хватило этой минутки, чтобы ускользнуть. Похоже, ее подруга либо была в курсе происходящего, либо обо всем догадывалась, как и он.

Скованный этикетом, Зависть натянул чарующую улыбку и подал женщине руку.

– Конечно, леди Кэтрин. Покажите, куда идти.

Семь

Камилла окинула быстрым взглядом коридор, чтобы убедиться, что там никого нет, и почти бегом бросилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Отголоски вечеринки становились все громче: гости направились к двери, из которой она только что вышла.

Она надеялась, что большая часть гостей уже достаточно опьянела, чтобы ее внезапное исчезновение прошло мимо них, и их внимание сосредоточилось на развратных играх, на которые Вексли не слишком тонко намекал.

Ее всегда поражало, как даже самые рассудительные мужчины забывают об осмотрительности в предвкушении порока. Первые несколько сезонов после дебюта она тайком наблюдала за тем, как пары ускользали с бала и спешили в сады, чтобы предаться похоти. Если это открывалось, мужчин хлопали по спине, называя повесами и проходимцами. А вот женщин осуждали как блудниц только за то, что они следовали естественным потребностям обоих полов. Это было несправедливо и раздражало Камиллу сильнее, чем можно себе представить.

Мужчины могли позволить себе роскошь оставаться завидными холостяками, не умеряя сексуальных аппетитов. В то же время женщинам полагалось оставаться безгрешными, а иначе не видать им брачного благополучия. Камилла тоже играла по этим правилам, хоть и терпеть их не могла. Репутация была ее главным козырем, она не могла позволить себе ее лишиться.

Размышляя о желании, она снова подумала о лорде Синтоне, но тут же отмахнулась от этого образа. Если повезет, он увлечется одной из множества дам, которые неприкрыто восхищались им во время ужина.

На секунду ревность взяла верх над тревогой, хотя Камилла была не в том положении, чтобы заявлять на Синтона права. Ее выводила из себя сама мысль, что он предпочел ее компании интрижку с кем-нибудь из других женщин. В ее фантазиях он был поглощен только ею и сосредоточен на ее удовольствии так же всецело, как она на тех предметах, которые рисовала.