скачать книгу бесплатно
Паб «Джоли Джек», Лондон
13 сентября 1888 г.
Из-за неточных указаний нелюбезного капитана мы зашли в несколько тупиков и только потом оказались возле нужного нам паба – сомнительной репутации, но весьма оживленного.
Нарисованная на дереве вывеска над дверью изображала ухмыляющийся белый череп на фоне черного флага. Внутри мужчины сидели, сгорбившись над своими кружками, глотали пиво и вытирали рты рваными рукавами, а женщины сновали вокруг них подобно диким кошкам, выслеживающим свою жертву. Отказавшись от всякой мысли притвориться своей, я прошла через комнату, высоко подняв голову, сопровождаемая взглядами и шепотом.
Большинство знатных женщин не бродят в подобных местах в черных костюмах для верховой езды, кожаных ботинках и перчатках. Хотя ношение одежды для поездок верхом во время обычных пеших прогулок постепенно входило в моду, я очень выделялась из-за черного цвета и необычного материала моего наряда.
Я надеялась, что внушаю чувство опасения, пусть даже на короткое время.
Когда мы вышли в переулок через черный ход, нас встретило только биение собственных сердец и пыхтение Тоби. Я сняла перчатки и почесала его за мохнатыми ушами.
– Вы его видите? – спросила я, поспешно оглядываясь кругом.
Один открытый ящик стоял на нескольких других, очевидно, недавно выгруженных, но вокруг никого не было. Я подошла к деревянному ящику и заглянула внутрь. Он был заполнен рядами стаканов; я подумала, что хмельные клиенты разбивают много таких стаканов, когда достаточно выпьют. Не совсем то, что, по моим представлениям, продавал капитан на черном рынке, но все равно, товар для него прибыльный.
Томас сдвинул брови, глядя в ящик.
– Мне кажется странным, что мистер Данлоп оставил эти товары без присмотра.
– Может, он внутри?
Не дожидаясь его ответа, я повернулась и снова вошла в шумный паб. Перегнулась через исцарапанную стойку бара и практически закричала, чтобы привлечь внимание барменши. Толстая женщина вытерла руки грязным полотенцем и окинула меня таким взглядом, будто на меня не стоило и времени тратить.
Прощай, надежда на костюм, внушающий страх. Я с таким же успехом могла одеться в лучшее воскресное платье, а кожу оставить для мясников.
– Выпьете бурбона, мисс? – презрительно усмехнулась она, вытирая пивной бокал тряпкой и наполняя его темно-янтарной жидкостью, после чего подтолкнула его по стойке к сидящему на другом конце плотному мужчине.
Я смотрела, как он жадно глотал пиво. И не могла сдержаться, скривила губы, поражаясь его способностью не обращать внимания на слой грязи, размазанной по всему бокалу. Одному богу известно, какую болезнь он мог подцепить. Хорошо бы отнести эту тряпку в дядину лабораторию и сделать несколько анализов.
Не удивительно, что отца тревожило распространение заболеваний.
Сидящая поблизости группа мужчин разразилась смехом, который вернул меня к действительности. Я сжала кулаки, вонзив ногти в ладони, чтобы вернуть себе безмятежность при помощи этих полукруглых следов от ногтей.
– Где тот человек, который привозит стаканы? Его нет у черного хода, а его хозяин велел ему кое-что передать, – я нагнулась ближе, понизив голос до театрального шепота. – Подозреваю, что это имеет какое-то отношение к таможеннику, который поднялся на его корабль со своими подчиненными и ищет контрабандные товары. Возможно, они уже идут сюда, пока мы разговариваем, – высказав это предположение, я многозначительно замолчала.
Глаза барменши широко раскрылись над красными щеками. Я удержала нейтральное выражение лица, хотя была очень довольна тем, как естественно сумела солгать. Меня порадовала и реакция этой женщины на мои слова – все-таки дама выглядела более устрашающей, чем некоторые из потрепанных морем мужчин.
Она громко сглотнула и показала на дверь, ведущую в переулок.
– Он только что вышел. Приятный на вид мужчина пришел всего минут пять назад и спросил его. Если у него неприятности, пускай тут не появляется. Никуда не годный ублюдок. И слова доброго не заслуживает.
Достав из-под стойки большой нож, она разрубила рыбу, лежащую на разделочной доске.
– Я ему кишки выпущу в следующий раз, когда он явится. Скажите ему, когда он увидит Мэри в следующий раз, пусть лучше бежит прочь. – Это объясняло название корабля. Она помахала ножом в воздухе и заорала нетерпеливому посетителю, который попался ей на глаза (тот поднял вверх пустую кружку): – Будешь махать ею передо мной, Билли, так я и тебе что-нибудь отрублю!
Я снова выскочила за дверь и, качая головой, быстро ввела Томаса в курс дела:
– Интересно, что за «приятный на вид мужчина» приходил сюда до нас.
– Разве ты не спросила у барменши?
– Она несколько… отвлеклась, – ответила я.
Как правило, я в большинстве случаев старалась избегать маньяков, размахивающих ножом. Томас встал на колени рядом с ящиком, ткнул пальцем во что-то мокрое и растер жидкость между большим и указательным пальцами. Я проглотила нарастающую панику, когда увидела, что? он нашел.
– Возможно, он разбил бокал и пошел забинтовать рану.
Томас не удостоил меня ответом. Он встал и подвел Тоби к пятну крови.
– Тоби, ищи, – тихо приказал он псу.
Я с изумлением смотрела, как пес послушно обнюхал все вокруг, потом взял след. Он махал хвостом так усиленно, что мне показалось, будто Тоби сейчас взлетит, как птица, и полетит над перекрестками и переулками. Томас отпустил поводок, и мы затрусили вслед за псом, который миновал один переулок, потом следующий.
Мы пробежали всего пять улиц, когда я увидела груду поношенной одежды у стены заброшенного строения.
Человек сидел, вытянув ноги, опустив на грудь подбородок и мирно закрыв глаза. С его руки на рубашку капала кровь. Я выдохнула с облегчением. Несчастный пьянчуга с небольшой ранкой – это я могла бы пережить. Тоби остановился в нескольких шагах от этого человека и тихо зарычал.
– Одри Роуз, погоди. – Томас схватил меня за рукав, но я вырвалась.
Мне показалось странным, что Томас наконец-то назвал меня по имени, но я не остановилась, чтобы задуматься над этим, и не обратила внимания на его встревоженный тон. Было уже поздно. Натаниэль скоро ждет меня к ужину, и мне не хотелось объяснять, почему я так поздно вернулась домой после ланча в парке.
Подойдя прямо к бесчувственному мужчине, я кашлянула. Он не двигался. Я сделала еще одну попытку, на этот раз громче, но с тем же результатом.
Чертовы моряки и их любовь ко всяким дурманящим жидкостям! Я услышала, как Томас что-то сказал позади меня, но не обратила на это внимания, нагнулась и похлопала мужчину по плечу. Если честно, мне не нравились все эти мужчины вокруг меня, которые считали меня ни на что не способной. Я им всем докажу, что могу справиться с чем угодно, и даже лучше них.
Я еще раз похлопала его по плечу.
– Простите, сэр. Вы не…
Едва я дотронулась до него, как его голова откинулась назад, открыв ужасную ярко-красную рану на шее, похожую на улыбку.
Все-таки рана оказалась не на руке. Кто-то вскрикнул, возможно, я сама. Однако я бы предпочла, если бы вскрикнул проклятый Томас Кресуэлл.
Томас оттащил меня назад, обнял и стал мягко баюкать в объятиях, и мне даже было наплевать, что это крайне неприлично.
– Отключите свои эмоции, Одри Роуз. Считайте это уравнением, которое необходимо решить. И больше ничем. Все будет в порядке.
Посмотрев на свои руки, я поняла, что это ужасная ложь.
Все наверняка не в порядке, и это не математическое уравнение, ведь мои ладони были покрыты липкой кровью. Я лихорадочно вытерла их о свой корсаж, но это ничего не дало. Кровь испачкала мои пальцы обвиняющим красным цветом.
Каким-то образом, по какой-то причине, я была виновата в смерти этого человека.
Натаниэль сидел, решительно скрестив руки на груди, и выглядел более серьезным, чем человек перед лицом расстрельного взвода.
Когда у наших дверей появился детектив-инспектор вместе со мной, покрытой кровью и дрожащей под лошадиной попоной, он смертельно побледнел. Моя тетушка чуть было сама не лишилась чувств, увидев меня. Она увела свою дочь к себе в комнаты, пообещав подробно поговорить со мной о приличном поведении, когда я приведу себя в пристойный вид.
Еще одно «приятное» событие, ожидающее впереди.
Каждый раз, когда я закрывала глаза, передо мной вставала эта картина. Ужасающая, зияющая улыбка преследовала меня. Я слышала, как полицейские говорили, что у него почти полностью перерезана шея.
Несколько сухожилий и волокон едва удерживали его голову на месте, и я это хорошо понимала. Я дрожала. Почему-то было бесконечно страшнее прикоснуться к еще теплому покойнику, чем вскрывать холодные трупы в лаборатории у дяди.
– Вот. Выпей это, – Натаниэль сунул мне в руки чашку горячего чая. Я не видела, как он пересек комнату. Я уставилась на пар, поднимающийся над светлой, почти золотистой жидкостью.
Это было невозможно, но, клянусь, я почти слышала несколько последних ударов сердца того человека, пока он истекал кровью у меня на глазах.
Томас заверил меня, что, даже если бы мы появились через несколько секунд после нападения, он, вероятно, умер бы мгновенно. Глубоко внутри меня притаилось ощущение, что если бы я приложила ткань к ране, а не толкнула его голову в сторону, это могло бы спасти ему жизнь. Какая девушка может настолько привыкнуть к крови, чтобы не обращать на нее внимания? Ужасная девушка.
– Мы можем еще что-нибудь сделать, детектив? – спросил Натаниэль, провожая полицейского из гостиной. Я даже забыла о его присутствии.
Я слышала обрывки разговора, пока они шли к парадной двери. В кармане у покойника нашли удостоверение личности, которое подтвердило мои худшие опасения: кто-то добрался до мистера Данлопа раньше, чем я смогла расспросить его.
Я глотала душистый чай, его тепло струилось по моему горлу до самого желудка, согревая меня изнутри.
Я ничего не знала о мистере Данлопе и его личной жизни, поэтому не имела ни малейшего представления, кто мог желать его смерти. Кто-то из тех, с кем он работал?
Весь экипаж «Мэри Си», несомненно, казался способным совершить убийство, но внешность, как ни печально, бывает обманчивой. Мама читала нам истории из книг, которые привезла от бабушки. Сначала я смотрела на них свысока, считая, что в таких потрепанных обложках не может содержаться ничего хорошего. Я была не права и вела себя как сноб.
Слова, написанные на этих истрепанных страницах, обладали магией, подобно волшебной принцессе, прячущейся среди нищих. Мама учила меня, что судить по внешности – глупо, и я часто вспоминала ее уроки.
Вспомнив, как я сворачивалась клубочком у нее на коленях, я ощутила новый прилив грусти. Сколько смертей и потерь может выпасть на долю одной девушки в течение жизни? Я боролась со слезами, сердясь на себя за то, что мне не хватает стойкости, когда дверь открылась и закрылась.
Натаниэль сел на стул с высокой спинкой напротив меня, наклонился и посмотрел мне в глаза. Я почти ожидала, что он станет бранить меня за мой поход, за безрассудство, к которому я склонна; но вместо этого он улыбнулся.
– Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю, сестренка.
Я не сумела сдержаться и всхлипнула. Я тонула в слезах и шмыгала носом – едва ли меня можно было считать образцом храбрости. Томас обнимал меня в карете всю дорогу до дома, чтобы я совсем не сломалась. Я впитывала его силу, и теперь мне ее очень не хватало. Натаниэль покачал головой, легко читая мои мысли. Ну, надеюсь, хотя бы не мысли о Томасе и его объятиях.
– Половина мужчин из отцовского круга не осмелилась бы расспрашивать рабочих в доках, – сказал он. – Требуется большое мужество, чтобы сделать то, что сделала ты, – он опустил глаза. – Я сожалею только, что во время твоей сегодняшней вылазки тебе пришлось испытать ужас, увидев этого человека с его… мне искренне жаль, что это ты его нашла.
Я подняла руку, чтобы остановить его. Я не хотела больше думать о бедном мистере Данлопе. Я вздернула подбородок, прогоняя слезы.
– Спасибо за сочувствие, – я встала, поставила на стол чашку с чаем и прижала руки к груди. Мне необходимо было выйти из этой комнаты и привести мысли в порядок.
Опустив руки, чтобы подобрать юбки, я осознала, что на мне до сих пор испачканный кровью костюм для верховой езды и бриджи. Вероятно, не только новость о моей кошмарной находке довела тетушку почти до обморока.
Первое, что мне нужно сделать, – это переодеться в чистую одежду. Даже самый сильный солдат королевской армии не стал бы ходить в изорванных брюках, уверяла я себя.
Натаниэль тоже встал со стула.
– Куда ты идешь?
Я улыбнулась.
– Переодеться. Потом зайду к Томасу. Мне надо кое-что обсудить с ним, и, боюсь, это не может ждать до утра.
Натаниэль открыл рот, готовый начать спор, но сдержался. Я только что обнаружила изувеченного человека в переулке возле доков. Визит к мистеру Томасу Кресуэллу поздним вечером беспокоил его меньше всего.
Он взглянул на часы, потом снова посмотрел на меня.
– Я и сам скоро уйду. Вероятно, приду домой после того, как ты уже уснешь. Прошу тебя, ради меня, постарайся попасть домой до того, как стемнеет. Нам обоим достаточно волнений для одного вечера. Еще один раз так испугаюсь – умру на месте.
Когда мы вышли в коридор, я внимательно посмотрела на брата.
Потрясение все еще не отпустило его. Небольшие морщинки вокруг глаз стали глубже; он выглядел еще более измученным, чем несколько дней назад.
Мне было ужасно неприятно добавлять груз к его и так уже огромному бремени. Он всегда был занят учебой, а теперь, когда нет отца, он заботился о доме и обо мне, и это в такой момент, когда по улицам бегает убийца женщин. Я не облегчила ему задачу тем, что тайком покинула дом и нашла убитого сегодня вечером.
Я повернула мамино кольцо вокруг пальца, сначала в одну сторону, потом в другую.
– Как ты посмотришь, если я вместо этого приглашу Томаса зайти к нам? – понимала, что это нахальный вопрос, так как его не будет дома, чтобы составить нам компанию, но считала, что ему будет легче знать, что я все-таки не ушла из дома. К тому же тетушка Амелия и Лиза находятся в доме, и я не останусь одна наедине с Томасом.
– Одри Роуз… я не уверен, что так лучше.
Он несколько мучительно долгих мгновений смотрел на меня, выбирая между тем, что считается приличным в обществе, и тем, что неизбежно принесет ему облегчение. Он вытащил свой любимый гребень, провел им по волосам, потом спрятал его обратно в карман и наконец ответил.
– Очень хорошо. Я позвоню ему, когда буду уходить. Не закрывай двери, – он глубоко вздохнул и посмотрел вдоль коридора. – Прошу тебя, будьте в столовой и в гостиной. И держитесь друг от друга на приличном расстоянии. Нам вовсе не нужны сплетни. Отец будет дома меньше чем через две недели. Он убьет нас обоих, если ты запятнаешь свою репутацию. Особенно, учитывая то, что он…
Натаниэль закрыл рот и повернулся. Но я не позволила бы ему уйти так просто, сохранив свою тайну. Я бросилась вслед за ним, ухватила за рукав и снова повернула к себе.
– Учитывая что? – требовательно спросила я. – Чего ты мне не рассказываешь, Натаниэль? Он вернулся в Лондон? Ему все еще плохо?
У брата был такой вид, будто он с большим удовольствием снова поговорил бы с детективом, и меня охватило ужасное предчувствие. Я трясла его руку и умоляюще смотрела на него. Он вздохнул. Он никогда не мог долго сопротивляться своей единственной сестре, и я чувствовала легкие угрызения совести, пользуясь этой его слабостью.
– У твоего отца были посетители и в городе, и за городом, – сказала тетушка Амелия, появившаяся, по-видимому, из воздуха. Она была похожа на женский вариант моего отца и дяди; высокая, светловолосая и красивая.
Никто бы не подумал, что ей уже больше сорока лет. Тетушка Амелия олицетворяла самую суть того, какой должна быть каждая женщина во все времена. Все в ней, от красиво уложенных волос до затянутых в шелк ступней, было безупречным и утонченным.
Даже неодобрительное выражение на вытянувшемся лице выглядело царственным.
– Хотя после сегодняшнего ночного скандала и неизбежно последующих слухов я не уверена, что он добьется больших успехов. Если бы я не знала тебя лучше, я бы сделала вывод, что ты пытаешься лишить себя всяких перспектив.
Я переводила взгляд с тети на брата.
– Ты сказал, что он никуда не уезжал из Бата.
– Один молодой человек уже несколько недель пишет отцу. Как я поняла, у его семьи очень хорошие политические связи, – Натаниэль расправил костюм. – Слияние наших семей было бы разумным. Отец вернулся в Лондон, чтоб встретиться с ним, но это всего на день.
Казалось, в земле разверзся гигантский провал и поглотил меня целиком. Я не могла прогнать от себя мысль о том, что отец тайно встречается с моими потенциальными мужьями в то время, как ему полагается восстанавливать свое здоровье.
– Но я пока еще не выезжала в свет! – сказала я. – У меня есть еще целый год до того момента, когда нужно начинать беспокоиться о балах и вечеринках. Как мне справиться с этим вместе с работой на дядю и убийствами в Уайтчепеле? Я не в состоянии думать еще и о возможных женихах.
За исключением, возможно, одного парня с озорной душой. Потом меня поразила одна мысль… У семьи Томаса тоже есть политические связи, насколько я знаю. И мы с ним несколько недель тесно общались. Может ли его флирт быть настоящим?
Тетушка Амелия перекрестилась.
