Да

Он уже почти дошел до дома Каты, когда заметил юную девушку с белыми волосами, которая сидела на старых поскрипывающих качелях напротив академии сихэ. Рядом на земле лежал большой арбалет. Девушка тоже заметила его и посмотрела в глаза: без страха, без ожидания, без неприязни, но и без улыбки. Мало кто смотрел ему в глаза с такой безразличной, отчаянной готовностью ко всему.

Айран подошел ближе и разглядел оставленный Сатангом шрам на ее щеке.

– Ты недавно здесь?

– Только сегодня пришла, – тихо ответила девушка.

– Пришла пешком?

– Я загнала лошадь. Весь этот день пришлось идти пешком.

– На тебя напали Кеаго?

– Это было давно.

– Позволь осмотреть шрам.

– С какой стати?

– Это может быть очень опасно, а я умею снимать заклятие Кеаго. Оно постепенно вытягивает твои силы. Если бы печать довели до конца, ты бы скончалась дня за два – три. Но оставлять, как есть, нельзя, так ты легко привлечешь внимание любого Кеаго, который окажется поблизости. Рано или поздно кто-нибудь из них эту печать завершит. Даже если тебе очень повезет, и этого не случится, ты все равно будешь медленно угасать.

– Знаешь, возможно, именно это мне и нужно.

– У тебя наверняка есть причины так считать, но Кеаго мне здесь не нужны.

Она немного помедлила и холодно ответила:

– Шрам иногда сильно кровоточит. Так что ты можешь испачкаться. Шел бы лучше своей дорогой.

– Не упрямься, я не боюсь крови. И платы с тебя брать не собираюсь. Даже если ты предложишь денег, все равно не возьму.

Ей пришлось сдержать улыбку, которая шла в разрез с ее состоянием и была сейчас ей отвратительна.

– Какое тебе дело до того, что случится со мной? Мы ведь даже не знакомы.

– Мне есть дело до всех в этой деревне, потому что сейчас это мой штаб. Может быть, ты пришла именно ко мне?

– Вряд ли к тебе. Хотя, кто знает. А ты для чего-то собираешь здесь людей? – спросила она, но тут же добавила: – Не отвечай, это не важно, – и отвернулась.

– Ты ведь из деревни Ту?

Взгляд девушки стал острым и опасливым.

– Я тоже там родился, – спокойно продолжал он, – Меня зовут Айран Дард.

– Да, помню твое имя, – проговорила она, внимательно глядя на него, – Ты старший брат Максима. Это из-за тебя он сошел с ума.

– Точно, это я… А тебя как зовут?

– Селлах Реттер.

– Хорошо, Селлах, давай я займусь твоей печатью, ты можешь пригодиться мне живой. А мертвой – вряд ли.

– Я могу тебе пригодиться? – спросила она и убрала за ухо волосы, позволяя ему осмотреть шрам на щеке.

– Сначала я тебя вылечу, а потом посмотрим, как ты стреляешь. Мне нужен очень меткий арбалетчик. Есть у меня одна задумка, где все учтено до мелочей, только стрелка не хватает. Оставим пока эту тему, сейчас тебе будет не до деловых разговоров.

– Будет больно?

– Думаю, будет. Люди из твоего клана чувствительны к темной чакре. А мне придется именно темной выжигать тебе печать, – Айран присел рядом с ней и уже концентрировал энергию на кончике пальца.

– Это потому, что у меня сильное светлое?

Дард приступил к своей хирургической работе. Селлах захотелось вскрикнуть, но она только сжала руки в кулаки.

– Скорее всего, твое светлое второго уровня, с крыльями, должно быть красивое. Ты с ним никогда не общалась?

– Нет. И не стану, – сдавленно прошептала она, – Мне не нужен Свет. Откуда у тебя темная чакра?

– Даже не думай о ней, это не для тебя. Только что ведь говорили о твоем светлом начале. Ты и умереть можешь, если попытаешься стать Шеганом. А если и выживешь, каждое использование темной чакры будет очень дорого даваться. Я уж не говорю про расшатанную психику и загубленное здоровье.

Айран подумал о Максиме. Его, тоже носителя светлого начала второй ступени, ждало все, от чего Селлах, возможно, удастся уберечь. Как же Лина ошиблась, сделав Макса Шеганом! Почему она допустила, чтобы он стал хозяином Мешер? Впрочем, кто из них троих в этой истории лучше?

– Скажи, Айран, какое для тебя имеет значение жизнь?

Селлах уже понемногу привыкла к боли и говорила спокойнее. У нее кружилась голова. Айран продолжал аккуратно выжигать печать Кеаго.

– Моя жизнь или жизнь вообще? – спросил он.

– Вообще, само существование.

– Жизнь, скорее всего, бессмысленна, как таковая. Хотя я не исключаю, что в бытие есть определенный замысел, потому что мне наш мир кажется единой системой, которая стремится к гармонии. Но даже если заложенный порядок – это только результат совпадения множества факторов, даже если наше существование бессмысленно, это не означает, что с человека снимается ответственность за наполнение смыслом собственной жизни. Понимаешь, о чем я говорю? Мы не можем отвечать за все мироздание, но держим в руках свою судьбу. И мы можем, мы обязаны сделать свою жизнь и жизнь вокруг себя лучше. В наших силах поступками и результатом труда оправдать свое существование, вне зависимости от того, наполнено ли оно смыслом изначально.

– Сделать жизнь лучше? – невнятно повторила Селлах, – Зачем?

Она то ли была так поражена ходом мысли Айрана, то ли уже не справлялась с воздействием его темной чакры, потому было заметно, что ей становится сложно осознавать происходящее.

– Если ты почувствуешь, что теряешь сознание, не бойся, я позабочусь о тебе.

Эти слова заставили Селлах собраться и снова сжать кулаки. Она смотрела на свои руки и вспоминала, как крепко раньше держались за руки они с Ингом.

Ей было неизвестно, как проходят занятия Инга с Николасом. Нельзя было предсказать, какой результат дадут попытки укротить Древнего Демона, заточенного в человеке, который принял светлую чакру высшей ступени, поэтому программа тренировок была засекречена. Не зная причин, Селлах трактовала ситуацию по-своему: усталость Инга выглядела нежеланием поддерживать контакт, секретность тренировок – намеком, что ей следует искать себе другого наставника. Николас, конечно, не оставил ее без объяснений, но они мало стоили для Селлах, когда ее обуревали отчаяние и обида.

Она продолжала свои одиночные тренировки, стараясь как можно сильнее измотать себя. Каждый день был наполнен для нее только самоистязанием и преодолением новых границ собственных возможностей. Но настал такой момент, что без подсказки старшего товарища, ей уже невозможно было сдвинуться с места. Она вдруг ощутила потребность уйти: куда и зачем, не имеет значения. Тогда она взяла лошадь и наугад отправилась на юго-восток от деревни Ту. Так Селлах оказалась в деревне Эр.

Айран закончил работу.

– Все, ты спасена, – нарочито серьезно сказал он.

– Спасибо, – с трудом проговорила Селлах побледневшими губами.

– Дело к ночи. Где думаешь ночевать?

Она не ответила. Сон был ей необходим, но задуматься об этом она сейчас была не способна.

– Ты можешь идти?

Селлах снова не отозвалась. Тогда Айран взял ее арбалет и за руку отвел в дом Каты. В большой уютный дом, где был горячий чай, вкусная еда и теплая постель.

***

В деревне Ту Эльхес задержался, сделав все возможное, чтобы откладывать свои дела сначала на вечер, а потом на утро следующего дня. Подыграл ему Иллис, которому было поручено собрать для Эльхеса некоторые документы. Узнав, что прибывший инспектор – отец Инга, он превратился в старого дворецкого, знающего все секреты и тайные желания хозяина лучше своих собственных, без слов понимающего, что от него требуется. Иллис дважды докладывал Эльхесу, что для предоставления всех необходимых данных требуется еще несколько часов, и таким образом давал им с Ингом отсрочку.

Но Эльхес не забывал про строгие временные ограничения, поэтому никак не мог позволить себе больше суток отдыха. Как только он сам обратился к Иллису, тот сразу же предоставил все интересующие его сведения в безукоризненной форме. Он даже дал расписку, в которой брал на себя ответственность за задержку должностного лица, но Эльхес знал, что для Хана с Иллисом их негласный сговор будет шит белыми нитками, да и не хотелось ему ставить под удар этого молодого преподавателя. Он попрощался с Ингом, Николасом и Алексом и вылетел в деревню ксэ в обличии орла в раздумьях об официальных причинах своего опоздания.

Очень скоро он почувствовал чакру Кеаго и подумал, что отражение атаки сектантов – достаточно весомая причина для задержки. «Всегда любил Кеаго», – усмехнулся Эльхес и, отогнав образ любимой Сольвейг, пошел на снижение. Он отчетливо чувствовал источник чакры Воды и Тьмы и знал, что Кеаго тоже успели оценить потенциальную жертву. Эльхес уже был полон задора в ожидании схватки. Но сектанты лишили его такого удовольствия и решили исход дела быстро: пропитанная ядом стрела подбила ему крыло. Он потерял сознание еще до того, как упал на землю.

Очнулся Эльхес в человеческой форме, в темном гроте с разрисованными стенами, распластанный звездой на земле внутри сложной печати, сияющей чакрой. Вокруг сидели и переговаривались о чем-то четверо Кеаго, среди которых была одна девушка. Рядом с ними лежали их волки.

– Надо же! Он очнулся! Зря ты это, лучше бы выспался напоследок. Без сознания было бы не так больно, – сказал один из них с неприятным свистом в голосе, усиленным акустикой пещеры.

– Мы бы могли проявить милосердие и вырубить его, но ведь по правилам нельзя никак воздействовать на жертву, когда она уже в печати, – сказал другой, убирая за ухо прядь длинных темно-синих волос.

Эльхес понял, что почти не может шевелиться. Печать, как магнитом, приковала его к себе и вытягивала чакру, а по крови разносился яд.

– Даже не пытайся дергаться. Эта штука не отпустит тебя, пока не высосет достаточно силы, – бросила девушка, поглаживая огромного черного волка, – Недавно мы потеряли связь с одной жертвой, поэтому Дождю нужно много чакры. У тебя как раз хватит.

– Я никуда не спешу, господа.

По гроту прошелся недобрый смешок.

– Ваш яд похож на нашу выпивку, приятно расслабляет, – как ни в чем не бывало, продолжил Эльхес, – Да и место хорошее, навевает приятные воспоминания. Давно я так не отдыхал.

– Не перегибай палку, ты не можешь знать это место, ксэ. Иначе тебя бы уже не было в живых, – просвистел первый Кеаго.

– Я отлично проводил здесь время с одной очаровательно особой. Она, правда, стелила на пол шкуру, когда я приходил, а не рисовала всякие каракули.

– Молчи! Не смей оскорблять ритуальную печать, паршивый пес! – приказал другой, молчавший до сих пор.

Его волк нервно зарычал.

– Кто это стелил для тебя шкуры? – спросила девушка, не обращая внимания ни на его дерзость, ни на возмущение своего товарища.

– А ты ревнуешь? – спросил Эльхес.

Она надменно рассмеялась. Но можно было уловить, что ей нравится его дерзость. Третий Кеаго сорвался с места и присел прямо у головы Эльхеса, волк не отставал от него.

– Какие же вы нахальные твари, ксэ, – он с неподдельным гневом смотрел ему в глаза, Эльхес видел стальные стрелы в его светлых глазах, как у Инга, и как были у Сольвейг, – Ты понятия не имеешь, что тебя ждет. Мы готовимся к ежегодному ритуалу, жертве которого обычно не до шуток, уж поверь.

– Да? А ты мне расскажи, что за ритуал, может быть я и испугаюсь.

– Не дерзи, пес! Ритуал Кеаго это ужасающее зрелище!

– Кстати, да, тебе бы самому понравилось, – сказала девушка и тоже подошла к Эльхесу.

Теперь он мог лучше рассмотреть ее: среднего роста, с золотистой кожей, несвойственной Кеаго, небрежно обрезанными пепельными волосами. Он определенно ее узнал, хоть и видел впервые за много лет.

– Когда печать наполнится твоей чакрой, над тобой прочитают молитву и оставят ритуальную отметку на лбу и на сердце, – продолжил Кеаго со светлым волком, – Потом вскроют грудную клетку и вырвут сердце. Представь, как с него стекает кровь. Кровью жертв у нас изрисованы все стены. Твое сердце погрузят в сосуд с Тьмой, оно истлеет и станет кучкой пепла, который мы развеем по ветру. А твое тело остается висеть здесь, прикованное окровавленными цепями. Им полакомятся наши вороны.

– Мне кажется, слишком пафосно. Да и предсказуемо. Вы не думали как-то освежить сюжет? Например, кормление жертвы ананасами, было бы неплохо. Или расслабляющий массаж от Кнеса. Прислушайтесь, я ведь о вас забочусь, не о себе.

Девушка снова рассмеялась.

– Ты бесподобен. Как тебя зовут?

– Я скажу свое имя только тебе, – таинственно прошептал Эльхес.

Он чувствовал, что сил у него остается все меньше – нужно было поспешить.

– Даже Кнес не смог меня получить, не обольщайся.

Она не скрывала удовольствия.

– А ты скажешь, как тебя зовут? – тем же эротичным шепотом продолжал он.

– Амба. Но можешь не стараться запоминать, жить осталось недолго.

– О милосердная Амба, известно ли тебе, что всем умирающим дают право на последнее желание?

– Что ты еще несешь? Не слушай его, – вмешался Кеаго с длинными волосами.

– Я сама решу, кого слушать, – отрезала Амба, – Выйдете все вон.

– Решила съесть меня в одиночку? – похотливо улыбнулся Эльхес

– Шепнешь мне на ухо свое последнее желание, а заодно и имя.

– Амба… – попытался предостеречь ее Кеаго со светлым волком.

– Не перечь прекрасной воительнице, иначе она разрубит тебя на части, – сказал Эльхес снизу.

– К тому же старшей по сану, – напомнила Амба.

Все Кеаго, кроме нее, вышли из грота и увели с собой волков. Амба подсела совсем близко к краю печати.

– У меня такое чувство, что ты убиваешь мужчин, если они тебе отказывают.

– Таких еще не встречалось, но я бы так и поступила.

– Из огня да в полымя! Какой у меня насыщенный день!

– Даже жаль, что такой очаровательный наглец попался мне на охоте, а не где-нибудь в более непринужденной обстановке.

– Я огорчен этим не меньше твоего. Да и вообще досадно, что ты Кеаго.

– Что-то имеешь против?

– Совершенно нет, только за! Но я не понимаю, что ты здесь забыла. Могла бы ведь жить, как свободный человек, а не тратить жизнь на служение сомнительным идеалам. Мне кажется, такая женщина, как ты, может быть создана только для того, чтобы быть королевой жизни, а никак не рабыней какого-то духа. Не хочешь служить Хану, так будь вором. Но не здесь! Почему?

– Я уже сама не знаю, почему я здесь. Мне просто нужно было уйти. А сюда потянуло потому, что именно этого от меня не ожидали.

– Тебе не кажется, что это опять больше похоже на поступок жертвы? Затравленной жертвы, которая действует исходя из обстоятельств, над которыми она не властна. Ты бежишь по единственному свободному коридору. Но любой охотник скажет, что он обязательно закончится капканом.

– Я не ждала философской критики, когда оставалась тут с тобой.

– Не тебе причитать передо мной о неожиданных поворотах жизни. Я тоже, знаешь, не ждал, что здесь окажусь.

– Так что, ты меня вербуешь?

– В твоей власти убить меня прямо сейчас, я беспомощен, как котенок. Но может быть, мы с тобой просто сбежим отсюда вместе. Гори оно все, а? Давай, Амба. Я вижу, что ты давно об этом думаешь. Тебе просто нужен был момент. Я говорю тебе, этот момент настал. Он просто идеален для прорыва. От тебя они ничего не ждут.

– Не нужно никакого прорыва, – Амба посмотрела Эльхесу в глаза, впилась взглядом так глубоко, словно прямо сейчас мысленно проводила над ним весь описанный гротескный ритуал, – Мы сделаем по-другому. Из грота есть другой выход. Они не зайдут сюда, пока я не прикажу.

Амба отменила действие печати, и она прекратила свечение. Эльхес ощутил чертовскую усталость и дурноту, но заставил себя подняться и последовать за Амбой в темноту пещеры. Они в полной темноте и молчании проследовали вдоль бесконечного коридора, и Эльхес не раз успел подумать о том, что она может в любом момент передумать. Но терять было нечего, он продолжал идти за ней, полагаясь на свое чутье. Только когда вдалеке показался свет, Амба остановилась и обернулась на него.

– Ты так и не сказал, как тебя зовут.

– Эльхес Сефид, – представился он.

– Сефид, шенад?!

– Я младший брат твоего отца. И очень надеюсь, ты меня не убьешь за то, что я оказался единственным мужчиной, с которым у тебя ничего не выйдет.

Амба всплеснула руками, выругавшись про себя. Потом она усмехнулась, помотав головой, и сказала:

– Так и знала, в чем-то подвох. И давно ты меня узнал, дядя?

– Как только увидел твое лицо.

– Понятно, – она снова покивала, посмотрела на него своим оценивающим ироничным взглядом, и они продолжили путь.

Амба вывела Эльхеса на неприметную лесную тропу и распрощалась с ним. Он использовал остатки чакры, чтобы стать орлом, и полетел в сторону деревни ксэ. Амба проводила его взглядом и, вместо того, чтобы повернуть обратно к пещере, отправилась в деревню Ма к Джакомо. Возвращаться она не собиралась, решив навсегда покинуть секту и Сатанга.

Оказалось, что Эльхес задержался у Кеаго ненадолго, но в своем первичном кратком отчете указал пленение ими как единственную причину превышения временного лимита на выполнение задания. Видя его ужасное состояние, Хан не стал долго задерживать его и удивился, что он вообще не послал медиков отчитаться о своем прибытии.

– Я хотел узнать, все ли в порядке с Хелен, – ответил Эльхес.

Нацхи уколол его взглядом.

– Вас не должно волновать это больше, чем собственное состояние.

– Господин, я интересуюсь этим вопросом в первую очередь потому, что результаты ее инспекции помогут мне обобщить и проанализировать информацию, которую собрал я. Кроме того, Хелен мой сослуживец и друг. Уверяю, что у вас нет причин для беспокойства.

– Хелен до сих пор не прибыла с задания. И, возможно, Кеаго следили за вами обоими. Но есть и другие версии, куда более напрягающие. Я поделюсь своими соображениями на общем собрании, когда вернется Хелен. Вы свободны.

Эльхес отдал Хану честь и покинул кабинет. Им обоим нелегко было скрыть друг от друга свое волнение.

***

Хелен вернулась с задания в полной уверенности, что в деревне Эр царят покой и порядок, а Комохо там не только живой, но и самый примерный из всех сихэ. Почему-то при этом она чувствовала себя совершенно разбитой и больной. Вот перед ней уже были ворота деревни ксэ, а она с трудом вспоминала, как добралась сюда. Смутно казалось, что в дороге на нее напали Кеаго. В памяти всплывал образ красивой рыжеволосой девушки Каты, которая ждала ребенка и была чем-то сильно обеспокоена. Это необъяснимое состояние пугало и злило ее. Карта распространения чакры была выполнена аккуратно и подробно, хотя Хелен не помнила, как занималась этой работой. Самым неприятным и обескураживающим было то, что она сидела верхом на незнакомой лошади и была безоружна.

Хан сам вышел к конюшням, чтобы встретить ее. Она задержалась: на поездку в Эр должно было уйти четыре дня, но она возвращалась только вечером пятого дня. Нацхи провел ее в свой кабинет и отослал слуг.

– Что с тобой? – спросил он, присаживаясь на небольшой диван, а не за стол, что означало неформальную форму разговора.

– В деревне Эр все прошло хорошо, я подробно нанесла все на карту.

– Сейчас не Эр меня беспокоит.

Хан распустил ленту, которой были собраны его черные волосы. Нацхи Най носил традиционную стрижку, много веков назад определенную для правителей: спереди волосы распадались на две части, виски были выбриты, сзади собрана недлинная косичка. В клане Най все были похожи друг на друга: сухощавые, с правильным овалом лица, высоким лбом, фарфоровой кожей и миндалевидными глазами кристально чистого серого цвета. Воспитанный в соответствии с консервативным этикетом и оттого лишенный искренней мимики, Нацхи мог выразить свое беспокойство лишь едва заметным напряжением аккуратных бровей.

– О делах поговорим завтра, с Эльхесом. Меня волнует твое состояние.

– Я не знаю, в чем дело, Нацхи, – сказала Хелен и не солгала, – Сейчас я почти в порядке. Все вокруг немного мутно, но это ерунда. Ты видел, что я вернулась не на своем коне? Более того, я безоружна. Над моей памятью явно проводили манипуляции. Чутье говорит мне, что это были Кеаго, но никаких фактов у меня нет. Я ничего не помню.

– Тебе нужен отдых, Хелен. Выспаться сейчас очень важно. Я бы хотел, чтобы ты осталась здесь на ночь.

Хелен какое-то время не знала, что сказать. Она посмотрела Хану в глаза и сказала:

– Могу ли я позволить себе остаться?

– Ты вольна принять мое приглашение или отказаться.

– Но ведь остаться означает очень многое поменять. Боюсь, что иному, чем сейчас, положению я не смогу соответствовать.

Нацхи посмотрел Хелен в глаза.

– Веришь ли ты, что я никогда не причиню тебе зла?

– Да, – ответила она и отвела взгляд.

– Тогда ты можешь честно сказать, не восприняла ли ты выражение моих чувств как приказ? Хочешь ли ты сама быть со мной?

– Я ни на секунду не забываю о том, что ты не только мой Хан, Нацхи, и о чувствах говорю с тобой на равных. Стараюсь говорить. Но ведь у тебя нет возможности слушать только свое сердце. Ты знаешь, что выполнить главный долг жены Хана я не смогу никогда, поэтому жениться на мне было бы безрассудно. А значит, ты никогда не поступишь так. На каких же правах я могу быть с тобой?

– Ты не веришь мне, опасаешься, что я тебя использую.

Хелен попыталась возразить, но Хан пресек ее жестом.

– Пожалуйста, позволь мне самому решать, что для меня недопустимо, и какие поступки считать безрассудными. Я не делаю тебе предложение прямо сейчас лишь потому, что не хочу торопить.

Хелен не могла смотреть ему в глаза.

– Но ведь это вопрос не только одной семьи, а целого Ханства. У тебя не будет наследника. Что ты будешь делать?

– Я не раз говорил тебе, что в данный момент не вижу в этом проблемы.

– С каких пор Хан стал мыслить одним днем? – сказала Хелен и тут же испугалась своей дерзости.

– Я не оставляю надежды, что смогу вернуть тебе возможность быть матерью, мы испробовали еще не все способы лечения. Но тебя вообще не должен волновать этот вопрос. У моего брата скоро должны появиться двое или трое сыновей, и один из них мог бы когда-то сменить меня на троне.

«Пожалуйста, хватит, замолчи!» – думала Хелен, не поднимая глаз.

– Конечно, брат – представитель клана Реттер, наследник Западного Ханства. Но это не значит, что он захочет с нами воевать, – продолжал Нацхи, – Нужно ли думать об этом прямо сейчас? Как бы ни был серьезен вопрос наследника, твои волнения напрасны.

Хелен выдержала паузу, чтобы убедиться, что он закончил свою мысль, подошла и молча обняла его.

– Мне нужна не мать для сына, а ты, – тихо сказал Нацхи, поглаживая ее по голове, и добавил с улыбкой: – Или ты не можешь выбрать между мной и Эльхесом?

Хелен отстранилась от него и взглянула с игривым негодованием. Она уже расслабилась и могла дурачиться, хотя отчасти и вкладывала в рисованную мимику свои истинные чувства.

– Если вдруг решишь, что Эльхес тебе нравится больше, можешь просто сказать, что больше не можешь выносить мою нелепую прическу, – сказал он примерно с той же степенью серьезности.

На следующий день, наконец, прошло совещание Хана с ксэ высшего ранга. Хелен на этот раз официально отчиталась о результатах своей работы и обстоятельствах возвращения; она предположила, что на нее напали Кеаго и, скорее всего, отравили ее своими ядами. Ее версию поставил под сомнение Эльхес, напомнив, что Кеаго нападают лишь на тех, кого собираются принести в жертву, а ритуалу она не подвергалась. Возможно, ей удалось уйти, но по какой-то причине она не помнит, каким образом это произошло. Но, описав произошедшие с ним по пути домой события и знакомую ему процедуру ритуала жертвоприношения, он обозначил, что и это маловероятно.

В случае, если Хелен так же, как и он, столкнулась с Кеаго, уже нельзя было считать эти нападения случайностью. То есть им был известен маршрут передвижений ксэ, и велика вероятность, что эти нападения – заказ. Ночью Нацхи проанализировал предоставленные ими сведения о положении всех деревень сихэ, поднял некоторые документы и, к своему сожалению, оправдал интуитивные предположения. Он выразил опасение, что прошедшая война между Ту и Ма была спровоцирована некой третьей силой, причем стоят за этим не Кеаго, хотя они и используются этой силой. Целью этого конфликта было ослабление наиболее сильных застав. Исходя из этого, готовиться нужно было к более решительным действиям повстанцев.

Завершилось собрание на довольно напряженной ноте, так что Эльхес после него завернул в папиросную бумагу немного канны. Хелен же задержалась у Нацхи.

– У меня остался к вам один вопрос, господин, – сказала она, продолжая держать формальный тон совещания.

– Я внимательно вас слушаю, – ответил он с едва читающейся иронией.

– Мне необходима информация о том, как давно вы спали.

– Интересующее вас явление было зафиксировано прошлой ночью и продолжалось в течение четырех с половиной часов.