Не драконьте принца!

Эта часть герцогского парка состояла из оранжерей и принадлежала герцогине. Мне сюда заходить строго-настрого запрещено. Но сейчас – крайний случай. В конце концов, её светлости тут не должно быть в это время – она занимается подготовкой маскарада.

– Прости, малыш, – прошептала я и наложила простенькое заклинание стазиса на кролика, спрятала его под плащ и уверенно двинулась к неприметной калитке.

Здесь приложила руку к артефакту – лёгкий прокол, попадание капли крови, и калитка открылась. Я смогла пройти вперёд, за живую изгородь, и спокойно выдохнуть.

Как оказалось, ещё очень очень рано было расслабляться. Почти сразу за одной из беседок я заметила герцогиню с фрейлинами. Она о чём-то недовольно говорила, и я сделала шаг назад, чтобы не попасться под горячую руку, но налетела на полусухой куст – затрещали ветки. Леди Ириса заметила меня.

Красивая, ещё молодая, с тонким станом и роскошными волосами, собранными в высокую причёску. В дорогом наряде и сверкающих украшениях. В детстве она была для меня словно эльфийка – такая же красивая, с фарфоровой кожей и голубыми глазами, а сейчас…

Сейчас она мой главный кошмар.

Ириса одарила меня возмущённым взглядом, я собиралась уйти, даже развернулась, но в этот момент мне в спину донеслось:

– Стоять!

Застыла. Пришлось вновь встать лицом к её светлости, но чуть сгорбиться, чтобы скрыть под плащом кролика.

– Ваша светлость, – прошептала я, покорно опуская голову и приседая в глубоком реверансе. – Я прошу меня простить, у меня не было выбора…

– Ты! – шикнула герцогиня и, оглядевшись, подошла ко мне, схватила за локоть и буквально затолкала в тень беседки. – Как смеешь появляться здесь?

– Простите, – покорно ответила я. В общении с агрессорами и сумасшедшими главное во всём соглашаться, чтобы у них окончательно не сорвало крышу. В теории я это знала… на практике же, бывало, срывалась. – Виновата.

Раньше, когда была маленькой, ощущала липкий страх. Тогда я была не способна за себя постоять. Впрочем, сейчас мало что изменилось – от этих людей по-прежнему зависит моя жизнь, но сейчас я научилась не так сильно бояться.

Это временно. Просто нужно пережить. Осталось немного и всё решится. Либо я, либо она… либо шаман оказался прав.

Звонкая пощёчина пришлась по правой щеке. Ощущение, что царапины лопнули, и теперь вся кожа на лице заболела с удвоенной силой. Я тихонько застонала, бросив ненавидящий взгляд на леди Ирису, которую моя реакция взбесила ещё больше. Она будто упивалась моей болью.

– Я повторяю вопрос. Как ты смеешь появляться здесь, да ещё ходить по этой дороге с едва надвинутым капюшоном?

Она срывала на мне злость… Я её понимала, поэтому оставалось набраться терпения и выслушать её тираду с должным смирением. Герцогиня наклонилась, схватила меня за подбородок, провела ногтем по одной из царапин с таким лицом, будто ей самой это причиняет боль, но иначе она не умеет.

– Никто и никогда не вызывал во мне столько ненависти, как ты, Джесселин. Почему у тебя её лицо?

– Может, потому что мы близнецы? Вы меня носили под сердцем так же, как и её, – ответила невозмутимо, и герцогиня вновь замахнулась.

Но позволить себя вновь ударить я не могла, откинулась назад так ловко, что ногти герцогини прошли в миллиметре от моей кожи. Леди Ириса сжала кулак, но предпринимать новых попыток рукоприкладства не стала.

Но даже осознание, что она хотела вновь ударить, было болезненным. Не для моей самооценки, а для ребёнка, что жил внутри меня. Что каждый день надеялся на любовь, ласку и заботу. Мне отчаянно не хватало чего-то своего. Мне очень хотелось стабильности. Засыпать и просыпаться без страха перед завтрашним днём. Жить без бремени проклятия.

Когда-то в детстве, когда я поняла, что к чему, я мечтала, чтобы эта женщина смотрела на меня с таким же обожанием и любовью, как на свою любимую дочь – Эрелин. Я жаждала её внимания. Но время шло, и я всё отчётливее осознавала тщетность своих надежд.

Порой, когда я засыпала и закрывала глаза, уходила мысленно в своё воображение, где у меня есть семья, папа, мама и сестра… мы с сестрой играем, а потом нас вместе укладывают родители – целуют в лобик, желают добрых снов и говорят, что мы – их самые большие сокровища на свете.

Но всё это говорили не мне, а Эрелин. Мне доставалась лишь глухая ненависть от бессилия.

– Тебя пожалели и не убили, а ты… ты смеешь огрызаться, хотя в твоей жизни есть всё. Ты – свободна, сыта, одета… но всё время претендуешь на большее. Из-за тебя я и моя любимая девочка живём в постоянном страхе… Как же сильно я тебя ненавижу!

– Знаю, – отозвалась вновь с весельем. – И поэтому мне вас жаль. Эта ненависть вас когда-нибудь сожрёт.

– Или сожаление, – даже не пыталась иронизировать герцогиня и, подняв взгляд вверх, словно у самих небес спросила: – Ну почему мне не хватило мужества и отваги свернуть тебе шею ещё в люльке?

Вопрос был риторический. Отвечать на него я не собиралась.

Мне иногда казалось, что так действительно было бы легче. Для них, для меня. Но о своей жизни я не жалела. Жизнь, какая бы она ни была, – это высший дар. Она одна-единственная, нужно ценить каждый миг. Я ещё не совсем это умела, но надеялась, что научусь.

В будущем. Я стану сильнее.

– Если бы не ваша схожесть, было бы легче. Но ты украла не только всеобщее спокойствие, но и её внешность!

– Я не крала, – заявила с вызовом и инстинктивно приготовилась отклониться, ожидая новой пощёчины, но герцогиня сдержалась, лишь сжала сильнее кулак. – Это она кое-что украла у меня.

Мою магию…

Окружающие считали, что природа щедро одарила Эрелин не только красотой, но и магической силой – после восемнадцатилетия ей поступало несколько предложений весьма выгодного брака, но родители не торопились с выбором, отдали дочь в Раманскую академию магии… рассчитывали на брак с самим раманским принцем. И не прогадали.

Ей удалось пленить самого завидного холостяка Райвима!

Распространять и выставлять на всеобщее обозрение портреты королей и членов их семей запрещено, поэтому я не знала, как выглядит его высочество. Но слухи о нём ходили: невероятной силы маг, способный открывать порталы из любой точки, красавец, сводивший с ума всех леди Рамании, а также искусный воин с телом бога. В пятнадцать он сбежал в военную академию, гонимый славой отца, чтобы не быть в его тени, и уже в восемнадцать окончил её с отличием.

Но по слухам относился к этому так… играючи, словно к развлечению. Настоящей его страстью были даже не женщины, а магия. Он поступил в Раманскую академию, но, опять же, по слухам, бывал в РАМе нечасто. Самого выдающегося мага обучали личные наставники, с которыми он развивал три магических направления – зоомагию, боевое и артефакторное.

Ему сейчас около двадцати двух, он на последнем курсе академии и готовится заняться государственными делами.

Откуда я всё это знаю?

Эрелин… о, она с удовольствием рассказывала, как проводит вечера подле его высочества, как он сходит по ней с ума и даже сделал ей предложение – пока неофициальное, между ними. Всем этим она делилась с родителями и прислугой, но и мне доставалось – выплёвывала буквально в лицо, как жарки его поцелуи и как она тает в его объятиях.

– Ничтожная плата за то, что ты осталась жива, – заключила герцогиня и отвернулась, словно пытаясь взять себя в руки.

После короткого броска я вновь вела себя смиренно, напоминая себе, что сегодня сбегу. Обязательно!

– Не думай, что я – злодейка. Я имею право тебя отчитывать, – отчаянно пытаясь задушить свою ярость, сказала почти ровно леди Ириса. – И ты обязана была сегодня сидеть в часовне и не высовываться! Во дворец вот-вот прибудут гости.

Я вдруг вспомнила о Яре. Интересно, а он будет на маскараде? Вдруг он тоже один из приглашённых? Хорошо, что он не знает Эрелин и, соответственно, когда увидел меня – не узнал во мне герцогскую дочь. Иначе бы мне действительно было несдобровать.

Ну как же я сегодня не вовремя попалась ему на глаза, да ещё и без маски!.. Вдруг он увидит сегодня на балу Эрелин? Примет её за меня, а мне потом расхлёбывать.

Нет, не бывать этому! Я уже успею сбежать. И плевать, какие молнии будут метать их светлости.

– Я помню, вам просто следовало позволить мне уйти, но возможность наказать меня и выместить на мне злость оказалась сильнее здравого смысла, не так ли? – усмехнулась я и тут же присела в реверансе, пытаясь загладить покорностью свой тон. – Я немедленно покину вас.

Я попыталась подняться, но ладонь герцогини лежала на моём плече и сжимала до боли. Я поморщилась, и, казалось, только это и нужно было мучительнице.

– Ненавижу тебя, Джесселин, – устало откликнулась герцогиня.

Будто я это с первого раза не поняла… Она повторяет это как мантру при каждой нашей встрече, словно надеется, что когда-нибудь эти слова будут способны убить меня.

– Знаю, – тихо прошелестела я, накинула капюшон, скрывая лицо с горящей от пощёчины щекой, и поспешила другой дорогой к часовне.

Злостью ведома не только герцогиня, сейчас я тоже отчаянно пытаюсь её унять, крепко сжимая кулаки, так, что ногти впились в кожу. Мне не повезло родиться близняшкой в семье, где по закону должен быть один ребёнок. И не просто по закону, а из-за проклятия. Выживает только один. Я родилась второй, на десять минут позже.

Отец сжалился надо мной, не смог убить дитя. Он нашёл шамана, Кейна Эверуса, из Малоземья. Тот взглянул на меня, ещё младенца, и подсказал, как можно уберечь. Изменить судьбу. Полностью.

Мне не дали родовую фамилию, не занесли в родовую книгу, не оставили в комнате с сестрой, да ещё и магию дисбалансировали: в первые дни жизни мы с сестрой были неразрывно связаны, наши магические потоки пронизывали нас обеих, и это дало возможность переплести их таким образом, что большая часть силы утекла в Эрелин, а мне остались лишь крохи.

Подтверждение проведённому ритуалу – бусинка, введённая мне под кожу на лбу. Другие видят едва заметное сияние в форме полумесяца, но я отлично чувствую любые её колебания. И когда я нахожусь на грани того, чтобы изменить путь, выстроенный Кейном Эверусом – бусинка нагревается, причиняя мне боль.

Так было в младенчестве, когда отец решил оставить меня во дворце вопреки настояниям Кейна отправить меня в приют подальше от Хандербуга – я этого не помню, но мне рассказывала монахиня, что меня воспитала. Бусинка нагрелась, едва не убив меня, тогда-то меня и отселили. В герцогскую часовню, где была пристройка – там я и росла, не зная родителей.

С каждым годом герцогиня ненавидела меня всё больше.

Потому что боялась. Боялась за свою любимую дочь. Я бы на её месте тоже переживала. Отец сохранил нам обеим жизни, и пусть меня пытались отдалить от семьи герцога, выбрать для меня иную судьбу, но… вдруг Кейн Эверус ошибся? Вдруг Эрелин не спасли от проклятия и одной из нас суждено умереть?

Меня держали рядом, чтобы… иметь возможность убить. Предотвратить ужасное проклятие. Никто вслух об этом не говорил, но я понимала, что витает в головах моих настоящих родителей.

Все боялись этого. Даже отец… даже он, который когда-то меня спас. В детстве он не проявлял ко мне никаких эмоций, молча проходил мимо, если замечал меня, но теперь, когда наше с Эрелин двадцатилетие приближалось, стал хмуриться, а в его взгляде… плескался страх.

Я шумно вздохнула и остановилась, всё ещё сжимая кулаки.

Я сбегу. Уже сегодня. Больше меня здесь точно ничего не удержит.

Вновь побежала. Не заметила, как на кого-то налетела, лишь успела накрыть ладонями кролика, чтобы не раздавить. Меня поймали за руку и притянули обратно.

– И куда ты так спешишь?

Глава 4

Я подняла взгляд на магистра Тиро́на Кеоса, смотрителя заповедника и заодно моего учителя. Одной рукой он удерживал меня за запястье, а во второй держал корзинку с яйцами хандербугских чёрных куриц. В яйцах была полезна только скорлупа – особая, магическая, которую перетирали в порошок и делали из неё накопители для артефактов. Так что теперь следовало аккуратно помыть яйца, извлечь желток с белком и просушить остатки.

– Магистр Кеос, добрый вечер! – поздоровалась я растерянно.

Мужчина тридцати лет, почти всегда в чёрных одеждах, кивнул. Тёмные волосы зачёсаны преимущественно на одну сторону, на щеках – лёгкая, небрежная щетина. Серые глаза полны осторожности – зоомаг будто в любой момент ожидал нападения рыси, хотя сам походил на хищника, по крайней мере, грацией.

– Поздно вернулась. Я начал волноваться. Ты принесла кролика?

Я приоткрыла полы плаща и показала сжавшегося малыша. Магистр улыбнулся, с нежностью посмотрев на меня, будто радовался за успехи дитя, сделавшего первые шаги. Кивнул каким-то своим мыслям.

– Идём.

Эрелин была одарённой магичкой, ведь у неё не только свой запас магии, но и почти весь мой. Разные судьбы подразумевают в том числе и максимально удалённый магический резерв, поэтому бусина словно соединяет меня с сестрой, экранирует мои силы в её сторону. Но магистр Кеос уверял, что едва мне исполнится двадцать – мои возможности вернутся.

Если мне исполнится двадцать…

Сестра родилась с тягой к земле, как и многие в роду Эндервудов, а я – с преимущественно водной магией – из-за предков, среди которых были и русалки. Сестра выбрала кафедру травологии, а меня привлекала безопасность окружающей природы, в частности водный баланс в экосистеме.

– Джесси, – позвал магистр, пока мы шли в заповедник, – я хотел бы тебя предупредить. Герцогиня пригласила на маскарад его высочество раманского принца.

Что? Сам раманский принц сейчас во дворце? Я даже с шага сбилась, из-за этого пришлось хватать за руку магистра. Тирон среагировал мгновенно, приобнял, помогая восстановить равновесие.

А я словно впала в прострацию. Прикусила губу. Начала думать. О ком? Конечно же, о встреченном раманце – в том, что Яр раманец, не сомневалась.

У Яра весьма яркий оттенок волос – огненно-красный. Настоящий или нет? Этот оттенок присущ раманцам, но из-за того, что ныне Рамания законодательница моды, многие теперь красились в этот оттенок – краска продавалась буквально в любой косметической лавке и мужчины не брезговали ею пользоваться, иногда даже более яркими и необычными цветами. Насколько я знаю, красный оттенок также присущ его величеству Максимилиану – королю Рамании – и его наследнику.

Яр не может быть принцем. Он видел меня без маски и не узнал, а если бы на самом деле был принцем и, соответственно, являлся женихом Эрелин, то, разумеется, удивился бы наличию двойника своей невесты. Мы – одно лицо. У него бы возникли вопросы, и интерес к моему имени сразу бы отошёл на второй план.

А вот то, что Яр из свиты принца – куда более вероятно. Дракс! Если его высочество представит ему свою невесту, мне конец! Самый настоящий! Главное успеть сбежать до того, как это выяснится.

– Говорят, она выделила ему гостевую комнату. Какую именно – не знаю.

Я вскинула брови. Обычно это было огромной редкостью – из-за меня герцогиня не жаловала гостей, остающихся на ночь. Устраивала балы, званые обеды и ужины, спектакли, но гостей издалека всегда селила в просторной резиденции в центре города, якобы так престижней.

Но мы все знали, что причина во мне.

– Как неожиданно… Неужели он наконец-то прибыл заключить официальную помолвку после всех обжиманий по углам с моей сестрой?

– Не называй её так, Джесси, – тут же оборвал меня мужчина и нахмурился. – Судьба – не шутка. Тебя попытались спрятать, изменить твою судьбу, но… ты знаешь, насколько сурово проклятие. Не произноси вслух ничего, что может связать тебя со старой жизнью.

– Вы правы, магистр, – со вздохом согласилась я. – Интересно было бы хоть одним глазком посмотреть на этого принца… Эрелин говорила, что он невероятно красив, но, может, всё не так? Может, его достоинства преувеличены?

Надеюсь, он похож на жабу. Самое то для Эрелин.

Мысленно дала себе подзатыльник. Вот нельзя злорадствовать, нельзя!

– Он действительно красив, – разочаровал Кеос. – Высокий, статный, магически одарённый. Полностью соответствует статусу завидного жениха. Эрелин очень повезло.

– Во всём, – вздохнула я и улыбнулась. – Не смотрите на меня с таким осуждением, я завидую, но лишь чуть-чуть и скорее свободе Эрелин, чем её выбору. Мне хочется полной жизни, а меня заперли в клетке.

– Скоро ты обретёшь долгожданную свободу, а потом… Двадцатилетие уже близко, Джесселин. Но будь осторожна сегодня, когда пойдёшь забирать документы из кабинета герцога. Тебе нельзя попадаться на глаза принцу – он примет тебя за свою невесту.

Я мечтательно улыбнулась. Не тому, что меня может поймать принц, а скорой свободе!

Мы прошли в заповедник, в лабораторию, прилегающую к кабинету. Учитель вывел кролика из стазиса, а затем прочно закрепил его лапки, чтобы не шевелился. Нам нужно было взять немного жидкости из слёзного канала для окончательного этапа.

– Теперь сюда, – магистр прошёл с пипеткой и добавил пару капель в небольшую колбу на магохимической установке.

Содержимое зашипело и тут же пришло в движение – жидкость побежала по трубочкам, местами пенясь и даже меняя цвет на пурпурно-синий – и именно эти капли начали очень медленно оседать на дно заранее подготовленной для зелья склянки.

– Через два часа зелье настоится и будет готово к употреблению, – довольно кивнул магистр. – Ты молодец, отлично справилась. Только не пей его сразу, а лишь когда будешь покидать территорию Хандербуга – нужно как можно позже дать понять герцогу, что его маячок на тебе больше не работает.

Я глубоко вздохнула, осознавая всю тяжесть предприятия, которое мне предстоит провернуть. Но я хочу свободы! Более того – герцогиня не единственная, кому страшно. Мне тоже с каждым днём становилось всё более боязно.

– Спасибо, учитель, – прошептала я, с признательностью глядя на магистра. – Вы столько для меня сделали.

Мужчина отвёл взгляд и сглотнул.

– Не за что, Джесселин. Я не могу больше смотреть, как ты погибаешь взаперти. Тем более…

Он осёкся, не договорив, но я и так понимала, о чём он: меня могли в любой момент убить, если, например, Эрелин смертельно заболеет или её ранят. Тогда станет понятно, что от проклятия избавиться не удастся и… выберут не мою жизнь. Определённо не мою.

– Всё равно спасибо, – ответила тихо и сжала ладонь магистра. – А что будет с вами? Если герцог узнает, что к моему побегу причастны вы…

– Он узнает, – хмыкнул Кеос и внезапно положил ладонь на мою щёку. Раньше он не позволял себе подобных нежностей. – Но не волнуйся за меня, Джесси. Мой контракт истекает через две недели, я просто покину Фаргос и устроюсь в какой-нибудь другой заповедник.

– А как же ваши подопечные? – спросила я расстроенно. Мужчина убрал руку, а я – отпустила его ладонь. – Что будет со всей живностью в заповеднике?

– Думаю, герцог быстро найдёт мне замену.

– Мне так жаль. Вы стольким ради меня жертвуете… Поверьте, когда-нибудь я обязательно вас отблагодарю!

– Договорились, – весело откликнулся мужчина и подмигнул. – Обязательно найду тебя для уплаты долга.

Я рассмеялась.

– Я уже выбрала направление, – призналась я и закусила губу. – Но боюсь вам сказать, потому что герцог может быть слишком жесток и прибегнет к ментальному воздействию.

– Поэтому и не задаю лишних вопросов, – понимающе кивнул Тирон и посмотрел на напольные часы. – Тебе пора, Джесси. Зелье будет у меня. Встретимся в назначенном месте.

– Спасибо, – кивнула я и собралась уйти, но вдруг вспомнила.

Развернулась и извлекла из кармана золотую пластину, показав её магистру. Кеос посмотрел на неё с интересом, затем в упор взглянул на меня.

– Где ты это взяла?

– Нашла в лесу.

– В лесу, – задумчиво протянул он. – Это чешуйка золотого дракона.

– Дракона? – изумилась я, приоткрыв рот. – Но они ведь вымерли. Точнее, покинули наш мир более тысячи лет назад. Об этом во всех учебниках написано.

– Чешуйка может быть старой, но… – магистр нахмурился, – эта выглядит совсем свежей… – Он тряхнул головой и улыбнулся, словно боялся развивать эту тему. – Хотя кто разберёт чешуйки золотых драконов. Но это хорошие обереги и накопители. На чёрном рынке чешуйки стоят баснословно много…

Он осёкся. В этот момент, как назло, дверь в пристройку открылась.

– Под стол, живо! – шепнул магистр и буквально сам меня затолкал вниз, впихнув мне в руки чешуйку, а после присел на край столешницы с другой стороны.

Дверь открылась, и я увидела чёрные туфли и строгие брюки. Посмотреть на вошедшего в полный рост с моего ракурса не представлялось возможным.

– Магистр Кеос, – услышала я до боли знакомый голос, и моё сердце сжалось, как бывает всегда при встрече с этим человеком. – Ты ещё здесь? Рад, очень рад. У меня к тебе важный разговор.

– Вы выбрали не самое лучше время, ваша светлость, – откликнулся учитель. – Я уже ухожу, чтобы успеть подготовиться к маскараду.

– Я не отниму много времени, – отозвался герцог Роксвел Эндервуд с некоторым пренебрежением. – Я заходил в псарню и вдруг вспомнил, что ты так и не подал заявление на продление контракта. Осталось две недели… или мне заняться поиском нового смотрителя заповедника?

– Ваша светлость, просто в последнее время было столько дел, что я не успевал, – откликнулся почти искренне. Он тянул с решением, чтобы дать мне время сбежать, пока герцог ничего не заподозрил. – Завтра утром я зайду, и мы подпишем документы.

Роксвел молчал. Мне не нравилось это молчание. Внезапно он сделал шаг вперёд. Я не видела, но почувствовала напряжение, витающее в воздухе.

– Тирон, я видел, как ты смотришь на мою дочь.

– Эрелин? – притворно изумился учитель.

– Другую дочь, – с нажимом на первое слово повторил герцог. – Даже не мысли об этом. Через год, если они обе выживут, Джесселин станет моей второй наследницей. Мы победим проклятие, а я найду дочери подходящую партию.

Я никогда ничего подобного не слышала от герцога. Он вообще со мной не разговаривал, не приближался ко мне, в отличие от пышущей злобой герцогини, и тут… такие новости? Он собирается использовать меня как разменную монету?

Однако греет душу то, что он всё-таки надеется, что мы обе выживем. Вот только возможно ли будет после всего, через что я прошла, счастливое воссоединение семьи? О, ваша светлость, вы слишком оптимистично настроены.

Интересно, а о каких мыслях Кеоса он говорит?

– Внезапно, – выдохнул учитель. – Неужели выгодного брака одной дочери вам не достаточно? Она станет будущей королевой Рамании – самого большого королевства нашего мира, весьма богатого. К чему вам управлять судьбой второй дочери? Не хотите дать ей кусочек счастья после всего, через что ей приходится проходить каждый день?

– И этим счастьем планируешь стать ты? – хмыкнул отец, а я вновь ничего не поняла.

Он ведь не намекает на мои отношения с магистром? Это просто глупо! Он – мой учитель, наставник, человек, который заботится обо мне. Лишь со стороны может выглядеть иначе.

– Не важно, кто, главное, что это будет её выбор, – уверенно сказал Кеос.

– Упрямец! – заявил несколько раздражённо его светлость. – Надеюсь, мы друг друга услышали. Буду ждать тебя на маскараде, а завтра утром – в своём кабинете.

Тирон поклонился, а Роксвел стремительно вышел. Напряжение наконец-то спало. Учитель выпустил заклинание, запирая дверь на магический замок, и обошёл стол, подав мне руку.

– Можешь выходить. Только лучше через окно – чтобы не столкнуться с герцогом.

Я кивнула, но уходить не спешила, лишь выпрямилась. Моя рука по-прежнему была в ладони Кеоса.

– О чём говорил мой отец? Он думает…

– Не важно, что он думает, – оборвал меня учитель и сильнее сжал мои пальцы. – Главное, чтобы ты была счастлива. Иди, Джесси.

Я кивнула и выполнила наказ магистра, лишь напоследок обернулась, поймав его какой-то странный, полный непонятных для меня чувств взгляд.

Когда вышла из заповедника, ненадолго остановилась возле фрески, сделанной на здании домашнего театра год назад.

На ней раскачивалась на белых деревянных качелях молодая девушка с каштановыми волосами – оттенок, присущий представителям рода Эндервудов. Чуть вздёрнутый носик, пухлые губы и большие светло-голубые глаза с пышными чёрными ресницами. Её можно было бы назвать невероятно красивой, если бы не надменное и даже капризное выражение лица.

Вспомнились её недавние слова:

– Ах, Джесселин, ты такая несчастная… У тебя ведь даже любви нет. Мы с тобой совершенно разные! Например, на меня с обожанием смотрит сам принц Данияр Раманский. Ты в курсе, что он самый завидный жених во всём мире? И вот-вот на моём пальчике окажется помолвочное кольцо Раманских. Я стану принцессой, а затем – королевой! Только не завидуй слишком.