Ты же ведьма!

– Твой братец, в отличие от тебя, хороший малый. Его было бы так легко свести с ума. Жаль, не довелось, – печально закончила белка.

– Еще слово, – припечатала я, – и я наплюю на все да исключительно тебе в отместку зарежу этого темного!

Я все же оторвалась от перелома и с поднятой рукой, в которой был нож, заменивший мне скальпель, посмотрела на белку. Именно в этот момент распахнулась дверь и на пороге застыл смуглый. Палач, слуга и друг Эрриана.

Перед его глазами предстала та еще картина: я с колтуном на голове, в чистом фартуке, на котором уже было несколько пятен крови, с целительским ножом наперевес и обещанием прирезать темного. Белку гость не видел, посему уставился исключительно на меня.

– Отойди от него немедленно! – завопил он, пытаясь создать пульсар.

Именно пытаясь. Искра в его ладони так и не вспыхнула пронзительным светом, а, плюнув несколько раз, исчезла с хлопком.

– Что за… – не понял смуглый.

Впрочем, конфуз его не смутил – он потянулся к поясу за кинжалом.

Я мысленно прикинула, что быстрее: объяснить темному, что я делаю с его дружком, или оглушить, чтобы не мешал операции? Второй вариант был предпочтительнее, но подкрасться сзади и незаметно тюкнуть смуглого по темечку было проблематично по той простой причине, что мы с ним уже разговаривали. А в открытом сражении я могла его сразить лишь тяжелым и исключительно тупым вопросом. Посему просто буднично его оповестила:

– Темный, тебе сюда, вообще-то, вход запрещен.

– Потому что я темный?

– Нет. Потому что сейчас идет операция. Ты мешаешь мне спасать твоего друга от смерти.

– До встречи с тобой он был жив и здоров. А лишить жизни Меча Владыки имею право только я.

– И не думала составлять тебе конкуренцию! Придет время, даже помочь могу. Топорик там подержать или табуретку выбить. А сейчас, когда мы выяснили, что наши зоны влияния не пересекаются, будь любезен… Рядом с тобой стоит короб с бинтами. Принеси его мне, пожалуйста.

Смуглый явно растерялся. Как тот матерый волкодав, что врезался в волчью стаю, а вместо кровавой драки и лязганья клыков у горла получил предложение погрызть морковку. Вот и темный хотел ведьму убить, а его наглым образом работать заставляют.

Он так и стоял на пороге. Явно переваривал сказанное и заодно выпускал тепло на улицу. А дрова для печи мне доставались не даром. Мудрые люди говорят, что молчание – золото, но если сейчас я не звякну серебром, то дружок Эрриана разорит меня на хорошую вязанку.

– Ну так что, палач, будешь помогать мне свою жертву спасать или еще помедитируешь?

Смуглый шагнул и закрыл за собой дверь. Увы, не с улицы. А жаль. Впрочем, смирившийся с тем, что сегодня он не убийца, а младший лекарский персонал, смуглый оказался хорошим помощником. Споро подал короб с бинтами, ловко чугунок с горячей водой из печи ухватом достал, помог промыть рану. И все то время, что я бедро обрабатывала, цепко держал некстати пришедшего в себя Эрриана. Хотя я бы сильно удивилась, если бы Барс не очнулся: когда из ноги пытаются выдрать кусок мяса, тут и труп подскочит. Без всяких некромантов. Ну, конечно, не совсем мяса. Все дело в том, что, пока темный нырял за мной в болото, нанесенную когтями стрыги рану успела распробовать хирсина.

Эта мелкая топяная нечисть была размером не больше ладони. До поры до времени плавала свободно. Но как только вблизи оказывалась жертва, нечисть впивалась в нее челюстями, впрыскивала парализатор и начинала врастать в тело корневыми щупальцами. Барсу досталась особо шустрая хирсина: так внедрилась в бедро – шиш подцепишь.

Я долго пыхтела, но все же ухватила ее за бока ногтями. Да как дернула! Эрриан не только пришел в себя, но и рефлекторно врезал кулаком. Со всей дури! Благо не мне, а своему смуглому дружку. Я бы точно вывихом челюсти не отделалась.

Тот ничего не сказал, потому что уже не смог, но навалился на темного всей тушей да хорошенько придавил к столу. А я с третьей попытки выдрала демонову хирсину из бедра Эрриана. Оказавшись на воздухе, та заверещала не хуже банши. Ее короткие, тонкие, нитевидные щупальца, похожие на мочковатый корень, забились во все стороны, норовя дотянуться до моего запястья.

Я быстро швырнула хирсину в печь, где она вскоре и замолкла.

Перевязав бедро одному темному, вправив челюсть второму, я выдохнула и обессиленно опустилась на скамью. Прислонившись спиной к стене, закрыла глаза и четко произнесла:

– С вас за оказание целительских услуг три золотых. – И едва услышала возмущенное сопение гостя, как злобно предупредила: – Орать о грабительских расценках и торговаться не советую!

– Проклянешь? – уточнил гость, держа у скулы тряпицу с примочкой.

– Зачем? – искренне удивилась я, приоткрыв один глаз. – У тебя и без чернословия от воплей челюсть по новой заклинит.

Белка, весь процесс лечения сидевшая молча, после моих слов аж слезу умиления хвостом смахнула: ее уроки в лабиринтах разума не прошли даром, и сейчас я даже без капли магии могла довести любого до состояния озверения. Главное, чтобы после этого не пришло состояние упокоения. Моего упокоения.

– Ах ты… – то ли восхитился, то ли озлобился смуглый.

Но потом посмотрел на прищурившуюся меня, на Эрриана, который лежал на столе, прикрыв глаза. Глянул за окно, где гробовщик, насвистывая, тряпицей полировал ободранный стрыгой гроб. И, видимо что-то прикинув, процедил:

– Ведьма, ты прямо прелесть какая гадость.

Да уж. Комплимент в истинно темном духе! Я улыбнулась и мстительно напомнила о трех золотых. Смуглый похлопал себя по карманам, заглянул в кошель, но, судя по слишком независимому выражению лица, за утро наметился второй конфуз. На этот раз финансовый. Но темный не был бы темным, если бы признался в поражении.

Он убрал свой кошель обратно и подошел к куче тряпок, которые остались от портов Эрриана. Наклонился, откинул ткань и, найдя карман, достал из него несколько монет.

– Я не люблю, когда ко мне лезут в штаны. Особенно если меня самого в них нет, – хриплый голос, раздавшийся со стола, заставил меня заинтересованно открыть и второй глаз.

– Прости, но у меня с собой не было, и я решил оплатить твое лечение из твоего же кармана, – без тени раскаяния пояснил вороватый смуглый. – Эта ведьма требует за свои услуги три золотых!

– И сребр за доставку, – добавила я.

Если уж наглеть, то по полной. Ведь мои последние отношения с золотой монетой закончились тем, что я повосхищалась ею издалека. Так сказать, духовная близость не переросла в обладание. Поскольку сожжения не получилось, а значит, вместе с ним и гонорара от отца Панфия. Посему стоило наверстать упущенное.

– Я доставила пациента с комфортом. Чтобы его ненароком не продуло, в ящике, – терпеливо пояснила я. И, вспомнив про господина Рынмаря, напевно перечислила: – Бархатная обивка! Мореный дуб, самый прочный… Промаркированный знаком качества. Итого три золотых и один сребр. Знак качества, так и быть, бесплатно.

О том, что почетным маркировщиком была стрыга, оставившая на досках свой когтистый росчерк, я тактично умолчала.

– За что? – возмутился Эрриан и повернулся к своему приятелю. – Джером, о чем это она вообще бредит?

Джером не произнес ни слова, но та-а-ак выразительно уставился на одну рыжеволосую ведьму.

– Ну как за что? Золотой – за перелом. Кости сложила, рану обработала, сращивающей настойки вот сейчас еще дам и обезболивающей. И амулет-ускоритель еще. Правда, он слабенький. – Я для наглядности загнула палец. – Второй золотой – за то, что хирсину вытащила из бедра.

– Ты вырвала ее с моим мясом! – не удержался Барс.

– Хорошо. За то, что пришлось слегка ущипнуть тебя за задницу, скину пару медек, – покладисто согласилась я. – Ну а третий – за вправленную челюсть.

– У меня с челюстью все в порядке, – тут же возразил он.

– Так я и не тебе вправляла, а твоему па… – Я осеклась. Хотела сказать «палачу», но о смерти и так слишком много разговоров! -…рню.

– Мы не мужеложцы! – грянуло так яростно и синхронно, что подспудно возникла мысль: именно так оно и есть.

И если бы пару ударов колокола назад Эрриан в гробу страстно не доказал обратное, то я бы им не поверила. А что… о темных всякие слухи ходят. Вздохнула и укоризненно покачала головой:

– Я ведь не осуждаю…

Да, бесить – мой талант. И, в отличие от магического дара, потерять этот талант куда сложнее. Хотя признаюсь, иногда хотелось. Очень. Особенно в такие моменты, как сейчас: еще миг назад, пока не произнесла своей последней фразы, в душе порхали бабочки. А вот теперь они валялись дохлыми и вымороженными напрочь под перекрестьем двух ледяных взглядов.

– Джером, скажи этой вымогательнице, что услуги телохранителя императора стоят гораздо больше, чем три золотых. И я тоже могу ей сейчас выставить свой счет.

Нет, вы посмотрите на него, а? Только из гроба вылез – и сразу торговаться.

– Тебе хана, – услужливо перевел речь Снежного его па… в общем, палач.

Я замолчала. Не потому, что ответить было нечего. Скорее даже наоборот: мыслей крутилось слишком много, и все они стремились быть озвученными. Но, во-первых, тогда я буду ругаться слишком долго. Во-вторых, я припомнила, сколько мне обещал Эрриан за помощь в устранении Эйты. Последняя, к слову, уже куда-то исчезла с подоконника. То ли убедилась, что процесс «сведение с ума» у клиента идет с переменным успехом, то ли у нее появились иные срочные дела. Но, так или иначе, белку я у себя в гостях уже не наблюдала.

– Чего замолчала? – удовлетворенно вопросил Джером.

– Просто сижу и думаю, как дальше жизни радоваться. И раз уж у нас случился взаимозачет услуг, то попрошу покинуть помещение. Тем более что скоро кто-нибудь да обязательно придет.

– Ты же вчера всех побитых приняла, – сипло возразил Эрриан.

– Вчера были поломанные, – не стала спорить я. – А сегодня будут возмущенные. Те, кто вчера скидывались тебе на порчу и утром обрадовались твоему трупу. Вот как прознают, что покойник воскрес, так и придут мстить. Может, даже организуют внеплановое сожжение… – мечтательно закончила я.

На моих последних словах Джером закашлялся.

– Определенно, ты самая ненормальная из ведьм, которых я встречал. Мало того что сама просишься на костер, так еще и лечишь.

– А что в этом странного? – не поняла я подвоха.

– А хотя бы то, что среди темных такого практически не встречается. Все же дар целительства – это больше светлая магия, – припечатал Джером.

Ну вот делай людям добро! Хотя бы и по грабительским расценкам! Зря только челюсть гаду вправила.

– А Магда и не темная, а светлая, – хрипло отозвался Эрриан, бессовестно посвящая своего палача в мою самую сокровенную тайну.

У-у-у, сивый! Молчал бы уж, пробник мумии. Нет, надо было его всего забинтовать. Не только ногу. А еще и рот кляпом заткнуть!

– Тебя же светлая магия убить может! – возмутился смуглый.

– А кто сказал, что я ее вообще использовала? – разозлилась я. И, уже обернувшись к лежащей «красавице», едко процедила: – А тебе, Эрриан, спасибо! Ты так добр. Не знаю, чем тебе за это отплатить… Хотя нет! Знаю. Я буду за тебя молиться.

– Из твоих уст это звучит как проклятие, – усмехнулся оккупант моего стола.

– «Как» тут лишнее, – выдохнула я и, встав с лавки, скомандовала: – А на сей радостной ноте давайте прощаться. Один темный закидывает второго, перебинтованного, на плечо и тащит отсюда подальше.

Увы. Со словами: «Подавись, белая ведьма!» – мне на стол легли три золотых. А потом Джером таки поволок своего то ли господина, то ли жертву. Но не на улицу. А по лестнице. На второй этаж. В мою спальню!

Глава 4

– Какого демона? – успела крикнуть я смуглому.

– А если моему другу в особняке бургомистра станет хуже? – отозвался тот, не оборачиваясь и продолжая подниматься по ступенькам. – Пока я его к тебе обратно через весь город дотащу, он и помереть может. Нет уж. Никуда я его не понесу. Мы пока здесь побудем.

Кому-кому? Другу? Хм… Какие, однако, интересные понятия у сыновей Мрака о дружбе. Раньше я считала, что по дружбе можно только выручить, а оказывается, что и убить тоже.

Я аж задохнулась от такой наглости. Ну… темные! Мало того что Хеллвиль себе присвоили, так еще и на мою постель покушаются! А я где спать буду?

Пока я мрачно размышляла о коварстве пришлых, в дверь постучали. Не лупили кулаком, а тихонько поскреблись. Значит, не вчерашние проклинатели.

– Входите, открыто! – мрачно рявкнула я.

Сегодня как никогда я была похожа на истинную темную ведьму. Настроением – так точно.

Дверь отворилась, и на пороге застыла, словно не решаясь шагнуть дальше, юная гостья: новый заячий тулупчик, парчовая юбка, сапожки из тонкой кожи и яркий платок. Надо же, кто ко мне пожаловал! Мажета, дочка торговца третьей гильдии, – девка в меру красавица и без меры глупая. Ибо считала, что деньги могут все, а набитый золотом кошель способен и зомби превратить в человека. Поскольку мошна ее отца была полна до краев (и не презренной медью или скромным серебром), Мажета чувствовала себя хозяйкой везде. Везде, кроме моей лавки. Но явно по привычке заговорила она с гонором, хоть и не тронулась с места, продолжая выстужать дом:

– Эй, ведьмовка, мне снять венец…

Мажета осеклась, напоровшись взглядом сначала на пустую бутыль из-под первача, потом на окровавленные портки темного, кои так и валялись возле ножки стола. Демоны все раздери! Вот только сплетен мне и не хватало. Представляю, как уже завтра весь Хеллвиль будет судачить, что ведьма пьет по ночам в одиночку и запоздавшими клиентами закусывает. А это значит, что за колдовские услуги теперь мне можно заплатить первачом и окороком, а не деньгами! Я невозмутимо затолкала ногой под лавку изрезанную кучку ткани и подбодрила:

– Ну!

Мажета сглотнула и закончила фразу уже не столь уверенно:

– …безбрачия нужно.

Тут брякнула заслонка, и из печи вывалилась агонизирующая хирсина. Вереща на одной ноте и протягивая свои щупальца, тварь поползла к гостье. Мажета истошно заорала в ответ. Причем гораздо сильнее нежити. После сегодняшних приключений у меня и так болела голова, а еще этот ор. Я не выдержала и, подойдя, припечатала ногой голосящую заразу. Нет, не Мажету.

Хирсина дрыгнулась и обмякла. Продолжая давить – нежить из болот иногда оказывалась зело живучей, – я мрачно глянула на дочку торговца и уточнила:

– И долго еще будем голосить?

Мажета враз смолкла. Дверь, в которую как раз ударил порыв ветра, тут же хлопнула гостью по спине и тому месту, где оная заканчивает свое благородное название. Девица пробкой влетела внутрь. Наверняка приняла случившееся за ведьминский замысел: вон как глазами из-под платка сверкнула. Ну да, мне делать больше нечего, как силы тратить на такую ерунду. Но разубеждать Мажету не стала. Она же глянула на меня, потом на мою ногу, сглотнула и буркнула:

– Снимете?

Ого, уже и на «вы». Этак скоро я и «госпожой ведьмой» стану, а не «демоновой ведьмовкой».

Мажета склонила голову. Вышло так себе: гордячка явно привыкла приказывать, а не просить. Я посмотрела на эту смесь спеси и страха и уже было хотела сказать, что венец безбрачия снять не могу. Разве что посочувствовать. Но гостья, словно что-то почуяв, успела достать кошель.

– Вот, тут двадцать сребров. – Она сделала несколько осторожных шагов и положила деньги на стол.

Хм… Отчего бы не помочь избавиться бедной девушке от тяжелой ноши? Тяжелой денежной ноши. От венца я ее избавить не могла хотя бы потому, что оного на Мажете не было. Зато дури в ее русоволосой голове водилось изрядно. И желания во что бы то ни стало прогуляться до алтаря. Причем не абы с кем, а с самым лучшим женихом Хеллвиля. До вчерашнего дня таковым считался сын бургомистра. Но это было до эпичной эвакуации семьи градоначальника из дома. А сейчас… Судя по всему, им стал темный. Темные.

– Закрывай поплотнее дверь, и посмотрим, что можно сделать, – повелела я и шаркнула ногой по половицам так, чтобы остатки хирсины отцепились от подметки и улетели в угол.

Пока Мажета бегала к входу, я быстро шагнула вперед, одной рукой взяла кошель, а другой цапнула три золотых, оставленных на лавке смуглым. Сунула все в «банк» и приготовилась внимать девичьей беде.

– На мне венец безбрачия! – запальчиво воскликнула Мажета, едва дверь была закрыта. Она без приглашения уселась на табуретку у стола, распахнула тулуп и пояснила: – Только я за кого соберусь замуж, как все планы рушатся. За Барта хотела, так его Натана приворожила.

Я вспомнила красавца-оружейника, сыгравшего свадьбу месяц назад. Вел он свою невесту в храм по любви. Так что у меня зародилось смутное подозрение, что этот «жених» Мажеты слегка не в курсе был, что он ее суженый.

– Собралась ему в отместку за Дирка, – между тем продолжала Мажета, – так его вчера вместе со всей семьей темные из дома высвистнули и без денег оставили. Нет мне счастья. Это точно во всем венец безбрачия виноват!

«И в том, что нас ночью стрыга чуть не сожрала, – тоже он!» – крутилось на языке, еле удержалась, чтобы не ляпнуть.

– Для начала давай погадаем, – предложила я, честно отрабатывая свой гонорар.

Так. А есть ли у меня карты? Вроде были. Правда, западной части империи, а не гадальные. Значит, придется импровизировать.

– А на чем? – заинтересовалась Мажета. – Я слышала, ведьмы при гадании используют потроха, мышиный или драконий помет.

Угу. Сейчас принесу на лопате.

– Гораздо чаще мы используем логику, – строго сказала я, чем изрядно разочаровала девицу.

Похоже, требуха была ей гораздо интереснее доводов разума. Может, в ливере мистики больше? Впрочем, клиент всегда прав. Пока жив. Я вдохновенно провозгласила:

– Будем гадать на котле!

Спустя четверть удара колокола мы стояли над котлом. Вообще-то, он был никакой не ведьмин, а большой алхимический. С маркировкой «тара номер пять» на дне. Его любезно предложил мне взять Никас, который, как и я, в этом году окончил академию. Со своим чугунным другом алхимик расстался по весьма прозаичной причине: в их отношениях случилась трещина. Крохотная трещина на самой кромке посудины. Для обычной кухонной утвари – ерунда. Для алхимика – трагедия. Выращивая кристаллы или разделяя вещества, мастера эликсиров вращали воронкой содержимое котла с такой скоростью, что взрывались и абсолютно целые посудины. А уж с трещиной – и подавно. Посему Никас решил не рисковать.

А мне, целительнице, для варки зелья в самый раз. Теперь утварь и в «гадании» поучаствует. Растопив печь, я щедро плеснула в котел воды, добавила пару самых сильно пахнущих зелий, сдобрила вытяжкой из кровохлебки и кинула чернокорня для цвета. Смесь вышла ядреной. От источаемого ею смрада аж глаза щипало. Не то что заглянуть в котел, дабы увидеть в вареве свое будущее, – даже стоять рядом было подвигом. Может, я случайно изобрела новое алхимическое оружие? Надо бы его запатентовать.

– Суженый, появись, ликом Мажете покажись. – Я взмахнула руками, изображая ворожбу, а на самом деле отгоняя от лица жуткий запах.

В тот момент, когда девица уже была готова клюнуть носом в противную жижу, заскрипели половицы и раздался негодующий голос Джерома, спустившегося сверху:

– Чем это у вас тут воняет?! – возмутился он.

Мажета повернулась, вытаращила глаза, с протяжным стоном: «Это мой суженый?» – пошатнулась и начала медленно падать в обморок.

Вот зря я подхватила девицу, которая явно любила булочки с брусничным сиропом, – едва под ее весом в пол по пояс не вошла, как горячий гвоздь в кусок масла. Благо темный помог и уложил гостью возле лавки. Рядом с тем местом, где скончалась хирсина.

– Думаю, твое чуткое обоняние уловило запах грядущих неприятностей, – сдув вьющуюся прядь со лба, просветила я Джерома.

– Чьих? – прозорливо спросил темный.

– Ну… – протянула я. Припомнила настойчивость и целеустремленность девицы, когда та гонялась за сыном бургомистра, дабы сделать его счастливым семьянином, и резюмировала: – Судя по всему, и твоих тоже.

– Я-то тут при чем?

– При всем, – фыркнула я.

Мажета всхрапнула. Видать, обморок оказался со снотворным эффектом. Или это она порошка успокой-корня надышалась?

– Что с ней?

– Не обращай внимания. – Я махнула рукой. – Раз уж ты спустился… Сходи на базар, купи еды. А то тебе нужно твоего друга кормить, ну и меня тоже.

– Ведьма, у тебя совесть есть? Я тебе всего четверть удара колокола назад три золотых заплатил!

– Совесть? У ведьмы?! – искренне возмутилась я, словно меня только что оскорбили. А потом пафосно добавила: – Она сгорела на костре инквизиции!

– Вот всегда знал, что светлые ничего толком не умеют. Даже ведьму сжечь! Нет чтобы целиком, так они только ее совесть спалили.

– Может, тогда побудешь помощником храмовника при следующем сожжении? – невинно предложила я.

– Темный маг помогает святой церкви? – Судя по возмущению в голосе Джерома, я смогла-таки его уесть. – Ничего проклятого в твоей душе нет, ведьма.

– Святого, – педантично уточнила я и на недоуменный взгляд смуглого пояснила: – Я светлая магесса, поэтому правильнее будет «ничего святого». Так ты за едой-то пойдешь?

– А если нет? – прищурился он.

– Ну… – Я выразительно посмотрела вокруг. – Я могу и сама приготовить: наломать дров, подлить масла в огонь, потом заварить кашу и навешать лапши. Тебе на уши или на шею? Потому как из продуктов у меня ничего нет.

– Ну ты и ведьма! – восхищенно протянул смуглый, по-новому взглянув на меня. – Смелая, красивая, да еще и одинокая.

– Не знаю, как у темных, а у светлых считают, что мужчине стоит бояться красивой и одинокой магессы. А если она не только красива и одинока, но еще и зла, то лучше сразу притвориться мертвым.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.