Ты же ведьма!

– Самое оскорбительное я уже узнал – цену за мою жизнь. Горкой меди Меч Владыки еще ни разу не оценивали.

– И какова же ваша истинная стоимость? – полюбопытствовала я, ставя шкатулку на полку.

– Вообще-то, задавать вопросы здесь должен я. – Барс поджал губы, буравя меня взглядом.

Тяжелым, словно молот кузнеца. Таким и убить вполне себе можно, особенно если довеском к нему идет магический хук. И только тут я заметила, что из-под края рукава его кожаной куртки виднеется браслет. Этот скупой блеск я узнала бы из тысячи. Гарлий – металл, что поглощает магию. Именно из-за него тысячелетие назад разразилась война между темными и светлыми. Он ценился гораздо выше золота, но для магов был не наградой, а кандалами, что запирали дар. И судя по тому, сколь массивными были браслеты на Барсе, – немалый дар.

Вопросов стало еще больше. Правда, задавать их мне запретили. Зато сам темный не стеснялся:

– Итак, что же в такой глуши забыла светлая магесса с восемью единицами дара? И если оценивать по диплому – одна из лучших адепток факультета целителей?

– Меня больше интересует, что в моем доме забыли вы. – Я сложила руки на груди.

– Вас. Но я все еще жду ответа на свой вопрос.

– А если вы его не получите? – с вызовом бросила я.

Но тот, что стоял предо мной, явно привык получать желаемое. Будь то деньги, власть или ответы. Два плавных шага, и я оказалась близко, слишком близко к тому, кто был опасен. Весьма опасен даже без магии. Я непроизвольно попятилась.

Нет, мне было не страшно. Просто моя любимая кочерга отчего-то стояла в углу рядом с печкой, а не посреди лавки. Жаль… А то бы я уже держала ее в руках и не боялась гостя еще больше.

– Тогда мне придется отправить официальный запрос в вашу академию и узнать, почему светлая магесса Фокс практикует исключительно темное колдовство и отказывается отрабатывать практику по специальности.

– Это шантаж! – едва сдерживая злость, выговорила я.

– Нет. Всего лишь классическая тактика ведения переговоров среди темных, – усмехнулся Снежный. – Будь ты истинной темной ведьмой, ты бы это знала.

Я все-таки не удержалась. Остатки магии ушли на пасс рукой, одна из склянок на полке качнулась. И едкая, вонючая мазь, утробно булькнув, плеснула прямехонько темному в лицо.

Тот хоть и успел частично уклониться, но брызги его догнали. Он выругался, смахивая со щеки слизь. Я воспользовалась моментом и схватила тяжелую, доставшуюся мне в наследство от семьи кузнеца кочергу. Кстати, предыдущий ее хозяин был настолько суров, что мог мешать кипящий свекольник рукой, а его жена и вовсе в дурном настроении доила корову сразу сметаной. В общем, гнутая железяка была им под стать: столь же внушительна и могуча, как и ее прежние владельцы.

Увы, грозно занести ее мне не удалось: я все же пошатнулась. На заклинание ушли не только остатки резерва, но и часть энергии ауры.

– Еще один шаг, и я тебя тресну, – предупредила я темного, отбросив светское «вы».

Этот гад и не думал впечатляться. Наоборот, как-то странно улыбнулся.

– За этот вечер уже второе оскорбление. Сначала – горкой меди. Теперь кочергой. Думаешь, меня остановит гнутая железяка?

– Ну, голодного вурдалака она уже однажды остановила. Чем ты-то хуже? – возразила я, поудобнее перехватывая ручку кочерги.

– Ты права. Я, конечно, ничуть не хуже, а даже лучше любого вурдалака…

Не успел он договорить последние слова, как мое грозное оружие уже было выбито из рук. Да и сама я с заломленной рукой оказалась прижата спиной к груди незнакомца.

– Хотя…

Его вкрадчивый голос, прозвучавший прямо над ухом, звучал обманчиво лениво. Словно дикое пламя под ледяной броней: прикоснись к такой преграде ладонью, и она истает водой под твоими пальцами, а рука тут же провалится в самое демоново пекло. И ты вместе с ней…

– Я тут сделал кое-какие выводы. Сдается мне, что и запроса никакого делать не нужно. У тебя в табеле значится восемь единиц. Но сегодня ты почти не использовала магию. На то, чтобы активировать простейшее заклинание, ты задействовала все свои силы, едва не потеряв сознание. Налицо явное выгорание. Это раз.

У-у-у… Какой сообразительный! Прямо как бабушкин гримуар: он и умный, и захватывающий, да еще наверняка и с деньгами. Во всяком случае, я в юности делала заначки именно в этой пыльной семейной реликвии.

Попыталась дернуться, но локоть пронзила боль, словно в него всадили раскаленный прут. Я зашипела и замерла, не двигаясь и даже не дыша.

– Ты обучалась на стипендию, иначе не получила бы обязательного распределения. Значит, должна отработать все деньги, потраченные на тебя, до гнутой медьки. Это два.

Капля пота сбежала по моему виску. Я закусила губу, чтобы не взвыть от боли. Понятно, к чему клонит этот темный гад. И неважно, что шевелюра у пришлого была белого цвета. Действовал он как истинный сын Мрака.

– Ну и третье: узнай ректор о твоей неспособности отработать долг перед магистерией, тебе выставят немалый счет, который, судя по твоей нужде в деньгах, ты оплатить не в состоянии.

– Чего тебе от меня надо? – сквозь зубы процедила я.

– Услуга…

От теплого дыхания темного, который был так близко, что я чувствовала стук его сердца, по спине побежали мурашки.

– Какая?

– Избавиться от проклятия безумия. Ты же дружна с Эйтой, – прозвучал ровный голос, который ничем не выдавал того, насколько важен для Барса разговор.

У меня болела рука, я была не в силах пошевелиться, но все равно расхохоталась.

– Дружна?! Темный, она пыталась свести меня с ума. Я блуждала по ее лабиринтам месяц. Как ты думаешь, насколько могут быть дружны палач и его жертва, избежавшая казни?

– Что?! – Мою руку отпустили, а тело резко развернули. Я оказалась лицом к лицу с темным. – Ты не безумна. Нагла, хитра и изворотлива настолько, что я поначалу принял тебя за дочь Мрака. Но твой рассудок чист. Как тебе это удалось?

Да если бы я сама это точно знала.

Барс за краткий миг все оценил, взвесил и принял решение.

– Магда Фокс! Я предлагаю тебе сделку. – Чуть прищурившись, он посмотрел мне прямо в глаза. – Я полностью оплачу все твои долги, какими бы они ни были, а ты поможешь мне справиться с Эйтой.

В печи догорали поленья, отдавая последний жар и таращась в сумрак красными угольями. Лучина, которую я зажгла удар колокола назад, готова была вот-вот истлеть. Ночные сумерки заглядывали в окна, а я… сожалела. Увы. Не все долги можно оплатить звонкой монетой. Некоторые – только кровью, что способна погасить костер ненависти.

Еще днем, в таверне, я сделала свой выбор, какой мост перейти, а какой сжечь. К тому же договоры с Эйтой не расторгаются.

– У меня есть возможность отказаться?

– Нет. Откажешься от моего предложения, ворон-вестник уже завтра постучит в окно ректора твоей академии с письмом.

– Шантажист!

– Я предпочитаю считать себя целеустремленным. Итак…

Он вытянул руку ладонью вверх, а в другой его ладони невесть откуда возник стилет. Все верно, для клятвы на крови так и положено. Или для того, чтобы меня припугнуть как следует. Например, до смерти.

– Я не могу ничего гарантировать. Я ничего не знаю ни о тебе, ни о твоем проклятии. Лишь помочь и предостеречь… – пыталась я выторговать если не время, то хотя бы простор для маневра в клятве.

– Хор-р-рошо. Ты помогаешь мне, насколько хватит твоих сил и талантов, а я оплачиваю, – пошел на уступку темный.

Есть же такие люди, встретив которых вдруг резко хочется представить, что их не встречал, а если встречал, то совсем не ты. Так вот, Барс был как раз из их числа. И какой демон принес его в мой город?

– Ну же, Магда, – напомнил о себе этот гад, нетерпеливо качнув протянутой рукой. – Ответ, лежащий долго на поверхности, рискует протухнуть…

Отвечать ему, то бишь подавать свою ладонь, не хотелось. Совсем. Но пришлось. Выбора особо-то и не было. Правда, как буду пытаться сохранить разум темному и одновременно помогать Эйте по-быстрому организовать ему же шизофрению, я представляла весьма туманно. Но даже подернутые дымкой перспективы лучше четкого приказа пройти внеочередную комиссию по освидетельствованию уровня дара.

Барс чикнул по моему запястью стилетом. Глядя на выступившую кровь, я поняла одно: пока что мне остается лишь расслабиться и провести древнейший теолого-философский ритуал. То есть поднять руку повыше над головой и резко опустить ее со словами: «Бездна с ним!»

– Сколько ты хочешь за свои услуги? – спросил темный.

– Тысячу золотыми монетами. – Я не стала мелочиться и назвала полную стоимость обучения в академии, удвоив ее. – И если у меня не получится… Чтобы ни ты, ни твой дружок меня не прикончили!

Барс и бровью не повел, лишь рассек себе руку и буднично пояснил:

– Джером не мой дружок. Я предпочитаю девушек.

– Хорошо, твой слуга. Хотя, заметь, я не имею ничего против мужеложства. Тут нечего стесняться, – с самым невинным видом подбодрила я, с удовольствием наблюдая, как темный приходит во взбешенное состояние.

– И не слуга, – отрезал Барс. – Он мой убийца, который отправит меня к праотцам, едва заметит, что я теряю рассудок.

Твою же… Я подавилась вдохом, оценив уровень подставы от Эйты. Ну как качественно свести с ума того, кого при легком помешательстве с распростертыми объятиями ждет смерть?

А темный между тем соединил наши ладони. И зазвучали слова, древние как сам мир: «Клянусь кровью, жизнью и…» Два чародея: одна почти без дара, другой с запертой магией – произносили их, а воздух вокруг гудел и наливался силой. Казалось, мир вдруг завертелся бешеным водоворотом, в центре которого оказались мы двое. Сумею ли я выбраться на этот раз?

Я начала терять сознание: клятва вытянула из меня все, до капельки. Уже проваливаясь во мрак, почувствовала, как сильные руки подхватили меня.

Глава 2

В себя я пришла достаточно быстро. Валяться в обмороке на голодный желудок оказалось дико неудобно. С неохотой открыла глаза, и первое, что увидела, – это сосредоточенное лицо Барса и запотевший кувшин с водой, которую тот готов был вылить мне на голову.

– Тебя что, не учили, как правильно будить девушек?

– Учили. И как девушек, и как ведьм, и как солдат. Поверь мне, принцип одинаковый. Именно поэтому я взял воду. – Темный с явным сожалением убрал кувшин от моей головы и вкрадчиво осведомился: – Или все же стоило выбрать оплеухи?

– Что? Какого?…

– Какого что? Самые действенные методы пробуждения, – издевался Барс. – А нюхательную соль я, уж извини, сегодня с собой не захватил.

Угу, а обычно все время с собой носит. Такой трепетный, мало ли что.

– Не знаю, как принято будить в Темных землях, но меня лучше всего пробуждает еда.

Барс промолчал. Похоже, представил, как машет перед моим носом свежей ватрушкой, и его логика дала сбой.

– Кстати, раз уж мы теперь… партнеры, – я все же подобрала подходящее слово. Поднялась и села на лавку. – Ты сам-то поесть не хочешь?

Голод был дикий. Израсходовав крупицы дара, я умудрилась продырявить свою ауру. И теперь мой уже не растущий организм требовал жертв. Желательно побольше и пожирней: блинов там, жареного мяса, яичницы со шкварками… И немедленно.

– Скажу сразу: я невосприимчив к большинству ядов, – жестко усмехнулся Барс.

– Это да или нет? – невозмутимо уточнила я, игнорируя его взгляд. Такое ощущение, что на меня в упор направлен болт во взведенном арбалете! – Конечно, было бы хорошо, если бы ты отказался. Мне досталось бы больше каши на ужин. Но опять же, надо отрабатывать гонорар и тебя травить… – нарочито печально закончила я, вспомнив о горстке меди, набранной благодаря досточтимым хеллвильцам.

Попыталась встать, но пол как-то резко ушел из-под ног, и я бы наверняка грохнулась, если бы меня не подхватили. Опять. А затем молча пихнули обратно на лавку. Я передвинулась по ней к столу.

– Так… Я сейчас слегка устала, поэтому травиться будешь самостоятельно, – заявила я и махнула рукой на печь, где почти прогорели угли. – Там вон чугунок.

И с любопытством наблюдала, как темный молча и зло гремит ухватом. Справится или нет? Справился. Так же молча и зло плюхнул передо мной тарелку с воткнутой ложкой.

– Ешь. Обморочная ведьма – плохая помощница, – буркнул он.

– А себе? – упрямо потребовала я.

Брови Барса грозовой тучей сошлись на переносице. Вот-вот молнии полетят.

– Я не могу есть в одиночестве, – пояснила я. Наврала, конечно. Уж очень хотелось настоять на своем. Словно демон дергал за язык, подзуживая бесить незваного гостя. – Сколько с собой ни боролась, но вот не могу, и все. Такой у меня недостаток.

– И не единственный, – скрипнул зубами темный.

Но протопал к печи, наполнил вторую тарелку и сел напротив.

– Мухоморы? – злобно уточнил он, ухватив ложку.

– Дурной тон – кормить гостя мухоморами! – возмутилась я. Зачерпнула вместе с кашей кусочек белого гриба и сунула под нос Барсу. – Исключительно бледные поганки!

Тот зыркнул исподлобья и заработал ложкой.

– Выгорание – это последствия встречи с Эйтой? – начал он.

Я так устала за день, что решила отвечать честно. Ну, почти честно.

– Скорее причина. Я сначала выгорела, а потом провалилась в лабиринты. А к чему вопрос?

– Прикидываю, чем мне грозит проклятие.

– Ты сильный маг, – я не спрашивала, утверждала. – Какая стихия? Темная боевая магия?

– Чернокнижие.

На зубах хрупнул уголек. Хорошо хоть, не кусок кирпича. Печка – не боевая магия. И не чернокнижие. Аккуратнее кому-то надо было ухватом размахивать. Я поморщилась, проглотив внезапную добавку к каше. Барс прищурился, явно приняв это на свой счет.

– А тебе больше нравятся некроманты?

– Да нет. – Я пожала плечами. – Ну… Разве что меня всегда интересовал вопрос: бывают ли у некромантов жизненно важные проблемы?

– Бывают. Например, когда маг смерти берет работу на дом, это может очень не понравиться его вполне живой супруге.

– Особенно если та работа приходит сама посреди ночи с топором в полуистлевшей руке? – усмехнулась я, доедая кашу и чувствуя прилив сил.

– А из тебя могла бы получиться вполне сносная темная ведьма, – задумчиво произнес Барс.

– И чью голову для этого нужно снести?

И тут, словно откликнувшись на мой вопрос, за окном протяжно завыло. С надрывом, вынимая душу.

Я и Барс на миг замерли, вслушиваясь. Не ясно, что подумал темный насчет этого «кый-й-йрли-ы-ы-ы», несущегося со стороны болот, но я точно узнала своего клиента.

– Увы, сносной ведьмы из Магды Фокс не получится, – возразила я, резко поднимаясь со скамьи.

В глазах потемнело, повело из стороны в сторону. Да уж… Состояние – полутруп. Впрочем, может ли такая мелочь остановить направляющегося на подвиг? А иначе как подвигом охоту на болотную стрыгу не назовешь.

– Куда собралась? – спросил Барс, с интересом наблюдая за моими хаотичными передвижениями по комнате. Ну штормило, подумаешь.

– Убивать, – честно сообщила я, пытаясь ухватить с пола кочергу.

Та «плавала» из стороны в сторону, не даваясь в руки. Зараза!

– Ты хотела сказать «убиться»? – насмешливо уточнил Барс.

– Возможен и твой вариант. Но надеюсь, все же в том ритуале я окажусь магом, а не жертвой на алтаре.

– Не проще ли остаться здесь?

– Проще. Но я эту пакость два месяца выслеживала! Ни за что не упущу такой случай. Она уже трех человек сожрала и одного понадкусывала. Еще немного – и икру отложит. И тогда зимой как пить дать на Хеллвиль будет нашествие.

Я, наконец, сцапала кочергу и победно закинула ее на плечо. Потянулась за сумкой, в которой было много всего, начиная от разрыв-травы и заканчивая миниатюрным арбалетом с осиновыми болтами.

– Ты же не боевой маг.

– Верно. Но я единственный штатный маг Хеллвиля. И спрос за стрыгу тоже будет с меня.

– Тогда я иду с тобой.

– Темным не чуждо благородство? – изумилась я.

– Темным не чужда практичность. Если ты умрешь, то уже не сможешь мне помочь избавиться от проклятия.

Стрыга заголосила еще раз. Судя по вою, в котором прорезались призывные нотки, жертву себе она уже приметила. И теперь загоняет ее в топи. Надо поторопиться.

До болот был удар колокола, если пешим ходом. Бегом – вполовину меньше. Но все равно слишком долго. Выйдя на улицу, я огляделась. Хотела позвать метелку, которая так и не пригодилась во время моего сожжения. Но поняла, что резерва не хватит. А вот на то, чтобы угнать впряженную в повозку кобылу, что так кстати стояла у лавки гробовщика, магия была не нужна. Только наглость. А ее, нерастраченной, у меня имелось с запасом.

Я направилась через улицу. Привычная ко всему кобыла равнодушно косила глазом и прядала ушами, позванивая уздечкой. Из приоткрытой двери в лавку торчали две ноги в стоптанных сапогах и несся заливистый храп ее хозяина. Знакомая картинка. Опять нарезался в трактире тетушки Брас, бросил нераспряженную лошадь и упал там, где сон сморил. Намаялся сердечный, опрокидывая кружку за кружкой. Я ласково погладила теплую лошадиную морду, проверила постромки и запрыгнула в телегу.

– Ты собираешься ехать на… этом? – недоверчиво хмыкнул Барс.

Стрыга завыла еще громче.

– Да. А что тебя смущает? Гроб? Так он пока пустой.

– Вообще-то то, что светлая беззастенчиво крадет чужое.

– Не краду, а заимствую на время, – поучительно поправила я и взмахнула вожжами. – Н-но-о-о, родимая!

Застоявшаяся кобыла рванула так, что темный едва успел запрыгнуть в телегу уже на ходу. И мы помчались на болота: я, Снежный и гроб. Вернее, я и Барс в гробу. Он в лучших вампирских традициях сидел в домовине, вцепившись в ее край одной рукой, другой ухватив кочергу на манер весла.

Из городка успели выехать через западные ворота. Стражники как раз закрывали их, устало переругиваясь и толкая тяжелые створки. Завидев несущуюся во весь опор кобылу, которой правила стоящая на телеге в полный рост темная ведьма, а за ней в гробу пришлого с кочергой, стражники тихо ойкнули, присели на враз ослабевших ногах и шустро брызнули в разные стороны.

Колеса телеги прогрохотали по брусчатке, мы проскочили в щель между створками ворот и стрелой полетели по грунтовой дороге. Ветер принес обрывок разговора очухавшихся стражей:

– …кажись, ведьма хоронить приезжего поехала.

– Так он вродь бы еще живой.

– Ну так правильно: не самой же могилу копать-то. Вот щас…

Что «щас», я уже не дослушала. Лишь подивилась незыблемой вере горожан в мое могущество. Темный, который тоже все слышал, ничего не сказал. Может, проявил выдержку, может – благоразумие: мы так лихо скакали по ухабам, что вероятность не только прикусить, но и откусить язык была весьма велика.

Врезавшись, как арбалетный болт, в туман, мы пронеслись еще немного, но потом пришлось сбавить ход. Чем ближе были болота, тем плотнее становилась завеса вокруг. Хмарь… Липкая, холодная, вязкая… Она тянулась с топей, стелилась у земли, пряча под собой трясину. Я остановила кобылу, слезла с повозки и огляделась. Темнота хоть глаз выколи. Но, увы, стрыга отчего-то не имела обыкновения являть себя миру при свете дня. Наверняка она была тварью очень стеснительной. Но ничего, на каждую скромную нежить найдется настойчивый и сообразительный маг. Или в моем случае – недоведьма.

Правда, стоило уравнять наши со стрыгой шансы на выживание при встрече. Я запустила руку в свою холщовую суму и выудила оттуда бутылек. Пара капель в каждый глаз – и я стала видеть не хуже совы. Жаль, что эффект лишь на один удар колокола.

– Какое симпатичное умертвие… – прокомментировал Барс.

Ну да, знаю, что сейчас мои очи были отнюдь не цвета молодой зелени, а как два красных угля в печи. Но зачем об этом напоминать-то?

– Так понимаю, что ночное зрение тебе не нужно? Будешь гордо натыкаться на сучки, пеньки и проваливаться в бочаги? – не удержалась я, демонстративно убирая бутылек.

– Я и без эликсиров прекрасно вижу во тьме.

– Врожденная особенность? – профессионально поинтересовалась я, делая первый шаг в сторону болот.

– Скорее приобретенная: чернокнижники проводят больше других темных времени в Бездне. На максимально доступном для каждого уровне. Чем глубже проваливаешься во Мрак – тем там темнее.

Я оглянулась назад и увидела, как уверенно Барс вел кобылу под уздцы, перешагивая через кочки, огибая рытвины.

– Судя по всему, ты проваливался глубоко, – пробормотала я.

– Практически так же глубоко, как и владыка. Меч должен охранять императора не только в этом мире, но и во Мраке, – произнес он подкупающе буднично.

Может, потому с моего языка сорвалось:

– А проклятие… Оно предназначалось тебе? Или результат того, что ты просто хорошо выполнил свою работу?

– Догадливая, – буркнул темный. И, поравнявшись со мной, добавил: – Телегу лучше оставить здесь.

Он был прав. Начинались топи. Привязав кобылу, мы двинулись дальше. Под ногами хлюпало все сильнее. Мои ботинки, шнуровка которых почти доходила до колен, промокли, сумка оттягивала плечо. Хорошо хоть, кочергу на нынешней «охоте» нес Барс.

– В моих руках она станет более весомым аргументом при разговоре с нежитью, – заявил он.

Я спорить не стала. Просто вытащила свой арбалет. Разговоры разговорами, но в конце стоит поставить точку. А уж навылет та будет или нет – неважно.

Стрыга больше не издавала ни звука, но я чувствовала, что она где-то здесь, недалеко. Мы шли по тропе, что вела между двумя топями. По бокам шуршала жухлая осока, чавкала под ногами тучная от воды илистая земля. Внезапно совсем рядом раздался дикий вой, а следом за ним – крик. Истошный, полный безумной паники. И опять чавканье. Только не от шагов. Громкое, утробное. Демоны. Не успели!

Я половчее перехватила арбалет. Все же училась не на боевого мага, а на целителя, и укротить красную чуму мне было легче, чем любое оружие.

Хотя вурдалака месяца полтора назад все же уложила. Кочергой. Правда, перед этим удалось попасть ему в морду порошком жгучеяда, и нежить была слегка дезориентирована. Но даже с кочергой в башке та тварь едва не откусила мне полноги. Именно тогда я и узнала, что от страха способна забить вурдалака не только кочергой, но и черствым караваем.

Я шагнула вперед, но уверенная рука остановила меня. Прижав палец к губам, Барс дал знаками понять, что сегодня он не воспитанный лэр и не уступит даме дорогу. Дама, к слову, ничуть не возражала. Если стрыга бросится на него, то я смогу как следует прицелиться.

Странно, но темный не пошел прямиком вперед, а взял чуть в сторону. Когда мы бесшумно добрались до того места, где на краю бочага пировала стрыга, то…

– Твою ж Бездну!

– Аппендицит тебя раздери!

Шепотом вырвалось у нас синхронно. Там была не одна стрыга. И не две. А целая семейка. Большущая самка и молодняк. Я насчитала четырех. И если против одиночки у нас были шансы, то тут…

– Отступаем, – на пределе слышимости произнес темный.

Я согласно кивнула.

– Кый-й-рла! – раздался пронзительный, как удар хлыста по воде, крик.

В выводке было не четыре, а пять молодых стрыг. И один гаденыш сидел как раз у нас за спиной, приветливо раззявив свою клыкастую пасть. В черной глотке извивался раздвоенный длинный язык.

Я сиганула вправо, темный – влево. Лишь благодаря этому тварь размером с годовалого теленка приземлилась на пустую кочку, а не на кого-то из нас.

Я развернулась, почти не целясь, спустила тетиву арбалета, и осиновый кол пробил дыру в брюхе нежити. Болотная гадина зашипела и испустила дух, закатив белесые мутные глаза. Но ее утробный рев уже успел привлечь внимание остальных стрыг.

Пять тварей неслись по болоту нам навстречу. Склизкие туши, покрытые ядовитыми бородавками, сверкали в свете луны. Огромные перепончатые лапы, здоровенные хвосты с шипастыми навершиями, сильные тела – в воде от стрыги не было шансов уйти. Впрочем, на суше тоже.

На лекциях по бестиологии их относили к четвертому классу опасности и считали почти вымершими реликтами. Но вот сейчас, когда этот «почти исчезнувший вид, занесенный в белую книгу», жаждал продегустировать мой ливер, я еще больше невзлюбила столичных нежитезащитников, ратовавших за сохранение бестиологического разнообразия. По-моему, было бы лучше, если бы некоторые твари не почти, а совсем вымерли.

– Беги! – крикнул Барс, замахнувшись кочергой на ближайшую стрыгу.

Не исполнить волю умирающего – большой грех. А я, хоть и была «ведьмой», святотатствовать не стала. Изображая потомственную квакшу, резво поскакала по кочкам, на ходу запустив руку в сумку. Порошок с разрыв-травой, брошенный за спину, вспыхнул в воздухе. Окатила волна жара, сзади раздался истошный визг.

Молодая голенастая тварь, погнавшаяся за мной, угодила как раз в самый центр огненного облака, свет которого на миг озарил все окрест. Я увидела, как на удивление живой и резвый темный снес башку еще одной, самой крупной из выводка твари, которая, видимо, вслед за своей матушкой вот-вот готовилась выметать первую порцию икры.