Укрощение строптивого Дракона

Из интересного – только встречи с хозяевами таких мест: баронами и рыцарями, еще теми же королевскими рыцарями.

С ним граф разговаривает наедине, обсуждает свои вопросы, получает уверения в полной верности и что-то обязательно добавляется в его солидном сундуке.

Графиня тоже представляется благородному сословию, однако, на нее откровенно обращают очень мало внимания, раз есть полноценный муж для серьезных разговоров.

Общается она, в основном, с женами баронов и рыцарей, они какой-то внешний фон создают, но ничего не решают.

С очень долгим переездом, прямо с рассвета до вечера, так получилось по времени, но теперь добраться до последней точки сегодняшнего переезда мы засветло явно не успеваем. Правда, здесь все поголовно умеют ловить обрывки сна прямо в седле или на облучке повозки во время самого перехода. Очень нужное для здешней жизни постоянно умение, которым я еще не смогла овладеть на хоть какую-то его значимую часть, поэтому мне приходится страдать пока больше всех.

Как не родившаяся при лошади и не сжившаяся с ней полностью, поэтому слишком напрягаюсь, когда оказываюсь в седле, реально боюсь свалиться, поэтому вольно и невольно бдительно несу службу все время в пути.

Потом тяжелый сон в маленькой комнатушке под не особо сильно раскаленной крышей местного постоялого двора.

Ведь она все же не из очень дорогого кровельного железа скроена, которого здесь еще просто нет в природе, на самом деле.

Не может поэтому так тотально и беспощадно нагреться, но даже обычная серая дранка крыши тоже заметно набирает тепла от лучей бескомпромиссного светила.

Низкий потолок, прямо мне по макушку, в комнатенке тоже фонит теплом, поэтому лучше спать прямо на полу, а не на очень высоких, коротеньких и узких кроватенках, которые прямо к потолку прижимаются.

«Наверно, кровати такими высокими делают, чтобы подальше от холодного пола находились, – другого объяснения у меня нет. – И еще подальше от глаз дьявола, чтобы ему было труднее заглянуть в лица спящих обоими своими глазами».

Самая такая серьезная опасность во время сна, по местным поверьям.

Поэтому самой пришлось расположиться именно на полу между двумя узкими и короткими кроватями, на каждой из которых разместилось по паре служанок графини натуральным валетом.

«Ну, тут народ крайне простой, они такому ночлегу просто счастливы, дай только прислониться к любой стенке и уже все мгновенно сидя спят. А настоящие кровати с перинами и подушками считаются сразу за пятизвездное размещение, где бы они не стояли. Главное, чтобы надежная крыша имелась над головой, еще плотное одеяло в любую жару, и чтобы никакая из двух лун даже краешком своего диска не заглядывала в комнату. Для чего просто обязательно требуется прикрывать поплотнее ставни», – говорю я сама с собой, чтобы хоть так отвлечься от пробивающего все и вся ливня.

«Очень уж тут нижайшие жизненные стандарты, к которым я никак не могу привыкнуть!» – снова раздраженно вздыхаю, разглядывая косые струи дождя, поэтому вспоминаю прошедшую уже ночь.

Небольшой постоялый двор оказался переполнен заехавшим огромным караваном владетельного светлого графа, поэтому даже крохотную комнатку под крышей для прислуги и личной охранницы графини пришлось забирать с боем.

У местных, как бы сейчас сказали в моем времени, работников финансового отдела всего графства, у пожилого казначея и пары его молодых, довольно наглых помощников.

Оказаться грамотным и уметь хоть немного считать – здесь считается довольно большой добродетелью, сразу же поднимающей тебя на немыслимую высоту от простого народа.

Не отбили бы, конечно, служанки ее сами. Тем более считари, как их здесь называют, успели первыми занять свободное помещение.

И уходить больше никуда не собирались ни за какие коврижки, кроме только если, как по личному приказу графа.

Но граф своих приближенных и достаточно важных для него людей ради какой-то прислуги своей жены, с которой у него совсем прохладные отношения, обижать никогда не станет, нечего даже надеяться на такое невероятное чудо.

Ради меня и свободного доступа к моему телу мог бы постараться, наверно, но я на такой обмен совсем не согласная.

«И сама решу возникающие проблемы без чертова графа!» – постоянно так говорю себе.

Пришлось бы девкам-служанкам и мне тоже вместе с ними ночевать на общем сеновале или скамьях трактира среди толпы вымотанных долгой дорогой, да еще вволю напившихся местного мутного пива дружинников и прислуги.

Слушая всю ночь дикий рев из луженых глоток и в жизни не мытых задниц, но тут уже я хорошо так вспылила.

«Ну, как всегда у меня получается, когда остается самый простой выбор – или применить какое-то насилие, или мучиться от страшного дискомфорта. Потому что где-нибудь на сеновале или даже на лавках в зале едальни, среди толпы сильно невоспитанных мужиков, я просто черта с два нормально усну, в отличии от тех же служанок», – объясняю себе вспышку гнева с последующим насилием над работниками финансового отдела графства Квитунг.

Комнаты графа и графини оказались в этот вечер на одном этаже совсем рядом, так что хватит им только графских дружинников в коридоре для охраны – решила я.

Поэтому я спокойно отправилась на поиски служанок и оказалась как раз очень вовремя в нужном месте.

«Может, все же перегнула палку с довольно важными для графа людьми, но возвращаться на сеновал я тогда точно не собиралась!» – отчетливо понимаю теперь.

Выкинула за шкирку обоих помощников казначея, уже усевшихся на кровати, а его самого спокойно вывела из комнаты в коридор так уважительно-беспощадно за перехваченный и заломанный в суставе палец.

– А не хрен им было размахивать, в меня тыкать и пытаться на меня орать! Нашел себе тоже прислугу безропотную! – вслух вспоминаю я вчерашний вечер.

Палец, который он попробовал на меня наставить, чтобы пригрозить немилостью графа за обиду, причиненную его верным помощникам. Которые, как раз в нашем караване, собирающем положенную плату со всех графских владений, особенно важны для него сейчас, поэтому должны отдыхать самым максимально положенным образом.

Вот что попытался мне донести старый хрыч, только слишком сильно визгливо и возмущенно.

А я даже добавила словами почти вежливо что-то похожее на прощание главному пердуну-считарю:

– Прошу вас покинуть нашу комнату! Ищете себе другое место, господин считарь!

Солидный дяденька в дорогом, расшитом графскими гербами плаще только злобно поморщился, но упираться не стал. Да и как тут вообще упрешься, когда дело попахивает быстрым и крайне болезненным переломом указательного пальца.

«Уже по счетам не получится постучать тогда, поэтому приходится беречь свое основное орудие производства», – злорадно хмыкаю я, вспоминая случившееся вчера вечером.

Мы все-таки пока по совсем разным ведомствам проходим, нигде особо не пересекаемся с ними, поэтому моя жизнь от него никак особо не зависит.

«Может, конечно, поныть графу, что я слишком высокую плату получаю, попробует еще на явное насилие к его неприкосновенной личности пожаловаться. Только тот факт, что я за одну минуту выставила троих сильно упирающихся мужиков из занятой ими комнатки, несмотря на явное нежелание ее покидать – однозначно подтвердит, что свое золото я совсем не зря получаю!» – усмехаюсь я в ритм шагам своей Гнедки.

Теперь мне про работу при финансовом отделе графства можно позабыть на какое-то время. Я на нее пока рассчитывала, однако теперь точно не приходится, но главный считарь – довольно возрастной дядечка не сильно крепкого здоровья, а народ здесь вообще долго не заживается на белом свете.

Первое серьезное недомогание, значит, пришла пора прощаться с родными и ложиться в землю, зато на хорошо освященном кладбище около графского замка. Здесь такие понятия очень важны после смерти, ибо темные силы и тогда не оставляют души грешников в покое.

«Перехватывают прямо в полете, как говорится!» – снова усмехаюсь я.

Если помер где-то в лесу, а тело не перевезли на кладбище около храма или хотя бы сельской церкви – считай, автоматически перешел на сторону темных сил. Только хороший костер может очистить душу от всех ее прежних грехов и дать ей правильную неуязвимость перед происками дьявола.

Так что только так: или освященное кладбище при храме или сельской церкви, или солидный костер, как хоронили по всем земным преданиям викингов.

И как до сих пор хоронят на моей предполагаемой родине, как я примерно понимаю смутно доносящиеся слухи оттуда.

Счеты здесь тоже есть, только не с десятью костяшками, а сразу с двенадцатью, поэтому считать на них та еще невероятная мутотень. Я пробовала и все с ними, в принципе, понимаю, но пока не предпринимаю никаких усилий, чтобы срочно поменять довольно утомительную работу на что-то более легкое для самой себя.

Поближе к цифрам и прочим подсчетам, которыми можно заниматься в гораздо более комфортных и уютных условиях.

И еще обязательно изменить полностью систему местных подсчетов, хотя бы перевести все на гораздо более простую десятичную основу. Раз местная цивилизация пока делает все, чтобы усложнить и невероятно утяжелить даже самые простые подсчеты.

Я все еще осваиваюсь в новом мире, поэтому пока послужу личной охранницей графини, таким законно вооруженным человеком, которому можно гораздо больше остальных благодаря приписанному мне происхождению северянки-воительницы и реальным боевым умениям.

Нужно время, чтобы научиться совсем правильно говорить, обязательно начать бегло читать и писать, то есть немного я уже умею, только требуется разбираться в местном, сильно заковыристом письме совсем уверенно.

«Надеюсь, после такой выматывающей поездки мы засядем на всю зиму в графском замке, службы у меня будет относительно немного, найду грамотного учителя где-нибудь в самом Ликворе и плотно займусь учебой», – мечтаю я время от времени, ибо делать в пути больше совсем нечего.

Только понукать лошадку, присматривая за графской каретой, еще разглядывать глухие леса и возделанные крестьянские поля, на которых в простой мешковине старательно трудятся крестьяне со своими большими семьями.

Зимой здесь, в королевстве Витания, вообще не принято куда-то далеко ездить и даже воевать. Трудности логистики с дорогами, размытыми осенними ливнями, и суровые снегопады заставляют всех сидеть под крышей, почти все таверны и постоялые дворы на отдаленных дорогах закрываются на такое безлюдное время.

Потом я снова вспоминаю вчерашний вечер и нашу борьбу за уединенное место ночлега для единственных женщин в караване.

Единственных, не считая саму графиню, только ей ни за что, кроме постели супруга, больше бороться не приходится…

Глава 3

Оба обалдуя-считаря, старательно и громко гнусавящие в поддержку своего начальника, получили от меня по сундучку со своими писчими и счетными принадлежностями в руки.

И еще по легкому пинку с внешней стороны сапога в щиколотку, чтобы закрыли свои тяфкающие рты и больше здесь вообще лишнего не отсвечивали.

Пришлось отдельно заказать себе дорогие сапоги по моей ноге из стильной и красивой кожи, но обязательно обговорить с мастером высокую и жесткую подошву для них, хорошо выступающую по краям.

Дворяне такую носят, платят дополнительно, а простой народ чего попроще выбирает, вообще без жесткой подошвы.

Хорошая обувь мне нужна, чтобы полностью правильно использовать полученные на тренировках умения, и чтобы мои слова максимально быстро доходили до откровенно туповатых здесь мужичков.

Иначе замучаешься объяснять активно доминирующей части населения свои слова и прочие доводы, на которые они вообще изначально не умеют обращать внимания.

Не умеют, потому что просто не приучены, если ты не из благородного сословия и за тобой нет дюжины дружинников.

Да хотя бы всего парочки, если у них мечи висят на поясах, а в глазах издалека видна быстрая смерть для всех особо непонятливых.

Тогда да, можно рассчитывать на какое-то понимание, но тоже очень медленное, если только твои воины не держат недотеп под полным контролем с острыми предметами около шеи.

Настойчиво отстаивающая свою жизненную позицию женщина здесь что-то вроде легендарного горного дракона, которых в Витании никто не видел, но все про них обязательно что-то да слышали.

Или знают какого-то дружинника или стражника, которые когда-то где-то много лет тому назад встретили такого человека, который горных драконов лично встречал и даже остался жив почему-то.

Поэтому с наглыми считарями пришлось поступить так же, как со всеми почти ста процентами встретившегося мне мужского населения королевства.

Не со всеми, конечно, встретившимися, только с решившими почему-то очень настойчиво мне что-то указать.

Или так же обязательно что-то неприличное предложить!

Как себя мне положено вести и с каким восторгом слушать мудрые слова настоящих мужчин!

Приходится поступать именно таким образом:

– Сурово обидеть и заставить невыразимо страдать! Сначала просто физически, а уже потом морально! – усмехаюсь я.

Что молодые считари и сделали, когда чуть не расплакались от невыносимо острой боли, но тут же выскочили в коридор, не желая получить по еще одному унизительному и крайне болезненному напоминанию. Там плюхнулись на свои задницы на грязный пол и стали очень старательно жалеть себя, усердно растирая руками пострадавшую часть ноги.

До сего момента они со мной лично не сталкивались ни разу, поэтому так довольно необдуманно решились на выражение сильного недовольства силовым, явно рейдерским с моей стороны, захватом занятой уже ими комнаты.

И еще что-то про мою личность бормотали, сильно нелицеприятное для нее.

«Чертова девка, дикая варварка, приперлась со своей глуши и тут начинает с мужиками спорить, истинными хозяевами здешней жизни…» – что-то все в таком роде, если не считать просто ругательства и всякие негромкие проклятия.

Совсем разные у нас поля для деятельности обозначены, однако, есть у меня все же определенные задумки со временем перейти на какую-то более спокойную должность, хотя бы связанную с умением писать и считать.

Пусть даже при счетном отделе в казначействе какого-то графского или королевского города, что не суть важно.

А лучше всего в столице королевства, ведь там проживает просто невероятное количество народа, около пятидесяти тысяч человек, если перевести на наши цифры здешние недоразумения.

Самая-самая такая здесь развитая цивилизация с реками вонючих отходов, текущими по немыслимо грязным улицам, но есть там немного не настолько страшненький район около королевского замка.

Где живут высокородные, еще самые успешные люди из чиновников и купечества, куда со временем собираюсь перебраться я сама.

Я уже побывала там сама лично и успела немного осмотреться, когда графиня ездила вместе с мужем навещать своего отца в его городском доме.

Здорово перекошенное с утра лицо графа весьма диссонировало с довольным видом самой графини, которая на отцовой территории смогла настоять, и даже не один раз за ночь, на выполнении мужем своих положенных супружеских обязанностей.

А теперь с большой надеждой ждет ребенка, чтобы выполнить свое главное предназначение в жизни – дать наследника своему весьма старинному и заслуженному роду королевства.

Но, с ребенком что-то не задалось, поэтому супруга маниакально потащилась за мужем в достаточно утомительную поездку, чтобы собирать налоги и подтверждать прежние договоренности с феодалами, кабатчиками, мастеровыми и отдельно кузнецами, которые здесь считаются сильно обеспеченными людьми.

С крестьянами ничего подтверждать не требуется, они живут на графской земле, поэтому изначально очень должны графу.

И, конечно, его боевитой дружине тоже, чтобы выдавать серебро на выплату жалования.

«Вот поэтому я сейчас тащусь под проклятым ливнем в сплошной грязи, так как должна сопровождать свою нанимательницу, а она мечтает еще хотя бы пару раз добраться до члена своего муженька. Когда они ночуют в соседних комнатах, тогда ему станет трудно избегать назойливого внимания супруги», – понимание своей сильной зависимости от графского семейства меня совсем не радует, заставляет только злиться и ругаться про себя.

Других мест для будущей жизни, похожих хоть чуть-чуть по благоустройству на тот район в самой столице, я пока в королевстве не видела. Правда, побывала здесь далеко не везде, даже в главном городе-порте на побережье Устричного моря никогда еще не была.

Делать там моему графу, да еще со своей супругой, пока совершенно нечего, само графство почти полностью сельскохозяйственное, как бы сказали у нас. Есть в его горном районе, куда мы сейчас направляемся, несколько не ахти больших рудников, но их продукция пока вся целиком остается в королевстве, на экспорт в соседние страны ничего не идет.

Так что есть еще на что мне здесь посмотреть, но свободно перемещаться по королевству я могу только при графине, такой у меня договор заключен почти на три местных года, из которых прошло всего шесть месяцев.

Меня такой большой срок моей зависимости вообще не радует, но особо выбирать мне все равно не приходится.

Остается только жить, служить, изучать язык до полного совершенства, научиться писать и читать на максимально возможном уровне. И уже потом смотреть по сторонам, пытаясь определиться в новой жизни.

Другие варианты для меня связаны или с завуалированной торговлей своим телом, или с возможностью выскочить замуж за более-менее обеспеченного купца или продвинутого мастерового.

В принципе, можно даже благородного жениха охомутать с моей внешностью и историей. Не так просто, но все же вполне возможно, как я чувствую по сильному интересу со стороны мужиков из этого самого благородного сословия.

И тут же начать рожать кучу детей от какого-то совсем не любимого и абсолютно не интересного мне человека.

«Чего вообще не хочется ни в коем разе, поэтому пока только достаточно высокооплачиваемая должность охранницы при благородном семействе графства Квитунг меня еще как-то устраивает!» – напоминаю я себе.

Зато питание, транспорт, ночлег и одежду с обувью мне должны предоставлять мои наниматели, что при довольно слабо развитых здесь экономических отношениях является очень большим плюсом и подспорьем для меня.

Поэтому заставляет мириться пока с такой жизнью в роли личной охранницы графини.

«Ну, мне просто особо деваться некуда по большому счету, не создан здешний мир для одиноких свободных женщин ни в коем разе, если при них нет десятка своей личной охраны и, естественно, дворянского титула, – давно я уже сделала такой понятный вывод. – Впрочем, можно еще при своем муже из тех же купцов как-то перемещаться по просторам королевства, но здесь сурово принято женскому полу не колесить по дорогам, а сидеть дома и создавать какой-то уют на довольно примитивном уровне. Может, если найду понравившегося мне человека, так и поступлю со временем, но пока ничего наперед не загадываю», – размышляю я.

«С моей внешностью в те же любовницы я легко могу попасть к кому захочу из благородного сословия, кому такое дело еще вообще интересно, но вот не лежит душа почему-то, хоть ты режь меня», – вздыхаю я, прислушиваясь к постоянному гулу на поверхностях кареты, вроде все же начавшего стихать дождя.

Пока ты служишь личной охранницей – ты самостоятельный более-менее человек в личном плане, а как только встала на содержание или вышла замуж, превращаешься в безвольный придаток своего господина.

Абсолютно без всяких прав, с чем я тоже никак не согласна.

Такие здесь понятия и непоколебимые условности уклада местной жизни, за что самым серьезным образом выступают храмовники.

Есть у меня другие способности, поэтому хочу только через них попасть в более нормальную и спокойную жизнь со временем.

Ведь считаю, делю и умножаю я, наверное, лучше всех в этом мире и точно в графстве Квитунг славного королевства Витания. И в самом королевстве тоже…

– Правильно, Олга! И в трактире на скамейках поспят! Не растают! – пискнула одна из служанок, сдобная Вилия, мечта половины графской дружины.

И тут же очень по-простому полезла было на кровать, первой занимая лучшее место у стенки.

«Черт, все никак не смогу привыкнуть к тому, что здесь в речи нет мягкого знака», – подумала я только.

Поэтому я здесь не Ольга, а только Олга, пришлось привыкнуть к новому звучанию своего имени.

От стенки я девушку тут же безжалостно согнала, молча прихватив пальцами за нежную пухлую руку в запястье.

Вилия без слов беспрекословно подорвалась с кровати, следуя за моей рукой, понимая, что синяки на ней останутся надолго, если она попробует со мной поспорить пару лишних секунд.

Нашей стервозной графине явно не понравятся темно-синие пятна на руке служанки, напоминающие по своему виду явные мужские приставания, поэтому придется их прикрыть одеждой, постоянно мазать липучей мазью и дальше с осьмицу походить в рубахе с длинным рукавом по такой невероятной жаре.

Чего никто, конечно, из девок прислуги никоим образом не хочет, когда можно вволю показывать бравым, постоянно сексуально озабоченным дружинникам графа и прочей мужской обслуге свои белые пухлые руки, которые наряду с открытым лицом являются основным внешним раздражителем для местных мужиков.

Юбки в пол и никаких штанов на женском народонаселении – вот одна из главных заповедей Святого Иова, которую старательно доносят храмовники.

Естественно полагая, что дьявол в большинстве случаев заходит в мужские души именно через «сосуды греха», которыми часто на общих молениях именуют здесь женский пол.

– Как будто именно такие наставления он им сам выдал! Лицемеры поганые! – снова ругаюсь я.

«Ага, прямо во время полета в бездонную пропасть, когда приспешники темных сил умудрились скинуть пророка, коварно напав со спины!» – усмехаюсь я про себя разным толкованиям его прижизненных слов.

Если женщина или девка только не выполняет определенные мужские обязанности, как я сейчас, тогда возможны какие-то заметные послабления в одежде.

«Потому что защищать охраняемую особу и при этом быстро передвигаться в здешней тяжелой юбке до пола – крайне трудно даже мне, со всеми моими умениями!» – правильно понимаю я сама.

«Раз уж я своим активным вмешательством и за счет правильно наработанной репутации очень опасной, да еще на редкость вспыльчивой истинной варварки, которая сначала бьет, а только потом начинает разговаривать, забрала нам, четверым девкам и себе, эту комнатенку с настоящими кроватями, одеялами и даже подушками», – то дальше решать, кто на чем именно станет здесь спать, буду тоже только я.

Служанок глава графских считарей и его помощники послали из комнатки, вообще не задумываясь, только разглядев меня за ними, сначала прикусили язык.

Потом распустили, конечно, с огромным своим возмущением терпя полноценную обиду, только ничего им не помогло, еще огребли по болючим местам и отправились спать в обеденный зал трактира при постоялом дворе.

– Стоим, ждем! – рявкнула я на довольно глуповатых по жизни девок, чтобы не объяснять каждой по отдельности свои задумки насчет ночлега.

Они столпились на входе и в коридоре, терпеливо ждут моего разрешения проходить.

Хорошо, хоть страшно чумазую от глины и грязи обувь оставляют в коридоре, пол не пачкают в месте для ночлега, тут можно только в чулках и вытащенных из личных мешков тапочках передвигаться.

За вечер и ночь прислуга постоялого двора помоет полы и лестницы, заодно ту же уличную обувь также вымоет и протрет от грязи. Популярная здесь услуга, ибо здешняя жизнь неизбежно заставляет заботиться о хоть какой-то чистоте.

Постоянная грязь на твоих ногах – доминирующий тут все время фактор, если на улице идет дождь, от него деваться просто некуда. Внутренний двор трактира неплохо присыпан каменной крошкой, но коновязи около его ограды теперь утопают в той же грязи.

С уходом за лошадью мне помогают те же мои приятели, приставленные ко мне графом по просьбе его супруги, чтобы я побольше находилась при ней и поменьше лично обихаживала Гнедку. Когда караван размещается на постоялом дворе или в городской гостинице, мне с половину часа требуется потратить на лошадь, а графиня хочет сразу появляться с моей высокой фигурой за спиной. Поэтому я только бросаю Тереку или Норлю поводья, снимаю свой мешок с седла и спешу к карете, типа, охранять графиню.

Чему они сами очень довольны, ибо хлопот со мной и моей лошадкой все же немного выходит, зато в ночные караулы и дневную разведку их больше не ставят.

Поэтому, после выдворения банды считарей с захваченной территории, я присела на стоящий именно для такого дела здесь табурет и стащила с трудом свои высокие сапоги вместе с толстыми чулками, заменив их подобиями наших обрезанных валенок.