скачать книгу бесплатно
Тис проснулся еще затемно. Бросился к столу, убрал в кисет оставшиеся девять ключей, а потом растормошил Джора.
– Ты что? – зевнул Джор. – Знал бы ты, какой мне снился сон…
– Хочешь, чтобы тебя целовали не во сне? – спросил приятеля Тис.
– А что нужно сделать? – насторожился Джор.
– Сделай им жезлы, – предложил Тис. – Настоящие. Такие, чтобы на всю жизнь.
– Разве я мастер? – вздохнул Джор. – Этому же учатся всю жизнь. Что ты о них знаешь?
– Я о них знаю все, – ответил Тис.
Глава пятая
Сила и бессилие
Сиона приняла подарок Тиса с благодарностью, но как должное, а вот Фаола словно не могла поверить, что это возможно. Стиснула агатовый браслет в кулаке, прижала его к груди и даже язык забыла показать. И вроде бы говорить было не о чем, цена похожему амулету в любой лавке несколько медных монет, а все одно застыла, лишь об одном думала, наверное, как бы ненароком слезу по щеке не пустить. Мгновения счастья, каким бы оно ни было небольшим, по глупости или из вредности попыталась испортить Мисарта. Она поочередно отметила злым взглядом на руках одногруппниц каждый из пяти браслетов и заметила, что у всякого колдуна и уж тем более у молодого неопытного мага должна быть какая-нибудь приметная вещь, и яркий браслет на эту роль сгодится как нельзя лучше. Вот бы еще льняную нитку чем-нибудь заменить, да хоть пропустить сквозь нее тонкую стальную струну, а там уж главное оповестить всех, кого только можно, что вот эта вещь именно моя и ничья больше.
– Это еще для чего? – не выдержала Йора, хотя Дина щипала подругу за бок и змеиным шепотом призывала к сдержанности.
– Трупы опознавать, – со скучающим видом объяснила Мисарта. – Мало ли что может случиться? Магия – опасное ремесло. Есть такие заклинания, что достаточно в одном слове ошибиться, чтобы прожариться с корочкой. Без приметной вещицы и не угадаешь, кто это перед тобой – Йора или, к примеру, та же Дина. С другой стороны, если глупости через край, и приметные вещицы не помогут. Защитникам этой крепости не помогли ведь? Кто они? Ни имен, ни лиц их никто уже и не вспомнит. А вот если бы они всякие подземные ходы разыскивали, то сгинули бы еще вернее, и не только косточек их не выпало бы погребать под ориантовскими кедрами, так и бусинок этих никто бы не сыскал.
– Может и так, – не сдержалась Гаота. – Только рано или поздно все на свет выплывет. И если чье-то имя и неизвестным останется, это же не значит, что дело его прахом развеялось. Может быть, то, что Стебли уже сотни лет недоступны для всякой мерзости, важнее было бы для защитников этой крепости и собственных имен, и всего прочего.
– Не верю, – зловеще прошептала, повернувшись к Гаоте, Мисарта и повторила, прищурившись. – Не верю в благие намерения перед лицом смерти. Какая разница, что станет с другими, если тебя самой уже нет?
– А если речь о твоих близких пойдет? – спросила Гаота. – Тоже разницы не сыщешь?
– Так! – засуетился Гайр, который осваивал науки не лучше и не хуже других, но обладал даром пророчества, особенно пророчества того, что должно было произойти в ближайшие пять-десять минут. – Гран уже близко. И, кажется, он не в духе.
– Да они все не в духе в последнюю неделю, – проворчал Флич. – Мне вчера Деора на обращении и оборачивании влепила неуд только за то, что я разные виды имни не в том порядке перечислил.
– Ну, еще перепутал названия, да и описания не туда прилепил, – криво усмехнулся Олк. – Пытался впихнуть Деоре вместо ясного ответа полную неразбериху.
– И что? – вскинулся Флич. – Мне что, легче станет, если я буду точно знать, что за имни меня на куски рвет?
– Ну, хоть будешь знать, стоит ли умолять о пощаде, – пожал плечами Олк.
– Тихо, – лениво одернул соседей повзрослевший Джай. – Не задирайся, Флич. Сам же знаешь, что не прав. Забыл, что говорил Гантанас? Голова – как шкатулка. Что положишь, то и возьмешь. Только складываешь в нее знания ты лишь тогда, когда учишься, а доставать будешь всю жизнь.
– А то он не учится? – хмыкнул Гайр. – Больше других пыхтит.
– Именно так! – огрызнулся Флич.
– Можно всю жизнь учиться, – заметила Сиона.
– Угу, – проворчал Бич. – Если время на учебу останется. Надо же как-то будет еще и на кусок хлеба зарабатывать. Не будешь же до старости столоваться в здешней трапезной?
– А почему нет? – словно ожила Фаола. – Если учиться лучше прочих, то можно стать наставником.
– Ага, – отмахнулся от девчонки Флич. – Сначала потопаешь по всей Ардане, покажешь себя, хлебнешь лиха с пеной, что через край кружки ползет, а потом, так и быть, может быть Гантанас или кто-то еще и посмотрит, годишься ты в наставники или нет.
– Да хоть грядки окучивать на огороде Орианта, – подала голос Йора. – Может у кого и есть другой дом, а у некоторых кроме Стеблей ничего нет.
Тишина повисла в классе. Никто не ответил Йоре. Для большинства воспитанников Приют Окаянных стал единственным домом, а если кто и мог вернуться в родные места, все одно рвался обратно в Стебли.
Гаота медленно обвела взглядом класс. Их было шестнадцать в первом потоке. На четыре человека меньше, чем во втором. Девять мальчиков и семь девочек. Причем сама Гаота появилась в Стеблях лишь поздней осенью прошлого года, а Тис так и вообще в середине зимы этого. Пришел и уселся в дальнем углу. Вот и сегодня он добрел до класса последним, и как всегда уселся вместе с неизменным приятелем Джором на привычном месте. И как всегда словно уснул с открытыми глазами, как будто находился и здесь, и не здесь. Хотя в последние дни понемногу начал напоминать прежнего Тиса. Силы, конечно, прежние к нему пока не вернулись, но взгляд из-под темных прядей был тем самым – спокойным, доброжелательным и где-то даже мудрым. Правда, когда Гаота однажды сравнила Тиса со своим обожаемым наставником противостояния Юайсом, мол и тот, и другой даром что масти разной, так и смотрят на все вокруг через свисающие на глаза пряди, и что глаза у них похожие, не цветом, нет, а тем, словно они повидали в своей жизни такого, чего никому не пожелаешь, понимания у подруг не нашла.
– Ты что? – удивилась тогда Йора. – Давно в зеркало не смотрелась?
– Это точно, – тут же прибежала с зеркальным осколком Дина. – На свои глаза посмотри. Вот уж где мудрости столько, что она при ходьбе выплескивается.
Тогда они минут десять пытались выяснить, у кого взгляд мудрее, и еще минут двадцать с хохотом дрались подушками, потому как словами спор разрешить не смогли. А теперь Гаота сидела среди своих одногруппников и крутила головой.
Джор, вечно взъерошенный и милый Джор, который, кажется, всякого жучка на крепостной площади обходил за три шага, чтобы не раздавить ненароком, Джор, который внутри своей мягкости в трудные мгновения обнаруживал стальной сердечник, в последние дни просто искрился радостью. Кажется, что-то они там придумали с Тисом насчет орнамента на жезлах Дины и Йоры. Точно после того, как Тис раздал свои подарки. Надо бы, чтобы поспешили, а то скоро Скриб уже начнет проверять, как там с предметами силы у его учеников.
В противоположном углу класса сидел, развалившись и посматривая в окно на раскинувшееся за пропастью Медвежье урочище, красавщик Джай. Не любила его Гаота, хотя при первом знакомстве он ей показался и добрым, и веселым, и обходительным, но и она не могла не признать – вернулся он в крепость в конце лета еще более красивым и сильным, чем был. А что касается его срывов, возможно все дело в возрасте. Как сказала та же мудрая Хила – среди детей подарков, лентой перетянутых, не бывает. Но когда ребенку исполняется четырнадцать, то год или два он сам на себя становится не похож, порой с диким зверем легче договориться, чем с собственным отпрыском. Интересно, что она имела в виду? Только ли одного Джая или у нее были собственные дети? И где они теперь?
Рядом с Джаем как обычно сидел Флич. И ведь не скажешь, что он во всем потакал своему соседу, но стоило тому затеять какую-нибудь гадость, Флич оказывался тут как тут. А так-то старательный парень, не всегда умный, если судить по словечкам, что он готов обронить по поводу и без оного, зато усердный. Мало кто столько просиживал в библиотеке Скриба, сколько он. На среднем ряду, тоже у стены, как раз между Тисом с Джором и Джаем с Фличем, сидел в одиночестве Олк, который от этого самого одиночества нисколько не страдал. Вот и сейчас, закрыл глаза и бормочет что-то, верно, заклинания заучивает, но взгляд Гаоты почувствовал, прищурился и даже как будто повел подбородком, мол, в чем проблема? Самым таинственным из всех учеников казался Гаоте Олк. Раньше таким таинственным Тис казался, но теперь, после его исцеления, Гаота, пожалуй, ощущала его изнутри и снаружи лучше, чем саму себя.
На некотором расстоянии перед Джаем и Фличем, а в просторный класс по устному и начертательному колдовству можно было загнать в два раза больше столов, сидели Мисарта и Йока. Йока, всегда чистенькая, аккуратная, исполнительная только и делала, что крутила головой и ловила всякое слово что наставника, что своих старших соучеников. И не поймешь, то ли учится, то ли запоминает, чтобы кляузу какую написать, хотя, вроде бы, в кляузах замечена не была. Рядом с ней – Мисарта – ровесница Брока и Бича. Лишь на год младше Джая и на два – Сионы. Вечно чем-то недовольная, вечно хмурая, вечно с гримасой на лице. Волосы убраны в два небрежных пучка, хотя в прочей неприбранности девчонку не укоришь, да и кто заплетает Йоке две тугие косы каждое утро? Точно соседка по комнате. Это Сиона к волосам Фаолы не прикасается. А ведь их точно по масти делили. Рассудительная Сиона – староста и первая красавица группы – она же обладательница роскошной платиновой шевелюры – живет в одной комнате вместе со светловолосой Фаолой, которая на втором году учебы вдруг оказалась вовсе не такой уж вздорной девчонкой, какой чудилась трем подружкам весь прошлый год. А черноволосая несмеяна Мисарта обжилась в одной комнате со строгой и тоже темноволосой Йокой. Так и расселись у окна – сначала Сиона и Фаола, за ними Мисарта и Йока, а дальше уже Джай с Фличем. А первые столы в каждом ряду свободны. Никто не хочет сидеть под самым носом у наставника. И сама Гаота сидит за вторым столом. За нею – Дина и Йора, за ними – Олк. А в первом ряду, что у глухой стены, – сразу перед Джором и Тисом – Брок и Бич. Самый толстый и вечно голодный Брок и самый надежный, хотя и порой медлительный – Бич. Брок и теперь что-то жует. А перед ними уже Гайр и Мил. Низкорослый и шустрый Мил как обычно раздумывает, как бы нашкодничать, а Гайр предсказывает будущее и предостерегает Мила, не дергайся, сиди, не успеешь подложить на стул Грану острый камешек, да и мало ли пытался? Ни разу еще он на этот камень не сел, да и вот он уже, стоит в дверях!
Наставник Гран был средних лет, во всяком случае, волосы его отливали сединой, да и морщин на лице было предостаточно, но держался он всегда бодро, и даже пытался, как помнила Гаота, оказывать знаки внимания Капалле. Теперь же он выглядел куда как старше прежнего. И не только из-за гибели Спрая. Как ни крути, тот был воином, а не магом, против злого колдуна должен был выступить сам Гран, просто не уследил за доверенным ему крошечным караваном, а пока развернулся, злого колдуна и след простыл. Именно так Гаота поняла эту историю во многих пересказах, а передать им с подружками эту историю пусть и из вторых рук, но в подробностях собирался как раз сегодня после долгих уговоров сам Брайдем. Нет, нынешняя мрачность Грана имела какие-то другие причины. Хотя бы потому, что подобное настроение в последние дни охватило чуть ли не всех наставников Приюта. Что-то происходило за его стенами, а что – спросить было не у кого. Во всяком случае, если бы можно было рассказать что-то воспитанникам, тот же Юайс поведал бы обо всем без наводящих вопросов и просьб. Да и Гантанас не оставил бы учеников в неведении. Значит, все дело в тайне.
– Добрый день, – проговорил Гран, прошел к своему столу, опустился на учительский стул, откинулся к стене и окинул мрачным взглядом замерших учеников. – О чем мы собирались сегодня с вами говорить?
– Вы хотели рассказать что-то о колдовстве, – услужливо напомнил наставнику Флич. – Кажется, сделать вводный урок.
– Точно так, – медленно произнес Гран. – Что там у вас со Скрибом по предметам силы? Начали уже проводить опыты?
– Пока лишь привыкаем, – подал голос Джай. – Осваиваемся. Старик не торопится открывать нам секреты.
– Не старик, а наставник Скриб, – поправил Джая Гран. – Человек, опыта и мудрости которого хватит на сотню юнцов, уверенных в собственном превосходстве над всеми прочими. Но никаких секретов он вам и не откроет, хотя научить может многому. Не так уж много секретов в колдовстве. Умения, старания, зубрежки, повторений много, а секретов мало. Считай, что и нет. Все в памяти и на кончиках пальцев. Все на кончиках пальцев…
Он повторил эту фразу еще раз, и еще раз, потом как будто задремал на секунду, после чего открыл глаза и твердо произнес:
– И вот еще что вам нужно запомнить, волшебных палочек или жезлов – не бывает.
– Вот те раз, – чуть не подавился пирожком Брок. – А чего ж мы тогда у Скриба делаем?
– А мечи, которые летают и сами врагов разят, бывают? – спросил Брока Гран.
– Нет, конечно, – растерялся Брок.
– А что же тогда вы делаете на противостоянии у Юайса? – спросил Гран. – На фехтовании у Пайсины, у Домхана, у Крайсы? Поди и эта новая девица вас будет чему-то обучать…
– Фригра, – подсказала Сиона.
– Точно так, – кивнул Гран. – Толковая, кстати. Я, конечно, не Домхан и не Юайс, но хват меча разглядеть способен. Если бы еще этот хват мог выручить против злого колдовства…
Произнеся эти слова, Гран вновь замер и не меньше чем на пару минут уставился в окно, после чего все-таки поднялся и спросил:
– Кто знает, что такое колдовство, магия, ворожба, ведовство и все подобное?
– Ну… – Бич уважительно кашлянул, – это использование сил… сущего. Или нет?
– Сил природы, иначе говоря? – переспросил Гран. – Каких именно сил? Что это за силы? Откуда они берутся?
– Ниоткуда, – вдруг прошептала Йора. – Сила просто есть. Она всюду.
– Но что это? – не унимался Гран.
– Неизвестно, – вдруг сказал Мисарта.
– Точно так, – показал пальцем на Мисарту Гран. – И так, магия – это использование сил или силы, которые всюду и сути которых или которой мы не понимаем.
– Разве можно использовать что-то, чего ты не понимаешь? – пролепетал Мил.
– Легко, – позволил себе усмехнуться Гран. – Я сам видел в библиотеке, как ты толстым манускриптом с описанием растений Андары ударил по голове Гайра. Прочитал ли ты хоть страницу в той книге? Не уверен. Понял бы хотя бы абзац, попытавшись прочесть его? Был бы весьма удивлен. Староарданский – непростой язык. Однако разве помешало тебе это использовать книгу? Нисколько!
– Разве это подходящий пример? – спросил Джай.
– Это шутка, – вздохнул Гран. – Но вот тебе подходящий. Ты дышишь воздухом, Джай. Той самой субстанцией, что при движении своем создает ветер, что служит опорой крыльям птицы, что раздувает огонь в очаге, но что ты о ней знаешь? И мешает ли это тебе дышать?
– Да нет, вроде… – с удивлением пожал плечами Джай.
– Должен заметить важное… – продолжил как будто думать вслух Гран. – На определенном уровне постижения мудрости и разгадывания загадок сущего всякий может добраться не только до понимания того, что есть воздух, из чего он состоит, как он влияет на дыхание, на пламя, на растения и что сам извлекает из дыхания, из пламени и из тех же растений, но лишь некоторые, очень немногие могут добраться до понимания силы. Что, однако, не мешает тысячам колдунов пользоваться этой силой. Точно так же, как тысячам воинов не мешает пользоваться стальным оружием то, что они очень приблизительно знают, что такое сталь, откуда она берется и каковы ее секреты. Но вернемся к силе. Представьте себе невидимое покрывало, что окутывает все. Или даже так, представьте себе невидимый туман, что клубится повсюду. Где-то он гуще, где-то едва различим. Где-то он прибывает за счет порождения силы естественными причинами, где-то истаивает из-за ее поглощения. И вот, если бы сущее одарило нас крыльями и мы смогли бы подняться над просторами Арданы, да еще и обладали способностью, отмеренной немногим, видеть силу, мы смогли бы различить не только всемирный полог этой субстанции, ее беспрерывную пелену, но и ее узлы, скопления, линии напряжения, вершины силы и ее пропасти. А оказавшись над нашим приютом, узрели бы не просто скопление и напряжение силы, но и ее неведомый источник.
Класс сидел, затаив дыхание. Гран подошел к окну, потянул на себя створки и не меньше минуты стоял, вдыхая свежий воздух и зачем-то ощупывая свое лицо. Вскоре он продолжил:
– Те предметы силы, которые вы учитесь делать по заданию мудрого Скриба, это емкости для хранения силы. Горшки. Фляжки. Огромные кувшины, пусть даже внешне они могут выглядеть как обычные деревяшки, камни или кости. Те предметы силы, о которых вы еще даже не слышали, это что-то вроде невидимых весел, которые позволяют использовать не только накопленную силу, но и ту, что разлита вокруг нас. Это, как правило, посохи или жезлы, исполненные особыми мастерами, иногда некоторые виды оружия. Те предметы силы, что я вижу на запястьях некоторых из вас, а обереги и всяческие амулеты тоже они, пусть и не слишком совершенные и имеющие довольно ограниченное назначение, это способ отгородиться от некоторых завихрений все той же самой силы. Или же использовать эти завихрения. Наконец, существуют и очень редкие вещицы, которые оставляют память о себе в веках. С их помощью можно управлять силой. Но… – Гран вздохнул и развел руками, – все они остаются орудиями в руках мага. Или же даже в руках обычного человека, поскольку как воин – это обычный человек с воинским умением, как певчий – это обычный человек с талантом певца, так и маг – это обычный человек или имни с особой чувствительностью к тому или иному оттенку силы или к ней как таковой в целом. Собственно моя задача научить вас во-первых, чувствовать силу или, скорее, разбираться в собственных ощущениях. Во-вторых, развивать собственные таланты в управлении силой, а так же осваивать способы ее познания за пределами предначертанного именно вам. Сразу должен отметить, что для этого изобретено множество ухищрений, и не только предметы силы способны стать подпорками вашей магической практики, но и столь нелюбимое вами начертательное или устное колдовство. Я знаю, что многие из вас слышали о том, что для истинного колдуна, для природного мага не нужно ничего. Он наматывает силу на руку, выдыхает ее и превращает камни не в видимость той же пыли, а в самую настоящую пыль. Это старый спор. Представьте себе двух бегунов. Один из них лучше другого в тысячу раз. Ему ничего не нужно для бега, кроме его ног и его дыхания. Он может бежать голым и уж точно босым. Он почти летит над землей. И, скажем, расстояние в десять лиг преодолевает за четверть часа. Второй бегун очень хорош, он тренировался долгие годы, но никогда не преодолеет то же расстояние быстрее, чем за полчаса, а уж если скинет легкие и удобные башмаки, то покалечит ноги и не пробежит и лиги. А теперь представьте, что кто-то рассыплет по дороге мешок диргских шипов. Чего тогда будет стоить босой бег непревзойденного бегуна? Есть о чем подумать?
Гран замолчал и окинул взглядом класс. Никто не проронил ни звука.
– В-третьих, я должен не нарушить гармонию, что должна быть в каждом из вас, – понизил он голос. – Не покалечить, не испортить, не навредить, не соблазнить легкостью и всесилием никого из вас. И это самое сложное.
– Кем мы должны стать, когда закончим обучение? – спросил в повисшей тишине Джай. – Я не спрашиваю, к чему мы должны стремиться. Я спрашиваю, кем вы хотите увидеть нас на выходе из вашего класса?
– Ну, – Гран задумался, – по сути наша школа только создается. Вы учитесь второй год. Обычно опытный маг берется сделать из юнца подобного себе лет за пятнадцать. У нас нет столько времени, но, хвала нашим друзьям, мы не должны заботиться о пропитании, о крыше над головой и о многих других вещах. Пока мы думаем, что обучение продлится семь лет. Но не просто семь лет, а семь трудных лет. Сейчас большинству из вас одиннадцать – двенадцать лет. Когда эти семь лет пройдут, вам будет семнадцать или восемнадцать лет.
– Мне будет двадцать! – подал голос Джай.
– Мне будет двадцать один, – парировала Сиона.
– Тебе будет пора уже нянчиться с собственными детьми, – засмеялся Джай.
– Главное, чтобы не с твоими, – ответила под общий хохот Сиона.
– Не имеет значения, – улыбнулся Гран. – Конечно же, я не о детях, а о возрасте. Я знавал великих магов, которые начинали свое обучение после двадцати. Думайте лучше подумаем о том, что каждому из вас дан великий шанс стать тем, кем вы хотите стать. Не рассеять свой талант в пустоте, а реализовать его. И в этом желания ваших наставников будут совпадать с вашими желаниями. К примеру, Гантанас или Брайдем удовлетворятся, если увидят в вас молодых людей с чувством собственного достоинства, с зачатками мудрости, склонными к справедливости и милосердию. Юайс или Пайсина будут счастливы видеть в вас воинов, которые смогут постоять за себя, и следопытов, что не потеряются в глухом лесу. Синай, Хила, Ориант возгордятся, если из вас выйдут расторопные, быстрые, хваткие, рукодельные дети Арданы, которые не пропадут без куска хлеба. А я и те, кто учат вас магии, учат вас обращению с силой, будем счастливы, если из вас получатся не рыночные фокусники, а вдумчивые практикующие маги, которые всегда будут отдавать себе отчет в том, что за сила подчиняется им, и никогда не станут считать, что им открыты все тайны. Обучение не может быть закончено никогда.
– Чем отличается черная магия от белой? – спросила Мисарта. – Или же чем отличается обучение магов в Черном Кругу от обучения их же здесь? Ведь все знают, что колдуны Черного Круга охотятся за талантами точно так же, как и друзья Приюта Окаянных.
Гаота взглянула на Мисарту. Та смотрела на Грана таким взглядом, как будто продолжала какой-то давний спор, хотела завершить уже начатый разговор.
– Нет черной или белой магии, – устало пожал плечами Гран. – И мы с тобой, Мисарта, об этом уже говорили. Хорошо, я попытаюсь объяснить это и проще, и короче. Начнем с твоего последнего утверждения. Охотятся на дичь. Вы для друзей Приюта Окаянных, которых, кстати, называют не охотниками, а хранителями, не дичь. Вас разыскивают и даже порой спасают. Но на вас не охотятся. И на таких, как вы – не охотятся. Хотя бы потому, что не обращаются с вами, как с животными. Любой из вас может уйти из Приюта. И никто не посмеет вас задержать. Ну, правда, кроме тех случаев, когда кого-то из вас отправили сюда родители или опекуны, перед которыми мы в ответе. В этом случае вам будет придан провожатый. Думаю, что в школах колдовства Черного Круга дело обстоит иначе. Что касается самого обучения… Я не преподавал в Черном Круге, поэтому могу лишь догадываться, как там устроено обучение. Но я тоже был маленьким мальчиком и учился грамоте при Храме Присутствия. Когда кто-то из нас ошибался в письме, священник бил нас по пальцам розгами. Когда кто-то из нас ошибался в своих речениях, а нам приходилось заучивать гимны и обрядовые песнопения, нас били по губам. Да, мы научились и писать, и читать. А еще мы научились страху и ненависти, которые мне, к примеру, пришлось изживать из себя долгие годы. И я не уверен, что избавился от них окончательно. Я ответил тебе на эту часть вопроса, Мисарта?
Она ничего не сказала. Гран выждал несколько секунд и продолжил:
– Вернемся к черной или белой магии. Помнишь мой довод? Нет черных или белых мечей. Нет, клинки могут быть любого цвета, но кровь на них всегда будет алой. Так и магия. Все зависит от того, с какой целью она совершается. Черная цель окрашивает магию в черный цвет, белая – в белый. Магия – это способ управления силой и ничего больше.
– А как же быть с магией, которая построена на пытках? – спросила Мисарта. – На смерти? На крови? На заклании жертвы? Как быть с магией мертвых? Как быть с магией, которая убивает? Это тоже способ управления силой и ничего больше?
– Почти все, что ты перечислила, требует особого рассмотрения и отдельного разговора, – вздохнул Гран. – Сейчас не время для этого, этот разговор у нас будет значительно позже. Но у всего есть две стороны. Одно дело измывательство над беспомощной жертвой и другое – магия боя, когда боль павших или боль сраженного в бою противника используется колдуном для сплетения победного заклинания. Одно дело – пролитая для наполнения начертательного колдовства силой кровь жертвы и другое, кровь вашего противника, который никак не связан, а продолжает с вами сражаться. Одно дело магия, которая сплетена для тайного убийства, другое – магия, которая убивает коварного врага, опережает его. Да, все это – способы управления силой. И из стали выковываются не только мечи, но и орудия пыток. Позволь мне отложить этот разговор на пару лет. Он слишком важен и слишком непрост.
– И мы научимся? – спросил Джай. – Научимся убивать магией?
– Вы научитесь защищаться, – ответил Гран. – И сражаться, конечно же.
– Я слышала, что магия сама по себе – признак ущербности мира, – вдруг подала голос Йока.
Гаота удивилась. Йока редко поднимала руку, отвечала лишь тогда, когда спрашивали именно ее, и никогда не отличалась особой способностью связно излагать свои мысли.
– Да, – кивнул Гран. – Есть такое предположение. Оно состоит в том, что обычно сила является неотделимой частью плоти мира. Ее почти невозможно использовать, это доступно лишь особым людям, даже не совсем людям. Тем, кто способен сам становиться источником силы. И то, что сила более или менее доступна многим, по этому предположению является признаком того, что она отделена от плоти. Обособлена. И это значит, что мир выведен из равновесия. Либо по той простой причине, что однажды на него было совершено покушение, о чем вам лучше говорить с Гантанасом. Либо из-за того, что когда-то он был связан с другим миром. Либо по причине, к которой склоняюсь и я. Думаю, дело в том, что однажды в нашем мире появилось слишком много магических существ, которые, кстати, представлены и в нашем Приюте. Речь, как вы понимаете, идет об имни.
– То есть, – нахмурился Джай, – это результат случайности? И если однажды наш мир придет в равновесие, мы из молодых магов превратимся даже не в рыночных фокусников, а в пустышки?
– Вас это не зацепит, – засмеялся Гран. – Это будет происходить тысячи и тысячи лет.
– Для чего на нас тратят огромные деньги? – вдруг звонко спросила Дина. – Ведь никто не думает, что все это вокруг нас просто упало с неба?
– Не упало, – согласился Гран. – А если и упало, то не с неба. Я, как и любой из наставников, уже столько раз отвечал на этот вопрос, что ответить на него еще раз не составляет для меня никакого труда. Этот мир нуждается в защите. Защитить его смогут только герои, которые накоротке с магией, поскольку опасность, которая угрожает нашему миру, имеет магическую природу. Конечно, это не значит, что таких героев нужно выращивать и обучать. Обучать и выращивать можно только хороших людей или хороших имни. Иначе говоря, оберегать детей от зла, помогать им. А уж станут ли они героями, это другой вопрос. Никто не должен идти на смерть и на тяжкие испытания. Но если они выпадут кому-то из вас, наша задача, чтобы вы не чувствовали себя беспомощными. Никто не обязан быть героем. Но если герои потребуются, у сущего должны быть для этого дела некоторые резервы. Я ответил на твой вопрос?
– Я пока что не знаю, – призналась Дина, и как раз в этот момент, напоминая о конце урока, до класса донесся звон колокольчика Скриба. Вот уж что точно было предметом силы. Обычный медный колокольчик звенел не слишком громко, да и рука у Скриба была не такой уж сильной, но слышно его было в каждом уголке Стеблей, даже на верхнем ярусе южной башни в классах Деоры и Роута, и даже в большом подземном зале. Или же все дело было в том, что его хотели услышать все?
* * *
Брайдем обещал принять неразлучную троицу у себя в классе, который находился на третьем ярусе северной башни с выходом в тот же коридор, куда выходили кабинеты Гантанаса и Юайса. Пожалуй, для кого-кого, а для Гаоты так уж точно это был любимый коридор в учебной части Стеблей. Однако им нужно было не в коридор, а в класс Брайдема, но сразу туда заявиться троица не смогла, потому как урок наставника естествознания слегка затянулся, но когда в коридор вывалилась шумная толпа первогодков, Брайдем тут же приметил в дверях физиономию Дины и обреченно махнул рукой:
– Заходите, чего уж там, все равно в покое не оставите. Только от моих рассказов толку будет мало. Я там не был.
– Но Гран-то ведь вам все рассказал? – уточнила Гаота, усаживаясь на лавку напротив стола Брайдема.
– Рассказал, – неопределенно пробурчал Брайдем. – Что мог, то и рассказал. Не завидую я ему. Хорошо еще, что никто из учеников не погиб. Тогда бы, боюсь, Гран и вовсе бы сломался. И так ходит, как будто всю семью потерял.
– Спрай был хорошим, – вздохнула Йора.
– Мы тут плохих не держим, – заметил Брайдем. – Стараемся, во всяком случае. С первого взгляда не каждого можно проглядеть. А кое-кого и с сотого не рассмотришь. И чем же я вам могу помочь? Какова цель нашей беседы?
