скачать книгу бесплатно
– У тебя был меч, – напомнил Гантанас. – Как сказал Габ – очень хороший меч. А похвала Габа – дорогого стоит. Насколько я помню, ты ковал его сам. Теперь у тебя нет меча. Ты можешь представить себе, что тебе предлагают оружие, а ты спрашиваешь – зачем оно?
– Разве фехтовальщиков учат полнить свои клинки силой? – пожал плечами Тис. – Да и не об оружии ведь идет речь?
– И до оружия доберемся, – пообещал Гантанас. – Кузнец из тебя, конечно, пока никакой, но меч мы тебе найдем. Без изысков, простой, но настоящий. А предмет силы тебе нужен не для того, чтобы таскать его с собой и грозить всякому, кто попадется тебе на пути. Предмет силы нужен для того, чтобы природу этой самой силы понять и прочувствовать. Научиться ею управлять. Запасать ее. Сберегать. Понимаешь?
– Ну ладно, – пробормотал Тис, подошел к столу и долго вглядывался в оставшиеся предметы, пока наконец не вернулся к сундукам и не попросил веник, совок и, по возможности, туесок или горшок.
– Об уборке никто не говорил… – с досадой поморщилась Сиона, но Тис лишь покачал головой.
– Посмотри, – сказал он старосте. – В каждом сундуке еще полно всякой мелочи. Понятно, что это пыль, песок, мусор вроде того камня, что в руках Гаоты разломился, но я вижу тут и отдельные бусинки и бляшки… Бисер поблескивает. Кто-то же должен разобраться с этим богатством?
– Это всего лишь обычное цветное стекло, – заметил Гантанас. – Дешевый камень. Обломки. Именно, что мусор.
– Пусть будет, – согласился Тис. – Джор, помоги мне. И не волнуйся, пыли в нашей комнате не прибавится. Разбирать я это дело буду осторожно.
Гаота посмотрела на напряженное лицо Гантанаса и вдруг почувствовала, что тот одобряет выбор Тиса, хотя даже беглый взгляд подсказывал, что ничего ценного на дне этих сундуков оказаться либо просто не могло, либо оно было разбито вдребезги. И уже потом, когда они неразлучной троицей вместе с Тисом и Джором отправились к дому учеников, чтобы еще раз рассмотреть собственные будущие предметы силы, оглянувшись, Гаота увидела, что Гантанас стоит у дверей мастерской Уинера и смотрит им вслед. Увидела и пожалела, что не спросила наставника, каким был его первый предмет силы и есть ли у него он сейчас?
* * *
– Какие мы все-таки еще глупые, – заявила рано утром Дина и принялась сдирать со своего веретена с немалым трудом примотанное перо, которым она пыталась заниматься каллиграфией целую неделю.
– Что значит «еще»? – пробормотала Йора, осматривая синяк, который образовался у нее на боку от ночного соседства с довольно тяжелым, хотя и небольшим каменным пестиком.
– Ну, с возрастом, думаю, должны поумнеть, – вздохнула Дина. – Все-таки, одиннадцать лет – не очень много. Нет, ну надо? Я всю неделю притворялась, что мне удобно писать веретеном. И вот кого я пыталась обмануть? Ведь неудобно же!
– И что же нам делать? – спросила Йора, подбрасывая на ладонях попеременно каменный пестик и ручку от жернова.
– А то нам заняться нечем? – удивилась Гаота, надевая шнур от ключа на шею и пряча свой предмет силы под рубаху. – Между прочим, Сиона сразу сказала, что замирать над этими предметами – глупо. Повесил на шнурок – и пусть висит. А уж когда научит нас Скриб каким-то определенным действиям, тогда и поговорим. Чтобы я еще на этом ключе спала – нет уж.
– Легко Сионе, – фыркнула Дина. – У нее, кажется, сломанный ореховый гребешок. Обломила оставшиеся зубья, подравняла на камне – и вот тебе почти кулон на веревочке. А у меня веретено. Оно ж в три кулака по длине! Да и у тебя – ключик, что игрушка!
– Обрежь! – посоветовала Гаота. – Укороти веретено. Ты же не собираешься прясть? У тебя и прялки нет. В широкой части – просверли дырочку, продень шнурок. Узкую часть – отрежь. Как раз и выйдет по длине, как жезл Джора. Он три вечера с высунутым языком сидел, очищая свою безделушку. И узор восстановил, и цвет. Была черной, стала желтой. Понятно, что твое веретено чуть тоньше, ну так и ты постройнее Джора. Отнеси ему, он счастлив будет тебе помочь. А если узор какой набросаешь, он и украсит тебе его.
– А мне? – соединила грустным домиком брови Йора. – А мне помочь? У меня же буковая рукоять от жернова такой же длины. Ну, разве что чуть потолще!
– И тебе тоже, – засмеялась Гаота. – Только послушайте мой совет – сначала похвалите его восстановленный жезл, а потом уже просите о помощи. А толкушку свою оставь на столе. Будем пергаменты прижимать, чтобы Брайдик их на пол не скидывал.
– А что там с Тисом? – спросила Дина.
– А вот пошла бы и посмотрела, – повернулась к подруге Гаота. – Или стесняешься?
– С чего бы это! – вскинулась Дина. – Некогда мне! Просто всего ничего учимся, а у меня от Грана уже два замечания. Так что – зубрить – не перезубрить это начертательное колдовство.
– А вот его ты и используй, – посоветовала Гаота. – Может, и узор не придется придумывать. Нарисуй на своем веретене уложения силы. Да хоть те же водяные заклинания. Или огненные.
– А ведь это мысль! – кинулась к конспекту по начертательному колдовству Йора. – И я тоже что-нибудь нарисую.
– Ты не ответила, – подняла голову от своих записей Дина. – Что с Тисом-то? Ты же хотела проверить, как он? Не завелась ли снова в нем та зараза?
– Не завелась, – вздохнула Гаота, с сожалением рассматривая свой ключик, вряд ли хотя бы даже крохотный узор мог на нем уместиться. – Правда, оживает он медленно, но упорно. Перебирает крохотные свитки, что остались от его матери. Ну, я рассказывала, с магическими ключами от ее умения. До прошлого года открыл всего два. И оба раза едва выжил. Так что я наказала Джору, чтобы глаз с него не спускал. Нельзя ему сейчас рваться. Нет запаса прочности.
– Везет ему, – прошептала Дина, подперев голову ладонями. – Мама оставила ему свое поучение. Хоть в виде заговоров. И то хлеб. А у нас ничего. Так, Йора?
– Так, да не так, – проворчала Йора, прикладывая свою буковую палочку к очередному рисунку в тетради. – Кажется, я замучаюсь выбирать. Много узоров подходит. Надо бы еще прикинуть, как они между собой взаимодействуют. Тебя разве родители не учили ничему?
– Учили, – пожала плечами Дина.
– И меня учили, – вздохнула Йора. – И я каждую минуту того обучения как золотую крупинку в памяти храню. Что там у Тиса с мусором, вот что я хотела узнать?
– Он не показывает, – засмеялась Гаота. – Но Джор говорит, что мусора нет уже, а остались лишь склянки, по которым Тис найденное рассортировал. А еще он выпросил у Скриба лупу и каменный клей. А у Уинера – тонкий льняной шнур.
– Зачем? – не поняла Дина.
– Наверное, будет нанизывать на него свой предмет силы, – предположила Гаота.
– Лучше бы он скорее поправлялся, – фыркнула Йора. – А то до сих пор чуть ли не за час выходит по утрам, а все одно – едва успевает добраться до дома, когда и мы возвращаемся.
– Мы? – удивилась Гаота. – Чего же ты сегодня не побежала?
– Так сегодня же свободный день! – удивилась Йора. – Когда же еще высыпаться? Да и опоздали мы уже. Через полчаса уже и завтрак.
– А ну-ка быстро в помывочную, – сдвинула брови Гаота. – А то принюхается к вам тот же Джор, и не станет вырезать для вас узоры.
– Придется обращаться к нему, когда у него случится насморк, – ехидно хлопнула в ладоши Дина. – Куда мы отправимся после завтрака?
– Как и собирались, – строго сказала Гаота. – На конюшню к Капалле. Или вы забыли? Она нас будет ждать!
* * *
После того, как скотный двор вынесли за пределы Стеблей, в крепости остались только лошади и толстый рыжий кот Брайдик, который особого ухода не требовал, потому что и так был ухожен сверх всякой меры, новенькие в очередь вставали, чтобы угостить его или погладить. Другое дело лошади. Хотя и они не страдали от недостатка внимания. Капалла перегородила жердями часть крепостного двора, оставив узкий проход вдоль западной стены к Кузнечной башне Габа и постирочной, и у лошадок появился хотя бы какой-то простор, пусть даже Брайдем и обещал, что рано или поздно лошади тоже переберутся наружу.
– А как же быть с возможной осадой? – с изрядной долей ехидства спрашивала его Капалла, которой данная идея вовсе не казалась такой уж мудрой.
– И чем же тебе помогут лошади в случае осады? – с легким раздражением, у которого были отдельные причины, спрашивал на самом деле обожаемую им лошадиную хозяйку Брайдем. – Ты же, кажется, не ешь конину?
На этом месте обсуждения будущего расположения конюшни Капалла неизменно возмущенно фыркала, и диалог прерывался. Так что пока лошади все еще оставались в крепости. Место под будущую конюшню, правда, было уже размечено возле нового скотного двора – как раз примерно в лиге от домика старика Тида и на восток от входа в Приют, но строительство еще не начиналось. По всем приметам у Брайдема или у Гантанаса появились какие-то другие соображения по этому поводу. Зато вычищенный и отмытый бывший скотный двор по соседству с нынешней конюшней, распахнув широкие ворота, блаженно пропитывался осенними ароматами близкого горного леса и леса Орианта. Вот только Брайдем все еще не решил, что в нем разместить и пока что распорядился хранить в нем сено. Сейчас почти все лошади стояли в денниках, одну из них на длинном поводе прогуливала, заставляя бегать по кругу, подруга Капаллы черноволосая преподавательница обращения и оборачивания, а так же зверологии Деора, а еще одну сама Капалла, то и дело смахивая пот со лба рукавом, обрабатывала щетками у входа в конюшню.
– Как обещали! – возвестила о прибытии троицы, перелезая через жерди, Гаота. – Доброе утро! Брайдем ведь еще не выделил помощника?
– Доброго дня! – с довольно редкой улыбкой на лице оглянулась обычно строгая Деора. – А что если он обещал нам вас?
– Да уж, – засмеялась Капалла. – Я бы от таких помощниц не отказалась, если бы еще они чуть больше любили лошадей, и чуть меньше – поспать. Доброе утро давно уже минуло. Лошади просыпаются рано.
– Никогда не понимала, как можно спать стоя? – проворчала Дина.
– Я могу, – фыркнула Йора.
– Ты – это совершенно отдельный и особый случай, – не согласилась Дина. – К тому же, ты не лошадь.
– Лошади не спят стоя, а дремлют, – заметила Капалла. – Пора бы уже запомнить. А если вы зайдете в конюшню ночью, то увидите, что они порой и лежат. Но, правда, недолго. А помощник у нас будет обязательно. Хотя я, конечно, надеюсь на помощницу. Но всему свое время. На кухне ведь уже появились новые повара?
– Пока – два человека! – хором произнесли Дина и Йора. – И еще трое помогают Уинеру поддерживать порядок в коридорах и классах. И Брайдем еще говорит, что этого мало.
– Брайдему дай волю, он тут целую дружину разместит, – подала голос Деора.
– Подожди, – отозвалась Капалла. – Наберут в следующем году третий поток, и наставников будут дополнительно нанимать.
– А Гантанас то и дело теперь напоминает нам, что теперь мы избавлены от дежурств на кухне и по уборке, поэтому учиться придется еще больше, – надула губы Дина. – Как будто раньше мы учились еще меньше? И почему избавлены от дежурств новенькие? Мы же дежурили! И классы сами убирали!
– Наверное, потому что вы считаетесь первым легендарным потоком Приюта? – подмигнула Гаоте Капалла. – Хватит уже разговоров. Пришли помогать – помогайте. Лошадок у нас немало, так что – в бой. И не забывайте, чему я вас учила! Когда будете расчесывать хвосты, сзади лошади не вставать. Только сбоку. И не вздумайте осматривать копыта – это занятие не для вас. Все ясно?
– Яснее не бывает, – проворчала Дина, подхватывая одно из приготовленных для помощниц ведер с щетками. – В следующие выходные опять будем выслушивать то же самое наставление?
– Пока Брайдем не выделит мне помощницу, – улыбнулась Капалла.
* * *
На самом деле подруги очень любили те дни, когда им удавалось прийти в конюшню, чтобы помочь Капалле ухаживать за лошадьми. Даже если при этом приходилось еще и выгребать лошадиный навоз, который старик Ориант неизменно загружал на тачку и вывозил куда-то к сторожевой башне, где у него постепенно разрастался любимый огородик. А уж чистка лошадей или даже ежедневное расчесывание грив и хвостов доставляли удовольствие и тем, и другим. К тому же в карманах у каждой из подруг обязательно имелось лакомство для их любимиц, хотя выделить кого-то из более чем трех десятков животных было непросто. У каждой имелся свой характер, каждая была красива по своему, каждая и сама была готова отдать предпочтение той или иной своей обожательнице. Впрочем, о чем Гаоте было прекрасно известно, на конюшню заглядывали не только они, хотя мальчишек конечно же больше привлекала возможность прокатиться на лошади хотя бы по тому же кругу, по которому сейчас прогуливала одну из застоявшихся лошадок Деора.
Сейчас главным было не торопясь и как можно бережнее привести каждое животное в порядок. В холодное время это делалось прямо в денниках, но в теплый осенний день лучше было вывести животное на воздух. Понятно, что это было не мытье лошадей в летнюю жару, когда можно было окатить водой заодно и друг друга, но тоже доставляло удовольствие. Вскоре и Гаота, и Дина, и Йора уже пристроились с выбранными ими любимицами к жердям ограды и занялись их кожей. В обычные дни, когда им удавалось забегать в конюшню не более чем на полчаса, да и то не каждый день, они сразу занимались гривой и хвостом, которые лучше всего было расплетать и распускать просто пальцами, но сегодня был день серьезной чистки. Сначала следовало протереть слегка влажной мочалкой глаза и ноздри. Потом взять мягкую щетку и плавными движениями очистить сначала голову, потом плечи, потом спину. Причем сначала с одной стороны, а потом с другой. И только затем заниматься ногами. И все время присматриваться, нет ли где потертостей или укусов или еще чего-нибудь, чему места в хозяйстве Капаллы конечно же почти не бывало. Ну а потом надо было взять влажную мягкую тряпку и протереть лошадь полностью. На все про все как правило уходило не менее двух, а то и трех часов. И это при условии, что все лошади и так были чистыми и брать ту же скребницу – не приходилось.
– У меня такое чувство, что я вымыла все классы на целом ярусе! – вытерла пот со лба Дина, отводя в денник последнее доставшееся ей животное.
– А у меня, как будто я и не завтракала, – хмыкнула Йора.
– Ничего, уже скоро обед, – подмигнула подругам Гаота. – К тому же мы всегда можем заглянуть на кухню и утащить по паре пирожков.
– Сомневаюсь, – вздохнула Дина. – По выходным там всегда пасется Брок. Кажется, даже готов мыть посуду за лишний пирожок.
– Как обычно – спасибо! – подошла к ним Капалла. – Имейте в виду, я буду рада вас видеть даже тогда, когда у меня здесь все-таки появится помощница. И вот еще что, когда рано утром мимо пробегала Пайсина с теми детьми, что готовы напитаться бодростью даже в свободные дни, она просила вам напомнить, что сегодня мы учим новеньких играть в два мяча. Так что будет рада видеть вас в среднем зале.
– А почему не здесь? – удивилась Йора, оглядываясь на установленные в крепостном дворе столбы с корзинами.
– А вот это спросите у Сионы, – подала голос Деора, выводя из конюшни очередную лошадь. – Она ведь не только управляется с погодой, но и предсказывает ее. Скоро начнется дождь.
Гаота покосилась на небо, на котором, конечно, были облака, но что-то они не слишком напоминали тучи, и вспомнила, как Сиона объясняла свое нежелание эти самые тучи разогнать. Обычно она говорила, что это потребует слишком много времени и сил, которых может не хватить не только у самой Сионы, но и у всех магов приюта даже вкупе с приютскими воспитанниками. Потом, когда подобные вопросы стали скорее обращаться шутками, отвечала просто – «Зачем?»
Действительно, зачем тратить силы на что-то не слишком нужное и противоречащее естественному ходу вещей? Но сейчас Гаота хотела поговорить не об этом.
– На какой лошади путешествовала Мисарта? – спросила она.
– Что? – уточнила Капалла с грустной улыбкой. – Искали повреждения на животных?
– Конечно, – вклинилась в разговор Дина. – Мисарта, конечно, вроде бы не помнит ничего и мазью от Хилы лицо мажет, но у нее же ожог был! Как от солнца. Глаза, нос и рот прикрыла наверное ладонью, а остальное обожгла. Лошадь же тоже могла пострадать?
– Лошадь не пострадала, – ответила Капалла. – Мисарта ездила на Ромашке.
Подруги одновременно повернулись в сторону Деоры, которая как раз выгуливала Ромашку.
– А на ком ездил Спрай? – спросила Йора.
– На Гнедой, – ответила Капалла. – И с ней тоже все в порядке. Флич – на Лентяйке. И ее вы тоже вычистили. Ничего не заметили? Потому что ничего и нет. Думайте-думайте, я предполагала, что вы сами догадаетесь. Где ваша внимательность? Дознание вести не так уж и просто. Может быть, даже сложнее, чем разыскивать тайные ходы в крепости.
– Тайные ходы тоже не просто разыскивать, – надула губы Дина. – А Гран на чем ездил?
– На Черной, – ответила Капалла.
– Подождите, – нахмурилась Гаота, оглядываясь на конюшню. – А где Ласточка? Ее ведь Тид забрал?
Как она могла забыть эту забавную и добрую лошадку с белым пятном на лбу? Ну, точно, наверное, ее забрал Тид. Он частенько брал ту или иную лошадь, чтобы добраться до Белой Тени, что вновь поднимала стены в устье Медвежьего урочища. Своя-то лошадь у Тида была уже немолода.
– Нет? – в ожидании уставилась на Капаллу Гаота.
– Ласточка погибла, – ответила Капалла. – На ней была Йока. Гран, правда, говорит, что Ласточка закапризничала, и как раз перед бедой Спраю пришлось сесть на нее, но уезжала из крепости на Ласточке Йока. Только не спрашивайте ее ни о чем. Она все равно ничего не помнит. Так же, как и Мисарта. Если хотите, поговорите с Граном.
Глава четвертая
Части и целое
Тис вставал, когда Джор еще посапывал в постели. Одевался, выходил на улицу и отправлялся на прогулку. В крепостном дворе было уже светло, осень по сути только вступала в свои права, где-нибудь в Фионе, где полтора года назад Тис трудился помощником кузнеца, еще только подходило к концу лето, а здесь, в южных отрогах Рэмхайна, было уже свежо. Ночная прохлада схватывала за плечи и насылала озноб. Легкая пробежка разогнала бы его без следа, но на настоящую пробежку Тис пока был не способен. Боялся упасть тут же, не дойдя до Орлиных ворот. Поэтому он ежился, радовался тому, что уже способен шагать, не опираясь на чью-то руку, на ходу здоровался с Капаллой, которая уже возилась возле своей конюшни, наверное, только новые повара поднимались раньше ее, кивал Габу, если тот высовывался из своей башни, разводил руками, если кузнец задавал ему все тот же вопрос: «Ну и долго мне тебя ждать, парень?». Оставлял за спиной Орлиные ворота и только тогда пробовал бежать. Спотыкался поначалу и падал, да и ноги едва отрывал от земли, семенил скорее, задыхался так, что добредя до хижины Орианта, был не в силах ответить что-то на стариковское приветствие, только прижимал руку к груди и кланялся, но все же бежал. Обливался потом, чувствовал вкус крови на языке, выкашливал что-то из себя кусками, сдерживал не оставляющую его тошноту, стискивал зубы так, что они скрипели, порой вздрагивал, казалось самому, что ослеп, черные круги плыли перед глазами вместо молодых кедров Орианта, натыкался на них не раз, все лучше, чем свалиться с обрыва в Снежную пропасть, пусть и сладил Уинер вдоль нее что-то вроде плетня, но бежал. Не отвечал на насмешки, если пошатываясь, набредал на обратном пути на Джая, Флича или еще кого несдержанного по детской глупости на язык. Выходил чуть раньше, чтобы не сталкиваться ни с кем, и бежал. А на второй неделе вот такого бега, на второй неделе после того, как Фаола вытерзала из него неведомую пакость, не шагнул после первого же круга в Орлиные ворота, чтобы добрести до помывочной и долго приходить в себя, а завернул на второй круг. Подумаешь, подвиг, добавил к полутора лигам еще полторы, но добежал, не умер, и хотя едва не полз потом к их с Джором комнате, был счастлив. И так теперь каждый день.
Хила, которая настаивала, чтобы Тис показывался у нее ежедневно, сначала ловила его после обеда у общей столовой, потом смекнула что-то и стала отлавливать непослушного недужного сразу после пробежки. Набрасывала на плечи принесенную с собой шаль, подводила Тиса к скамьям, что стояли у дома учеников, прижималась ухом к его груди и слушала.
– Повезло тебе, парень, – беззлобно ворчала, – или сердце у тебя с железным запасом прочности, или зараза твоя не успела его истерзать. Понятно, что сейчас силы в нем нет, но в твоем возрасте это дело наживное. Дело же не в том, что эта пакость или даже эти разные пакости силы из тебя тянули. Думаю, дело в том, что они и были твоей силой. Знаешь, если вельможа ногами не ходит, если его слуги носят, то ноги у него со временем отсыхают. А ты весь как те ноги. Только вины твоей в том нет. Но ты не насилуй себя, засыпай ту яму, что в тебе есть, понемногу. Грунт плотнее ляжет. Проваливаться не будет. Ты слышишь меня или как? Чего губу прикусил?
Говорила и сама понимала, что будет насиловать. Не по глупости, а по упорству и по ощущению, что близко край, но не под ногами пока, хотя, вроде вот она яма, куда ни ткнешься – провал. Вместо скорости и выносливости – яма, вместо былой ловкости и умений – яма, вместе уверенности в себе, пусть и не яма, но зыбкие мостки поперек нее. Может и засыпал бы Тис эту яму собственным сбережением за год или за два, но не было у него этих двух лет. Не потому, что срок ему был отмерен, а именно по ощущениям зыбкости всего вокруг, ощущениям, что прилетали с ветром, со стужей, с телом Спрая, погребенным в пяти шагах от тропы, на которой Тис разыскивал собственную силу. Поэтому каждое утро – пробежка. Два круга. Пока – два. Перестанет горлом идти кровь, будет больше. Главное, чтобы Гаота не распознала его слабость, и так то и дело приходит, кладет руки на плечи и делится силой. А потом уходит, пошатываясь.
Вот и сегодня поймала его в столовой, пока он сидел и думал, сможет ли встать, хорошо хоть Джор понимал все без слов, и принес еду, и унес пустую посуду. Улучшения наступали, но не так быстро, как хотелось Тису. Сегодня маленький сдвиг случился как раз за этим столом. Он почувствовал вкус пищи. И даже поел с аппетитом.
– Сегодня ты ел лучше, – заметила Гаота, вглядываясь в лицо Тиса.
– И долго ты его будешь ублажать? – донесся от входа в столовую смешок Джая. – Дурного коня кормить – толку мало.
– Однажды я ему покусаю! – прошипела Дина.
– Я бы не смогла, – вполголоса ответила Йора. – Вырвет же, такую пакость кусать!
– Не берите в голову, – проворчал Брок с соседнего стола. – Его пожалеть надо. Только представьте, если бы он это не сказал, так бы и носил в себе этакую дрянь. Бедняга.
– Что тут у вас? – вернулся к столу Джор. – Опять Джай какую-нибудь гадость ляпнул? Или Флич? Или Гайр? Хотя, Гайр вряд ли.
– А ну-ка, – решительно поднялась со своего места Гаота и шагнула за спину Тиса. – Дина, Йора, помните наш разговор? А помогите-ка мне уже сегодня. Что толку заплаты лепить, если та пакость, которую из Тиса Фаола вытащила, раны после себя оставила? Ау, Тис! Или ты готов полгода лежать неподвижно, чтобы эти раны затянулись? Или думаешь, никто не знает, как ты бегаешь по утрам? Никто не видит кровь у тебя на губах? Флич уже и к Хиле сбегал, доложился, что у Тиса поганая болезнь, что он скоро всех тут перезаразит.
– Не она это! – проворчал Джор. – Ту заразу я знаю, ее не спутаешь. Она обычно горняков терзает.
– Так и я знаю, что не она, – стиснула зубы Гаота. – Была бы та зараза, я давно бы уже ее излечила, а на эту мне силы почему-то не хватает, как будто в открытую рану кто-то соли каждый день подсыпает. Дина, Йора, кладите ладони на мои руки. И готовьтесь к головокружению и слабости на весь день.
– Гаота! – только и смог сказать Тис.
