скачать книгу бесплатно
И вот один разок попался мне врач. Фамилию запомнил, известная – Ворошилов. Толковый такой. «Народный-то народный, но этот рецепт описан ещё древним ученым Авиценна Ибн Сина», – сказал он мне. Меня это удивило. Представляете? Сколько лет в народе лечили таким лекарством! Забыли, кто придумал. А оно есть и лечит. Вот это ученый!
– Ну а сейчас-то какая цель вашей поездки?
– Не цель – у меня программа! – уточнил мой попутчик, – Первую часть я, кажется, выполнил.
– И в чем она? – спросил я.
– Побег совершил – вот в чем!
Сын и сноха не отпускали. Я знаю, они меня любят. Ну, уважают крепко. Но у меня-то своё…
– Так та, розовощекая? Она не ваша сноха? Которая провожала.
Он рассмеялся тихим смехом:
– Нет, конечно. Она – сообщница. Почтальониха. Я ей заплатил немножко за страх. Она слепого меня и посадила в поезд. Билет она же купила. Долго не соглашалась на провокацию. Донял – сдалась. Ключ от квартиры в почтовый ящик положили.
– А вторая часть программы? – спросил я.
– Хочу попробовать вылечиться от слепоты.
– Где? В своём селе?
– Да, именно в нем.
Мне врач Ворошилов говорил, что тот рецепт, по которому меня вылечили в родной сторонушке, как раз помогает при глаукоме. Я запомнил. И потом – неспроста мне в детстве повезло. Теперь только открылось: силы твои там, где родился, где мать-земля родная. Все в ней! И в божьей помощи! В нашем селе, куда еду, храм восстановили…
Я невольно посмотрел на собеседника. Иван Иванович повернул ко мне лицо с прикрытыми веками. Оно было похоже сейчас на античное. На те, что у древних скульптур. И эти его такие слова…
Старик мне показался современником Авиценны. Мы нынешние, суетливые и неуспевающие, мелковатыми теперь смотрелись…
Я не удержался:
– Тогда в детстве была война, от села до города – сто километров. Безысходность. Вот и хваталась ваша родительница за любую соломинку. Может всё-таки лучше в столице лечиться? Либо в Самаре?
Он не сразу ответил. Нашарив кнопку, выключил ночник. Слова его прозвучали тихо, но внятно:
– Останусь у внучки. Дом окнами в степь смотрит. Море света. В юности о небе мечтал! И теперь душа простора просит…
Мне показалось, что, замолчав, он начал засыпать. А он спокойно сказал:
– И потом… когда случится то, что всем нам уготовано, похоронят там, где зачиналась жизнь, на родной сторонушке. А так, останься я в Рязани, мороки будет с перевозом… Решил успеть… своим ходом, пока могу…
На утро мы проснулись поздно. Объявили Сызрань. Я начал собираться.
Старик сидел, глядя в окошко. Мне показалось, что между нами ни с чего возникло некое отчуждение. Но потом, когда он заговорил, все стало ясно.
– Так хочу увидеть Волгу, соскучился.
Когда женился, жил сначала в Ширяево, потом в Рождествено. Какие села! В Ширяево бывали Репин, Левитан. Вы знаете?
– Да, – подтвердил я. И не удержался, – это ещё и родина поэта Александра Ширяевца, друга Есенина.
– Скажите мне, – он оторвался от окна, – почему сейчас таких людей нет, не стало?
Я не знал, что сказать. А он и не ждал ответа.
– Не прозевать бы, – произнёс старик.
Я видел: он волновался, ожидая встречи с Волгой.
– Будет остановка, мне сходить. Потом – мост через реку, увидите её, – мои слова, кажется, его успокоили чуть-чуть.
– Хорошо бы, – отозвался старик.
Я спохватился:
– Может, адрес свой дадите? Помочь чем-то… Мало ли чего бывает.
– А что может быть? – услышал я в ответ, – меня внучка Варька встретит. Все по плану идёт. Живите счастливо, у каждого своё…
– Я положил в карман вашего пиджака свою визитку.
Он промолчал. Очевидно, не понял, о чем речь.
Когда я уже оказался на перроне, помахал ему рукой. Он не ответил. Не узнал меня через оконное стекло, хотя я стоял всего метрах в пяти от вагона.
…Промчался последний вагон поезда, уносившего ещё вчера совсем не известную мне жизнь.
Я все стоял.
Меня никто не встречал, и мне некуда было торопиться.
2006 г.
Сомятник
Едва я отошел от костра к воде, чтобы умыться, увидел рыбачка. Сидит себе на бревне у самого края завала посреди речки маленький круглолицый мужичок лет сорока. В соломенной шляпе, аккуратный такой. У ног его две удочки. А ниже – большой омут, который мы ночью не видели. Сидит тихо. Место уж больно привлекательное. Только приглушенно урчат большие воронки, выдавая глубину.
Взяв спиннинг, стараясь не шуметь и не оступиться на скользких бревнах, подошёл к нему.
Не успел я заговорить, как довольно толстый конец одной из его удочек ушёл под воду.
Не торопясь, рыбачок подсек. Не опасаясь обрыва, дотянулся до лесы и стал, как на мотовило, наматывать её на руку. Руки его были в кожаных потрепанных перчатках.
– Леска у меня один миллиметр толщиной, Ему не оборвать, – пояснил деловито.
Он подвел под рыбину большой самодельный черпак.
– Ловко вы его, – не удержался я. – Кэгэ на три будет.
– Будет, – прозвучал ответ.
Оказалось, что таких сомят у него в мешке, прижатом бревном, уже два.
– На вот, – он протянул несколько дождевых червей. – Насаживай прямо на тройник у блесны и бросай.
Я соорудил насадку и попробовал укрепить удилища меж бревен.
– Надежнее воткни, утащит, – вполголоса посоветовал рыбак.
Я послушался его.
Мы поймали по одному соменку. Он – такого же, как и предыдущий. Я – чуть меньше и рад был беспредельно.
Глубина ямы здесь, по его словам, до девяти метров. Приехал сюда на рыбалку Андрей на велосипеде из Сорочинска, где гостит у матери. Живет и работает в Оренбурге. По профессии – сварщик.
– Не могу летом без Самарки, к матери и к Самарке каждый выходной почти приезжаю. Эти места мои, с детства.
Вскоре он стал собираться.
– Хватит. Клева больше не будет, я с пяти часов здесь.
Подошёл Юрий, с которым мы сплавляемся по реке в резиновых лодках.
– Рыбка-то есть? – спросил он, поигрывая красивым и, по-моему, не опробованным ещё спиннингом.
Лицо его, заросшее густой рыжей щетиной, сейчас было самым примечательным в нем. Походил он на какого-то сказочного персонажа. Будто специально придумано неким художником и собранно воедино: тельняшка, ладненькая куртка, брюки защитного цвета и большие, явно великоватые кроссовки. Глаза – синие, большие, широко открытые. Они поражают своим детским светом.
Рыбачок, видимо, уже освоился, понял, что мы не опасны. Повернув голову от полиэтиленового шевелящегося мешка с рыбой, который он собирался завязывать, поинтересовался, будто не слышал вопроса.
– Лицо… того… красное какое… ошпарил, что ли?
– Да видишь, – доверительно признался Юрий, – не было со мной такого раньше: комары и занозы полюбили меня. Пухнет лицо от укусов. Не бреюсь, все равно жалят. Голова от укусов страшно болеть начала.
– А мазь? – спросил Андрей.
– А что – мазь? Они к ней привыкли, зверюги!
– Попы поют над мертвыми, а комары – над живыми, – утешил Андрей.
Увидев мою добычу, которую я, держа на кукане, прятал за спиной, Юрий сделал круглые глаза:
– Ты поймал соменка?
– Да, вот сейчас.
Он уперся взглядом в шевелящийся мешок с рыбой.
– Ну, вы, мужики, даете!
Отложив в сторону спиннинг, он левой рукой поддерживал край мешка, правой тронул за ус одну из рыбин.
– На червя? – деловито спросил он.
Андрей не спеша ответил:
– На пучок дождевых, штуки три-четыре на двойник сажаю и – хорош! Первый раз, что ли, видишь сома так близко?
– Э-э-э, ошибаешься, молодой человек, – сказал Юрий и выпрямился, передав край мешка Андрею. – Я на Волге вырос! Обижаешь!
– Ну и что? Видел я некоторых. На Волге живут, а червяка на крючок не могут насадить. Один разок у моей мамы такой квартировал, только молоко козье пил да книжки читал. Шкет такой…
– На квок сома можешь ловить? – небрежно спросил Юрий.
– Слышал, но не довелось.
– А на воде живешь ещё. Деревня.
Парень не обиделся.
– Посмотреть бы, тогда оно, конечно…
– А зачем тебе, – вступил я. – У тебя и так все отработано. Без добычи, как я понял, не бываешь?
– Не-не, – возразил рыбачок, – сам процесс тоже очень важен.
– Процесс вот какой, слушай… – Юрий, нащупав в разговоре особое своё место, преобразился с полуоборота: – Квок – это такая штука, которой лупят по воде для привлечения сома. Он думает, что его так зовут к завтраку его сородичи. А возможно, кумекает что-то другое – наукой не установлено. Но факт: идёт он на этот звук! Лодка должна быть деревянная, другие, резонируя, издают непривычные звуки, и сом пугается. Лупить надо так, чтобы лодка тряслась.
– А как квок сделать? – поинтересовался Андрей, закуривая и присаживаясь на лесину.
– Квок? – переспросил Юрий и молча потянулу руку за сигаретой к Андрею.
Тот с готовностью подал курево. Потом ловко кинул коробку спичек, и Юрий так же ловко её поймал.
– Квок лучше купить, их сейчас продают. Конечно, «сомовку» можно сделать из чего угодно, хотя бы из надвое разрезанной пластиковой бутылки или стакана. Но самому сложно попасть на удачную конструкцию. Это что-то наподобие «ноу-хау».
– Сам-то рыбачил? – поинтересовался я осторожно.
– Мои деды так рыбачили. Отец рассказывал, и я рыбачил.
Рыбалки лучше, чем в дельте Волги, нет. Там водится до шестидесяти видов рыб. Некоторым везет. Я видел: на квок ловят сомов до десяти пудов весом.
Мы слушали. Он продолжал смаковать:
– Звук образуется при выходе квока из воды. Длина ножа квока должна быть не менее двухсот двадцати миллиметров, ширина – от двух до шести миллиметров, смотря из какого материала: дюраль или дерево.
– Ловить-то на наживку? – уточнил Андрей.
