скачать книгу бесплатно
Особист схватился за голову. Здоровяк в камуфляже заржал и ядовито заметил:
– Что ты там применишь, шнурок? Ты его обнаружь сначала. Это же ди-вер-сан-ты, пекинский отряд специального назначения «Волшебный меч Востока». Профессионалы, дурья твоя башка. Ваше дело – внешнее оцепление и поиск следов, а проще говоря, создание массовки. Жёлтые увидят толпу и, может быть, запсихуют. Непосредственный поиск будут вести мои ребята и разведбат мотострелковой дивизии. Ясно? Сейчас «вертушки» подгребут, будут шарить местность. А вас упаси Господи встрять.
Марат кашлянул и спросил:
– Ну всё-таки, товарищ… Не вижу вашего воинского звания. Нельзя же исключать, что они на нас выйдут. Как нам своих людей инструктировать?
Здоровяк и не думал представляться. Сплюнул и ответил:
– Лейтенант, если они на вас выйдут, вам только и останется, что «груз двести» оформлять. Теоретически – брать живыми, стрелять по конечностям. Если ты успеешь эти конечности разглядеть, что вряд ли. Пошли, жандарм.
Тип в камуфляже фамильярно обнял особиста за талию и повел в сторону, что-то объясняя. Хмурый Морозов исподлобья посмотрел на лейтенантов:
– Ну, всё понятно? Цепью, интервал десять метров. Бойцов предупредите, чтобы патрон в патронник не досылали и с предохранителя не снимали. А то китайцы китайцами, а меры безопасности никто не отменял. Делите солдат пополам, сейчас радистов получите. И проверьте, чтобы вода в поясных флягах была. Солнце жарит, нам только тепловых ударов не хватало. Связь каждые полчаса. Действуйте.
* * *
Грохочущие вертолёты улетели на заправку, и над степью воцарились обычные звуки – свист ветра да стрекот саранчи. Цепь двигалась не спеша, поднимаясь на невысокие холмы и спускаясь в распадки. Каждый час Марат останавливал людей на перекур и обходил сводный взвод, разговаривал с бойцами. Ничего особенного замечено не было. Впереди, километрах в трёх на север, ревела движком боевая машина пехоты, копошились фигурки – там вели поиск разведчики мотострелковой дивизии.
Первоначальное возбуждение от участия в реальной боевой операции давно прошло, солнце пекло, вода кончалась. И всё уже надоело.
Двухметровый Олег Примачук подождал, пока Тагиров поднимется к нему на сопку.
– Ну чего, лейтенант, как думаешь – долго ещё нам тут бродить?
– Не «лейтенант», а «товарищ лейтенант». И на «вы». Не забывайся, сержант. Бродить будем столько, сколько нужно.
Примачук оскалился.
– Ладно, ладно. Понял, товарищ командир.
– Ещё бы ты не понял. А то не посмотрю, что ты старшина роты и «дембель», огребёшь у меня. Лучше скажи, ты ведь с Ханиным дружил?
– Да. То есть так точно, корешились. Жалко пацана, конечно. Хотя он себе на уме был.
– В смысле?
– Ну… Сам по себе. Особо не откровенничал ни с кем. Знаю, что девчонку очень любил свою, Наташку, из-за которой вроде… – Примачук замолчал, помрачнев.
Тагиров, однако, решил продолжить:
– Скажи, а он стихи писал? И вообще, какой он был?
Сержант вздохнул, пожал плечами.
– Это да, писал. Хорошие стихи, в рифму! Всё мечтал, как на гражданку уедет, женится. В институт хотел поступать. Такой, не сказать, что жадный. Бережливый, всё на дембель копил, подарки хотел купить родакам.
– Что-нибудь было необычное с ним в последнее время? Перед этим… перед гибелью?
Примачук отвёл глаза, забормотал:
– Да ничего такого вроде бы. Говорю же – особо не болтал, всё с письмами Наташкиными носился да на складе торчал безвылазно.
– Ладно. Если вспомнишь – скажи.
Сержант повеселел, разговор явно его тяготил.
– Так точно, товарищ лейтенант. Разрешите в бинокль глянуть?
– На.
Марат передал оптику и начал спускаться по осыпи в пересохшее русло давно умершей речонки. Камешки выскакивали из-под сапог и весело шуршали, наперегонки сбегая вниз. Тагиров покачнулся, поскользнувшись, схватился рукой за валун. И отметил самым краешком глаза какое-то еле уловимое движение. Поднял взгляд.
Пятнистая тень вдруг выросла на полнеба, загородила свет. Удар летел сбоку в голову, Марат рефлекторно отшатнулся, чудом успев вместо виска подставить лоб, повернувшись к нападавшему. В глазах вспыхнуло красным, потом потемнело. Уже теряя сознание, услышал крик Примачука:
– Куда, гад! Не трожь летёху!
И отключился.
Глава третья. И всё терялось в снежной мгле
Ольга Андреевна зябко повела плечами под тонкой шалью. Подошла к окну и потрогала длинными пальцами холодную батарею. За стеклом буйствовал ветер, несясь над землёй бесконечной каруселью крупных белых хлопьев. Опять зима. На бесконечно долгие полгода. Зима…
Вернулась, забралась в кресло с ногами. Прикрыла глаза, чтобы лучше слышать ветер. Тихо прочитала вслух первую строфу:
Мело, мело по всей земле,
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела…
Загрохотал сливной бачок, вода с рёвом устремилась в преисподнюю канализации. Хлопнула дверь туалета. В комнату вплыл Сундуков – сначала пузо, потом всё остальное.
– Чё говоришь? Чё там у тебя сгорело?
Ольга Андреевна вздохнула.
– Это Пастернак, Коленька. Я же тебе давала читать.
– А. Зелёная такая книжица?
Женщина вздохнула снова.
– Нет, не зелёная. Не важно, забудь. Вы там определились с седьмым ноября? Программу утвердили?
– Так я чего? Есть старший по гарнизону, пусть решает. Ведущим концерта Тагирова возьмёшь?
Ольга почувствовала, что краснеет. Ответила почему-то севшим голосом:
– Думаю ещё. Как там у него дела, кстати?
– А чего думать? Много ума не надо – со сцены трындеть, уж на это он способен, молодой. Дела у него – только свист стоит. Деру ж его как сидорова козла, ха-ха-ха!
Сундуков подошёл к шкафу, скрипнул дверцей, оглянулся на жену.
– Хотел тебе на октябрьские праздники подарить, да раз уж зима началась, то тянуть не буду. Держи. Каракуль! Страшно подумать, сколько полковников без папах остались, ха-ха-ха!
Бросил на колени серую шубку. Ольга Андреевна погладила курчавый мех, вслушалась в свои ощущения.
Интересно, у лейтенанта на голове волосы такие же жёсткие? Зажмурилась, отогнала неуместную мысль. Встала с кресла.
– Коленька, ты такой у меня молодец! Спасибо, котик!
– Ой-ой, замяукала.
– Поцелуй меня.
Сундуков засопел, облапил ручищами. Резко ударило запахом чеснока и немытых подмышек…
Всё-таки очень любопытно. Жёсткие или нет?
* * *
Стремительная монгольская осень внезапно закончилась пургой в конце октября. Марат сидел в канцелярии роты и смотрел в окно, на несущиеся параллельно земле злые снежные хлопья.
Незаметно вошел и рядом присел Воробей.
– Что, Маратка, любуешься? Тут снег два раза в году видишь. Завтра всё ветром сдует.
– Жалко. Достало уже, что степь каждый день одна и та же. Ничего не меняется.
– Э-э-э, ты чего? Рановато хандрить начинаешь. Положено через полгода.
– Кем положено?
– Да никем, просто по опыту так… Ты давай, не кисни, службой себя загружай. Тут два варианта – или спиться и свихнуться, или пахать.
– Ты издеваешься, Воробей? В нарядах через два дня на третий, командиром роты молодого пополнения меня Морозов запихал, все выходные тут торчу бессменно… А у меня ведь ещё своя работа имеется. Писанины куча. В два часа ночи закончу – так уже в гарнизон переться пешком смысла нет, час туда – час обратно, а в шесть утра надо на подъеме быть. Сплю в казарме постоянно. Позавчера, представляешь, пошел все-таки – так дошел до пятиэтажки и залип. Прикинь, забыл, в каком подъезде живу! Слава богу, Петька – сосед – вышел на балкон покурить, так я срисовал, куда идти…
– Ха-ха! Это у тебя небось последствия мозговые начались. После китайского удара.
– Не смешно ни фига, Воробей.
– Ладно, не дуйся. Тебе тушенка не нужна? По дешёвке отдам, пять тугриков за банку.
– Лёха, ты шутишь? Я же всю получку отдал тебе для Вязьмина, чтобы он рапорт на меня за разбитую морду не написал.
– Ну, мало ли. Нужна будет – скажи.
Марат поморщился. Воробей постоянно что-то предлагал купить или продать, а такое поведение не соответствовало понятиям Тагирова об офицерской чести. Хотя юношеские училищные принципы за два месяца службы изрядно потускнели…
В ленинскую комнату заглянул посыльный:
– Лейтенанта Тагирова – к начальнику штаба батальона! Срочно!
* * *
В кресле Морозова сидел холёный капитан, в котором Марат сразу признал гарнизонного особиста Мулина. Лицом ко входу за столом развалился тот самый здоровенный дядька, который пугал лейтенантов китайскими диверсантами-профессионалами, только в этот раз он был не в летнем камуфляже без знаков различия, а в зимней куртке с майорскими погонами.
Получается, что не зря пугал. Тагиров инстинктивно потрогал лоб, где от здоровенной шишки остался так и не исчезнувший желвак. Роман Сергеевич, стоявший у окна, обернулся на стук в дверь.
– А, Тагиров! Входи. Оставляю тебя с товарищами офицерами, общайтесь. Я в ремзону.
Взял со стола свою шапку и поспешно вышел из кабинета. На лице угадывалось облегчение, компания гостей ему явно не нравилась.
Капитан откинулся в кресле, глянул на Марата. Жестом махнул на стул:
– Садись, лейтенант. Познакомься.
Бугай привстал, протянул широкую и шершавую, как чугунная сковородка, лапищу:
– Майор Деряба, Сайн-Шандинская рота спецназа ГРУ. Ну чего, герой, башка-то не болит?
Марат опять потрогал желвак. Значит, этот здоровяк – разведчик. Хотя и так понятно было.
– Лейтенант Тагиров. Спасибо за заботу, товарищ майор. Чему там болеть? Кость.
– Ха-ха-ха! Молодец, правильно. Советскому офицеру лоб и прямым попаданием снаряда не пробить, куда там китайцу хилыми ручонками. Наш человек, летёха!
Уполномоченный Особого отдела кашлянул, нахмурил брови.
– Ладно, Деряба, отдельно благодарность потом объявишь. Если будет за что. Тагиров, вы давали подписку о неразглашении, почему в вашем батальоне об операции по задержанию диверсантов все знают? Да чего батальон! Гарнизон поголовно осведомлён, по-моему.
Марат вспыхнул. Вот уж трепачом его зря пытаются обозвать!
– Так, товарищ капитан, там же сколько народу было… Только наших – сорок бойцов и два офицера кроме меня. Честное слово, я когда через неделю из госпиталя вышел – все уже в курсе были.
Капитан, видимо, посчитав, что внушения сказал достаточно, сменил тон:
– Ладно, лейтенант, верю. Действительно, свидетелей хватало, да и болтунов у нас – каждый второй, если не первый. Просто у нас тут некие неприятности, есть информация об активизации китайской агентуры в Чойренском аймаке, начальство всю печёнку проело насчёт усиления бдительности. Претензий нет к тебе. Просьба есть. Надо бы рапорт переписать.
– Как, опять?! Я же у вас тогда полдня просидел в особом отделе, три раза переписывал!
– Обстоятельства изменились. Деряба, поясни.
Спецназовец нагнулся к Марату, доверительно понизил голос:
– Тут такая штука, лейтенант. Мы, прямо скажем, слегка обгадились с этими китайцами. Должны были всех троих живыми брать, понимаешь? А получилось, что того, которого ты спугнул, подстрелили, когда он от тебя прямо на наш патруль выскочил. Но в том и беда, что подстрелили неудачно, артерию пуля перебила. Сдох быстро от кровопотери, не успели жгут наложить. После этого через полчаса второго китаёзу мои ребята обнаружили, погнали, а он застрелиться успел. Вот такие дела.
