скачать книгу бесплатно
– Почему ты так плохо о них думаешь? – вступилась за ребят Евгения Юрьевна.
Журавский пожал плечами и заговорщически понизил голос.
– Что же в этом плохого? Нам с тобой ведь тоже было по шестнадцать лет! Просто тот факт, что мы за них отвечаем, заставляет взглянуть на проблему несколько иначе. К тому же, я хотел бы стать отцом раньше, чем Фролов или Золотов, – невозмутимо добавил Эдуард Андреевич. Не обращая внимания на потерю дара речи у собеседницы, он хлопнул ладонью по коленке и поднялся. – Пойду, пожалуй, сыграю в карты!
– Эдик, это непедагогично, – попыталась задержать его обомлевшая Евгения.
Эдик наклонился к ней, и в его глазах запрыгали чертики.
– А, ну-ка, идем! Мы с тобой составим замечательную партию! – И, чтобы Женя не упиралась, поддел ее самую чувствительную «струнку». – Сама ведь утверждала, что логические игры – «конек» всех математиков? А карты – это чистая логика!
Появление в «гостиной» преподавателей ничуть не смутило игроков: Золотов сдавал карты, Фролов истязал самопальными аккордами гитару, которую прихватил с собой из города Эдуард Андреевич, остальные болтали между собой.
– И на что же вы играете? – строго потребовала отчета классная руководительница. – Надеюсь, не на деньги?
– Что Вы, Евгения Юрьевна! – поразился Тимур. – Откуда у нас деньги? Мы играем на желание! Не хотите попробовать?
– Фролов! Не много ли себе позволяешь? – одернул его Эдуард Андреевич.
Парень надулся:
– Да я ж не в плохом смысле, а в хорошем. Помните наш спор относительно похода?
– Опять этот поход! – возмутилась Леднева. – Вы и так целыми днями на воздухе! Зачем же вам еще и ночные путешествия?
Почувствовав в ее голосе слабинку, класс загомонил наперебой:
– Евгения Юрьевна! Днем – это работа, а поход – туризм!
– Мы хотим в ночное, как у Тургенева!
– Костер будем жечь, гитару возьмем!
– Это же романтика, Евгения Юрьевна!
– Ну, пожа-алуйста!
Леднева кашлянула и покосилась на Эдуарда Андреевича, который, пряча улыбку, старательно отворачивался.
– Романтика, говорите? Тургенев? Кажется, я узнаю, чей это почерк! Сразу вам заявляю: уговорить меня не удастся!
– А если нам сыграть на это, в карты? – азартно предложил Фролов. – Я выиграю – идем в поход!
Евгения Юрьевна прищурилась:
– А если выиграю я?
– Ну-у-у… – задумчиво протянул Тимур, соображая, что бы такое пообещать. – Тогда мы перестанем резаться в покер и подкидного до самого отъезда!
– По рукам! – вдруг согласилась она. – Но предупреждаю тебя, Фролов: я играю в карты лучше, чем просто хорошо! К тому же мне везет.
Она потянулась за колодой карт, и знаки, которыми обменялись за ее спиной Тимур и Эдуард Андреевич, остались ею не замечены.
– Сдавай! – бодро сказала Евгения Юрьевна, уже предвкушая свою победу.
«Это была Ваша самая большая ошибка!» – мысленно усмехнулся Фролов и спрятал в рукав козырного туза.
– Не понимаю, как я могла проиграть? У меня на руках была такая комбинация! – не переставала сокрушаться Леднева, уныло отмеряя по шоссе не первую сотню шагов.
– Не расстраивайся, – посмеиваясь, утешил ее Эдуард. – Не повезло в картах – повезет в любви!
– Прекрати издеваться! Ведь вы, должно быть, сговорились? Фролов! – позвала она в сгущавшиеся сумерки, где герой дня делился подробностями с теми, кто не присутствовал на эпохальном поединке. – Вы все это заранее продумали?
– Женя, мы не хотели тебя обидеть! Мы просто хотели в поход! – вынужден был признаться Журавский, которому тут же пришлось защищаться. Уворачиваясь от ее тумаков, он попытался заслонить собой Тимура.
– Я так и знала, что он передернул карты! – прокричала Евгения Юрьевна из-за спины Эдуарда. – Фролов, ты – шулер!!!
Подпрыгивая от веселья, Тимур в порыве честности приложил ладонь к сердцу:
– Я никогда этого не скрывал! Евгения Юрьевна, козыри просто липнут к моим рукам!
– Вы настолько откровенно бессовестны, что мне даже нечем вам возразить. Сдаюсь, – устала бороться Леднева и, подняв руки вверх, предрекла. – Но от этого похода ждите неприятностей.
– Ну, какие могут быть неприятности? – удивился Эдуард Андреевич. – Мы ведь от деревни и на пару километров не отошли! В любой момент вернуться можно.
Оптимистичный прогноз был нарушен ревом приближающихся моторов. Не прошло и трех минут, как дорогу городским туристам преградили пятеро парней на мотоциклах. Старший, сплюнув пыль, поднятую колесами, довольно нагло поинтересовался:
– И что за мелочь топчет нашу землю?
Девчонки охнули и попрятались за спины парней. Намереваясь начать мирные переговоры, Эдуард Андреевич выступил вперед, но его опередил Лихаманов:
– Рыжий! Ты в какое место глаза спрятал? К кому пристаешь?
Парень, который был рыжим не больше Лихаманова, тут же спустил пар.
– А-а! Гриня! Это ты городских на прогулку вывел? А мы-то думали, кто это рискнул, на ночь глядя? Что у костра пить будете? – задал абориген животрепещущий вопрос.
– Чай! – буркнул недовольный Лихаманов.
Рыжий поморщился:
– Тогда нам не по дороге!
И банда местных байкеров, дав газу, укатила дальше. Евгения Юрьевна шумно выдохнула:
– Я же говорила, что будут неприятности! Не пора ли нам вернуться?
– С этой мы неплохо справились, – констатировал Журавский с явным облегчением. – Григорий, тебе объявляется благодарность!
– Да чего там! – засмущался Лихаманов. – Это же был мой троюродный брат.
На поляне, которую Эдуард Андреевич еще пару дней назад присмотрел под место для привала, мальчишки сразу же принялись за разведение костра. Девчонки занялись разгрузкой рюкзаков с продуктами, приобретенными днем в деревенском магазине «для голодающих в пустынях африканцев», как пообещал продавщице Золотов.
До Африки провизия не доехала, ее земной путь закончился в супе, который Эдуард Андреевич с увлечением стряпал для своих питомцев. Очистив одну луковицу, Евгения Юрьевна порезала палец и теперь, вытянув ноги к костру, отдыхала от чуждой ей кулинарии. Когда суп перекочевал в желудки молодежи, вокруг разлилась атмосфера довольной сытости, и всех потянуло на подвиги.
– Сейчас спою! – решил вслух Эдуард Журавский и взял в руки гитару.
В течение часа он потчевал аудиторию походными песнями и туристическими байками, которых знал великое множество. Над страшными историями смеялись, серенадам подпевали. Совершенно неожиданно Евгения Юрьевна оказалась обладательницей бархатистого сопрано, и Журавский не удержался от комплимента:
– Женя, таким приятным голосом просто грех делать замечания и читать нотации. Лучше уж все время пой!
Леднева одарила его убийственным взглядом и, сбросив с колен собранные для нее цветы, отошла от костра.
– Промашка вышла, – прищелкнул языком Эдуард Андреевич и вручил Тимуру гитару вместе с советом. – Никогда так не делай!
Евгения стояла, прислонившись спиной к дереву, тень которого прятала ее от отблесков пламени. Не сумев разглядеть выражение ее лица, Журавский попытался обратить все в шутку:
– Простите, Евгения Юрьевна! Я – дурак. Поставьте мне двойку за поведение.
Она подняла руки к лицу и отвернулась к дереву. Всхлипывания. Плечи вздрагивают. Она плачет! Господи, да он и вправду идиот! Ведь придумал весь этот поход, чтобы создать романтическую обстановку. Хотел сказать ей, что любит. Да, черт возьми! Любит он ее, глупо дальше тянуть с объяснениями! Еще ни одной девушке он не посвящал целый год своей жизни! И все это при том, что они еще ни разу не переспали, вот парадокс-то! Он и сейчас ее хочет… Ну, не прямо сейчас… Он хочет ее насовсем, на всю жизнь, навсегда.
– Женя, – осторожно взял он ее за плечи. – Ну, что ты? Это же была просто шутка!
Всхлипывания перешли в приглушенные рыдания и, повернувшись, она уткнулась носом в его плечо.
– Мне надоели эти шутки, надоела эта деревня! Я ненавижу быть все время на виду! Хочу домой, где нет этих проклятущих насекомых, где не воняет дымом, где я могу побыть одна…
Остаток монолога утонул в слезах. Она по-детски обхватила его руками поперек туловища, и Эдуард бережно обнял ее, стараясь успокоить и согреть.
– Ты слишком долго была одна… Слишком привыкла к этому, слишком устала… – Он погладил ее по голове, как маленькую, и сжал в объятиях еще крепче. – Теперь я буду рядом. Всегда. Если, конечно, ты меня снова не прогонишь…
– Не прогоню, – пообещала она его плечу и подняла вверх заплаканные глаза, в которых отразились зеленые звезды. – Потому что… Я люблю тебя, Эдик… Просто люблю.
Удивление растаяло в поцелуе, долгом, нежном и влажном от ее слез. Разомкнув губы, он покачал головой и посетовал:
– Я первый хотел сказать тебе это!
Женя улыбнулась:
– Теряете хватку, Господин Журавский!
– Люблю тебя, Женька! – рассмеялся он.
После следующего поцелуя Эдуард вдруг отстранился и беспокойно посмотрел в сторону костра, откуда слышалось бренчание гитары.
– Слушай, а нам пора возвращаться! Наше отсутствие может быть неправильно истолковано.
Она сглотнула напросившийся смешок:
– С каких это пор ты стал заботиться о своей репутации?
Журавский состроил недовольную мину:
– С тех пор, как вынужден был стать примером для двадцати влюбленных друг в друга подростков. Клянусь: в городе я буду менее сдержан.
У костра тактично сделали вид, что не заметили ни заплаканных глаз Евгении Юрьевны, ни довольной физиономии Журавского. Тимур, терзая струны, подбирал на гитаре «Цыганочку», и Эдуард Андреевич, не в силах удержать рвавшуюся на волю энергию, пустился в пляс. Глядя на его произвольные «па» и придуманные на ходу «коленца», Фролов скривился, как от зубной боли.
– Нет уж, Эдуард Андреевич! Не стоит так издеваться над искусством! Ваша «Цыганочка» больше на «Гопак» похожа. Давайте-ка меняться местами.
Журавский обнял деку гитары, прижал пальцами струны на грифе и подмигнул:
– С выходом, Тимур?
– С выходом, – тряхнул кудрями Фролов и потянулся, разминая суставы. – Учитесь, пока я жив!
Он провел напряженно раскрытой ладонью по угольно-черной шевелюре и, будто сбросив с себя груз цивилизации, резко уронил руки вниз. Рвущая душу мелодия, которую сумел извлечь из гитары Эдуард Андреевич, подхватила Тимура, и он понесся по поляне, издавая горловые звуки, взлетающие ввысь прямо из глубины его жаркой души. Исчез городской школьник, а гордый представитель племени конокрадов, то томный, то озорной, то страстный, приковал к себе все взгляды. Вмиг стало ясно, что же в Тимуре заставляет так сильно биться Варино сердце. Последний аккорд, оборвавшийся где-то на высоте верхушек деревьев, бросил цыгана на колени, и он замер, словно исчерпав все жизненные силы. Целую минуту никто не решался нарушить тишину, а потом аплодисменты сорвались лавиной. Часто дыша, Тимур встал и вытер рукавом пот со лба. Варя молча обняла его, и они вместе присели к костру.
– Ты прав, Эдик, – задумчиво пробормотала Евгения Юрьевна. – За ними нужен глаз да глаз.
Журавский усмехнулся: и вправду, уж скорей бы домой! Сдать гиперактивных подростков на руки родителям, а самим заняться тем, чем этим детям пока рановато. Жаль, что здесь нельзя: спички возле пороха не поджигают! Скорей бы домой!
Потом были «Изгиб гитары желтой»,[8 - Имеется в виду песня Олега Митяева «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»] «Yesterday»,[9 - Имеется в виду песня Пола Маккартни «Yesterday»] рок-н-ролл и много чего еще. Поляна постепенно превратилась в нечто среднее между концертным залом и дискотекой. Когда Эдуард Андреевич заиграл «Сказки Венского леса»,[10 - Имеется в виду вальс Иоганна Штрауса-сына «Сказки Венского леса»] Сашка улыбнулся. Этот вальс был совершенно особенным. В прошлом году Ольга Михайловна научила дочерей, Сашку и Олега вальсировать. Тогда вся компания долго дурачилась, а потом «раз-два-три» сложилось в танец, и Задорин с Лизой легко закружились по комнате под «Сказки Венского леса». Сашка поискал ее глазами, и понял, что сделал это зря.
Лучинская давала уроки танцев Виктору Гордееву. Сбиваясь с такта и наступая партнерше на ноги, он топтался по траве с изяществом ростральной колонны. Состояние обуви, по всей вероятности, мало беспокоило Лизу, она смеялась и давала обучаемому попутные советы.
– Как ты считаешь, Эдик, они когда-нибудь устают? – зевнула Евгения Юрьевна. – Или внутри у каждого вечный двигатель?
– Сейчас узнаю, – пообещал Журавский и отложил гитару в сторону. – Молодежь! Пора пить чай! Вода в ведре закипела.
Несмотря на разочарованное «у-у-у», пронесшееся по поляне, Эдуард Андреевич достал из рюкзака пачку чая и передал ее Золотову, стоявшему к костру ближе всех.
– Заваривай! – скомандовал глава экспедиции и уселся рядом с Женей.
– Я? – Артем в недоумении повертел в руках упаковку. – А я не умею!
– Да чего здесь уметь? Сыпь в ведро – и все дела! – перехватил инициативу Фролов и протянул руку за чаем.
Но Артем внезапно решил довести начатое до конца. Посветив на пачку фонариком, Золотов деловито прочитал все, что было на ней написано.
– Здесь сказано, что чай зеленый! – сообщил он во всеуслышание. – Это ничего? Или дать ему дозреть?
– Сыпь такой! – позволил Эдуард Андреевич. – Зеленый даже полезнее.
Золотов неуверенно наклонил упаковку над ведром, сунулся туда с фонариком, а потом вытряхнул в кипящую воду оставшуюся в пачке заварку.
– Ну как? Позеленело? – смешливо осведомился Фролов.
Артем пожал плечами:
