Небо Земли

– Может, зайдем внутрь? – предложила Катя.

– Если усилится, зайдем. Я хочу это увидеть, – ответил Гречкин, вглядываясь в даль города. Тени от облаков с огромной скоростью бежали по стенам и крышам многоэтажных домов, по дорогам и дворам, будто кто-то ускорил ход времени.

Поток воды появился не сразу. Люди зашумели, когда вдали, практически на краю видимости с десятого этажа, стало заметно, как рушатся дома. По всей линии слева направо, буквально через один, осыпались строения Москвы, не предназначенные для выдерживания цунами или землетрясений. Поток воды приближался. Катя и Саша, вцепившись в забор руками, в ужасе смотрели, как все ближе и ближе подбирается стихия, которую пока еще можно было заметить лишь по обрушению зданий. Понимание того, что в каждом доме сейчас находятся люди, ввергало в шок. У Кати потекли слезы. Ветер тут же прижимал их к щекам и смахивал с лица. Юра подошел к оградке. Встал возле девушки. С другой стороны от нее стоял Саша. Поток катился по всему материку, унося миллионы жизней в секунду. Грохот от наводнения и разрушения строений только сейчас дошел до людей и смешался с галдежом птиц, гулом ветра и криками наблюдавших катастрофу. На соседних крышах тоже стоял народ. Вскоре поток стало видно. Он не возвышался постепенно, как это бывает при наводнении, а шел стеной из-за огромной скорости, в разы большей, чем при цунами, и из-за того, что верхние слои потока, загибаясь, накатывались на нижние. Стена воды со скоростью гоночного болида неслась, подминая, закручивая под себя все, что попадалось на пути – машины, автобусы, деревья, стены домов, столбы, остановки, всё это смешалось в неразборчивую пенистую кашу из всевозможных кусков умирающего города. Бурлящий поток прокатился по Москве от западного района до центра по всей длине города. Границы водной стены уходили южнее и севернее вдаль за горизонт, смывая всё с поверхности Евразии. Вскоре вода смоет всё и с остальных материков Земли. Вот уже дома вблизи начали обрушаться вместе с толпами людей на крышах. Крики ужаса и плач не утихали. Пучина безжалостно убивала всех без разбора – детей, женщин, мужчин, стариков, инвалидов, беременных, домашних животных. Когда вода дошла до дома, на котором стояли Юра, Саша и Катя, то грохот и шипение зловещего потока стали настолько громкими, что заглушили все людские возгласы. Из-за гула Гречкину казалось, что поток обволакивает его и вот-вот унесет. Волна обогнула монолитный дом, врезавшись в него как в скалу. Уровень воды поднялся до восьмого этажа. Брызги доставали до крыши. Попадали на лица. Ветер рвал хлопающие окна на девятом и десятом этажах под ногами. Ураган набирал силу. Поток ветра стал настолько мощным, что люди не сразу сообразили, что надо спасаться. Некоторых сразу снесло в воду. Гречкин схватил Катю за руку, а другой рукой хлопнул Сашу и рванул ко входу в дом. Следом за ними образовалась очередь. Началась паника. Людей сдувало ветром с крыши. Шум и свист резали уши. На лестницу набилось человек сто, а когда поток народа закончился, все осознали, что бо́льшую часть тех, кто был на крыше, унесло ураганом. Люди сидели на корточках, закрывая уши. Женщины и дети плакали от испуга. Юра, прислонившись спиной к стене, обнял Катю и прижал к себе. Васечкин подпирал сестру с другой стороны. В разбитое окно залетали брызги соленой воды Атлантического океана, а ветер пулей проносился через выбитую дверь в окно над головами сидящей в подъезде дрожащей от страха толпы.

15

Путь к Останкинской башне

Спустя несколько часов шум от ветра начал стихать, а уровень воды постепенно опускаться: Луна летела на восток с огромной скоростью и с неимоверной силой тянула за собой воду и атмосферу.

Интернет перестал работать, потому что все серверы были разрушены, смыты, как и телефонная связь, электричество… Наступил полный блэкаут.

Гречкин первым высунулся на улицу. Ураган ослаб до штормового ветра. Подойдя к краю крыши, Юра увидел, что вода опустилась до пятого этажа. Перепуганные жильцы дома на крышу выходить не спешили.

– Саш, Кать, – крикнул он, – идите сюда.

Голова Васечкина робко высунулась из проема, а Катя вышла без страха. Следом за ней вышли еще несколько человек и только потом Саша.

– Луна приближается к Земле, – тихо произнес Юра, – следующий прилив будет сильнее. Как вода сойдет, надо уходить отсюда.

– И куда? – спросила Катя.

– Заберемся на Останкинскую башню, – ответил космонавт.

– А как же все эти люди? – спросил Саша.

– Они все равно завтра или послезавтра погибнут, – сказал Гречкин.

– Как ты можешь так хладнокровно говорить? – с неприязнью произнесла Катя.

– Их скорая смерть – это факт. Смирись с тем, что Земле и всем ее обитателям пришел конец, – сказал Юра.

– Нет, я все же скажу им, чтоб шли на Останкинскую башню, – сказала Катя, – я не могу просто уйти. Я понимаю, что в этом нет смысла, но… я просто не могу…

– У них своя голова на плечах. Они так же, как и мы, читают новости. С собой мы никого звать не будем, – ответил Юра.

Гречкин подошел к оградке на краю и огляделся. Уцелевшие дома торчали из воды, и выглядело это все нереалистично, будто кошмарный сон. Практически на всех крышах оставшихся строений толпились люди. Бо́льшая часть домов Москвы вместе с жильцами оказалась снесена потоком.

Катя с Сашей подошли сзади. Васечкин слегка перевесился через ограждение посмотреть, до какого этажа опустилась вода.

– Быстро уходит, – произнес парень, – уже четвертый этаж видно.

– Тут неподалеку есть оружейный магазин, – тихо произнес Юра, – надо будет зайти.

– Зачем? – спросила Катя.

– Что-то мне подсказывает, что за место на башне будет конкуренция, – сказал Юра, – не одни мы такие умные. Сейчас вам жалко всех этих людей, но, помяните мое слово, когда у них встанет выбор, кому спастись, а кому утонуть, они с легкостью набросятся на вас и, не мешкая, убьют, спасая свои жизни.

Девушка изменилась в лице – нахмурилась и опустила взгляд.

– Оружейный магазин, наверное, смыло или мародеры унесли оружие в прошлые дни, – сказал Саша.

– Посмотрим, – ответил Гречкин и тоже заглянул вниз – вода была уже на уровне третьего этажа.

– Уходит так же быстро, как и пришла, – сказал Васечкин.

– Ну что? – Юра посмотрел на Сашу с Катей. – Спускаемся потихоньку?

– Пошли, – ответил парень.

Катя, немного поразмыслив над словами Гречкина, решила все же не говорить никому, куда они направляются, но спустившись на девятый этаж, обернулась и крикнула тем, кто был выше на лестничном пролете:

– Следующий прилив будет сильнее. Ищите себе другое убежище!

* * *

За неимением точных данных, ориентировочно решили, что до второго прилива осталось одиннадцать часов. Вода спала. Когда Юра, Саша и Катя вышли из подъезда, они оказались совершенно в другом мире. Картина города изменилась полностью. Вместо большинства домов лежала груда камней и бетонных панелей, рассыпавшихся горкой и вытянутых по направлению хода волны. Сотни искореженных машин валялись будто игрушечные, перевернутые, смятые и прижатые к стенам и развалинам. В немногих уцелевших зданиях были выбиты все стекла. Не осталось ни одного целого дерева: все были вырваны с корнем или сломаны. Раскиданные повсюду в неестественных позах, обезображенные трупы приводили в ужас.

Сейчас же вода как ни в чем не бывало, будто после сильного ливня, бежала по дороге, чуть ниже бордюрной линии, огибая завалы, и утекала в водосточные решетки, а на тротуарах остались лишь лужи под слоем мусора. Васечкин огляделся и почувствовал, что он оказался в музее антиутопического будущего, где выставлена панорама под названием «После ядерной войны». Хотя после ядерной бомбардировки разрушений было бы куда меньше. Перешагивая столбы, деревья и трупы, обходя машины и рекламные щиты, разломанную мебель и снова трупы, Гречкин, Саша и Катя пробирались в сторону Ярославского шоссе, туда, где они оставили свои автомобили. Ступать пришлось фактически по кускам камней и досок. Местами был виден асфальт.

– По Ярославке дойдем до платформы Лосиноостровская, – сказал Юра, шагая вперед всех, – это три километра. Там есть магазин оружейный в старом доме, кирпичном, пятиэтажном. Надеюсь, дом уцелел и оружие там хоть какое-то осталось.

По шоссе идти было проще, потому что дома от него по левую и правую сторону стояли на достаточном удалении, чтоб не завалить саму проезжую часть. Дорога просматривалась в центр на километр, а потом плавно уходила западнее. По краям зловеще высились каменные холмы – некогда жилые дома, а теперь братские могилы для тысяч жителей. Подножия гор-развалин самых высоких домов местами все же доходили до Ярославского шоссе. Катя шла сзади и старалась не смотреть на мертвых людей, смешанных с грудами камней и мусором.

Васечкин поравнялся с Гречкиным.

– Примите мои соболезнования, – сказал он.

Юра покосился на Сашу, но промолчал.

– Я про ваших друзей и их семьи, – робко продолжил парень.

– Я понял, спасибо, – сурово ответил Юра.

– Вы понимаете, что это дает нам шанс? – произнес Саша и поморщился, ожидая от Юры агрессию.

– Я не готов сейчас это обсуждать, – ответил Гречкин, но уже не сурово, а с апатией и тоской, – дай мне время переварить все это.

– После того как Сфера поглотит Луну, она сядет на Землю. – Саша споткнулся и чуть не упал, но Юра подхватил его под руку.

– Сейчас нам надо думать о том, как пережить то время, пока она на Луне, – сказал Гречкин.

– Волны будут расти по мере ее приближения к Земле, но потом, после самой высокой волны, все успокоится, – сказал Саша.

– Начнутся новые проблемы, Сфера будет сжимать Землю, а может, расколет ее, как Титан.

– И за это время нам надо будет успеть добраться до Элли.

– До этого времени надо еще дожить.

Средняя скорость пешего человека составляет от трех до пяти километров в час. Трехкилометровый путь по заваленному шоссе занял более двух часов. До дома 11/2 по улице Летчика Бабушкина оставалось пройти километр, но уже не по шоссе, а через дворовую территорию и через железнодорожную станцию Лосиноостровская, которая устояла, но на самих путях творился еще больший ужас, чем вокруг. Складские помещения, которые находились возле железной дороги, были разрушены и завалили проход так, что пришлось идти лишние пятьсот метров в обход тоже по завалам, но куда меньшим. В итоге оставшийся километр от Ярославского шоссе до улицы Летчика Бабушкина занял еще час. До второго прилива оставалось восемь часов, за которые они должны были преодолеть семь километров. Гречкин решил, что времени достаточно, даже с запасом, на случай, если волна пойдет раньше.

Старые, практически вековые пятиэтажки, построенные еще при Сталине, действительно выдержали потоп.

Витрины оружейного салона «Омерта» были снесены, как и прочие окна в любом уцелевшем доме. Гречкин залез в магазин первым, а следом и Саша. Они протянули Кате руки и помогли девушке забраться. В торговом помещении кругом валялись стеллажи, но ходить было можно и даже легче, чем по улице.

– Так я и думал, – сказал Саша, – все вынесли. А что не вынесли, смыло.

Катя подошла к лежащему на полу современному спортивному арбалету и подняла его.

– А что? – Саша сделал наигранно удивленное лицо. – Осталось стрелы найти, и нормально.

Гречкин прошел через дверной проем, дверь которого валялась на полу. В отделе пневматики бардака было меньше. На стене остался один закрепленный пистолет. Юра вырвал его вместе с крепежом. Газовый баллон был на месте. Внизу, за дверцей шкафа, встроенного в стену, Гречкин нашел коробки с патронами. Зарядив и выстрелив в стену металлическим шариком, Юра удовлетворенно кивнул как бы сам себе, глядя на оружие в руке.

– Это что было?! – спросил Васечкин.

– Пневматический пистолет, – ответил Гречкин. Оружие он сунул в один карман джинсов, а запасной баллон и коробку с патронами в другой.

– Не густо, конечно, тут, – произнес Юра, возвращаясь в отдел огнестрела.

– Я нашла стрелы, – сказала Катя, – они, оказывается, в самом арбалете, вот.

Три болта были незаметно закреплены на оружии.

– А я охотничий нож, – Васечкин вынул из чехла двадцатисантиметровый клинок, – но я сразу говорю, я не смогу им никого… это не ко мне… так что держите.

Саша протянул нож Юре.

– Нет, оставь себе.

– Не буду я его оставлять себе!

– Саша, если встанет выбор спасти сестру или дать ей погибнуть, ты что выберешь?

Васечкин заерзал.

– Бери, Саш, – сказала Катя, – никто тебя не заставляет им пользоваться. Но напугать можно. Я арбалет возьму.

На арбалете был ремень. Девушка повесила оружие на спину.

– Ты хоть попробуй стрельни из него разок, – сказал Саша.

– Я стреляла из таких по мишеням. В Геленджике, когда мы были с… с бывшим родственником.

– Я тут подумал… – Васечкин нахмурился, – нам надо где-то раздобыть кислородные баллоны. Такие… ну… для дайвинга.

– Зачем? – спросил Гречкин.

– Я боюсь, что когда Луна и Сфера будут максимально близко к Земле, то они потянут за собой всю атмосферу. А если даже и не всю, то бо́льшую ее часть. Может оказаться так, что дышать будет нечем.

– Ты думаешь, на Земле будут места, где будет фактически вакуум? Космос? – усомнился Юра.

– Я не знаю, но мы видели, как она гонит воздух, вон какой ураган был, а это лишь начало.

– Башня герметично закрыта, стекла там толстые, почти бронированные, – сказал Юра, – на ней отсидимся. Где мы сейчас, по-твоему, найдем кислородные баллоны? Они не во всех спортивных магазинах есть. Я вообще ни разу не видел их в продаже. Это нужен специализированный магазин для дайверов. Я не знаю, где такие. А интернета нет.

Васечкин почесал затылок.

– Надо идти, – сказал Юра, – нам еще подниматься триста метров наверх по лестнице. Это может занять больше часа.

* * *

Дальше путь лежал по заваленной узкой улице Летчика Бабушкина. Полтора километра по завалам до пересечения с Ярославским шоссе заняло час. В этом месте Ярославское шоссе переходило в проспект Мира, по которому нужно было пройти до ВДНХ три с половиной километра. Отсюда Останкинскую башню было хорошо видно на фоне разрушенного города. Шпиль ее острой иглой вонзался в голубое безоблачное небо. Впрочем, безоблачным быть ему недолго, вскоре вместе с новым приливом гравитация прогонит через Москву и газовую среду Земли, но уже с большей скоростью. До прилива оставалось семь часов.

– Юр! – окрикнула Катя идущего перед ней космонавта. – Я тут вспомнила про магазин «РуДАЙВ». Он примерно в километре, может, в двух от Останкино.

– От самой башни? – спросил Гречкин.

– Я от дома ехала туда на машине. От ВДНХ километра два, а от башни меньше.

– Ты дайвингом, что ли, занималась?

– Нет, это мы перед отпуском покупали… ласты там… маски, матрас надувной. Баллоны не покупали, но я думаю, они там должны быть.

Ширина проспекта Мира составляет почти тридцать метров, а от дома по левой стороне до дома по правой местами было более ста метров. Кроме мусора, искореженных машин, поваленных столбов, деревьев и изредка встречающихся раздутых тел, на дорожном полотне ничего не было, никаких руин. Сложенные беспощадной стихией дома не доходили своими остатками до самого шоссе, что позволило идти быстрее. Гречкин прибавил шагу, а следом и Катя с Сашей. Казалось, они шли сквозь огромное кладбище протяженностью десятки километров. Раздавшиеся у метро «ВДНХ» выстрелы дали понять, что людям мало смертей, недостаточно Сфера поработала над истреблением человечества. Они гремели, казалось, без перерыва, будто неподалеку была горячая точка с развернутыми боевыми действиями. Три с половиной километра удалось преодолеть за час. До прилива оставалось шесть часов.

Возле самого здания метро раньше находились Музей космонавтики и Космопарк. Сейчас же музей был разрушен, а в самом парке не осталось ни одного живого дерева. Пробираться сквозь парк было невозможно, так что пришлось его обходить по руинам. На пути встречались еще люди, которые в замешательстве стояли, не рискуя идти дальше, в сторону Останкина. Людей становилось все больше – Гречкин насчитал двенадцать человек, стоящих в разных местах и глядящих в сторону, откуда доносились выстрелы.

– Не знаете, что там? – крикнул Юра незнакомцу, выглядывающему из-за перевернутой машины.

– Говорят, штурмуют башню, – ответил тот.

– В каком смысле?

– Места под солнцем не хватит на всех, – усмехнулся мужчина.

Гречкину показалось, что тот не в себе. Впрочем, как тут остаться в себе?

– Давайте сойдем с дороги, – сказал Гречкин Саше и Кате, – вон, к углу того дома.

…дома 5 по улице Академика Королева, единственного уцелевшего в округе. Башня была в километре. До прилива оставалось пять часов.

– А я говорил, что будет война за вход, – сказал Гречкин.

– И судя по всему, у них там настоящее оружие, не то что у нас, – сказал Васечкин.

– Вот мне интересно, а кто вправе решать, кому зайти, а кому нет? – возмутилась Катя.

– Решает тот, кто лучше стреляет, – ответил Гречкин.

– Вот-вот, – сказал Васечкин.

– И что нам теперь делать? Идти до Москвы-Сити? – спросила Катя.

– До Москвы-Сити можем не успеть, – сказал Юра, – да и нет гарантий, что там все мирно.

– А как быть? – спросил Саша.

– Да не знаю я! Погодите вы, – Гречкин сел на сырой асфальт, – как быть, как быть… никак! Лечь и помереть.

Гречкин, сплетя пальцы, положил ладони на голову и, поджав губы, задумчиво уставился в голубое небо.

– Какой высоты может быть следующая волна? – спросила Катя.

– Невозможно рассчитать, – сказал Саша, – мы не знаем, с какой скоростью Луна приближается к Земле. Может быть, пятьдесят метров, а может, километр.

На противоположной стороне улицы двое людей с винтовками наперевес трусцой бежали в сторону башни.

– Сколько у нас времени? – спросил Саша и сел возле Юры.

– Меньше пяти часов.

– Воевать за вход в башню мы точно не сможем, – сказала Катя.

Гречкин поднялся.

– Кать, веди нас к магазину с аквалангами.

– Вы что-то придумали? – спросил Васечкин.

– Расскажу позже.

* * *

Магазин находился в Москвариуме – в самом большом океанариуме России. Лозунг океанариума, звучащий как «Океан в твоем городе», теперь приобрел иной, трагикомический смысл. Из оставшихся пяти часов на полуторакилометровый путь к этому монументальному кубическому монолитному зданию, которое, без сомнения. выдержит тысячу потопов, было затрачено полтора часа. Все из-за вырванных и смытых на дороги деревьев парка Останкино. Продираться пришлось буквально через поваленный лес, перешагивая стволы и разгребая перед собой ветки. На юге за спинами вдали продолжали греметь выстрелы. Москвариум с когда-то полностью застекленными фасадами теперь выглядел как заброшенное ветхое бетонное здание, продуваемое ветром насквозь. Всех морских обитателей этого подводного зоопарка унесло волнами Атлантики. Гречкин, Саша и Катя остановились возле крепко привинченной вывески – «Магазин РуДАЙВ. Первый этаж».

– У нас осталось три с половиной часа, – произнес Саша, – из них полтора, чтоб вернуться к башне, и два на то, чтоб подняться. Вы точно знаете, что делать?

– Знаю, но неточно, – ответил Гречкин, – есть одна идея.

– Неплохо было бы нам рассказать, – сказала Катя.

– Вернемся к башне, тогда и узнаете.

Они прошли сквозь главный проход. Дверей тут не было. Миновав десять метров по коридору, их взору открылся огромный холл с эскалаторами и лестницами на второй этаж. На полу валялось битое стекло, повсюду были ветки все с того же парка Останкино, разбросанные шкафы, стеллажи, столы, стулья, доски, камни…

В захламленном потопом здании площадью сто на сто метров найти нужное помещение оказалось непросто. Тридцать минут они потеряли, пока Васечкин не крикнул, стоя возле прохода в небольшую комнату:

– Нашел!

Юра и Катя зашли следом за Сашей в магазин снаряжения для дайвинга, который больше напоминал свалку – ласты, битое стекло, полки, сумки, рюкзаки, коробки, спасательные жилеты, маски, гидрокостюмы, – всё было разбросано по всей площади небольшого магазинчика.

– Так, – деловито начал Юра, – сейчас быстро берем баллоны, надувной матрас, гидрокостюмы и бегом назад.

– Матрас? – удивилась Катя, – очень смешно.

– Гидрокостюмы? – Саша вопросительно уставился на Гречкина.

Гречкин ничего не ответил. Взял кислородный баллон и прочитал вслух надпись на инструкции:

– Один литр. Время плавания тридцать минут.

– Всего тридцать минут… – протянул Васечкин.

– Если сидеть спокойно, а не плыть, то расход будет меньше, – сказал космонавт и протянул баллон Саше, – держи. Берите вон по рюкзаку и кладите туда баллоны, сколько влезет. Чем больше, тем лучше.

Юра взял спортивную сумку, расстегнул ее и поставил на пол.

Катя поняла, что Гречкин не пошутил про надувной матрас, когда увидела его в сумке в сдутом виде. Следом Юра засунул туда насос. Потом три гидрокостюма, подобрав их приблизительно по росту, потому как мерить времени не было.

– Может, вы объясните, зачем нам все это на Останкинской башне? – спросил Васечкин.

– Позже.

Суетливо Гречкин огляделся. Увидев спасательные жилеты, он мигом отправил их вслед за гидрокостюмами. Последним в сумку он засунул маски на глаза.

В каждый спортивный рюкзак влезло по восемь литровых баллонов. Рюкзаки еле застегнулись.

– Шестнадцать баллонов… – Юра почесал подбородок, – маловато… эх…

– Что не так? – спросил Саша.

– Давайте еще по рюкзаку набивайте баллонами, – командным тоном произнес Юра.

– Как мы это понесем? – спросила Катя.

Гречкин схватил рюкзак и сам начал складывать туда кислородные баллоны. Саша, немного помедлив, принялся делать то же самое.

Спустя полминуты Юра подошел к Кате.

– Поворачивайся, – сказал Гречкин девушке.

Она развернулась. Юра помог надеть ей туго набитый рюкзак на спину.

– Теперь ко мне.

Катя повернулась к Гречкину. Второй рюкзак он надел ей спереди. Арбалет перевесил на себя. Саша надел рюкзаки таким же образом.

– Не тяжело? – спросил Юра у Кати.

– Ну так, тяжеловато, – ответил Васечкин.

Гречкин повесил свою сумку на плечо.

– Ты нож не потерял? – спросил Юра у Саши.

– Нет.

– Так… – Гречкин прошел по комнате до стены, – поищите, нужно что-то типа лома или какой-нибудь железяки.

Саша с Катей начали растерянно водить взглядом по свалке.

– Железяка… – пробубнил Саша, дойдя до противоположной от Юры стены.

Васечкин поднял табуретку.

– Ножку можно отвинтить, – сказал парень, – правда, она деревянная, но крепкая.

Гречкин быстрым шагом подошел к Саше. Взял табуретку, открутил ножку и запихнул ее в сумку.

– Всё, бежим назад, – произнес Юра, – у нас три часа.

* * *

Когда на обратном пути, пролезая сквозь бурелом на Хованской улице, той самой, что идет вдоль парка Останкино, все поняли, что выстрелы прекратились, Гречкин объяснил новый расклад:

– Те, кто был в башне, внизу и не впускал людей, потому что уже некуда было впускать, сейчас со всех ног должны бежать вверх по ступеням. Волна прибудет через два часа, и им надо успеть подняться. А те, кто хотел попасть туда, сейчас, очевидно, расталкивая друг друга, идут вверх по лестнице следом.

– И что нам это дает? – спросил Васечкин.

– Мы сможем зайти в саму башню, – сказал Юра.

– А дальше? – спросила Катя.

– Я пока не уверен, что мой план сработает, так что… Так что дальше увидите.

16

Вторая волна – 300 метров

От Останкинского пруда, в котором пресная вода сменилась на соленую океаническую, до телебашни было четыреста метров. Выстрелы прекратились, но только на улице. Из самой же башни глухо доносились звуки стрельбы. Юра, Катя и Саша повернулись к западу, когда ощутили сильный порыв ветра оттуда. Порыв оказался вовсе не порывом, а продолжительным перемещением воздушной массы, которое и не думало стихать. Воздух шел с запада на восток. Небо снова начало заволакивать. Луна сейчас находилась на противоположной стороне Земли, но из-за того, что спутник своей гравитацией вытягивал воздушную и водную среду в свою сторону, образовывая из этой среды эллипсоид, в который была помещена Земля, эффект прилива создавался одновременно на той стороне Земли, где была Луна (прямо под ней), и на противоположной стороне.

Тени облаков бежали по руинам Москвы. Голубое небо заволакивало на глазах. Спасающихся птиц в этот раз не было.

– Бежим! – крикнул Юра.

Троица рванула к Останкинской башне, позабыв о страхе быть расстрелянными. Перебежав через улицу Академика Королева, они оказались возле поваленного металлического забора, за которым начиналась огромная по площади лужайка, засыпанная мусором, тянущаяся до самой башни. В траве повсюду лежали трупы. Юра первым прошел по заваленному забору и, перешагнув на его верхушке колючую проволоку, оказался на газоне.