Нарисованные улыбки

Находясь в этом районе уже второй раз за два дня, Иван отметил его уникальность.

«Он не отсталый, он просто другой. Он всего лишь выделяется, а все заведомо считают его жизнь неблагополучной» – подумал Иван.

Анхель был снаружи своего чудо-жилища и что-то мастерил. На очень древнем столике были разбросаны шестеренки, пластины из какого-то странного материала и еще множество деталей, которых Ивану видеть не удавалось.

– Здравствуй, Анхель, – Иван все-таки прервал изобретателя. – Решил смастерить вечный двигатель на пару лет раньше, чем «Всемирное бюро разработок»? Поспеши, они вроде бы уже близко.

– Приветствую, мой друг! – Анхель резко обернулся и одарил Ивана улыбкой. – Да уж. Какой мне от этого прок? Как будто я не обойдусь без вечного двигателя в своей повседневной жизни!

– Привез обратно твою универсальную зарядку.

– Можешь оставить себе, – ответил Анхель, освобождая стол от деталей. – Я уже сделал себе новую.

– Эм-м. Серьезно? Так быстро?! – на лице Ивана читалось неподдельное удивление. – Прошло ведь чуть меньше суток.

– Ну да. Так ведь сейчас без этих зарядных устройств никуда, вот я сделал по-быстренькому.

– Ясно, – протянул Иван. – Над чем сейчас работаешь?

– Пока непонятно, – добродушно ответил Анхель. – Прошелся по городу, заглянул на старенький Технологический завод, который уже еле-еле сводит концы с концами. Взял у них немного материалов, может, что-нибудь придумаю интересного и инновационного. Передам владельцу завода. Пусть запатентуют и запустят в массовое производство. Не хочу, чтобы они закрылись – я там работал какое-то время. Хорошие люди.

– Забавно. Но ведь ты же уже придумал! – с непониманием воскликнул Иван и указал на зарядку, лежащую на столе.

– Нет, это не то. Не то, что должно оказаться у всех сейчас, – ответил Анхель и улыбнулся.

По его тону и улыбке Иван понял, что задавать вопрос «почему?» просто бессмысленно.

– Как у тебя прошел день? – почувствовав недоумение собеседника, перевел тему Анхель.

– Так же, как и вчерашний – бессмысленно и непродуктивно.

– Не бывает бессмысленных дней! – уверенно отметил Анхель. – Даже если тебе так кажется, то, если немного подумаешь, с легкостью отметишь несколько полезных действий, мыслей, которыми он был наполнен.

Иван улыбнулся, отметив правоту этого высказывания.

– Ну вообще ты прав. Я начал составлять книгу. Думаю, это одно из лучших моих начинаний за долгое время.

– Книгу?! – с удивлением переспросил Анхель. – Где-то лет пятнадцать-двадцать уже не слышал, чтобы кто-то занимался этим, как многим сейчас кажется, бессмысленным занятием! «Составлять книгу». Раньше говорили – «писать книгу». Как-то не так слух режет.

– Да, не так, – согласился Иван. – Но сейчас это словосочетание просто не имеет смысла.

– Тоже верно, – согласился Анхель.

На несколько минут воцарилось молчание. Потом они все-таки решили войти в гараж, где Иван прервал паузу:

– Не хочешь поинтересоваться, о чем она будет?

– Какой смысл портить себе впечатление? Вот выпустишь ее в окончательном варианте, тогда и ознакомлюсь, – ответил Анхель. – Хочу лишь спросить, почему именно книга? Ты ведь должен прекрасно понимать, что сегодня «если хочешь сказать что-то важное, чтобы тебя не услышали, скажи это в книге»!

– Саймон Кроули «Прогулка среди ничего», – тут же узнал цитату Иван. – Но я не согласен! Я думаю, что это все преувеличение! Книги будут актуальны всегда! Я не считаю человечество недумающим и не способным воспринимать никакую информацию, кроме льющейся из портативных экранов.

– Твоя книга будет воздействовать на них из тех же самых экранов, – отметил Анхель, чуть заметно улыбнувшись.

– Да, но я о другом.

– Я понял, расслабься, – рассмеявшись, сказал Анхель.

– У меня не было другого выбора. Я большую часть жизни проработал в информационном агентстве, при помощи слова убеждая людей, что этот мир не так уж плох, как им кажется. Теперь я хочу большего! Создать что-то вечное. Не эти каждодневные новости, которые забудутся через неделю, а то, что введет меня в историю. Заставит людей поменять свое мировоззрение, полюбить этот мир, жить, не сетуя на какие-то проблемы, а концентрироваться на вечных и более приятных вещах!

– Вау! – воскликнул Анхель.

На его лице читался восторг, но понять степень его наигранности было сложно.

– Но что первостепенно? Войти в историю или же все-таки менять взгляды людей в лучшую сторону? – спросил Анхель.

– Что? – переспросил Иван, действительно не понимая, к чему клонит его собеседник. – Зачем определять, что первостепенно? Если я создам что-то действительно стоящее, то одно непременно будет связано с другим!

– Если у тебя главная цель – стать знаковой личностью, то ты явно выбрал не то средство, а если ты действительно хочешь менять взгляды людей, то для начала спроси у них – нужно ли им это, – добродушно расшифровал смысл своих слов Анхель.

Иван замолчал. Он был поражен то ли самим вопросом Анхеля, то ли его глупостью. Иван принял его за мудрого человека, повидавшего многое в жизни и понимающего явно больше других. К чему эти неуместные вопросы?

– Не очень понимаю, о чем ты, – все-таки начал Иван, – но подумаю об этом и разберусь в себе.

Сказано это было явно из вежливости. Иван даже и не думал пытаться найти ответы, так как искренне не мог понять целесообразность этого процесса.

– Ну да ладно! – улыбнувшись, сказал Анхель. – В любом случае желаю, чтобы у тебя все получилось! Как мне кажется, ты достоин!

– Спасибо!

– Не забудь сообщить мне, когда она будет опубликована в сети! Уже не терпится взглянуть на этот мир с другого ракурса! – сказал Анхель, провожая гостя, направляющегося к выходу.

– Конечно! Ну мне пора. Всего доброго, Анхель.

– Пока, будущий гений литературного искусства, – с неизменной улыбкой на лице попрощался Анхель.

6

Иван очнулся во дворе своего дома, абсолютно не заметив, как тут оказался. Опять всю дорогу размышлял над тем, что ему наговорил Анхель.

«Нужно ли людям, чтобы я менял их сознание? Что за бред! Конечно! Они ведь сами не понимают, насколько не правы! И когда они увидят, что можно мыслить по-другому. Когда они поймут истинную суть моих слов – станут в разы счастливее! А кто из нас не хочет быть счастливее? Все очень просто! Вот и вся логика».

Иван покинул своё транспортное средство и направился к входу в дом, наверное, впервые за все время с чувством дикого нежелания ждать окончания процесса идентификации, чтобы войти в свое же жилище.

Прошло около пяти минут. Иван начал выходить из себя: ему казалось, что он стоит тут уже полчаса. Из-за угла вышла пара – мужчина с девушкой. Это явно были возлюбленные, возвращающиеся с романтического свидания: они держались за руку, смеялись, в их глазах читалось неподдельное счастье от наслаждения компанией друг друга. В девушке Иван узнал Алену. Парня он не знал, но уже его недолюбливал.

В душе Ивана заскреблось чувство, которое не было частым гостем. Нарастающая ярость от процесса ожидания сменилась просто состоянием душевного упадка или даже стресса. Таких эмоций Иван не испытывал (просто не обращал на них внимания, отгонял от себя) уже, наверное, лет восемь. Сказать простыми словами – ему просто стало хреново.

Аппарат идентификации издал характерный звук: полупрозрачная дверь с переливающимися красно-синим цветом контурами отворилась (наконец-то!). Иван вошел. Сейчас ему уже точно не до разговоров с кем-либо, но, видимо, придется, так как Алена, поцеловав молодого человека на прощание, вбежала за ним, и они вместе вошли в лифт.

– Приветик! – кинула она. – Как мне повезло, что ты припозднился сегодня! Не пришлось ждать, пока эта адская машина пропустит домой.

– Ага! Здравствуй, – ответил Иван тоном человека, не спавшего уже три дня.

– Плохой день?

– Вовсе нет. Я бы даже сказал весьма… плодотворный, – замявшись, подбирая прилагательное, ответил Иван.

«Плодотворный! Серьезно? Ты, что, написал статью? А может у тебя в голове уже сложился полный сценарий твоей книги? Ты смешной, Ваня!» – подумал он про себя.

– Ну и отлично! – улыбнулась Алена. – Что-то в новостях молчат. Как-то странно! Событие-то пошатнуло веру в идеальность государства у многих граждан, а в новостных блоках вакуум, как будто ничего и не произошло.

– Мы работаем над этим. Еще немного и все успокоятся, – устало сказал Иван. – Пока могу сказать лишь тебе – будь спокойна. Мы живем в отличной стране в замечательное время, и все у нас будет хорошо.

– Верю тебе, – спокойно проговорила Алена, положив руку на плечо Ивану. – Очень хочу верить и верю!

Лифт остановился. Алена по традиции одарила Ивана милой улыбкой и выпорхнула в опустившиеся створки, пожелав ему приятных снов. Иван лишь устало изобразил нечто, отдаленно похожее на улыбку, и махнул рукой в знак прощания.

Оказавшись у себя в квартире, Иван улегся на диван в гостиной и закрыл глаза. Чувство подавленности все усиливалось и даже не думало убираться из этого оптимистичного мировосприятия одного конкретного человека.

Но вот что странно. Иван и не хотел, чтобы оно уходило. Он наконец испытывал что-то помимо радости в ее различных вариациях: просто радость от какого-то приятного события в жизни, радость, потому что сегодня приятный солнечный день, радость от законченной новости и от предвкушения успокоенных лиц людей, встретившихся на улице, и даже навязанная самому себе радость, чтобы скрыть менее приятные, но оттого не менее важные и нужные в жизни человека чувства.

Он наконец начал понимать смысл поиска честного ответа на вопрос «А нужно ли людям, чтобы им меняли мировоззрение?» Негативные эмоции тоже очень сильны. А сильные эмоции – это как раз то, что и делает людей живыми! Вся палитра чувств и переживаний неизменно должна присутствовать в жизни каждого человека. И когда все это поймут, они перестанут бояться, что случится что-то плохое. Они станут свободны и будут способны даже на получение удовольствия от негативных эмоций. Ведь это и есть жизнь! Такая, какая она есть, и она великолепна и удивительна не только из-за чистого позитива. Ведь истинный вкус радости чувствуется только в сравнении. Если бы у человечества существовала только сладкая еда и никакой другой, то все мы уже давно умерли бы от голода.

Иван вдруг прозрел. Он наслаждался этими мыслями, и ему уже очень сильно хотелось отразить их в своем произведении. Главный вектор его книги кардинально поменялся.

«Но это и к лучшему! – подумал он. – Теперь я действительно могу создать что-то стоящее!»

С этими мыслями Иван смог успокоиться и уснуть крепким и таким необходимым ему сном.

7

27 июля 2073 года

Иван Пожарский, изменив полностью концепцию своего произведения, уже составил более половины книги.

Он получал огромное наслаждение от самого процесса создания произведения.

После оформления новости о состоянии преступности и обмане на государственном уровне (аргументы выглядели достаточно бредовыми и притянутыми за уши) Иван бросил работу в информационном агентстве. Несмотря на все недостатки и пробелы этой статьи, граждане ее приняли не так плохо, как ожидалось. Рабочий коллектив устроил бурную вечеринку в честь ухода одного из лучших представителей данной профессии. Иван был счастлив видеть, как сильно его ценят.

Декабрь 2074 года

Книга Ивана Пожарского «Цвет жизни» наконец увидела свет на всех значимых информационных ресурсах страны. Конкуренции у нее оказалось мало (в 2074-м в стране было опубликовано всего семь книг), поэтому произведению удалось заполучить достаточно внимания читателей.

Через пару месяцев «Цвет жизни» стал самой приобретаемой и популярной книгой за последние три года.

Май 2075 года

Иван встретился с одним из самых влиятельных и богатейших людей страны – Георгием Кутиным.

Георгий предложил Ивану выйти на мировой рынок, оплатив переводы его книги на разные языки и публикации на лучших мировых ресурсах.

Естественно, они пришли к согласию и приступили к реализации намеченного плана.

После этого Иван мог бы больше никогда не работать в своей жизни.

Смог ли Иван войти в историю?

Да, конечно!

Сделал ли Иван жизни людей лучше?

Иван ответил на этот вопрос: «Люди покупают мою книгу в надежде приобрести что-то новое для себя, как-то изменить свои взгляды или же увидеть больше, нежели видели раньше. Наверное, они получают это, раз уж „Цвет жизни“ так популярен! Я видел множество благодарных людей! Я счастлив, когда вижу, что они счастливы! Это невероятно!»

Так ли все было на самом деле или же это просто очередная выдержка из одного из сотни пустых интервью? Остается только догадываться.

Часть 2. 2589 год. Вальтер Паскаль

1

Парящая платформа приближается к входу в самый большой экономический центр мира «Global Demand». Вальтер Паскаль, находящийся сегодня в замечательном расположении духа, ступает на нее вместе с прекрасной блондинкой с правильными чертами лица (слишком правильными). Она просто мечта, и (вот это везение) больше никто не идет с ними на эту платформу. Это означает только одно – у Паскаля невероятная возможность завязать с ней беседу за эти несколько минут, пока они будут продвигаться внутрь центра. Не теряя времени, он приближается. Его рука практически вплотную находится на поручне с ее. Под стеклянным полом платформы проносятся улочки, аллейки с зелеными насаждениями – весь город как на ладони. Красотища, аж дух захватывает.

Паскаль не спешит начинать диалог. Он глядит в изумрудно-зеленые глаза девушки (удивительный цвет) и добродушно улыбается, стараясь, чтобы она могла прочесть в его глазах симпатию. И, о чудо, получает в ответ очаровательную улыбку красавицы. Душа Паскаля наполняется любовью – таких девушек он еще не встречал. Он знает это, даже не услышав от нее ни единого слова.

Паскаль нежно приобнимает незнакомку за плечи:

– Здравствуй, ангелочек! Как твое имя?

Девушка пристально смотрит в глаза Паскаля, не говоря ни слова. Ее лицо абсолютно не меняется: оно так же озарено самой прекрасной улыбкой.

Паскаль в замешательстве:

– Ну же, красавица! Поддержи меня! Мне неловко. Просто ответь, как тебя зовут!

Паскаль изображает самое доброе и радостное лицо (это он умеет прекрасно). Его рука чуть крепче обнимает плечи девушки.

Ответа нет. Все та же улыбка – такая удивительно притягательная, но кажущаяся такой холодной и безжизненной.

Все тело Паскаля покрывается мурашками. Он вдруг начинает испытывать что-то на грани страха, но еще не страх в чистом виде. Ему становится жутко.

Он отрывает взгляд от улыбки девушки и вдруг начинает замечать другие детали ее внешности: кожа на щеках и лбу покрыта множеством шрамов, некоторые из которых к тому же с недавно наложенными швами, из некоторых шрамов сочится какая-то жидкость. Теперь общий вид лица девушки вызывает у Паскаля животный страх.

Он заметил, что его рука не на красивых плечах девушки, а на сгорбленной спине старухи.

Это существо продолжает улыбаться, но эту улыбку уже никто и никогда не назвал бы прекрасной.

Лицо начинает деформироваться. Эмоция счастья и радости на лице существа сменяется ужасом. Оно боится Паскаля. Должно быть наоборот, но все же.

Из глотки существа вырывается истошный крик. Так кричат женщины, встретившие ночью на улице вооруженного насильника:

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А

Паскаль резко открыл глаза. Страх и ужас. Страх и ужас. Страх и ужас. Облегчение от осознания. Это всё сон. Дурной сон.

Вот «неожиданность». Уже второй месяц ни одна ночь не обходилась без кошмара. Паскаль перестал давать команду роботизированному домашнему помощнику будить его утром. Зачем? Все равно поспать больше четырех-пяти часов не удастся!

Паскаль сел на кровати. YH (your helper – домашний ассистент) подлетел с тапочками и выговорил:

– Доброе утро, мистер Паскаль! Завтрак?

– Доброе, YH, – прошептал Паскаль. – Нет, еще рано.

За спиной Паскаля послышалось тихое шуршание. Он вздрогнул, находясь еще под влиянием кошмарного сна.

– Который час, Вальтер? Ты уже собираешься на работу?

Паскаль обернулся и нежно поцеловал жену в лоб:

– Спи, Азель. Еще очень рано. Спи, любовь моя.

Паскаль поймал себя на мысли, что в его сне девушка до ужасной трансформации – один в один его жена. Прекрасная блондинка с изумрудно-зелеными глазами и удивительно красивыми чертами лица. Когда Азель улыбалась, любой человек вне зависимости от пола и возраста терял дар речи и просто наслаждался этим моментом.

Как можно было не узнать свою жену во сне? Это хороший вопрос. Но Паскаля он ничуть не занимал. Видел он вещи и постраннее за двухмесячный марафон ночных кошмаров.

Паскаль встал с кровати, подошел к окну. С 58-го этажа город выглядел замечательно: треть жителей уже распрощалась со сном, остальные сделают это минимум через пару часов. Жёсткого графика работы нет ни у кого – выспятся все (все, кроме Паскаля). Так он и простоял минут двадцать, наблюдая, как постепенно город, зажигая огни, протягивает руки новому дню.

Затем Паскаль прошел в ванную. YH доставил чистые полотенца и еще раз поинтересовался насчет завтрака. Паскаль согласился: поспать уже не удастся. YH скрылся за одним из многочисленных поворотов квартиры.

Паскаль встал перед зеркалом, улыбнулся. Нахмурился. Снова улыбнулся. И опять нахмурился. В этом его утреннем действе палитра эмоций была значительно разнообразнее, чем во всем мире в 2589 году. Паскаль встал под душ, его окатила вода идеальной температуры.

«Кто-нибудь вообще мучается кошмарами в этом мире? Почему, выходя на улицу, я вижу исключительно свежие, выспавшиеся лица, неизменно озаренные улыбкой, в естественности которой я очень сильно сомневаюсь. Неужели инъекции действительно избавляют от всей этой негативной хрени в жизни? Тогда впервые за весь мой цикл существования в мире есть причина пожалеть, что они на меня не действуют!.. И признать, что Ганс Кенинг – действительно, гений».

Закончив банные утренние ритуалы, Паскаль отправился на кухню, где его уже ждал завтрак, полностью соответствующий диете, назначенной врачом год назад. YH баловал разнообразием, и диета в современном мире никогда не казалась тяжким бременем.

Паскаль приступил к трапезе, зачем-то перебирая в голове все кошмарные образы, посетившие его во снах на этой неделе. Может, в этом есть какой-то смысл? Но пауки, превращающаяся в ужасного, мерзкого монстра Азель, окровавленные маньяки и вампиры – так и не сказали, какой же в них смысл. Наверное, они должны просто загонять Паскаля в еще более беспросветную депрессию.

«Депрессию? Забавно. Такого слова не существует уже более ста пятидесяти лет, а у меня оно всплывает в голове через день, – подумал Паскаль. – Откуда я его вообще узнал? Старые словари, которые я зачем-то изучил до дыр в детстве, дают о себе знать. Также я узнал, что когда-то давно моя профессия называлась психотерапевт и не была такой востребованной, как сейчас».

Трапеза закончилась. Паскаль прилег на диван в гостиной, чтобы не тревожить любимую Азель.

«Ты вымирающий вид, Паскаль! – с улыбкой подумал он. – Человека с депрессией, да что там, с хотя бы какой-нибудь негативной эмоцией не найти уже лет двести. „Инъекции счастья“ справляются более чем прекрасно! Весь мир освещен бесконечными улыбками на лицах каждого жителя этой вселенной! Мне таким, конечно, не стать никогда, но пожить в идеальном мире интересно!»

Улыбка на лице сменилась состоянием глубочайшей задумчивости. Паскаль погрузился в детство и вернулся в тот момент, когда впервые заметил, что он не восприимчив к «инъекциям счастья».

2570 год. На улице прекрасная зима. Пушистые снежинки, грациозно преодолевая путь от небес до земли, покрывают все вокруг в белоснежные одеяния, как невесту в самый замечательный день в ее жизни. Двенадцатилетний Вальтер Паскаль отправляется в школу в последний учебный день перед рождественскими каникулами.

Надо ли говорить в каком чудесном расположении духа он находился? Но на тот момент это и не было странно, ведь ни маленький Вальтер, ни кто-либо еще не мог и подозревать, что что-то в этом мире может хоть кого-то расстроить. Каждые полгода всем делали инъекции и все были абсолютно счастливы. И Вальтер Паскаль, который месяц назад с родителями и семилетней сестренкой сделал все необходимые процедуры в Главной городской больнице, все свои двенадцать лет жизни был счастлив, ни разу не испытав ни единой негативной эмоции.

Было ли это связано с действием сыворотки Кенинга или же он просто был счастлив ребенком? Теперь уже и не узнать. Но тот день стал переломным.

Он прошел так же обычно, как и любой другой: вечером радостный Вальтер вернулся из школы в ожидании праздничного ужина, открывающего рождественский сезон. Счастливый Паскаль вбежал в дом, быстро вымыл руки и уселся за стол. Там уже собрались его мама с папой и родственники, пришедшие в гости. Все улыбались, шутили, и все было абсолютно так же, как и в любой другой такой же день. Если бы не одно «но». Маленькой сестренки Вальтера, Виты, не было за столом. Более того, ее до сих пор не было дома. Все шло своим чередом, но она все не возвращалась. Когда время на часах стало уж совсем поздним, Вальтера охватила настоящая тревога.

Он обращался к маме и папе, мол, уже поздно, а Виты все еще нет. Они лишь успокаивали его словами, что ничего не может случиться и она скорее всего еще гуляет с подружками, ведь погода на улице такая замечательная. Торжество все продолжалось. Вальтер уже стал чувствовать себя словно в аду. Он просто встал из-за стола, оделся и решил отправиться на поиски любимой сестренки. Он просто не мог поступить иначе!

Он обожал Виту. Все семь лет он участвовал в ее воспитании как только мог. Иногда даже больше родителей. И уж теперь он понял, что любил ее явно сильнее, чем родители. Он единственный, кто отправился на ее поиски. Спустя многие годы он понял, что родители чисто физически не могли чувствовать тревоги, но тогда он их ненавидел. Это первый раз, когда он испытал это уникальное чувство для XXVI века.

Вальтер Паскаль больше никогда не сможет забыть лиц родителей и всех родственников за столом, когда он сообщил им, что отправляется на поиски младшей сестренки. Они тогда просто продолжили громко смеяться и шутить. Улыбки не сходили с их лиц. И не оставалось сомнения, что это были абсолютно искренние, наполненные счастьем улыбки. Но Паскаль в тот момент их всех просто ненавидел. Никто не обеспокоился. Никто даже не заметил, что что-то не так, как обычно. Они продолжали улыбаться. Улыбки тут и там. Они окружали Паскаля, который уже чуть ли не плакал. Он выбежал из квартиры, услышав лишь «Хорошей прогулки, Вальтер» от матери.

Когда он вышел на улицу, слезы из его глаз просто полились ручьем. Он всхлипывал и громко рыдал. Бежал к школе, встречая иногда веселые компании подростков, которые просто не обращали ни малейшего внимания на маленького бегущего рыдающего мальчика.

– Вита! Вита! Где ты, солнышко?! Отзовись! – в надежде кричал Паскаль дрожащим от плача голосом.

Он обошел уже все места, где могла быть сестренка. Надежды в его душе не осталось. Двенадцатилетний Вальтер Паскаль просто уселся на скамейку и громко зарыдал. На соседней скамейке подростки что-то оживленно обсуждали и, естественно, громко смеялись.

Паскаль вскочил, подбежал к ним и прерывистым голосом прокричал:

– Да как вы можете? Я чувствую себя ужасно. Моя с-с-с-сестра пропала, а вы тут с-с-смеетесь, когда рядом с вами человеку плохо! Что с вами не так?

Он опять сорвался на рыдания. Компания, конечно же, обратила на него внимание. Девушка с огненно-рыжими волосами сказала нежным голосом, в котором слышалось неподдельное участие:

– Не переживай, малыш! Ну, ты что? Ничего с ней не случится! Ничего с ней просто не может случиться! На каждом углу дежурят сотрудники Службы Предотвращения Несчастных Случаев. Они бы никогда не допустили, чтобы маленькая девочка оказалась в опасности.

Она достала из нагрудного кармана платок и вытерла слезы Вальтеру, что, в общем-то, не помогло: он так и продолжал рыдать. Она искренне верила в то, что говорит. Все верили, что ничего плохого никогда и ни с кем не случится, ну или в то, что все же вероятность крайне мала.

Но Вальтер не мог. Не сегодня. Он чувствовал: что-то не так! Не так, как всегда. И, как минимум, его нынешнее состояние – тому подтверждение. Он ведь никогда до этого не плакал и уж точно не рыдал.

Так он еще долго бегал по улицам, выкрикивая «Вита!». Результата не было. Изредка он обращался к прохожим за помощью, но они либо утешали его со словами: «Да вернись ты домой! Она, наверное, уже там тебя заждалась! Все будет хорошо», либо просто не понимали его, так как общались на другом языке.