Испытания судьбы

К началу холодов въехали в обновленную хату, теперь ее называли уже домом. На оставшиеся от ремонта деньги отец купил металлическую кровать с никелированными верхушками спинок, круглый стол, и два венских стула. Старый стол и стулья из лозы вынесли в кухню. Новую кровать поставили в большой комнате, и на ней спали родители, деревянную кровать, на которой они спали раньше, поставили возле окна в маленькой комнате, и на ней спали Алина и Виктор. Ивану, временно, досталось место на лежанке, потом купили ему раскладушку. Но спать на ней было неудобно, так как брезент сильно провисал и не обеспечивал ровную поверхность. Иван нашел в клуне какую-то старую, уже поржавевшую, металлическую кровать с металлической сеткой, у которой спинки складывались. В сетке отсутствовали многие звенья, в том числе и несколько пружин. Иван отремонтировал эту сетку, сделав отсутствующие звенья из проволоки, покрасил кровать, и, в дальнейшем, спал на ней. А еще он сделал себе полку для книг, с дверками. Инструмент для этого пришлось просить у соседей, так как у его отца были только топор, ножовка, молоток и клещи. Иван покрасил полку и повесил на стену возле своей кровати. Этажерку, на которой раньше стояли все книги, теперь занимали Алина и Виктор.

Теперь у Ивана в голове все время крутилась мысль, что нужно покупать себе инструмент. Он начал экономить на школьных завтраках. В школе он покупал только стакан чая за три копейки, и брал к чаю кусочек хлеба, который, в то время, в столовых и буфетах был бесплатным, и его можно было брать сколько угодно. Позже, в буфете появилось еще и молоко, которое поставлял бесплатно колхоз за то, что осенью ученики школы помогали убирать урожай. Это молоко продавали ученикам по одной копейке за стакан. Наценка на бесплатное молоко обосновывалась тем, что его нужно было кипятить. Иван, вместо чая, стал пить молоко, тем более, что оно было вкуснее чая, и стал каждый день экономить по девять копеек. Через некоторое время он купил себе маленькие пассатижи, потом стамеску, а потом и рубанок. Теперь у него уже был свой, наиболее необходимый инструмент для столярных работ.

Но на этом Иван не успокоился. Он неплохо рисовал карандашом и акварельными красками, но ему захотелось научиться рисовать масляными красками. Он купил масляные краски, сделал деревянную раму, натянул на нее полотно, и попытался рисовать этими красками. Краски расплывались по полотну, образуя бесформенные пятна, потом высыхали, оставляя на поверхности цветной порошок, который можно было удалить пальцем. И никакого блеска масляной краски. В селе жили три художника, к ним Иван и пошел консультироваться. Иван рассказывал им о своей проблеме, но никто не мог понять причину такого явления. Только в третий раз ему повезло, когда он пришел к женщине-художнице.

– А ты чем холст загрунтовал? – спросила она.

– Как это – загрунтовал? – не понял Иван.

– Ну, чем ты его покрыл, прежде чем рисовать? – уточнила художница.

– Ничем, – ответил Иван, – по полотну рисую.

– Тогда все понятно, – рассмеялась женщина. – Холст сначала грунтовать нужно. Завари в баночке столярный клей, когда он растворится в воде, добавь в воду немного мела, и хорошо размешай. Этим раствором и покрой холст. Через пару дней, когда все высохнет, можно начинать рисовать.

Иван так и сделал. На эту поверхность краски прекрасно ложились, и никуда не впитывались. На этом полотне Иван нарисовал копию картины «Березовая роща». Потом было много других копий известных картин: «Утро в лесу», «Гайдамаки», «Три богатыря», «Ленин на Волге». Свою картину он написал только одну, это был вид опушки леса с уходящей вдаль дорогой. Эту картину он показал одному художнику, но тот ее сильно раскритиковал, и Иван больше картин с натуры не писал.

Зимой в доме было довольно прохладно, так как под полом гулял ветер, поэтому весной отец привез кирпич для фундамента и начал искать каменщика, чтобы сделать его. Каменщики за эту работу, на взгляд отца, запросили очень много, больше, чем сам кирпич стоил. Таких денег у него не было, и не скоро будут, так как нужно еще за кредит расплачиваться.

– А давайте я фундамент сделаю, – предложил Иван.

– Ты? – удивился отец. – Тебе то откуда знать, как он делается?

– Ну я же видел, как печник работал, а это то же самое.

– И что, все запомнил?

– Все.

– Ну ладно, пробуй. Все равно на каменщика денег нет.

И Иван начал пробовать. Нужно было заложить кирпичом пространства между столбиками, но плотники, которые делали эти столбики, не оставили выступов для привязки фундамента. Нужно было или в столбиках выдолбить углубления для связки, или просверлить в них отверстия и вставить в них арматуру. Сверлить было нечем, поэтому, решил выдалбливать небольшие углубления. Для этого отец где-то нашел старое долото. Иван еще попросил купить ему мастерок. Иван вырыл неглубокую траншею между столбиками, набросал в нее битого кирпича, и залил раствором. Когда раствор застыл, проложил первый ряд кирпичей. После этого, со сдвигом относительно нижнего ряда, положил два крайних кирпича, и натянул между ними шнур, как делал печник. По этому шнуру доложил остальные кирпичи во второй ряд. Точно так же положил и третий ряд.

– А ничего, получается, – улыбнулся отец, наблюдавший за его работой. – Так мы и без каменщиков справимся.

За две недели, работая после школы, Иван и выложил весь фундамент. Отец, когда был дома, помогал ему замешивать раствор и носить тяжелые кирпичи. Их он приносил заранее и раскладывал столбиками вдоль дома, чтобы Ивану не нужно было таскать такие тяжести.

Потом Иван обратил внимание на слуховые окна, расположенные на крыше дома. Кровельщики сделали два полукруглых слуховых окна, но рам в них еще не было, и они были закрыты какими-то тряпками. Иван решил сделать рамы для этих слуховых окон. Он залез на чердак и сделал замеры окон. Окна были немного разными, придется делать две разные рамы. С рамами Иван возился долго. Сначала хотел вырезать этот полукруг узкой ножовкой из двух широких досок, но, при сборке, вырезанный полукруг раскололся. Пришлось менять тактику. Начал набирать этот полукруг из отдельных брусков, а потом, внешнюю сторону обрезал по кругу ножовкой. Таким образом, снаружи получился полукруг, а внутри – многоугольник. Такая рама уже была прочной и надежной. Теперь нужно было как-то застеклить эту раму, вырезав нужной формы многоугольник. Иван купил в магазине стеклорез, и приступил к работе. Он взял лист стекла и отрезал от него кусок нужного размера. Потом наложил этот кусок на изготовленную раму, как это делал стекольщик, приложил линейку к одной из сторон многоугольника, и провел стеклорезом вдоль линейки. Резать было намного сложнее, чем первый раз, когда стекло лежало на столе, поэтому, до конца стекла он стеклорез не довел, боясь его расколоть. А когда начал подстукивать стекло снизу, чтобы получить трещину в стекле, оно треснуло не по намеченной линии, а в сторону. Стекло было испорчено. Только с третьего раза Ивану удалось вырезать нужный многоугольник. Хорошо, что отца дома не было, а то влетело бы Ивану – два стекла испортил. Во вторую раму стекло уже удалось вырезать с первого раза. К приходу отца с работы, застекленные рамы уже стояли в слуховых окнах. О порче двух стекол Иван не признался.

На фронтоне веранды дома напротив, где жил сосед-столяр, красовался стилизованный цветок, справа и слева от которого находились два голубя, смотрящие друг на друга. Иван решил вырезать нечто похожее и себе. Только голубей он решил посадить на дубовые ветки. Через две недели на фронтоне веранды уже красовались два голубя, сидящие на дубовых ветках, а между ними был красивый цветок, только намного красивее, чем у соседа. За такую работу сосед непременно похвалил бы Ивана, но его уже не было, он умер от туберкулеза несколько лет назад. Отец же особого восторга от этих голубей не испытывал, он считал это баловством. А вот Алине и маме обновленный фронтон очень понравился.

Ⅶ

В это время семья испытывала серьезные финансовые трудности. Отец за свою работу, как и раньше, получал только трудодни. Из зарабатываемых мамой шестидесяти рублей, двадцать пять рублей шло на погашение кредита. Детям нужно было давать на завтраки по десять копеек в день. Вроде бы мелочь, но за месяц набегало восемь рублей. И кушать все хотели. Каждый день съедали один батон черного хлеба, и одну булку, а это тоже порядка восьми рублей в месяц. На все остальное оставалось всего девятнадцать рублей. Поскольку овощи были свои, то, в принципе, выжить можно было. Выживают же как-то колхозники, которые получают пенсию в четыре рубля и тридцать копеек. Но, поскольку при ремонте дома подвал засыпали, нужно было срочно строить погреб, так как теперь негде было хранить картошку и свеклу. Прошлой осенью часть картошки и свеклы оставили на хранение в сенях, все остальное сложили в яму, которую вырыл на огороде отец. До этих запасов можно было добраться только весной, когда земля растает. Запасов, оставленных в сенях, для скотины не хватило, поэтому поросенка пришлось зарезать раньше времени. Чтобы подобное больше не повторилось, нужно было срочно строить погреб. Пришлось занимать деньги у соседей. Отец вырыл в саду яму под погреб, привез кирпич, и нанятая бригада каменщиков за неделю сложила погреб.

Погреб получился хороший, просторный, с пристройкой, называемой погребником. Соответственно, должны быть и две двери, одна для входа в пристройку, а вторая – уже непосредственно для входа в подземную часть, то есть, в сам погреб. Отец сказал, что первая дверь должна быть толстой и крепкой, такой, как дверь на входе в дом, чтобы воры не смогли ее сломать, а вторую можно сделать из тонких досок, желательно – двухстворчатую. Как сделать вторую дверь, Ивану было понятно, и он мог ее сделать, а вот как сделать такую дверь как в доме, он вообще не представлял. Здесь помочь отцу он не мог. И денег, чтобы заказать дверь у плотников, у отца тоже не было. Выручил сосед, дед Митрофан. Он пришел со своим инструментом, и они с отцом приступили к работе. Иван тоже хотел им помогать, но дед попросил его не путаться у взрослых под ногами. Ивану оставалось только стоять в сторонке и смотреть.

Дед, из досок толщиной сорок миллиметров, отрезал несколько кусков, длиной, на пять сантиметров больше требуемой, шнуром отбил на каждой доске максимально возможную ширину, и топором убрал все лишнее. Это Иван тоже умел делать. Потом дед, не спеша и пыхтя самокруткой, прострогал эти доски, и фуганком подогнал их друг к другу, чтобы между ними не было щелей. Это тоже Иван умел делать, вот только фуганка у него не было, а без него доски не подгонишь. Потом дед взял два бревнышка, сделал в них два пропила до середины толщины бревен. Расстояние между пропилами было на десять сантиметров больше требуемой ширины двери. Потом он топором выдолбил то, что находилось между пропилами. Такие заготовки Иван когда-то видел у соседа-столяра. В них тот закладывал изготовленные оконные рамы, а потом клиньями сгонял их, чтобы в пазах даже мелких щелей не оставалось.

– Значит дед будет в этих заготовках сгонять между собой доски, чтобы убрать мелкие щели, – догадался Иван.

Действительно, дед положил заготовки на землю, выбранным пазом кверху, положил на него доски, потом, между крайней доской и пазом, положил по две небольшие дощечки в каждую заготовку, и между ними забил клинья. Не выпуская самокрутку изо рта, он умудрялся еще и разговаривать, рассказывая разные интересные истории. Ивану было интересно, как при этом у него самокрутка изо рта не выпадает? Дед Митрофан все делал не спеша, но и не останавливаясь. Небольшие перерывы он делал только тогда, когда догорала самокрутка. Он останавливался, скручивал новую самокрутку, прикуривал ее от старой, и продолжал работу дальше. Поочередно подстукивая клинья, крепко согнал между собой доски. По доскам разметил два места, где будут стоять поперечные бруски. По разметке Иван понял, что бруски будут в виде клина. А когда эти бруски дед изготовил, то Иван увидел, что они в виде клина не только в горизонтальной плоскости, но и в вертикальной, снизу они были шире, а сверху уже. После этого дед взял двуручную пилу, и они с отцом сделали запилы в двери по ранее сделанной дедом разметке, причем, запилы делались не вертикально, а с наклоном, в соответствии с вертикальным наклоном на изготовленных брусках. Запилы были сделаны до середины толщины доски. Долотом дед выдолбил дерево между запилами, и в образовавшиеся пазы забил изготовленные бруски. Поскольку бруски зашли в пазы в распор, то доски держались очень прочно. Они могли бы прекрасно держаться и без гвоздей, но отец попросил закрепить их к брускам еще и гвоздями. Дед не возражал, забил еще и гвозди. Оставалось только обрезать дверь по размеру. Теперь Иван тоже знал, как делать такие двери, и, при необходимости, мог такую дверь изготовить сам.

– Все, – сказал дед, обращаясь к отцу. – Хоть плотники были и неважнецкие, но щепок наделали, на растопку грубки хватит, – пошутил он. И добавил, – теперь закажи у кузнеца длинные навесы, прикрути их болтами, и можешь навешивать дверь, и никакой вор в погреб не залезет. Только не ставь магазинные петли, их сломают.

Внутренние двери Иван сделал сам. Правда, согнать доски так же плотно, как это сделал дед, у него не получилось, небольшие щели между досками остались, но ведь и фуганка у него не было.

– Сойдет, – сказал отец, – из них не стрелять.

Чтобы как-то помочь родителям, во время летних каникул Иван и Алина ходили на работу в колхоз. Там начали разводить очень прожорливого тутового шелкопряда, который питался листьями шелковицы. Листья для этих троглодитов собирали исключительно женщины и дети. Для взрослых гусениц листья собирали прямо с ветками, которые срезали секатором. За мешок таких веток записывали один трудодень. Это хоть и не живые деньги, но осенью на них отец получит зерно, и будет чем кормить поросенка. В выходные дни женщины выходили на работу очень неохотно, а гусениц ведь нужно было кормить и в выходные дни, поэтому по выходным, за мешок веток записывали два трудодня. Чтобы заработать больше трудодней, Иван с Алиной делали себе выходной в будний день, а по выходным работали.

А еще Иван завел себе кроликов. Уговорил отца купить поросную крольчиху, пообещав, что сам будет ухаживать за кроликами. Сделал крольчихе клетку, и сам ее кормил. Крольчиха родила семерых крольчат. Маленькие крольчата понравились и Алине, и она тоже стала кормить кроликов. Когда кролики подросли, Иван сделал еще две клетки, и рассадил в них кроликов. Молодые кролики дали свое потомство, и опять нужно было делать новые клетки. К концу лета у Ивана уже было пятнадцать клеток, в которых находилось пять десятков кроликов. Чтобы их прокормить, нужно было приносить по несколько мешков травы каждый день. Хорошо, что Алина помогала, один Иван уже не справлялся. Когда похолодало, и накосить травы уже было не где, Иван забил почти всех кроликов, оставив на зиму только двух крольчих и одного кролика. Всю зиму теперь они были с мясом. Борщ или суп с салом мама больше не варила. Да и на сдаче кроличьих шкурок хорошо заработали. Жизнь немного улучшилась.

На следующий год Иван устроился работать уже в совхоз, там зарплату платили каждый месяц деньгами. Его взяли прицепщиком, то есть, помощником тракториста. Зарабатывал он сорок рублей в месяц, и все деньги отдавал маме. Это уже была значительная помощь семье. Стадо он теперь пас только в выходные дни. Если очередь пасти стадо выпадала на будний день, и не удавалось поменяться на выходной, то стадо пасла Алина.

Ⅷ

Самый нудный и скучный предмет в школе, это, пожалуй, математика. Несмотря на то, что Ивану нравилось решать задачи, он тоже так считал. Математику у них в школе вела учительница средних лет, которую называли «лошадью». Эта кличка приклеилась к ней из-за того, что у нее были очень большие, торчащие вперед зубы. Она жила в райцентре, за восемнадцать километров от их села, и приезжала в село только на занятия, стараясь как можно меньше задерживаться в школе. Если после занятий к ней подходили ученики с вопросами, она старалась как можно быстрее от них отделаться. Она или что-то быстро объясняла им на ходу, или отсылала к более сильным ученикам.

– Да это элементарно, спроси у Васи или у Пети, они тебе объяснят, – обычно предлагала она.

– Спроси у «лошади», пусть сама объясняет, – не хотели ничего объяснять Петя и Вася.

Занятия проходили не интересно. Решали не интересные задачи с учебника, такие как: «Из двух пунктов, расстояние между которыми десять километров, навстречу друг другу вышли два пешехода. Скорость одного – три километра в час, а второго – четыре километра в час. Какое расстояние будет между ними через два часа». Ну что тут интересного? Какая детям разница, каким будет это расстояние?

Когда Иван учился в шестом классе, к ним в школу приехал новый учитель математики, Леонид Николаевич. На занятиях он никогда не давал решать задачи из учебника, а давал какие-то свои, интересные, такие как эта: «По дороге едут два автомобиля со скоростью пятьдесят километров в час. Расстояние между ними двести метров. Сразу после проезда первого автомобиля, дорогу переходит пешеход, скорость которого пять километров в час. Успеет ли он перейти дорогу шириной десять метров? С какой минимальной скоростью должен двигаться пешеход, чтобы безопасно перейти дорогу?» Это уже интересная задача. Всем было интересно, собьет ли вторая машина этого придурка, который решил проскочить между машинами, вместо того, чтобы подождать пару минут, пока не проедут обе машины? Леонид Николаевич организовал в школе математический кружок, и туда записалось более тридцати человек, только из класса Ивана десять человек было. В кружке решали еще более интересные, так называемые, конкурсные задачи. Все эти задачи Иван щелкал как семечки, и потом, скучая, ждал, пока их решат остальные. Тогда Леонид Николаевич стал давать Ивану отдельные задачи – повышенной сложности. Тут Ивану уже было над чем поломать голову, но и их он решал. А ученики седьмого и восьмого классов, даже с обычными конкурсными задачами не могли справиться.

– А ты не хочешь поучаствовать в математической олимпиаде? – как-то спросил Ивана Леонид Николаевич.

Иван согласился, и поехал в район на математическую олимпиаду. Никакого призового места он там не занял, но почти все задачи решил. Вместе с Леонидом Николаевичем они разобрали те задачи, которые он не смог решить. После этого Леонид Николаевич уже занимался с Иваном более целенаправленно, даже на занятиях он давал ему решать только специальные задачи. Когда Иван поехал на олимпиаду в седьмом классе, он занял там уже второе место. Иван решил все задачи, кроме одной. Как решать эту задачу, он, в принципе, знал, но на ее решение у него не хватило времени. А первое место занял ученик, который решил только эту, наиболее сложную задачу, но больше не решил ни одной. Он оказался единственным, решившим эту задачу, поэтому ему и присудили первое место.

Также Леонид Николаевич стал показывать детям учебные кинофильмы на школьном кинопроекторе, и научил это делать и Ивана. Через некоторое время, Иван уже сам демонстрировал эти фильмы. Леонид Николаевич только фильмы в районе заказывал. У Ивана теперь был ключ от учительской, где хранился кинопроектор. Там Иван в шкафу и обнаружил фотоаппарат «Любитель-2», который он и выпросил у директора школы во временное пользование. Купил бачок, для проявления пленки, и ванночки, для проявления фотобумаги. А вот увеличитель он купить не мог, слишком дорого. Увеличитель был у его друга, правда, не того формата. Размер кадра у Ивана был 45×45 мм, а рамка была под кадр 24×36 мм, поэтому, пленка Ивана в эту рамку не помещалась. Иван приспособился печатать фотографии и на нем, но без рамки. В пазе, куда вставлялась рамка, он зажимал пленку бельевыми прищепками. При этом, изображение получалось резким не по всему кадру, но ничего лучшего Иван придумать не мог. Тем не менее, фотографировать, проявлять пленку и печатать фотографии он научился.

А в восьмом классе Леонида Николаевича сменила другая учительница. Математического кружка больше не было, и опять занятия по математике стали скучными и не интересными. Вместе со всеми Иван решал задачи из учебника, и ни на какие математические олимпиады его больше не посылали.

Восьмилетнюю школу Иван закончил с тремя четверками по языкам, по всем остальным предметам у него были отличные оценки. Подал документы в девятый класс средней школы, и, на время летних каникул, устроился работать плотником на предприятие, которое занималось ремонтом тракторов. Вместе с другими плотниками, выполнял, в основном, столярную работу: делали оконные рамы и двери. Плотницкой работы, такой как установка опалубки под заливку фундамента, или установка забора, было очень мало. И зарплата теперь у Ивана была приличная – семьдесят два рубля. Это было больше, чем зарабатывала его мать. Да еще часто была шабашка: после работы людям то окна ставили, то полы настилали. За это еще рублей по тридцать или тридцать пять набегало. Трижды он приносил матери более, чем по сто рублей. Все было бы прекрасно, если бы не одно «но». И заключалось оно в том, что, после шабашки, хозяева всегда кормили плотников ужином, и всегда с выпивкой. И этой выпивкой всегда был самогон. Иван много не пил, всего половинку рюмки, но после шабашки домой приезжал всегда с запахом. И это отцу сильно не понравилось. Где это видано, чтобы ребенок почти каждый день пил водку? Так он скоро алкоголиком станет, детский организм такой нагрузки не выдержит. Состоялся серьезный разговор отца с сыном, который закончился соглашением: Иван пообещал больше не пить водку, а отец обещал давать сыну, по воскресеньям, один рубль на пиво. В пример отец приводил своего брата Мишу, который водку не пьет, а пьет только пиво. После этого, Иван не пил водку до самой своей свадьбы, да и на пиво не сильно налегал, двух кружек пива с рыбкой, по воскресеньям, ему было достаточно. И всю жизнь он предпочитал пиво водке, правда, уже в зрелом возрасте, пива он мог выпить много, до пяти литров за один день.

Отец наконец-то отвез на пилораму небольшие, оставшиеся после ремонта бревнышки, и трам, снятый плотниками. Трам оказался из лиственницы, очень твердого дерева, и его пилили, матерясь, очень долго. Дважды точили пилы, пока его распилили. Но зато, доски из него получились прекрасные. Из них Иван и решил сделать наличники на окна, такие же, как и на соседском доме. По сравнению с ним, их дом выглядел как-то скучно и убого. Иван купил себе полуфуганок, и, за лето, сделал наличники на все окна, а углы дома закрыл деревянными уголками с орнаментом. И сразу дом стал красивым и привлекательным, прохожие на него засматривались. Все портила только ограда из жердей, которую когда-то сделал отец. Из узких досок, полученных при распиловке тонких бревен, Иван сначала поставил забор со стороны улицы, а потом невысокий штакетник внутри двора, отгородив им сад от двора. Теперь их дом смотрелся очень красиво, даже отцу понравилось.

Осенью Иван пошел в новую школу. Девятых классов было два, причем, все ребята из его бывшего класса, попали в класс «А», и только он один, с еще тремя девушками, в класс «Б». Со всеми остальными учениками этого класса он знаком не был, так как они были из других сел. Первым делом, и здесь решили проверить силу Ивана. Прямо в классе, один парень, на голову выше Ивана, решил с ним побороться, неожиданно захватив Ивана сзади. Но опыта борьбы Ивану было не занимать. Присев, Ивану удалось выскользнуть из его объятий. Развернувшись к противнику лицом, Иван взял его за поясной ремень, поднял над полом, и бросил на стоящий позади противника стол, да так, что тот чуть ребра не поломал. Больше, желающих испытать силу Ивана, не было. Что касается учебы, то здесь конкуренцию ему могла составить только одна девушка, но они были лучшими по разным предметам: она по языкам и химии, а Иван по математике, физике, и всем остальным предметам. Языки Ивану по-прежнему не давались. Вернее, он не хотел учить все эти правила грамматики, и, в сочинениях всегда допускал пару ошибок. Особенно он не дружил с запятыми, всегда ставил их больше, чем нужно.

Романтические отношения с девушками у Ивана как-то не складывались. Ему почему-то нравились красивые девушки, хотя сам он красавцем не был, поэтому, большинству из них он не нравился. Одна красивая девушка ответила ему взаимностью, но вскоре она уехала, и Иван опять остался без девушки. Не было романтических отношений и у Алины, которая тоже не была красавицей. Алина еще и комплексовала по этому поводу, из-за чего казалась немного угловатой. Она иногда рассматривала себя в зеркало, видела достаточно красивое лицо, а вот большой нос все портил. Да и откуда ему взяться, маленькому, и у отца, и у матери носы большие. Природа. Тут ничего не поделаешь. У нее и у Виктора нос отца, а у Ивана – нос матери, он более широкий. Братьям все равно, какие у них носы, этим вопросом они вообще не заморачивались, а вот ей хотелось бы иметь нос поменьше. Из-а этого носа ребята ее совсем не замечают, она для них не интересна.