Завеса ужаса

Максим Безликий

Завеса ужаса

Закулисье ужаса

Арена теней

Инспектор Гарольд Финч, чьи черты лица, казалось, навечно застыли в маске усталости, словно кто-то долго и упорно вырезал её из твёрдого дуба, перебирал фотографии. Они были яркими, почти кричащими, как будто пытались перекричать ту невыносимую тишину, что нависла над его кабинетом. На снимках был запечатлён цирк. “Тени”, так назывался этот бродячий балаган, с его пёстрыми шатрами, разрисованными фургонами и клоунами, что пугали больше, чем радовали. Но за этим пестрящим обманом пряталась правда, от которой леденела кровь.

На одном из снимков, снятом на самой арене, был труп. Акробат. Его тело неестественно вывернулось, словно его кости были из резины, а рядом валялась маска клоуна, её краска была испачкана кровью. Это был не первый случай. За последний месяц это уже третье убийство, связанное с цирком. Каждый раз, жертва – член труппы, и каждый раз на месте преступления – клоунская маска.

Финч откинулся на спинку своего потёртого кресла, потер переносицу. Он чувствовал, что в этом деле что-то не так, что-то чудовищно неправильное. Обычные убийства не были такими, не имели такой странной, зловещей ауры. Цирк “Тени” был не просто передвижным театром, он был чем-то ещё, чем-то темным, укрытым под слоем грима и мишуры.

Звонок телефона заставил его вздрогнуть. Это был сержант Дэвис.

– Инспектор, у нас снова труп, – голос Дэвиса звучал приглушенно, словно он говорил из темного колодца. – Цирк “Тени”. Точно так же, как и в прошлый раз.

Финч тихо выругался под нос. – Где именно? – спросил он, чувствуя, как усталость наваливается на него с новой силой.

– Арена, – ответил Дэвис. – Похоже, акробат, снова. И маска клоуна рядом.

– Я выезжаю, – коротко сказал Финч, отключая звонок.

Он собрал необходимые вещи, и его шаги гулко отдавались в пустом коридоре полицейского участка. По дороге он обдумывал детали преступлений. Слишком одинаково, слишком странно. Это явно не была работа обычного преступника. Финч начал подозревать нечто более зловещее, и это ощущение заставляло его сердце биться быстрее.

Он добрался до цирка. Он всё ещё стоял на окраине города, как мрачный исполин, ожидающий своего часа. Яркие краски шатров казались здесь инородными, как будто они были нарисованы на сером холсте сновидения, а не на реальности. Воздух был пропитан запахом пыли и какого-то кислого, неприятного аромата. Тишина, царившая вокруг, угнетала больше, чем громкие звуки города.

У входа его встретили несколько клоунов. Они стояли неподвижно, словно изваяния, их маски казались злобными и неестественными. Их нарисованные улыбки вызывали дрожь. Финч сдержал невольный вздох. Он никогда не любил клоунов, особенно таких. Они казались ему неживыми. Он представился и попросил позвать директора.

Через несколько минут к нему подошёл человек. Высокий, худой, с пронзительным взглядом, который, казалось, проникал прямо в душу. Он представился господином Эбертом, директором цирка.

– Инспектор Финч, – произнес Эберт его имя с едва заметным акцентом, – я так понимаю, вы здесь по поводу… инцидента.

– Да, – ответил Финч. – Нам нужно осмотреть место происшествия, и я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Конечно, конечно, – ответил Эберт, разводя руками. Его голос был спокоен, но глаза оставались холодными. – Пожалуйста, проходите.

Они прошли к арене. Она была пустой, за исключением тела. Тело лежало в том же положении, как и на фотографиях. Акробат. Вывернутые конечности, мёртвое выражение лица, и маска клоуна, зажатая в руке.

– Это уже третий случай за месяц, господин Эберт, – сказал Финч, осматривая место преступления. – Все похожи.

– Ужасное совпадение, инспектор, – ответил Эберт. – Просто несчастные случаи, я уверен.

– Несчастные случаи? – переспросил Финч, повернувшись к нему. – Три несчастных случая подряд? И все с масками клоунов. Мне кажется, это слишком много для совпадения.

Эберт пожал плечами. – Мои артисты, как и все, подвержены случайностям, инспектор. Жизнь бродячих артистов всегда полна риска.

– Риска, – повторил Финч, – но не убийств.

Эберт промолчал. – Я хотел бы провести осмотр, – сказал Финч, – осмотреть не только арену, но и всё остальное. Закулисье, зверинец. Всё.

– Разумеется, – ответил Эберт. Его взгляд, однако, стал еще более настороженным. – Вы вольны делать всё, что пожелаете, инспектор. Я предоставил вам полную свободу действий.

– Спасибо, – сказал Финч, чувствуя, что Эберт что-то скрывает. Его вежливость была лишь маской, за которой скрывалось что-то темное.

– Могу я задать вам пару вопросов? – спросил Финч.

– Конечно, инспектор, – ответил Эберт, с лёгкой улыбкой.

– Вы давно работаете с цирком? – Этот цирк в моей семье уже несколько поколений, инспектор, я родился под этими шатрами, – ответил Эберт, в его голосе послышалась нотка гордости.

– Вы лично знакомы с труппой? – спросил Финч. – Конечно, инспектор, это моя семья. Мы все как единое целое, – ответил Эберт.

– Вы замечали что-то странное? Может быть, кто-то из артистов вел себя необычно? – спросил Финч. – Нет, инспектор, ничего особенного, – ответил Эберт. Всегда есть какие-то мелкие конфликты, но в целом всё было хорошо, – добавил он.

Финч внимательно наблюдал за Эбертом. Директор говорил ровным тоном, но Финч чувствовал ложь в его словах. Он прекрасно понимал, что Эберт скрывает важные детали, но пока что не мог уловить истинную суть его тайн.

Финч понимал, что ответы здесь не найти так просто, он будет копать глубже, пока не докопается до истины. Он осмотрел арену ещё раз, обращая внимание на каждую мелочь. Затем он направился за кулисы. Его ждала другая реальность цирка “Тени”, более мрачная и загадочная.

Он чувствовал, что начал распутывать клубок, но впереди его ждали еще более сложные узлы. И эти узлы, казалось, вели в самое сердце тьмы.

За кулисами ужаса

Финч, оставив позади пропитанную кровью арену, переступил порог за кулисы цирка. Этот переход был похож на пересечение границы между двумя мирами: ярким, публичным, и тёмным, тайным. Здесь, в узких коридорах, воздух сгустился, наполнился запахом старой пыли, плесени и чего-то кислым, напоминающим застоявшуюся кровь. Свет, проникавший сюда через щели в брезенте, казался слабым и нерешительным, отбрасывая причудливые тени, которые играли на стенах, словно призраки.

Костюмы висели на вешалках, выстроившись в ряд, как призрачные солдаты. Они были разнообразны – от ярких, блестящих нарядов акробатов до шутовских балахонов и, конечно же, жутковатых одеяний клоунов. Некоторые были испачканы гримом, другие – запыленные, как будто их никто не трогал месяцами. Финч осмотрел их, чувствуя, что наблюдает за безжизненными оболочками, оставленными их владельцами. Он провел рукой по ткани одного из костюмов клоуна – она была грубой, почти как наждачная бумага, и холодной на ощупь.

Финч заметил, что некоторые костюмы, которые он видел на клоунах утром у входа, здесь отсутствовали. Это показалось ему странным. Куда они могли подеваться? Неужели артисты цирка так небрежно относятся к своей одежде? Эта мысль не давала ему покоя. Он продолжил своё исследование, углубляясь в лабиринт коридоров и комнат, стараясь не пропустить ни одной детали.

Он наткнулся на гримёрную. Она была маленькой, тесной, заставленной зеркалом, которое теперь отражало царящий здесь беспорядок. На столе валялись обломки сломанной маски, идентичной той, что была найдена в руке мёртвого акробата. Рядом с ними – разбросанные тюбики с гримом, кисти и карандаши, словно кто-то в спешке всё побросал.

В углу комнаты, среди кучи старых газет и журналов, Финч заметил небольшой дневник. Он был потрепанным, с пожелтевшими страницами. Финч аккуратно взял его в руки, открыл и начал читать. Почерк был неровным, торопливым, как будто записи делались в спешке. В основном это были какие-то рабочие заметки – расписание выступлений, указания режиссера, но среди них попадались странные фразы, которые выбивались из общего контекста.

Одно слово повторялось чаще всего – “они”. Кто “они”? Акробат что-то знал? Финч понял, что это может быть ключом к разгадке. Он продолжил чтение, стараясь вникнуть в каждую букву, в каждый штрих.

– Что ты там делаешь? – раздался хриплый голос за спиной Финча.

Он резко обернулся. В дверном проеме стоял мужчина, среднего роста, с бледным лицом и глубоко посаженными глазами. На нем был надет костюм шута, но его лицо было бледным и серьезным, не соответствовало радостному образу.

– Я инспектор Финч, – ответил он, стараясь сохранить спокойствие. – Провожу осмотр.

– Осмотр? – переспросил шут, его голос был полон недоверия. – Здесь нечего смотреть.

– Это гримёрная, – ответил Финч, – и я имею право здесь находиться.

– Гримерная, – повторил шут, – это личное пространство.

– Тогда почему здесь так много обломков масок клоуна? – спросил Финч, подняв обломок с пола.

– Это просто реквизит, – сказал шут, стараясь казаться невозмутимым.

– Реквизит, который ломается сам по себе? – спросил Финч, сдвинув брови. – Иногда бывает, всякое случается, – ответил шут, отводя взгляд.

– Вы знаете что-нибудь об убийствах? – прямо спросил Финч, глядя прямо в глаза шуту.

Шут на секунду растерялся, но тут же пришел в себя.

– Нет, ничего, – ответил он, – я просто шут.

– Вы были знакомы с акробатом? – спросил Финч.

– Мы все здесь как одна семья, – ответил шут. – Мы все знакомы.

– Он писал в дневнике про кого-то, – сказал Финч, – он называл их “они”. Вы знаете, о ком он говорит?

Шут молчал, уставившись в пол.

– Я вижу, что знаете, – сказал Финч, – не стоит покрывать убийцу.

– Я ничего не знаю, – сказал шут, и в его голосе появились нотки страха.

– Я не собираюсь тебя арестовывать, – сказал Финч. – Я просто хочу знать правду.

– Здесь много чего творится, – прошептал шут, оглядываясь по сторонам, – лучше вам не лезть в это дело.

– Почему? – спросил Финч. – Тут есть кое-кто, кого лучше не злить, – ответил шут. – Кто эти люди? – спросил Финч.

Шут молчал, его губы были сжаты в тонкую линию. – Что с вами всеми не так? Почему вы так боитесь? – спросил Финч. – Если вы хотите жить, лучше забудьте то, что видели и уезжайте отсюда. Это место проклято, – прошептал шут.

– Проклято? – переспросил Финч.

– Да, – подтвердил шут, – проклято. Но я ничего больше не скажу.

Он отвернулся и, не говоря больше ни слова, вышел из гримерной.

Финч остался один. Он знал, что шут что-то скрывает, что он боится. Но чего именно? И кто те, кого он так боялся? Он вновь посмотрел на дневник, на это слово “они”. Финч понимал, что находится на верном пути. Он должен разгадать тайну цирка “Тени”, несмотря на страх и опасность, которые его окружали. Он осторожно убрал дневник в карман и продолжил осмотр.

Дальше по коридору он нашел комнату, заваленную старыми, поломанными реквизитами. Среди этого беспорядка валялась большая клетка, но она была пуста. Он осмотрел ее, заметив на дне мелкие, неестественные царапины, словно кто-то пытался выбраться оттуда изнутри.

Он открыл её и нагнулся, чтобы заглянуть вовнутрь. Как только он это сделал, на него пахнуло чем-то затхлым, вонючим, и в этот момент в дверь влетело что-то, от чего он вздрогнул.

– Инспектор, я думал, вы здесь копаетесь, – сказал Эберт, с хитрой улыбкой на лице.

– Я просто осматриваю помещение, – ответил Финч.

– Вы что-то нашли? – спросил Эберт, внимательно глядя на инспектора.

– Пока ничего особенного, – ответил Финч, стараясь не выдать своего интереса.

– Я бы хотел, чтобы вы осмотрели зверинец, – сказал Эберт. – Там тоже есть свои особенности, возможно, вас это заинтересует.

– С удовольствием, – ответил Финч, понимая, что Эберт хочет направить его в нужное ему русло.

– Тогда я вас провожу, – сказал Эберт, и они вышли из кулисы.

Финч знал, что Эберт не просто так предложил ему осмотреть зверинец. Он что-то задумал, что-то скрывает. И Финч был намерен узнать, что именно.

Звериное шоу

Выйдя из лабиринта закулисья, Финч с Эбертом направились к зверинцу. Переход был резким: от затхлой, тёмной атмосферы к открытому воздуху, хотя и здесь запах был далёк от свежего. Стойкий, тяжёлый аромат навоза и животных перебивал всё остальное, проникая в ноздри и раздражая рецепторы. Солнце, пробивавшееся сквозь щели в брезенте, казалось тусклым, словно не хотело освещать это мрачное место.

Финч огляделся. Клетки с животными стояли в ряд, каждая из них – маленький ад. В них находились самые разнообразные звери: обезьяны, что прыгали по решеткам, с грустью поглядывая на инспектора; сонные ленивцы, висевшие на ветках, словно старые тряпки; полосатые тигры, ходившие из угла в угол, их глаза горели желтым огнем отчаяния. Все они были угнетенными, а их взгляды – тоскливыми, как будто они знали, что их жизнь здесь не имеет смысла.

Финч подошёл к одной из клеток, где сидела большая обезьяна. Она уставилась на него с какой-то печальной мудростью в глазах, и он почувствовал, что она что-то знает. Что-то, что понимает и он, и вся эта труппа, загнанная в клетку не по своей воле.

– Впечатляет, не правда ли? – произнёс Эберт, его голос вырвал Финча из раздумий.

Финч повернулся к нему. – Я видел зверинцы и похуже, – ответил он, стараясь не выдать своих мыслей.

– Но я уверен, что вы нигде не видели таких уникальных зверей, – сказал Эберт, его глаза блеснули.

– Уникальных? – переспросил Финч, – они выглядят довольно обычными.

– О, вы просто не понимаете, – сказал Эберт, – у каждого из них есть своя история.

Финч не стал спорить, зная, что Эберт пытается отвлечь его внимание. Он продолжил осмотр, стараясь не пропускать ни одной мелочи. Он внимательно наблюдал за поведением зверей, их взглядами, их движениями. Он пытался понять, что они чувствуют, что они видят.

Но загон с крупными кошками был странным. Он был большим, просторным, но абсолютно пустым. Ни одного зверя. Только старые тряпки и солома валялись на полу. Запах здесь был ещё более сильным, резким, чем в остальном зверинце. Финч подошёл ближе, заглянул внутрь, но ничего не увидел.

– А где звери? – спросил он, повернувшись к Эберту. – Эти животные на отдыхе, – ответил Эберт.

– Отдыхе? – переспросил Финч, – разве не должны они быть на представлении?

– Они очень устали, – ответил Эберт, стараясь не смотреть в глаза инспектору. – Завтра они будут выступать, а сейчас им нужен отдых.

Финч не поверил ни одному его слову. Он не сомневался, что с этим загоном что-то не так. Он подошёл к решётке и внимательно осмотрел её. Она была прочной, сделанной из толстого металла, но на нижней части он заметил небольшие, еле заметные царапины. Он опустился на колени, чтобы рассмотреть их лучше, и почувствовал странную вибрацию под ногами.

Он приложил руку к полу и почувствовал, как под досками что-то гудит, как будто что-то вибрирует в глубине. Он встал и прошел в угол загона и стал аккуратно отдирать доски от пола. – Что ты делаешь? – резко спросил Эберт, в его голосе послышались нотки раздражения.

– Мне просто показалось, – ответил Финч, стараясь не показать своих подозрений, – доски, кажется, плохо закреплены.

– Оставь их, – сказал Эберт, – здесь всё в порядке.

Финч не послушал его. Он продолжал отодвигать доски, пока не обнаружил под ними узкий, темный проход.

– Что это такое? – спросил он, посмотрев на Эберта.

– Я понятия не имею, – ответил Эберт, стараясь не выдать своего волнения, – наверное, какая-то старая канализация.

– Канализация? – переспросил Финч, – она слишком узкая для канализации.

– Ну, может, это какой-то тайный ход, – сказал Эберт, стараясь придать своему голосу спокойствие, – раньше здесь всё было по-другому.

– Я хочу посмотреть, – сказал Финч, и его голос звучал твердо, – я пойду туда.

– Это слишком опасно, – сказал Эберт, – я запрещаю вам.

– Запрещаете? – переспросил Финч, – а вы не забыли, что я здесь расследование провожу?

Эберт молчал, понимая, что спорить бесполезно. – Вы уверены? – спросил Эберт. – Более, чем, – ответил Финч.

Финч, не обращая внимания на протесты Эберта, пролез в отверстие и оказался в узком, темном тоннеле. Воздух здесь был спертым, влажным, с запахом сырости и плесени. Он достал из кармана фонарик и осветил путь. Стены тоннеля были сырыми, словно они сочились водой, а впереди виднелся тусклый свет.

– Инспектор! – крикнул Эберт, – вернитесь! Это опасно!

Финч не ответил. Его любопытство было сильнее страха. Он продолжил движение вперёд, понимая, что приближается к разгадке, к тому, что скрывалось за фасадом этого цирка. Каждый шаг отдавал эхом в узком пространстве, и с каждым шагом ему становилось всё более не по себе. Казалось, что тоннель ведёт в самое сердце тьмы, в место, откуда нет выхода.

– Кто ты? – раздался голос из темноты.

Финч остановился, вскинув фонарик. Впереди него, в узком коридоре стоял человек, его лицо было скрыто тенью, но Финч смог разглядеть, что он одет в костюм клоуна. – Я инспектор Финч, – ответил он.

– Ты пришел не вовремя, – сказал клоун, его голос был хриплым. – Уходи, пока не поздно.

– Почему я должен уходить? – спросил Финч. – Если останешься здесь, тебя ждет ужасная судьба, – ответил клоун.

– Кто ты такой? – спросил Финч. – Я тот, кто знает, что происходит, – ответил клоун, – и я знаю, что ты должен бежать отсюда. – Почему? – спросил Финч.

– Ты не понимаешь, с чем связался, – сказал клоун. – Это место проклято.

– Проклято? – переспросил Финч, – уже кто-то мне это говорил.

– Да, – ответил клоун, – и это правда. Здесь обитает зло.

– Какое зло? – спросил Финч. – То, что ты видел в гримерке, это всё лишь игра, – ответил клоун, – настоящее зло живет под землей.

– Ты знаешь про убийства? – спросил Финч.

– Это не убийства, – ответил клоун, – это жертвоприношения.

– Кому? – спросил Финч.

Клоун молчал, его лицо было скрыто тенью.

– Скажи мне, – попросил Финч, – я должен знать.

– Тебе лучше не знать, – ответил клоун, – поверь мне, ты не хочешь знать.

– Я должен, – сказал Финч, – я должен остановить это.

– Ты не сможешь, – сказал клоун, – они слишком сильны.

– Но я должен хотя бы попытаться, – ответил Финч. – Тогда ступай, – сказал клоун, – но помни мои слова.

Он отступил в темноту, и Финч вновь остался один. Он продолжил движение вперёд, чувствуя, как его сердце бьется всё сильнее. Он знал, что идет на большой риск, но не мог остановиться. Он должен был узнать правду, какой бы ужасной она ни была. Свет в конце тоннеля становился всё ярче, и он понимал, что приближается к чему-то важному, к чему-то, что изменит его жизнь навсегда.

Он шел вперед, в самый эпицентр тьмы, в самое логово этого ужаса. Он готов был ко всему, что там его ожидало. Он знал, что больше не сможет притворятся, что всего этого нет, он обязан будет остановить этот ужас.

И он шёл вперёд, к своей судьбе.

Лица в тени

Финч, следуя за тусклым светом, пробирался по узкому тоннелю, чувствуя, как напряжение нарастает с каждым шагом. Воздух становился все более спертым, а запах плесени и сырости сменился на более резкий, металлический, напоминающий запах крови. Сердце билось в груди, как пойманная птица, но он не останавливался, продолжая двигаться вперёд. Он понимал, что находится на грани открытия чего-то ужасного, чего-то, что навсегда изменит его представление о мире.

Туннель внезапно расширился, и Финч оказался в просторной пещере. В центре пещеры горели факелы, их мерцающий свет отбрасывал длинные, причудливые тени на стены. И то, что он увидел в этом тусклом свете, заставило его кровь застыть в жилах.

В центре пещеры, стояли они. Не люди. Нечто искажённое, отвратительное, покрытое чешуей и костями, но в клоунских масках. Те самые маски, которые Финч видел на месте преступления, те маски, что вызывали у него дрожь. Но теперь, увидев их на этих монстрах, он почувствовал не просто дрожь, а леденящий ужас.

Они двигались странно, резко, как будто их конечности сгибались в неправильных местах. Их движения были неестественными, как у сломанных кукол. Они не говорили, не издавали никаких звуков, но в воздухе висело напряжение, которое можно было потрогать. Финч понимал, что это и есть “они”, упоминаемые в дневнике акробата. Монстры из подземного мира, использующие цирк как прикрытие, а маски клоунов – для охоты.

Один из них повернул голову, и Финч увидел, что под маской не было человеческого лица. Там было нечто змеиное, с горящими жёлтыми глазами, которые сверкали, как у дикого зверя. Его челюсть была широкой, с острыми зубами, и из неё высовывался раздвоенный язык. Он понял, что попал в самое логово зла, и теперь выхода нет.

Они стали двигаться, их шаги отдавались эхом в пещере. Они не спешили, не бежали, они просто шли, как будто знали, что он не сможет убежать. Финч чувствовал их взгляд, который прожигал его насквозь, словно он был мухой, попавшей в паутину.

Он понял, что его расследование зашло слишком далеко. Он перешел черту, после которой не было возврата. Он должен был принять бой, если хотел остаться в живых.

Финч достал револьвер из кобуры, его рука дрожала, но он старался сохранять спокойствие. Он прицелился в ближайшего монстра и нажал на курок. Выстрел прогремел в пещере, но пуля, кажется, не нанесла чудовищу никакого вреда. Оно лишь на секунду остановилось, а потом продолжило двигаться на него, как ни в чем не бывало.

Остальные монстры тоже стали приближаться. Они окружали его со всех сторон, и Финч понял, что он попал в ловушку. У него не было шансов. Но он не собирался сдаваться. Он будет бороться до конца.

– Кто вы? – закричал Финч, его голос сорвался от напряжения. – Что вам нужно?

Монстры не ответили, лишь продолжали двигаться на него. Они словно не понимали его слов, словно они были из другого мира.

Финч вновь выстрелил, на этот раз дважды, но и эти выстрелы не возымели никакого эффекта. Монстры словно были неуязвимы. Он понял, что пули их не остановят. Он должен найти другой способ.

Он бросился бежать, пытаясь прорваться через кольцо чудовищ, но они были слишком быстрыми, они ловили его за руки и за ноги, а их холодные когти рвали его одежду. Он отбивался, как мог, но понимал, что с каждым ударом он становится слабее, а их становиться больше.

Он чувствовал, как его надежда тает с каждой секундой. Он понял, что это конец. Но даже в эти последние минуты он не сдавался. Он был готов сражаться до последнего вздоха.

Вдруг, в одном из углов пещеры, он заметил проход, который вел куда-то вглубь. Он понял, что это его шанс, его последний шанс на спасение. Он бросился туда, не обращая внимания на монстров, которые преследовали его.

Он бежал по узкому коридору, спотыкаясь о камни, цепляясь за стены, но не останавливался. Он слышал за спиной топот ног и хриплые вздохи, но старался не обращать на них внимания. Он должен был добраться до выхода, если хотел выжить.

Он бежал и бежал, пока не выбежал обратно в тот же тоннель, из которого сюда попал. Он понял, что единственный шанс на выживание, это вернуться обратно в зверинец.

Он бежал обратно, взывая все оставшиеся силы, но они не отставали. Он чувствовал, что они приближаются, что они уже почти поймали его. Он знал, что ему нужно действовать быстро, если он хочет выжить.

Он выбежал из тоннеля и оказался в зверинце. Он осмотрелся вокруг, но монстров нигде не было. Они остались там, внизу, в своей пещере. Но он знал, что это ненадолго. Они скоро выберутся на поверхность.

Он увидел Эберта, который стоял неподалеку, и смотрел на него с холодной улыбкой.

– Ну, как тебе наше маленькое шоу? – спросил Эберт, его голос был спокойным, почти равнодушным.

– Ты знал? – спросил Финч, его голос был полным ненависти. – Ты все знал?

– Конечно, – ответил Эберт, – я ведь директор.

– Ты чудовище, – сказал Финч. – Ты ничем не лучше их.

Эберт рассмеялся.

– Я не чудовище, – сказал он, – я всего лишь посредник.

– Посредник? – переспросил Финч.

– Да, – ответил Эберт, – этот цирк – это не просто развлечение. Это портал.

– Портал куда? – спросил Финч.

– В другой мир, – ответил Эберт. – В мир, где обитают те, кого ты сейчас видел.

– И ты помогаешь им? – спросил Финч.

– Я просто делаю свою работу, – ответил Эберт. – Они платят мне за то, что я открываю им этот портал.

– Ты продал свою душу, – сказал Финч.

– Возможно, – ответил Эберт, – но она того стоила.

– Они убивают людей, – сказал Финч. – Неужели тебя это не волнует?

– Это всего лишь жертвы, – ответил Эберт. – Они нужны, чтобы портал оставался открытым.