Other Side. Когда туман сгущается

– Я подошел, – сообщил он в трубку.

– Хорошо, я выйду и встречу вас через пару минут.

– Я, собственно, уже поднялся в бар, дверь внизу была не заперта....

– Так даже лучше, сейчас буду.

Через минуту лампочки, заточенные в клетки черных металлических абажуров, принялись разгораться, освещая ниши с деревянными столами. Белозубая улыбка, дружелюбное приветствие и короткое, но уверенное рукопожатие.

– Пойдемте к бару, я все там сложил до поры.

Порывшись где-то под стойкой, Ярослав выпрямился и протянул ему потрепанную темно-зеленую книжку с некогда золотым тиснением, настолько облупившимся, что Андрею пришлось повертеть ее под лампой, прежде чем он смог прочитать: «Сказки вересковой пустоши». Вслед за книгой он получил ключ с желтой пластиковой биркой и ровными цифрами по обеим сторонам: «04».

– Как давно Сашка отдал вам это?

– Я нашел их вместе с запиской.

– Так значит, есть записка?

– Была. Но это были скорее последние распоряжения, чем прощальное письмо. По крайней мере, там не было ни слова о причинах его поступка.

– Вы сохранили ее?

– Нет, в записке были указания насчет ее уничтожения, поскольку речь там шла, в основном, о работе. И лишь постскриптум содержал просьбу о передаче вам этих предметов.

– А для чего этот ключ?

Ярослав несколько замялся.

– Боюсь, мне это неизвестно.

– В любом случае, спасибо вам. Еще я хотел извиниться за свое поведение вчера, на крыше. Слишком тяжелый день и, пожалуй, слишком много водки…

Всякий раз, когда Андрею приходилось извиняться, он ощущал нарастающее тепло в ушах, и голос его предательски вздрагивал.

– Не стоит так переживать, я все понимаю.

Андрей засобирался было уходить, как вдруг вспомнил вчерашнюю беседу, а именно слова, повергшие его тогда в шок.

– Я, может, сильно перебрал вчера, но мне помнится, что вы сказали, будто Саня готовился продать душу?

– Да, по крайней мере, он обнажил ее и выставил напоказ. Так часто происходит перед тем, как совершается эта противоестественная сделка. Мне это известно, потому что я сам из числа отвернувшихся..

Хозяин «Греха» говорил таким будничным тоном, будто речь шла о еженедельной закупке продуктов.

– Увы, но в наши времена ловцы человеков уже не те, что прежде.

– Я не понимаю…

– Если хотите, я могу пояснить, но для этого мне придется рассказать немного и о себе, а это займет довольно много времени.

– У меня найдется пара свободных часов.

Собеседник его устроился поудобней на высоком стуле по ту сторону полированного дуба. Он достаточно сдержано и немногословно упомянул о своем детстве в многодетной семье и об отце-священнике, намеренно не вдаваясь в подробности тягостной стороны такого нетривиального положения. Лишь вскользь упомянул он о предопределенном выборе жизненного пути. В двух словах рассказал и о своем поступлении в столичную семинарию, откуда со скандалом вылетел с третьего курса и оказался буквально один в мегаполисе: без денег, связей и каких бы то ни было перспектив. Гордость и тяжесть вины не давали ему вернуться в отчий дом. Сперва он ночевал у знакомых, но время шло, и все меньше людей хотело терпеть на своей территории угрюмого приятеля, довольно крепко севшего на стакан.

– Тогда он мне и встретился…

– Кто?

– Бес. Но это я сейчас понимаю. Тогда мне он показался чуть ли не спасителем. В какой-то столичной забегаловке уровня ниже среднего, проще говоря – дыре, ко мне подсел респектабельный мужчина в дорогом пиджаке, а на запястье, как сейчас помню, Franck Muller за двенадцать тонн. Разговорились, да так душевно, словно всю жизнь друг друга знали. Тут я и выложил ему все про свое горе. Он ухмыльнулся и предложил свою помощь. В то время я был готов на что угодно, лишь бы выбраться из собственноручно вырытой ямы. После закрытия мы поехали к нему за продолжением и уточнением деталей сделки. После бутылки белого французского он наконец озвучил свое предложение. Оно состояло в следующем: я должен был поехать сюда и открыть это заведение, создав тем самым ширму для его нелегального бизнеса. Так сложились обстоятельства, говорил он, что в столице его сильно жмут. А там, на малой родине, он уже договорился с нужными людьми. Решение всех вопросов с документами, связями и разрешениями он брал на себя. Должность подставного директора, спаивающего и развращающего народ, да еще и прикрывающего подпольное казино, мягко говоря, не соответствовала моими представлениями о своем предназначении в жизни. Однако, как мне казалось тогда, это был единственный выход из сложившейся ситуации. Выбора особо не было, и я согласился. Закрепили красным. Тут это и произошло: я потерял свою душу.

– Как вы это поняли?

– Знаете, я мало кому рассказывал о случившемся, но думаю, вы сможете меня понять. Тогда, сидя в кресле напротив него, меня сковало оцепенение. Я почувствовал, как проваливаюсь в темноту. Успел увидеть только клубок серебряных нитей, вылетевший из меня. Он тут же исчез в руке, той самой, с дорогими часами. На следующее утро я уже летел в Тырвинск. Бес сдержал свою часть сделки, и через неделю я стал хозяином этого места.

– Вы так много рассказали. Не боитесь, что я могу кому-нибудь проболтаться о ваших схемах?

– Вы похожи на честного человека. К тому же, любой риск оправдан в случае спасения души.

– О чем вы?

– Как я уже говорил, я могу видеть таких же, как я – обреченных на совершение проклятой сделки. Той ночью, на крыше, я увидел ваше сверкающее сердце так же, как незадолго до гибели Саши я видел его раскрытую душу. Когда-то я предал себя. Ваш друг, видимо, выбрал смерть, чтобы не совершить ту же ошибку. Боюсь, это не лучший выход, и надеюсь, что не единственный. Если вы еще не закрепили сделку, заклинаю вас, прогоните вашего беса, или бегите сами.

– Если я и совершаю эту, как вы говорите, сделку, то мне совершенно неизвестны ни ее условия, ни тем более где искать того самого беса, чтобы прогнать его.

– Знаете, как говорят: «Тому не надо далеко ходить, у кого черт за плечами». Готов поспорить, он сам вас найдет.

Андрей, не поднимая головы, шел по Советской, огибая немногочисленные стылые лужи. Озябшей кожей он чувствовал чуждость родного города, будто невидимая стена выросла между ними. Он свернул на Гоголевский бульвар. Черные ивовые ветви сплетались над головой, образуя мрачный туннель. Голова кипела от обрушившихся потоков информации. Холод и усталость брали свое. Он уже не пытался разобраться в происходящем, уже не думал, снова и снова перебирая, как четки, одни и те же мысли.

«Ключ 04. Как найти Хромого? Наверняка мне стоит обратиться к врачу. Черт за плечами – это Клотт или Хромой? Зачем он оставил мне книжку? Куда Сашка ввязался? Насколько я действительно виноват в его смерти?»

Было много и других вопросов, но круг за кругом они растворялись в бурлящей пучине сомнений. Внезапно его рассеянное внимание привлек теплый свет, исходящий от желтых гирлянд, обвивающих массивные колонны дома инженеров. За стеклопакетами первого этажа приютились бургерная и крошечная кофейня, украшенная цепями фонариков. Андрей заказал флэт без сахара, ожидая, пока коротко стриженая девушка справится с заказом. Он отошел в сторону, чтобы прикурить сигарету, заиндевевшими пальцами укрывая пламя от ветра. Расплатившись за кофе, одной рукой он принял из окошка горячий стакан с крышкой-непроливайкой, другой выудил из кармана жужжащий мобильник.

– Андрей, привет, – голос Риты звучал тускловато, – не занят сейчас?

– В принципе, нет.

– Может, встретимся?

– Да, было бы неплохо. Ты дома сейчас? Могу зайти.

– Давай лучше где-нибудь в районе завода. Есть там что-нибудь приличное, чтобы посидеть, чаю попить?

– В сторону Зеленой горки, если идти по Горького, открылась какая-то кафешка хипстерская. Вроде хвалят, названия не помню. Но ее не пропустишь: модное такое местечко, деревяшками обшито.

– Хорошо, постараюсь найти. Давай там через полчаса.

– До встречи.

Мантра вопросов в его голове резко изменила свою направленность. Теперь его беспокоила Рита.

«Почему не дома? Что ее расстроило?»

Он волновался, предчувствуя беду. Ведь теперь от этого мира можно ждать чего угодно. К тому же, они несколько отдалились друг от друга на фоне трагического происшествия. Только уперев локти в дерево стойки, протянутой вдоль вечерней панорамы окна, и разглядев среди прохожих знакомый силуэт, Андрей стоически оборвал зачатки тревожной паранойи. Выглядела она не многим лучше его самого: опустившиеся плечи выдавали недосып также ясно, как и красные трещины капилляров преимущественно в левом глазу. Несмотря на вялые, но старательные попытки привести себя в порядок, весь облик Риты был буквально пропитан нервозной усталостью.

– Не представляешь, как я рада тебя видеть.

Перед тем, как сесть на соседний стул, она приобняла его за плечи. Андрей предпочел не нагружать девушку странными своими проблемами, и приготовился только слушать, направляя поток ее речей наводящими вопросами. Вопреки обыкновению, Рита была немногословна; тревожных пауз в их диалоге оказалось достаточно, чтобы заставить его начать вновь нервничать. Гнетущее ощущение усилилось после ее слов.

– Знаешь, я ведь не просто так тебя позвала, – еще одна предательская пауза, – мне нужна твоя помощь, как психолога. Мне просто не с кем о таком поговорить.

– Конечно, можешь на меня положиться. Что случилось?

– Мне кажется, со Светой что-то не в порядке.

– Почему ты так думаешь?

– Обещай никому не говорить. Она сильно сдала. У них с Сашей и отношений-то никаких не было, поэтому, когда она узнала про случившееся, достойно приняла этот факт. Ну, поревела, это понятно, но не была убита горем. Вот только потом начались какие-то странности. Там, на похоронах, Света рассказала, что к ней ночью Сашка приходил, прям как живой. А еще звал с собой, говорил, что теперь ее очередь. Так до самого утра. Обещал вернуться следующей ночью. Она и попросила меня с ней побыть из-за этого. Спать ложиться боялась, плакала много, но вроде под вечер осмелела и пошла в свою комнату. Я в гостиной устроилась. Только вот мне тоже всякая дребедень сниться начала, а потому не спалось. Я встала воды выпить или покрепче чего-нибудь, мимо ее двери прохожу и слышу, что не спит. Разговаривает со своим мертвым приятелем. На следующее утро молчком, от наводящих вопросов увиливает. Но я ее напрямую спросила: приходил или нет? Она сказала: нет, просто уснуть не могла. А сейчас вот спит, первый, получается, раз за двое суток. Мне кажется, что ей нужна помощь, но я не знаю, как ее оказать.

Выговорившись, Рита залила в себя полчашки подостывшего американо и выжидательно взглянула на Андрея. Он, в свою очередь, медлил с ответом, стараясь избавится от мистического привкуса сегодняшних событий.

– Боюсь, тут и я не смогу помочь. Мне кажется, это скорее медицинская проблема. Не моя специфика.

– Ты думаешь, все настолько плохо?

– Это не плохо, просто так иногда случается. То, что ты рассказала, совсем не значит, что Света тронулась. Может быть, это просто на фоне расшатанных нервов. Тут я, кстати, могу косвенно помочь: у меня есть знакомый врач – как раз по этим вопросам. Могу договориться с ним о встрече, а ты Свету убеди на нее сходить.

Пока он провожал девушку домой, он смог утихомирить мысли о странных и пугающих событиях последних дней. Не только присутствие Риты было тому причиной, но и мимолетное чувство облегчения от того, что трудности и даже катастрофы скорее сблизили их, чем отдалили. Ближе к полуночи он пересек порог своей собственной квартиры, с удивлением обнаружив, что испытывает страх темноты. Совсем как в детстве, когда бесчисленные щупальца тварей-из-под-кровати расползались, казалось, по всей детской. Он оставил зажженной лампу на компьютерном столе. Сон не приходил, но виной тому был не свет. Одиночество сыграло с ним злую шутку: он боялся уснуть и вновь увидеть мертвого друга. Чтобы отвлечься от мрачных раздумий и скоротать бессонницу, Андрей открыл оглавление зеленого потрепанного наследства. Взгляд его тут же приковало одно название. Отыскав нужную страницу, он стал читать.

«Мальчик на туманном холме».

Давным-давно, в маленькой деревушке близ Клонмелла, жил мальчик по имени Том. Однажды отправившись на рыбалку, Том уснул на берегу, утомленный жарким летним днем. Проснулся он только когда солнце скрылось за горизонтом, а на небо взошла полная луна. Мальчик испугался, что дома его сильно отчитают и, позабыв про улов, с одной удочкой в руках, он двинулся в обратный путь. Луга были затянуты непроглядным туманом, и если бы Том не торопился так сильно, он обязательно пошел бы по дороге, сделав крюк мили в две, но ни за что бы ни двинулся через дикий холм. Да еще и сквозь такой туман: всем известно, что при такой погоде можно случайно забрести в страну эльфов.

Но делать нечего. Он почти бежал по мокрой траве, пока не достиг подножия дикого холма. Вдруг он услышал какой-то шум, будто где-то неподалеку веселилась большая компания. Словно зачарованный, Том пошел туда, откуда доносилась чудесная музыка, и звучал веселый смех. Поднявшись на вершину, он увидел длинные каменные столы, уставленные всевозможными яствами и напитками. За ними сидели высокие и безумно красивые юноши и девушки. Музыка, заставившая его забыть обо всем на свете, звучала здесь намного отчетливее, однако самих музыкантов нигде не было видно. Одна из девушек, одетая в зеленое шелковое платье, сидела к нему ближе всех. Вдруг она обернулась и, увидев мальчика, произнесла:

– Как зовут тебя, смертный?

– Мое имя Том, – робко ответил он. Сердце его сжалось, когда все эльфы – а это без сомнения были они, уставились на него.

– Как ты нашел нас, Том?

– Я возвращался домой, но услышав эту волшебную музыку, сбился с пути.

– Ну, раз тебе понравились наши флейты, оставайся и проведи с нами эту праздничную ночь.

Эльфы оказались на удивление радушными хозяевами: досыта накормили и напоили мальчика, а затем столы будто растворились в воздухе, и все принялись танцевать. Они плясали парами и в кругу, пока туман не начал рассеиваться. Тогда та самая девушка вновь обратилась к Тому.

– Скоро взойдет солнце, и нам придется покинуть этот поющий холм. Лишь раз в двенадцать лет мы собираемся здесь, чтобы послушать музыку самой земли. Только в туманные ночи смертный может присоединиться к нашему веселью.

– Неужели я больше не увижу вас и не услышу этих чудесных мелодий?

– Не скрою, ты понравился мне, Томас. Потому я сообщу тебе одну тайну. У западного подножья холма есть тайная пещера. В ней спрятаны два волшебных эликсира: один дарует бессмертие, другой открывает путь в нашу страну вечного лета. Выпей их по очереди, только ничего не напутай: сперва осуши белый сосуд, затем красный, а иначе расстанешься с жизнью. А теперь иди домой и не оборачивайся, пока туман совсем не спадет.

Том послушно спустился с холма и дошел до дома, ни разу не обернувшись. Там его, конечно, ждали родители, задавшие сильную взбучку. В деревне никто не поверил его рассказам о танцах с эльфами, и все только потешались над ним.

Шли годы, все сверстники давно женились и завели свои семьи, а Чудной Том – так теперь его называли, днями и ночами бродил вдоль холма, разыскивая потайную пещеру. Спустя двенадцать лет, в такую же туманную ночь, он пропал. Говорят, что окончательно потеряв рассудок, Том утонул в реке неподалеку от подножья дикого холма. Но старик-странник, шедший в ту ночь из Клонмелла, рассказывал, будто заблудившись в густом, как молоке тумане, проходя мимо холма, он расслышал дивную музыку и приветливый веселый смех.

Андрей положил книжку на подоконник у изголовья кровати. Сон навестил его лишь под утро. Всю следующую рабочую неделю бессонница истязала его: ночами он садился за дипломную работу, стараясь отвлечься от тягостных мыслей, а днем боролся с последствиями нарушенного режима. На фоне всех тревожных событий даже в собранных анкетах он стал видеть зловещую, но все время ускользающую взаимосвязь. Как и обещал, он созвонился с доктором Белозерским и договорился о приеме для Светы.

Все чаще Андрей стал задумываться: а не записаться ли самому? Причиной этих мыслей послужило не столько самоощущение, сколько встреча с сестрой. Каждый вторник она подвозила его до работы, поскольку сама вела дела где-то неподалеку. В этот раз сестра была сильно обеспокоена его состоянием и настоятельно рекомендовала обратиться к специалисту.

Вечером пятницы он вздрогнул от ставшего традиционным Ритиного звонка. Все пять дней та прожила вместе со Светой, так что телефонные связи и короткие разговоры за обедом в заводской столовой заменили им долгие вечерние прогулки и согревающие осенние ночи.

– Я помню, что обещала сегодня приехать, но тут такое случилось! – голос ее дрожал. – Я в больнице.

– Что с тобой? В какой больнице? Я приеду сейчас, – сердце Андрея бешено заколотилось.

– Не нужно, со мной все в порядке. Дело в Свете, – Рита явно боролась с подступающими вновь слезами, – она в реанимации.

– Что произошло?

– Я пришла домой после работы, а она в ванной, дверь заперта. Вломилась и нашла ее в воде со вскрытыми венами. А дальше вот: скорая, реанимация… Слушай, перезвоню попозже, тут врач вышел.

Тишина в трубке, но не в голове. Случившееся моментально сорвало хрупкую плотину, так старательно выстроенную в собственном сознании. Бурный поток размышлений о самоубийстве собственной матери, казалось, не остановить.

– Все еще считаешь, что это совпадения? – Клотт стоял, опершись руками о стол, притворяясь, что разглядывает разбросанные перед монитором анкеты.

– Тебя только сейчас не хватало! – шок вкупе с вошедшей в привычку усталой раздражительностью перерастали в ярость.

– Не кипятись, позволь мне помочь.

С этими словами гость щелкнул пальцами, и на Андрея обрушилась волна миролюбивого спокойствия. Будто простое движение отменило тягость последних дней, отменив заодно и холодные щупальца саморазрушительного самокопания.

– Прежде чем ты успел обрадоваться, должен предупредить: эффект временный. К тому же, штука эта не слишком безопасная, поэтому злоупотреблять не стоит. Просто я испугался, что ты можешь навредить нам обоим в том состоянии, так что у меня не было выбора.

– Что именно ты сделал?

– Скажем так: немного изменил работу механизмов внутри твоей многострадальной головы. Но сейчас не об этом. Повторю свой вопрос: ты все еще считаешь, что это совпадения? Или как там у Юнга – синхронистичность…

– Откуда ты знаешь Юнга?

– Действительно, откуда? Ведь я живу в твоей голове! Как видишь, я не сидел без дела, в отличии от некоторых, и провел своего рода ревизию наших знаний. Заодно кое-чему научился. Сделай одолжение: не переводи тему. Просто ответь на мой вопрос.

– Я не знаю ответа, я окончательно запутался.

– Тогда давай подумаем вместе. Какие есть варианты? Называй любые, даже самые глупые.

– Ну, либо все так, как ты предупреждал, либо я окончательно слетел с катушек… Хотя мне начинает казаться, что даже Ярослав со своими бесами мог оказаться прав.

– Вот и славненько. Разберем все гипотезы. Следи за руками – образно говоря, естественно. Если ты поехал кукухой, то боюсь, сделать с этим уже ничего нельзя, тут все понятно. Если прав был мракобес, то тебе просто позарез нужно искать Хромого и просить свою душу назад. А если за истину брать мои предположения, то тебе, опять-таки, нужно искать Хромого, но уже с целью победить его в неравном бою. А чтобы придумать, как это сделать, нужно сперва понять его природу. Выходит, и там, и там его нужно найти. Конечно, если ты изначально не ставишь на себе крест. Логично?

– Ну, предположим, в первом случае мне есть к кому обратиться…

– Даже не думай! Представь, какой эффект на психиатра произведет твоя галлюцинаторная исповедь. Как скоро ты начнешь видеть небо в клеточку после того, как он узнает о текущем твоем образе жизни и, тем более, обо мне?

– Допустим, убедил. Ну а если черт – это ты, а не Хромой?

– Могу хоть сейчас перекреститься. А если серьезно, неужели ты — образованный молодой человек, можешь верить в такие бредни? Твой друг, чей облик я против воли, замечу, унаследовал, кажется, о нем говорил: «Забавно даже. Каждый, видимо, и вправду думает в меру своей испорченности», – последнюю фразу он воспроизвел голосом Филина, сохранив мельчайшие интонации, чем вызвал у Андрея волну мурашек.

– Не делай так больше!

– Хорошо, хорошо, может я и перегнул, но мысль ты понял. В сущности, мне безразлично, что ты обо мне подумаешь, но постарайся усвоить: я тебе не враг. Ты вправе придерживаться любой гипотезы, однако пока ты занимаешься бесплодным самоанализом, страдают люди. Один преставился, вторая на очереди, а ведь среди потенциальных жертв не только ты, но и Рита.

Андрей внезапно стал клевать носом, приходилось тратить все больше сил просто для того, чтобы удерживать зыбкое внимание.

– О, началось побочное действие. Прежде чем ты провалишься в объятия Морфея, пообещай, что хотя бы ради нее ты начнешь, наконец, действовать.

Ему удалось лишь утвердительно качнуть головой: сладкий томительный мрак уже окружал со всех сторон.

– Я зайду завтра, когда придешь в себя. Сегодня ночью тебя никто не потревожит, спи спокойно!

Он вновь оказался в тускло освещенном бетонном тоннеле, на этот раз перед приоткрытой дверью с табличкой №041. Шагнув в темноту, Андрей, вопреки ожиданиям, обнаружил себя не в темном помещении, а на бескрайнем вересковом поле. Он мог поклясться, что это был вереск, хоть вживую не видел его ни разу. Верхушки растений шуршали над головой под легкими порывами теплого летнего ветра, по центру синего акварельного неба сверкала необычайно крупная луна. Внезапно впереди раздался серебряный смех, а в густых зарослях мелькнул зеленый подол платья.

–Догоняй, раз пришел!

Андрей помчался сквозь тесное золото стеблей. Время застыло. Он бежал, сам не зная, зачем, не разбирая дороги. Только звонкий смех, зеленый шелк и светло-русые волосы – вот что имело сейчас значение. Бесконечная погоня завершилась так же внезапно, как началась. Она стояла напротив него, на краю высокого холма, настолько прекрасная, что мир вокруг растворялся в тенях. Венок из желтых цветов, простой, но изящный изумрудный сарафан и трогательная улыбка.

– Так рада, что ты нашел меня. Я долго ждала.

Она приблизилась, дыша свежескошенной травой, и поцеловала его в лоб, будто наполняя голову сжиженным светом. Затем они стали говорить, но совсем не так, как это делают люди. Души их, сплетаясь, понимали друг друга без слов. Сердце Андрея чуть не разорвалось, когда он понял, что ему пора уходить.

–Мы встретимся еще когда-нибудь?

– Да, конечно, но не ищи меня здесь. Я буду ждать тебя наверху, так же, как ждала на этом вересковом поле.

Она растаяла в воздухе подобно клубам дыма, озаренная лучами восходящего солнца.

Долгожданный сон дал столь необходимую передышку от изнурительных размышлений, опутавших Андрея в последние дни. Сытный завтрак и горячий душ довершили реставрацию душевного равновесия. Спустя час после пробуждения ему позвонила сестра и сообщила, что заедет на полчаса, поскольку будет проезжать неподалеку. Взгляд у Кати был столь же встревоженным, как и в последнюю их встречу. Оставив веющее сентябрем пальто в прихожей, девушка проследовала за ним на кухню, попросив захватить ноутбук по дороге. Допив свой кофе без сливок и расспросив брата о его делах, она начала говорить.

– Прикинь, нашу контору твой завод нанял.

– Расскажешь, или коммерческая тайна?

– Скажу только, что расследовать утечку информации.

– Какую утечку?

– Помнишь, я как-то тебе канал паренька местного показывала? Ну, тот, которому мы время от времени инфу сливаем. Типа борец с коррупцией, – она успела вбить название и отыскать нужный ролик пока говорила, – зацени.

В десятиминутном сюжете, снабженном почти смешными комментариями молодого человека с приуральским говором, речь шла о масштабной мошеннической схеме на десятки, а то и сотни миллионов, проворачиваемой администрацией города и лично Сергеем Ивановичем.

– Это правда?

– Судя по кипишу, который они подняли, вполне вероятно. Я еще не проверяла.

– То есть это не вы ему слили?

– Нет, тут кто-то другой постарался.

Они немного поболтали на тему ролика. Андрей не стал примерять маску адвоката дьявола, защищая непосредственное начальство от несправедливых наветов. Затем дежурно пошутил про пушистые тапочки, которые наверняка носят все видеоблогеры в костюмах, ведущие домашние трансляции. Лишь перед самым уходом сестры он вспомнил про данное вчера обещание. Как раз после вопроса про Риту и своей состряпанной наспех отмазки.