Инженер

И вот теперь надо было подготовиться, чтобы все складно рассказать – перед ребятами ему никак нельзя ударить лицом в грязь. И рассказать надо так, чтобы им было интересно и понятно, ведь не все так выучились как он, многих война потрепала так, что едва успели в школе несколько классов закончить. Придется начать с самых азов.

Он взял у дежурного запасную ночную лампу, поставил на тумбочку поближе к изголовью, и читал пока не стал засыпать.

Мысли потекли неуправляемо, сменяя одна другую. Ему снилась счастливая ранняя юность в предвоенные годы – вот он пришел в библиотеку за книгой по атомной физике … что там еще было – не разобрать …

Завтра надо будет рассказать ребятам с самого начала – с открытия атомного ядра, опыт Резерфорда … бомбардировка вещества альфа-частицами … что такое альфа-частица? – это ядро гелия-4, оно вылетает из ядра урана с большой энергией…

… Вспомнил – там в библиотеке был журнал, нет совсем маленькая брошюра … как же она называлась? …

Гелий-4 – это такой изотоп, а бывает гелий-3. И уран имеет свои изотопы – 235 и 238. И даже водород имеет свои изотопы … протий, дейтерий и …

… Литий! Там на обложке брошюры был «Литий», он читал её, … у лития тоже есть свои изотопы – литий-6 и литий-7… А если из него вылетит альфа-частица, то что останется? Дейтерий или тритий, и тоже будет с большой энергией! …

За окном сверкнула молния и через несколько секунд раздался раскатистый грохот, словно недалеко ухнула тяжелая бомба. Олег проснулся, и некоторое время лежал, ошеломленный и потрясенный своим открытием!

Он еще долго переваривал свои мысли, за завтраком и выполняя поручения командира, пока не настал свободный час для самоподготовки.

Олег сел за парту и достал чистый лист бумаги. До лекции еще было 3 часа, ему хватит, чтобы написать то, что придумал прошедшей ночью. Единственное, чего он не знал – куда и кому писать. Подумав еще минуту, он макнул перо в чернильницу и размашистым почерком написал:

«Москва, Кремль, товарищу И. В. Сталину. Конструкция водородной бомбы».

Он описывал придуманное им устройство и самое главное – твердое плотное и стабильное вещество, в котором при облучении нейтронами могут протекать термоядерные реакции – дейтерид лития! Плотность изотопа водорода в нем в десятки раз выше, чем у чистого жидкого водорода. К тому же, дейтерид лития спокойно хранится при обычных температурах. При попадании нейтронов в ядро дейтерия оно распадается на альфа-частицу и остаток – тритий, который получает при распаде огромную энергию, достаточную для взаимодействия с дейтерием, который находится рядом.

Закончив свою докладную записку, Олег подписал:

«12 апреля 1951 года. Олег Лаврентьев».

***

Социолог:

– Посмотрите на этот случай! Если раньше все особо выдающиеся деятели имели повышенный социальный статус в обществе, то в этом случае самый рядовой член общества имеет прямой доступ к знаниям. И как он быстро достигает высокого положения – фактически не имея никаких материальных ресурсов.

И таких случаев в этот временной период и на этой территории – наибольшее количество.

Видимо здесь формируется ядро нового Общества, в чем-то похожее на наше Братство!

Командир решил взбодрить экипаж и громко дал команду:

– Бортмеханик, собирай всех – готовить зонд к отправке! Второй пилот – рассчитать траекторию полета зонда и его целевую орбиту вокруг планеты!

Социолог услышала команду и прервалась:

– Капитан, а если они уже вышли в космос? Они не должны обнаружить наши зонды – ни тот, что Вы запускали в первый прилет, ни тот, что запустим сейчас!

Технолог тут же отозвалась:

– Я пока не могу подтвердить, куда там они вышли – я же еще не все пересмотрела! Но надо подстраховаться!

Капитан мысленно «завис» в своих мыслях – он уже продумывал варианты, и поэтому со стороны могло показаться, что он ответил как-то рассеянно:

– Да, да, конечно, учтем!

Капитан и Бортмеханик посмотрели друг на друга. Они давно знали друг друга и понимали с полувзгляда.

Бортмеханик громко сообщил экипажу то, что они с Капитаном знали еще перед стартом звездолета:

– Наш первый зонд сейчас на высокой орбите – когда у дронов был выработан ресурс атомных батарей, и они отключились, зонд перешел на высокую орбиту и стал работать в режиме маяка. Собирать данные с того момента он, конечно же, перестал!

Капитан продолжил:

– На высокой орбите его не найдут, даже если случайно где-то засекут единичный пролет – примут за астероид. Но наш новый зонд на высокой орбите бесполезен – оттуда он не сможет ни дронами управлять, ни собрать данные обратной связи от тамошних обитателей. А маяк нам не нужен – один уже есть!

И в секундную паузу опять включился Бортмеханик, тем не менее, последнее слово отдавая Капитану:

– Чтобы зонд обеспечивал связь и не был обнаружен – его надо запустить на вытянутую орбиту, чтобы в максимальном приближении к планете он краткосрочно обеспечивал сеансы связи и контроль дронов. А в удалении – он будет невидим длительный период. Но тогда ему надо многократно пересекать радиационные пояса планеты! В таком режиме ветвистые антенны долго не протянут – они обгорят, и мы окажемся без связи!

Теперь пауза повисла уже надолго – в команде все ощутили меру ответственности за это, казалось бы, мелкое рядовое действие. Без связи с планетной цивилизацией терялся бы весь смысл звездной экспедиции, это было то, ради чего все они летели в анабиозе за сотни и тысячи световых лет.

Капитан переспросил Бортмеханика:

– У нас должны быть данные с первого зонда о радиационных поясах планеты! Посмотри – какая там средняя интенсивность излучения? Надо оценить примерно, на сколько витков хватит ресурса антенны? На половину ресурса пусть зонд летает по вытянутой орбите, а потом перейдет на высокую. Возможно, еще понадобится опять спуститься и поддерживать связь.

– Хорошо! – ответил Бортмеханик, – Сейчас выясню!

– А по поводу орбиты зонда! С какими параметрами ее рассчитывать? – спросил Второй пилот. – Имеем ввиду, что у планеты есть естественный спутник, и наш зонд должен с ним разойтись, чтобы не упасть! Конечно, лучше будет, если зонд всегда будет в противофазе, но это невозможно для вытянутой орбиты – спутник всегда будет понемногу смещать точку перигея зонда в свою сторону. Здесь надо рассчитать с учетом потерь на тяготение спутника! Но в любом случае, эта вытянутая орбита для зонда – временная.

– Важно, чтобы у зонда хватило энергии оставаться на вытянутой орбите, пока антенна выработает половину ресурса! – уточнил Капитан, – А потом зонд включит свой двигатель и перейдет на новую орбиту. Вот новая должна быть точно в противофазе спутника, потому что она уже будет надолго!

И тут Капитан спохватился, и опять повернулся к Второму пилоту:

– Да, чуть не забыл! Самое важное – посмотри расположение самого большого континента и координаты центральной области, где первый зонд рассеивал свои дроны. Для орбиты нашего нового зонда надо задать такой наклон, чтобы в перигее зонд пролетал над этой территорией! Мы там будем и дальше поддерживать контакт с юной цивилизацией!

Болтовня прекратилась и на звездолете наступила тишина – работа закипела, и все оказались заняты делом.

Капитан периодически смотрел как идут дела у каждого, чтобы оценить степень готовности. Но теперь его больше волновало мнение Социолога, которая работала в стороне, не касаясь дел остального экипажа.

Она почувствовала движение за собой, но не поворачивалась, чтобы не отвлекаться. Она знала, что это Капитан, потому что всегда ловила на себе его взгляд своим необычным чутьем. А разумом понимала, что надо будет поговорить один на один – и либо принять его внимание, либо отвергнуть.

– Хотите узнать социологию их общества? – спросила Социолог, внутренне посмеиваясь, понимая, что Капитан к ней приблизился не за этим.

– Что новенького? – спросил Капитан, – попалось ещё что-нибудь интересное?

– Интересное, конечно, ещё найдётся, но в целом картина вырисовывается какая-то тревожная!

Капитан переменился и стал серьёзнее – он почувствовал, о чем пойдёт разговор. Цель всей миссии была не просто установить контакт с новой цивилизацией. Главное – выяснить, кто там сейчас правит, и не допустить захвата её Эгоистами.

Он вспомнил как ещё в детстве смотрел архивные видеодокументы по истории найденных цивилизаций, которые в свое время попали под власть Эгоистов… Роскошные острова и оазисы с чистым воздухом для избранных, и голод, нищета, рабский труд и болезни – для остальных 95% населения планеты. Для управления гигантским населением планет Эгоисты применяли даже не силу, а идеологию и деструктивную социальную инженерию, внося раздоры и ненависть между различными популяциями населения, и организуя войны.

Но ключевым признаком контроля Эгоистов над планетой был обман, когда они забирали ресурсы с провинциальных территорий за безделушки, пустые обещания и письменные обязательства, которые они называли по-разному, но суть была одна. И почему-то в центрах своих оазисов роскоши Эгоисты копили инертные металлы в слитках. Тогда в юности Капитан так удивился, что даже спросил Наставника – зачем? На их месте лучше накапливать уран, литий, рений или даже сверхчистый кремний – ведь они имеют большую технологическую ценность для цивилизации, чем золото или даже платина.

Но с уровня высокоразвитой цивилизации Братства понять Эгоистов сложнее, чем даже первобытных людей. Те, по крайней мере, выживали общиной и без всякой идеологии лучше разбирались, что имеет настоящую ценность в жизни.

– Капитан, если говорить начистоту, то планета полностью под контролем Эгоистов. Это новое Общество, которое Ваш первый зонд нашел в центре самого большого континента – оно будет постоянно под давлением, Эгоисты постараются его уничтожить!

– Мы сможем помочь им? – вопрос Капитана был очевиден, и он сам себе на него уже ответил, но хотел услышать мнение Социолога.

– Обычно, на других планетах Эгоисты развивали только те науки, которые давали им военное преимущество над остальными популяциями. И уровень цивилизации в целом по итогу деградировал. – рассуждала Социолог – Поэтому, их шанс – в развитии технологий, которыми не владеют Эгоисты. Но до контакта мы ничем не сможем их поддержать, ведь передатчика информации прямо в мозг не существует – телепатию мы так и не изобрели!

– Да, наши передатчики могут лишь генерировать колебания биополей, и вызывать резонанс на частоте нужной эмоции! – раздосадовано поддержал тему Капитан.

Ему никогда не нравилась роль стороннего наблюдателя. Просто пассивно смотреть, как Эгоисты будут уничтожать то единственное Общество, которое может вступить в Галактическое Братство, для него было невыносимо, но таков был приказ Совета – не вмешиваться.

– Давайте хотя бы сконцентрируем сигналы вдохновения и озарения с зонда! А там уж как-нибудь они сами что-нибудь придумают. – сказал Капитан, и пошел в свою каюту почитать историю цивилизаций перед отдыхом.

***

– Слушайте, вашу турбину кто-нибудь знает, как обслуживать? Что-то там у нее через полгода вылетит – запчасти у вас в Рыбинске, добирайся туда-обратно на перекладных, а это время и простой! – высказывали свое недовольство энергетики на повышенных тонах. Они не торопились соглашаться на проект с газотурбинной установкой, про которую никто не то что ничего не знал – про нее никто не понимал, как она вообще работает.

– Ну знаете ли! – Андрей вскипел, но старался держать себя в руках. – Наша безлопаточная турбина проста как три копейки, там нечему ломаться – там в горячей зоне лопаток нет, там вообще ничего нет кроме теплоизоляции!

У него росло ощущение, что он как будто навязывается, а его не хотят слушать. Он знал, что здесь в Ивановской области местные энергетики намучились с большой газовой турбиной, выпущенной в одном экземпляре, и с ее постоянными ремонтами.

– Посмотрите! – продолжал Андрей, горячо жестикулируя и показывая на слайды – вот у вас сколько было остановов газовой турбины из-за разрушения лопаток? Потому что в горячей зоне турбулентные потоки всегда нарушают воздушное охлаждение лопаток в разных местах. И они перегреваются и начинают разрушаться, а дальше вы и сами знаете – кусочек металла отлетит и покрошит остальные лопатки и диафрагмы! А в безлопаточной турбине этого нет в принципе, здесь наоборот – теплоизоляция камеры сгорания отделяет горячую зону от металлических деталей турбины!

Он в мельчайших подробностях знал, о чем говорил, потому что сам придумал эту турбину и пришел с ней на завод. А теперь уже третий час на Ивановской ГРЭС показывал чертежи и рассказывал об устройстве своего изобретения, воплощенном в металле на родном заводе в Рыбинске.

– Знаем мы уже этих экспериментаторов, сколько их тут было уже! – местные просто отмахивались, посматривая на часы и ожидая, что в 17.00 можно будет просто встать и уйти, пятница все-таки. – Вам лишь бы поставить, а нам потом эксплуатируй и мучайся!

И тут до Андрея дошло. Он то думал, что намаявшись с экспериментальной большой газовой турбиной, все будут согласны поставить новую, в которой не будет никаких злосчастных лопаток. Но он ошибся – все местные старожилы, эксплуатировавшие и ремонтировавшие турбину много лет, сделавшие карьеру и ставшие начальниками цехов и заместителями главного инженера электростанции – они больше не хотели вообще никаких экспериментов. И необычный принцип работы безлопаточной турбины их скорее отпугивал, даже при том, что чисто по-человечески многим было интересно.

И он сделал последнюю попытку:

– Коллеги! Мы пока доводили свою турбину – сделали 4 двигателя, 2 – на 5 МВт и 2 – на 16 МВт, и все их долго гоняли на стенде в разных режимах. Они даже на форсаже работают с перегрузкой на 50% от номинальной мощности! И никаких поломок, надо только за подшипниками следить. – с восторгом Андрей излагал, как ему казалось, железобетонные аргументы.

Но безрезультатно, энергетики вежливо ссылались на отсутствие высших руководителей, которые ушли в отпуска перед майскими праздниками, и договориться о проектировании энергоблока под новую безлопаточную газовую турбину не удалось.

Андрей выходил с электростанции разочарованным. К тому же вечером не хотел выезжать, чтобы не тратить на поездку всю ночь, поэтому он взял номер в гостинице. В начале мая по-весеннему стало тепло, и он приоткрыл окно, чтобы впустить немного весны.

«Москитную сетку не поставили, ну да ладно, может рано еще!» – подумал Андрей, наливая себе чаю к пирожным.

Впереди были выходные, и для душевного успокоения он открыл на экране книгу по физике плазмы. Это была мечта детства – поучаствовать в создании термоядерного реактора, а может даже и придумать в нем что-то новое. Однако жизнь сложилась иначе, и он пошел учиться на энергетика, чтобы работать на электростанции в своем маленьком городке.

Его некоторые друзья получили степень кандидата наук за работы по теплотехнике, а у него самого элементарно не хватало времени на написание статей – все было отдано изобретению, расплывчатую мысль о которой подал еще отец, когда рассказывал о своей работе.

Но даже спустя десяток лет после окончания университета, уже после того как его изобретение приняли на соседнем заводе авиационных турбин, и построили опытные модели, давняя мечта не отпускала Андрея. По выходным и иногда по вечерам, для разнообразия он продолжал читать новые публикации по этой теме и обдумывать как это может работать.

И вот теперь, чтобы отвлечься, он снова взялся перечитать статью по электрическим разрядам в газах, мысленно представляя, как будет происходить процесс ионизации дейтерия, куда летит поток электронов и как сталкиваются ядра атомов.

… Вечернее время плавно перетекло в ночное, окно так и осталось приоткрытым, а у светящегося экрана собралось несколько ночных мошек. Экран освещал комнату и спящего на кровати инженера, потом через полчаса померк, а еще через час и вовсе погас…

Наутро Андрей проснулся со смешанными чувствами, осадок от вчерашнего конечно оставался, но его осенила ИДЕЯ! Он как будто ментально увидел частицы плазмы, пролетающие мимо друг друга, и сталкивающиеся лоб в лоб ядра дейтерия! И самое главное – КАК! Ведь если сжимать плазму в объеме, то ядра дейтерия будут двигаться хаотично, и встречные соударения будут происходить крайне редко. А если разгонять ионы вдоль одной прямой, то гораздо легче концентрировать пучки ионов в маленькой площади поперечного сечения, и повышать вероятность столкновений, которые в любом случае будут встречными. Осталось уточнить – а куда именно попадет пучок ионов? Ведь мишенью тоже должна быть ионизированная плазма. Андрей силился вспомнить туманные образы, всплывавшие во сне, как будто сознание нащупывало смысл и принцип действия.

Ощущение потрясающего открытия не покидало его, и Андрей, не завтракая, сразу набросал схему устройства с простейшим линейным ускорителем положительных ионов и принципиально новой ионной ловушкой. Наскоро перекусив, Андрей стал складываться, и решил пройти пешком до железнодорожной станции. А в голове одна за другой пролетали мысли, но тут зазвонил телефон.

– Андрей, привет! Ну как дела? – спросил главный инженер. Два года он поддерживал проект новой газовой турбины, и сейчас его интересовал конечный результат вчерашних переговоров, поэтому несмотря на субботу, он позвонил Андрею лично.

– Никак, они просто уперлись и ничего не хотят! – прямо ответил Андрей, не скрывая досады.

Еще пару минут они поговорили, где еще можно попробовать предложить новую турбину, и когда перешли к обсуждению – когда именно ехать в новую командировку, тут Андрей не выдержал и попросил:

– Антон Юрьевич, я уже 2 года толком в отпуске на был! Можно я сейчас на две недели отлучусь, а потом продолжим?

И главный инженер согласился:

– Хорошо, Андрей, отправь заявление хоть сейчас и через 2 недели заходи ко мне!

Андрей с пересадками доехал до Москвы, проехал немного на метро и от станции Комсомольская поднялся на эскалаторе. Всю дорогу он думал о разном, и чтобы отвлечься попутно читал новости.

Выйдя из дверей метро, он резко остановился. Надо было идти направо – на Ярославский вокзал. Но он уже в отпуске, прямо домой ехать необязательно. А слева нависал серый массив Ленинградского вокзала. Андрей подумал-подумал, и повернул налево – он решил успеть на ближайший поезд в Питер. Еще воскресенье впереди, и он будет стараться успеть хотя бы кратко оформить статью со своей новой идеей.

– Ну как новой, я об этом думал последние лет пятнадцать! – сказал сам себе Андрей, но это почему-то вырвалось вслух.

Спустя несколько дней, он смог договориться о встрече с одним из профессоров Санкт-Петербургского политехнического университета, который видимо посмотрел таки набросок статьи и согласился поговорить.

– Имени Петра Великого! – вслух подумал Андрей, стоя перед входом. – Может в нем и сам Ломоносов еще успел поработать?

Встретившись, профессор сразу предупредил:

– У меня осталось буквально 10 минут, я сейчас исполняю обязанности проректора по научной работе, и поеду на совещание в ОСК!

Андрей не стал отвлекаться и сразу рассказал научную часть – почему, как он думает, термоядерные реакции в объеме плазмы происходят с низкой вероятностью, и основную идею о реализации принципа встречных столкновений в плазме.

– В целом, идея интересная, и я думаю даже, что Вы, молодой человек, ищете в правильном направлении. Давайте Вы будете соискателем на нашей кафедре, а я сам буду у Вас научным руководителем! – Они уже шли по коридору к выходу, и профессор продолжал. – Но конечно, надо еще много поработать и просчитать. Начните с расчета критерия энергетического выхода для поперечного сечения, примерно как критерий Лоусона для объема плазмы, только у Вас это будет на единицу площади.

– Я смогу прислать в конце следующей недели! – ответил Андрей, рассчитывая закончить эту статью за отпуск.

– О, это неплохо! – улыбнулся профессор, – Я видимо смогу взглянуть на бегу, но так чтобы помочь с расчетом, так это не раньше, чем через месяц – пока проректор в отпуске, меня завалили делами выше крыши! А Вы сами на вашем заводе чем занимаетесь?

– Я разрабатывал принципиально новую безлопаточную газовую турбину, вот ищем, кому сгодится в качестве двигателя. Можно связаться с нашим главным инженером, если что!

– Знаете, а поехали вместе со мной, я попрошу, чтобы на Вас выписали пропуск! Послушаете судостроителей!

***

На совещание неожиданно приехал представители Заказчика – капитан 1-го ранга, который курировал строительство одного из кораблей на верфях Балтийского судостроительного завода, и вице-адмирал, который потребовал отчеты по другим кораблям для ВМФ.

Сначала все отчитывались по мелочам, и когда прошлись по модернизации подводной лодки, профессор от университета доложил, что их новые батареи на радиоактивных изотопах готовы, и проходят испытания – при постоянном их подключении полная разрядка аккумуляторов не произойдет.

– Через месяц будут сданы для монтажа на верфь. – закончил профессор, надеясь, что сдавать их будут уже без его участия.

А дальше – перешли к строящемуся фрегату, и тут понеслось!

Строительство тянулось долго, корпус не был готов к установке оборудования и вооружений, да и двигательных установок не было – их пообещали привезти только через четыре месяца.

– А теперь послушайте меня! – вступил в перепалку вице-адмирал, и все замолчали. – Вы новости читаете, видите, что в мире делается? … В Тихом океане собирается весь флот США и Японии, и мы не знаем, к чему они готовятся.

Он сделал паузу и продолжил:

– Чтобы меньше болтать, просто скажу – мы должны сдать флоту все корабли, которые только можно. Через три месяца максимум, все должны быть в море, чтобы успеть пройти Северным путем до Берингова пролива! Что у нас с последним фрегатом, черт побери?

– Но у нас металл еще в пути, нам только корпус заканчивать месяца три минимум, а еще три месяца – это только на установку двигателей и вооружения! – главный инженер завода готов был вскочить, и продолжил, размахивая руками – Но и двигателей тоже нет!

– Вы можете организовать работу в три смены? – вот и ускоритесь! – громко заявил вице-адмирал, как будто отдавал приказ.

– Но послушайте, без двигателей мы все равно никуда не поедем! Их надо монтировать в первую очередь, и только потом все остальное!

На несколько секунд возникла неудобная пауза – все прекрасно понимали, что произвести или заменить двигатели было нечем и некому.

Профессор и Андрей переглянулись, и Андрей нарушил неожиданную тишину.

– У нас есть экспериментальные газовые турбины, 4 штуки – 2 по 5 МВт, подойдут на экономический ход, и 2 по 16 МВт – на полный ход. Они уже испытаны, в том числе и на форсаже. Наш завод может их упаковать и доставить за недели две максимум, но постараемся быстрее, может за неделю.

Вице-адмирал успокоился и переглянулся с капитаном:

– Так, отлично! Тогда что с корпусом фрегата?

– Без листовой стали мы ничего не доделаем, а там работ еще надолго, даже в три смены! – ответил главный инженер судостроительного завода. – Сейчас у нас в наличии только швеллер и разные уголки.

– Короче, корпуса у нас тоже нет! – подытожил капитан.

Новая пауза зависла надолго. Ответить было нечего, флоту нужен новый корабль здесь и сейчас.

Андрей посмотрел на профессора, и тот пожал плечами – нет так нет, скорей бы все уже закончилось, и можно было бы ехать обратно.

– Корпус есть, великоват немного! – неожиданная для всех фраза будто прогремела, в другое время она показалась бы всем неуместной шуткой, но сейчас дело было особенно серьезно.

Все повернулись и посмотрели на Андрея. Адмирал тоже повернулся и жестко сказал:

– Молодой человек, мы ждем ваши турбины, но не надо чушь пороть!

– Я серьезно, товарищ адмирал! Только не надо ни ругаться, – Андрей встал и оглядел коллег. – ни смеяться!

Все напряглись, а профессор посмотрел на часы – совещание возможно затянется, если сейчас их не попросят уйти.

– У вас под боком стоит корпус водоизмещением 6 тысяч тонн, в хорошем состоянии, надо только демонтировать лишнее, и можно устанавливать двигатели!

– Аврора что ли? – Капитан посмотрел на Андрея с презрением. – Ты рехнулся?

– А почему бы и нет? – спросил Андрей. – в 1905 году она выдержала 9-ти балльный шторм в Индийском океане. Значит корпус вполне прочный, его же периодически обновляют и ремонтируют!

Но скептиков оказалось предостаточно:

– Там переборки скорее всего уже сгнили!

– Там носовая часть еще с 19 века – на скорости всю палубу будет заливать.

– И что ты с паровой машиной будешь делать? – Чтобы ее демонтировать, надо полкорпуса разобрать!