скачать книгу бесплатно
– Ты имеешь в виду историю про берег?
Томми кивнул.
– Знаешь какие-нибудь еще?
Дрожь прошла – благодарение Богу, – уступив место широкой улыбке.
– Хочешь сказать, тебе нравятся смешные истории? Джейми не разрешает мне их рассказывать. Он говорит, что они глупые и детские.
Наклонившись, Томми понизил голос, хотя в этом и не было необходимости.
– Можешь рассказывать их мне. Я не возражаю. Но сначала мне нужно, чтобы ты подвинулась чуть ближе. Тогда я смогу помочь тебе слезть с ветки.
Девочка без раздумий сделала то, о чем ее просили, однако подол ее платья зацепился за сучок. Девочка потянулась, чтобы его отцепить, перенеся вес тела на тонкую часть ветки. Томми попытался ее предостеречь, но было слишком поздно.
Ветка не сломалась, но треск и неожиданное движение напугали Эллу, и она потеряла равновесие.
Сердце Томми подскочило и застряло где-то в горле. Должно быть, он что-то прокричал, но внятно получилось лишь слово «нет!».
Все произошло так быстро, но Томми видел это словно в замедленном темпе. Элла запрокинулась назад, и Томми рванулся к ней. Каким-то образом ему удалось одновременно поймать Эллу за талию одной рукой и ухватиться за ветку над головой другой. Но теперь за него цеплялась перепуганная плачущая девочка, и он понял, что не сможет удержаться на весьма ненадежно раскачивающейся ветке.
На одно леденящее душу мгновение Томми показалось, что они рухнут на землю. Однако он вцепился в кору с такой силой, что руку обожгло огнем, и уже совсем скоро ему удалось сохранить равновесие.
Томми чувствовал отчаянное биение сердца девочки, пока пытался унять свое собственное.
Элла, не мигая, смотрела на него. Томми еще ни разу в жизни не находился в такой близости от девочки. Неужели все они пахнут чистотой и свежестью, точно полевые цветы после весеннего дождя?
Должно быть, Джейми и Джо увидели все снизу, потому что Томми услышал их крики.
– Мы в порядке, – крикнул он в ответ гораздо спокойнее, чем чувствовал на самом деле. – Элла будет крепко за меня держаться, и мы спустимся вниз через минуту. – Повернувшись к девочке, он спросил: – Ты сможешь это сделать?
Элла молча кивнула, все еще слишком ошеломленная, чтобы говорить.
– Хорошо. Нужно, чтобы ты крепко держала меня за шею и обхватила ногами мою талию, чтобы я мог освободить руки.
В глазах девочки промелькнула неуверенность, но потом ее лицо просияло.
– Папа иногда носит меня на спине.
Томми улыбнулся. Отец тоже носил его на спине, когда он был совсем маленьким.
– Да, только ты будешь находиться спереди, а не сзади.
Девочка, точно кошка, вцепилась в бок Томми, и крепко держалась за него, пока он помогал ей устроиться впереди себя.
– Ты сильный, – произнесла девочка. – Джейми говорит, что я слишком большая, чтобы носить меня на руках.
Томми думал точно так же, несмотря на то, что ему каждое утро приходилось таскать в кузницу тяжелейшие мешки с углем, однако горящий восхищением взгляд Эллы придавал ему сил.
– Такая маленькая девочка, как ты, не тяжелее молота моего отца. А теперь расскажи-ка, что это за веселые истории, о которых ты мне говорила.
В течение нескольких следующих минут, пока Томми пробирался к земле по лабиринту покрытых мхом ветвей, на него обрушивался нескончаемый поток глупых шуток. Не все оказались смешными, но он не забывал посмеиваться в нужный момент.
Когда Томми наконец достиг последней ветки и спрыгнул на землю, каждый мускул его тела дрожал от изнеможения. И все же он осуществил задуманное и спас девочку.
– Это было весело! Можем проделать такое еще раз?
Джейми принялся кричать и браниться, совсем как отец Томми, когда обжег руку. А Томми в это время попытался не застонать в голос.
Он непроизвольно прижал девочку к себе от охватившего его чувства облегчения, а потом передал ее Джейми, не знавшему, как именно поступить – хорошенько встряхнуть сестру или крепко обнять.
Однако Элла продолжала держаться за Томми, а затем легонько поцеловала его в щеку и прошептала на ухо:
– Джейми ошибался. Ты настоящий рыцарь, и когда я стану постарше, мы непременно поженимся.
Подобное заявление ошеломило Томми, и он не знал, что ответить. Наверное, стоило рассмеяться. Слова Эллы показались ему такими же смешными, как некоторые из ее шуток. Ведь им всего девять и шесть лет. К тому же она живет в замке и носит на голове золотой ободок, в то время как Томми с отцом ютятся вместе со скотом в двухкомнатной хижине-мазанке с соломенной крышей, и у Томми нет даже крепкой пары обуви на зиму.
Он не рассмеялся, ощутив, как что-то сжалось у него в груди. Что-то похожее на стремление обладать тем, чего у него никогда не будет. И все же на короткое мгновение он позволил себе задуматься, возможно ли подобное в реальной жизни.
В последующие годы отец не раз втолковывал ему в голову мысль о том, что подобные мечты – ошибка. И все же Томми не забыл неосторожно брошенных маленькой принцессой слов, заставивших его почувствовать себя величайшим рыцарем в мире. Слов, сказанных мальчику, от рождения лишенному права мечтать.
Глава 1
Дуглас, Южный Ланаркшир, февраль 1311 года
Том, которого больше никто не называл Крошкой, ждал достаточно долго. Он в последний раз ударил молотом, прежде чем осторожно отложить в сторону раскаленное лезвие.
Отерев со лба пот и копоть тыльной стороной ладони, он снял через голову защитный кожаный фартук и повесил его на крючок рядом с дверью.
– Ты куда? – спросил его отец, оторвавшись от собственного куска раскаленного металла, а точнее, изрядно помятого шлема. Носивший его англичанин наверняка мучается нечеловеческой головной болью. Если вообще все еще жив.
– Купаться на речку, – ответил Том.
Отец нахмурил брови, и мрачные черты его лица стали еще мрачнее из-за толстого слоя сажи, образовавшегося от постоянной работы у огня целый день. Каждый день. На протяжении сорока лет.
Хоть он уже и не был самым высоким мужчиной в деревне (Том обогнал своего отца по росту почти десять лет назад), никто не мог превзойти Большого Тома по силе. Однако его сын, упражнявшийся с тяжелым молотом каждый день, готов был лишить отца и этого звания.
– До вечерней трапезы еще много времени, – заметил отец. – Капитану де Уилтону не терпится получить свой меч.
Том заскрежетал зубами. Несмотря на то что у жителей деревни Дуглас не было иного выхода, кроме как смириться с оккупацией их замка англичанами – ведь нынешний лорд Дуглас преследовался как «мятежник», – это вовсе не означало, что Том должен мгновенно выполнять их требования.
– Капитан может подождать, если хочет, чтобы работа была выполнена должным образом.
– А вот его серебро ждать не станет. Инструменты сами себя не купят.
Несмотря на то что в голосе отца не было осуждения, Том знал, о чем он думал. Они не испытывали бы столь острой нужды в деньгах, если б не упрямство Тома. Он сидел – или, если говорить точнее, спал – на достаточном количестве серебра, с помощью которого можно было не только заменить все инструменты в кузнице, но и расширить ее и, в случае необходимости, взять учеников. Но об этом мечтал его отец, а не сам Том. Мать оставила ему небольшое наследство, и Том не собирался расставаться с ним или возможностями, которые оно перед ним открывало.
Они вообще не нуждались бы в деньгах, если б нынешний лорд Дуглас не был так сильно занят, зарабатывая себе имя своими «черными» делами, и думал о тех, кто остался в замке и принял на себя удар английского возмездия. Том попытался справиться с волной горечи и гнева, зародившейся в его душе при мысли о бывшем друге, но это происходило так же машинально, как и взмахи молотом.
В последний раз, когда сэр Джеймс Дуглас Черный попытался прогнать англичан из своего замка – год назад, когда он заманил в засаду тогдашнего хранителя замка лорда Тирлуолла, но так и не смог его захватить, – оставшийся гарнизон отомстил жителям деревни за пособничество мятежникам.
– Война полезна для нашего дела, – любил говаривать отец Тома. Но не всегда было так. Большой Том Макгован никогда не скрывал своей преданности Дугласам и поплатился почти полностью разрушенной кузницей и потерей большей части самых дорогих инструментов, которые наверняка служили теперь какому-то англичанину в его кузнице.
К счастью, командир гарнизона, заменивший Тирлуолла, де Уилтон, оказался более справедливым человеком. Он не считал жителей деревни ответственными за деяния их мятежного лэрда. Он сам, равно как и его люди, был завсегдатаем в заведении местного кузнеца, вернее в его кузне, как бесхитростно гласила деревянная вывеска на двери. Большой Том не любил англичан, но с радостью брал их серебро, особенно по своим специальным английским расценкам.
– Я скоро его закончу, – пообещал Том. – А Джонни почти справился с кольчугой. Верно, приятель?
Его четырнадцатилетний брат кивнул.
– Еще несколько заклепок, и будет как новая. – Он улыбнулся, и его белоснежные зубы сверкнули на фоне покрытого сажей лица. – Даже лучше.
Том улыбнулся в ответ.
– Не сомневаюсь.
Джонни, в отличие от Тома, больше походил на отца своим спокойным и миролюбивым темпераментом, и обладал тем же интуитивным умением обращаться с железом, что и его старший брат. Большой Том любил говаривать, что его мальчики рождены для того, чтобы стать кузнецами. От этих слов Джонни начинал сиять, точно медный грош, а Том морщился, словно кто-то спрятал под его пледом[6 - Национальная одежда шотландских горцев.] наждак, и тот натирал ему кожу. Интуитивные навыки, такие как понимание, когда именно необходимо вынуть металл из горна, где ударить по нему молотом и как сделать его достаточно крепким и в то же время не слишком хрупким, являющиеся предметом гордости отца, были подобны цепи, затянувшейся вокруг шеи Тома.
Все было бы гораздо проще, если бы он не обладал врожденным талантом кузнеца. Если бы сломал не одно лезвие, остудив металл слишком быстро, или ударил по нему не в том месте во время ковки. Если бы он был менее точен в деталях, не умел как следует приладить рукоятку, рассчитать температуру каления или высчитать пропорции…
Его отец никак не мог понять, почему человека, наделенного таким «талантом от Бога», как Том, не удовлетворяет его ремесло. Ведь не пользоваться подобными навыками просто грех.
А вот умения Джонни представляли собой проблему. Мальчик слишком хорошо управлялся с молотом, чтобы таскать уголь, раздувать мехи, и выполнять привычную работу подмастерья. В то время как Большой Том выполнял большую часть повседневной работы в кузнице – от починки чугунных форм до подковки лошадей, – Том занимался выковыванием мечей, с чем было весьма непросто справляться в одиночку. В результате отцу и сыну приходилось отказываться от другой работы. Большой Том хотел, чтобы Джонни работал в кузнице, а это означало, что им требуется помощник в подмастерья. И все же Том не мог заставить себя забыть о возможности изменить собственную судьбу. Ведь мать всегда хотела, чтобы у него был выбор.
Том распахнул дверь и – вот так ирония – закашлялся, вдохнув свежий воздух. Его легкие так привыкли к черному дыму и копоти, что на чистом воздухе он чувствовал себя неважно. Дни в это время становились все короче, и за окном уже сгущались сумерки. Но тумана не было. Значит, ночь выдастся звездной. На это Том и рассчитывал.
Он совсем не удивился, когда за его спиной открылась дверь.
– Сын, подожди.
Том развернулся и увидел фигуру, так похожую на его собственную, только состарившуюся под гнетом времени, тяжелого труда и горькой утраты. Он знал, что в городе у отца была женщина, с которой тот время от времени встречался, однако никто не смог заменить ему рано ушедшую из жизни жену. Том также никогда не слышал, чтобы отец жаловался или проклинал судьбу-злодейку. Как и все остальное, Большой Том принял смерть жены с беспрекословным стоическим смирением.
Том же никогда ничего не принимал беспрекословно. Это было его проклятием и источником постоянной неудовлетворенности. Иногда он завидовал отцу и брату. Ведь жизнь гораздо проще, когда не мучишь себя лишними вопросами. Когда не хочешь больше того, чем тебя так капризно одарила судьба.
Том поймал на себе обеспокоенный взгляд отца.
– Не уходи, сын.
– Я доделаю меч…
– Я знаю, что она вернулась.
Эти слова упали между ними тяжестью наковальни. Том заметно напрягся, а его губы сжались, сомкнулись, точно крепостные ворота, в предостережении о том, что за ними могут таиться драконы. Ему не хотелось обсуждать это с отцом. Никогда. Ведь по этому вопросу им никогда не сойтись во мнениях.
Однако его великана-отца не напугать грозными взглядами или драконами.
– Я знаю, что леди Элизабет вернулась и что ты хочешь попытаться с ней увидеться. Но не ходи к ней, Томми. Из этого не выйдет ничего хорошего. Оставь девушку в покое.
– Ты не знаешь, о чем говоришь. – Отец никогда не понимал их отношений с Эллой или с Джейми, когда они еще были друзьями. С того самого момента, как Томми спас девочку, сняв ее с дерева, отец пытался расстроить его дружбу с Дугласами, предостерегая сына о том, чтобы он не слишком сближался с детьми господина. Но эти четверо были неразлучны до тех пор, пока Эллу не отослали во Францию, чтобы обезопасить на время войны. И пока Джейми не раскрыл тайну Тома. В один день он потерял и любимую, и друга.
Том попытался отвернуться, но отец крепко держал его за руку.
– Я знаю больше, чем ты думаешь. Знаю, что она вернулась почти две недели назад. Что остановилась в замке Парк со своей мачехой и младшими братьями. Я также знаю, что она могла бы встретиться с тобой, если б захотела, но почему-то этого не сделала. Я знаю, что ты любил ее с тех самых пор, как она была маленькой девочкой, только вот теперь она больше не та малышка, которую ты когда-то знал. А леди. Благородная. Сестра нашего лэрда. Она не для тебя. Так было всегда, и ты не в силах ничего изменить. Я бы хотел, чтобы все было иначе, но увы, я бессилен.
– Значит, я должен просто отступить? Принять все как есть? – Том стряхнул руку отца. – Но этого хочу не я, а… Ты.
Том осекся, прежде чем это слово сорвалось с его губ, но было поздно. Он увидел, как содрогнулось большое тело отца. Он был самым крепким и сильным мужчиной в деревне и пресек не одну драку в пивной, ибо не находилось глупца, способного ему противостоять. Но, несмотря на это, его больно ранили необдуманные слова сына.
– Прости, – произнес Том, проводя рукой по влажным от пота волосам. – Не слушай меня. Я не имею права вымещать свое дурное настроение на тебе. Я просто хочу, чтобы ты попытался понять.
– Я пытаюсь, Томми. Сильнее, чем ты думаешь. Однажды я был на твоем месте. Однако дочь рыцаря не идет ни в какое сравнение с дочерью одного из благороднейших шотландских лэрдов и сестрой одного из ближайших соратников Роберта Брюса. Девушка почти пять лет прожила во Франции. Неужели ты всерьез полагаешь, что она будет счастлива принять то, что ты можешь ей предложить?
Слова отца попали почти в цель, пробудив в душе Тома страхи, о которых он не решался сказать вслух.
– Элла не такая. Ты же ее знаешь.
Отец с грустью посмотрел на Тома.
– Я помню десятилетнюю болтушку, которую необходимо было силой прогонять из кузницы, чтобы ты мог поработать хоть немного. А еще я помню очаровательную девушку-подростка, к которой ты тайком пробирался по ночам. – Он замолчал, заметив, как сильно ошеломили Тома его слова. – Да, я знал об этом. Так же как и о том, что, даже если попытаюсь тебя остановить, ты все равно найдешь способ ее увидеть. Девочка воспринимала тебя как брата, поэтому я и считал, что в вашей дружбе нет ничего дурного. Но я ошибался. Дугласы запудрили тебе мозги. Они заставили тебя думать, будто твоя жизнь недостаточно хороша. – Том хотел было возразить, но отец жестом заставил его замолчать. – Не словами, нет. Они ввели тебя в свой мир, к которому ты не принадлежишь. Даже денег твоей матери не будет достаточно для того, чтобы ты стал Дугласам ровней. Как бы ты ни пытался это сделать. У тебя божий дар, сынок. С твоим талантом ты сможешь стать оружейником короля. Так что не отмахивайся от него и не трать время понапрасну, гоняясь за глупой мечтой.
Том поджал губы. Его мечта не глупая. У них с Эллой особая связь.
Смирение. Судьба. Он не желал этого слышать.
– Чтобы я мог остаться здесь и исполнить твою мечту?
Однако Том пожалел о сказанном, едва только эти слова сорвались с его губ. Но слово не воробей.
Большой Том замолчал, а выражение его лица стало напоминать стальной клинок: слишком закаленный, чтобы быть прочным, и готовый расколоться в любую секунду. После паузы, исполненной боли, он сделал шаг назад.
– Наверное, ты прав. Я не имею права вмешиваться. Ты стал мужчиной. И в свои двадцать три года вполне можешь принимать решения самостоятельно. Не стану тебя удерживать, если захочешь уйти. Только убедись в том, что руководствуешься правильными причинами. Уходи потому, что тебе не нравится быть кузнецом, а не потому, что думаешь, будто это даст тебе возможность быть с леди Элизабет. – Большой Том замолчал и посмотрел сыну в глаза. – Я знаю о твоих чувствах к ней, сынок, но, если они взаимны, почему она до сих пор не пришла тебя повидать?
Хороший вопрос, и сегодня ночью Том получит на него ответ.
Забраться на старую каменную четырехугольную башню замка Парк оказалось сложнее, чем карабкаться по стенам Дугласа. А может, просто сказалось отсутствие практики. Прошло почти пять лет с того момента, когда он последний раз пробирался в Дуглас, чтобы встретиться с Эллой.
Их встречи на крыше стали регулярными почти сразу после того, как его отец запретил Элле появляться в кузнице, куда она частенько заглядывала под любым благовидным предлогом, чтобы понаблюдать за работой Тома. Его отец прав. Девочка могла болтать часами. Но Том не возражал. Он слушал ее истории и глупые шутки, и даже уборка спорилась быстрее.
Зная, как Элла расстроена запретом, и скучая по ней больше, чем он ожидал, в одну из ночей Том решил ее удивить. Однажды Элла упомянула о том, что когда ей не спится, она выбирается на крышу, усаживается на зубчатую стену и смотрит на звезды. Тому пришлось вскарабкиваться на стену замка пять ночей подряд, и на шестую он наконец увидел Эллу.
Она была потрясена, взволнована и изумлена. Не только способностью Тома взбираться по стене замка, но и тем, как ловко ему удалось проскользнуть незамеченным мимо часовых. Это оказалось совсем не сложно, хотя Том не сказал ей об этом даже в то время, когда так жаждал ее восхищения. Люди не смотрят туда, откуда не ждут подвоха. От Тома потребовалось лишь понаблюдать за часовыми, понять их маршрут и держаться в тени. Сам замок, хоть и обнесенный крепостной стеной, представлял собой деревянную конструкцию, выступы которой Том использовал в качестве ступеней воображаемой лестницы.
В течение последующих лет несколько раз в месяц, когда ночь выдавалась безоблачной и звезды светили в полную силу, Том дожидался, пока замок заснет, и забирался на башню, где его уже поджидала Элла. Они разговаривали часами. Вернее, говорила в основном Элла. Лишь временами Том показывал ей созвездия и рассказывал истории, услышанные им от матери, когда та была еще жива. Том не помнил, сколько именно раз повторял сказание о Персее и Андромеде, но девочке никогда не надоедало его слушать.
Именно в те ночи на башне их дружба переросла в нечто большее. Во всяком случае, для Тома. Эти встречи были их секретом, пока его не раскрыл Джейми незадолго до того, как присоединился к сторонникам Брюса. Том до сих пор не мог поверить, что все это время отец знал о его вылазках, но не произнес ни слова.
Мышцы Тома напряглись, когда он нащупал довольно глубокую выемку в каменной стене, за которую можно было уцепиться. Он убедился в том, что пальцы не соскользнут, прежде чем переставить ноги еще на пару дюймов выше. Вскоре ему удалось нащупать край зубчатого парапета и, подтянувшись, добраться до крыши.
Господи, это оказалось сложнее, чем он предполагал. Руки Тома горели от напряжения, когда он на мгновение остановился, чтобы оглядеться и перевести дух. Снизу все казалось простым. Однако на каменных стенах замка Парк было сложно отыскать выступы для рук и ног в отличие от деревянного корпуса замка Дуглас. Несмотря на то что башня была невысокой – всего тридцать футов, не больше, – Том мог бы вообще на нее не взобраться. На руку ему сыграло то обстоятельство, что башня оставалась заброшенной в течение нескольких лет, а посему известковая штукатурка, выравнивающая поверхность стены и защищавшая ее от непогоды, местами потрескалась и отвалилась.
