Харьковские каникулы. Часть вторая

Денис Махалов

Харьковские каникулы. Часть вторая

Харьковские каникулы. Часть 2.

В первой части Харьковских рассказов я поведал читателям про такие стороны нашей мальчишеской жизни, как стрельба из рогаток и воздушек, про приключения с брызгалками, карбидом и дымовухами. Также удостоились написания истории с водяными бомбочками, кошаками, местными алкашами, с животными, которые нас окружали, чем нас кормили бабушки, и чем мы питались сами, шлындрая целый день на улице. В общем, интересной жизнью мы жили – я, ленинградский пацан, и мои харьковские друзья, такие же пацаны, как и я. Представляю вам вторую, и окончательную часть харьковских приключений.

Глава 1. Литейщики.

Не все наши занятия были связаны с каким-либо хулиганством. Были и всевозможные учебно-познавательные занятия. К примеру, литьё. Я уже рассказывал про гаражи, где мы взрывали бутылки с карбидом. Там же, за гаражами, в местной мусорке мы как-то нашли пару старых отработанных аккумуляторов. Автомобильных, 12-и вольтовых. Всезнающий друг Серёга Шакшуев просветил меня насчёт наличия в таком аккумуляторе свинца. Что такое свинец, я знал. Расколошматили булдыганами корпус аккумулятора, вынули из него свинцовые сетки. Разожгли костёр, сообразили ковшик с ручкой, накидали в него обломков свинцовых сеток. Расплавили, уже интересно. Поначалу просто выливали, куда придётся, делали такие свинцовые капли. Быстро надоело. Нашли рядом же песок, принялись в него что-то там вдавливать, делать углубления, заливать расплавленный свинец уже туда. Потом Серёга притащил откуда-то деревянный макет кастета.

– Щас, – говорит, – сварганим такой же, но настоящий, свинцовый.

Долго возились с песком, вдавливали, делали форму для отливки. Потом залили. Дрянь получилась. Оно и понятно – это же был обычный мокрый песок, а не специальная формовочная смесь… да и опыта у нас было с гулькин хрен. Последней попыткой была отливка свинцового револьвера. Был раздобыт игрушечный пластмассовый револьвер, вдавлен в песок, правая и левая половинка по отдельности. Залили – опять дрянь, форма хоть и напоминает образец, но мелкая деталировка почти не видна. Да и тяжёлый он, собака, чуть ли не пару кило. В общем, закончился свинец, и завязали мы с этим делом.

А вот литьё из пластика получалось у нас не в пример лучше. Делали симпатичные такие медальончики в форме ложечки. Ложка и использовалась, в качестве формы. Как делали? Довольно просто. На помойке (она же мусорка) находилась какая-либо пластмассовая деталька – неважно что. Это могли быть обломки игрушечной машинки, пластиковая бутылочка из-под шампуня или же обломок гимнастического обруча. Главное, чтобы можно было поджечь. А пластмасса горит практически вся, и не просто горит, а ещё и капает при этом такими горящими каплями. Ну, кто поджигал, тот знает.

И вот, берём ложку (по желанию большую или чайную), смазываем её любым маслом, от машинного до сливочного. Поджигаем кусок пластика и начинаем капать горящим пластиком в ложку. Он капает, горит, но тут же тухнет. Если не тухнет, то можно на него дунуть. И так до тех пор, пока уровень переплавленного пластика не сравняется с краями ложки. Минут через 5-7, когда пластик остынет, выковыриваешь его из формы. Чуть-чуть подпилил края напильником, сделал дырочку в сужающейся части, и вуаля! Продевай ниточку и вешай на шею. Клёвый медальончик!

Можно накапать одним куском, тогда медальончик получается одноцветным, а можно замешать 2-3 цвета, и вот тут простор для творчества. Тут такой инь и янь можно сотворить, что приходи кума любоваться! Как это реализовывалось на практике? Работали вдвоём, и в четыре руки: одна рука держит ложку, а три остальные – три горящих и капающих огненными каплями куска пластмассы. Филигранное искусство, чуть ли не фаберже. И у нас неплохо получалось! Такие цветовые сочетания рождались!

Эх, где все эти медальончики?

Эти занятия требовали и большой осторожности – капнуть себе на руку (или на ногу) расплавленной горящей пластмассой было очень просто. Ожоги получались крайне болезненные и долго не заживали. На память у меня на обеих руках остались достаточно много шрамов от этих опытов. И моя жена тоже с гордостью демонстрирует мне подобные следы от ожогов – детство у нас было одинаковым, и она тоже с пацанами жгла пластмассу, и ей тоже прилетали горящие в полёте капли.

Глава 2. Гончары и плетение из цветных проводов.

Было у нас во дворе место, где был песок. И вот именно, что был. Это была, скорее, площадка метров 5х5, с тонким слоем песка, смешанного с пылью. Уж куда его и кто его растаскивал, фиг его знает, но его там почти никогда не было. Подозреваю, что это были местные жители, те, что похозяйственнее. И вот как-то раз утром приходим «на точку» (год примерно 1978-79, нам по 8-9 лет). Ё-моё, а там Камаз-самосвал разгружает целую кучу свежего песка! Да ещё и с солидными шматками глины! Мягкая, пластичная, прямо радость для рук! Ну, мы нахватав этих кусков, сколько могли унести, пошли лепить.

Но перед этим мы прокатились втроём (Серёжка Шакшуев, Димка Цыбань и ваш покорный слуга) на самосвале. Понятное дело, в кабину нас никто не посадил бы. Мы просто уцепились руками за задний край кузова, и вися на вытянутых руках, как три колбасы, весело болтались за его кормой, пока он набирал ход. Когда он проехал метров тридцать, и набрал скорость 10-12км/час, мы с Димкой отцепились. А Серёга как приклеился к этому кузову, и поехал дальше. А самосвал скорость всё набирает и набирает… мы такие стоим с Цыбанем, смотрим ему вслед, мол, ни фига себе, Серёга такой отчаянный чувак – дальше поехал. Как же он теперь спрыгнет-то? Ведь коленки об асфальт расшибёт на такой-то скорости!

Но ничего, спрыгнул метров через 20, когда Камаз на выезде со двора на повороте тормознул. Как Серёжка потом признавался, он, когда остался висеть, сам нехило труханул на такой скорости сигать, а тут как раз удобный случай подвернулся – поворот и сброс скорости. Тогда только и спрыгнул. Но всё равно в наших глазах он целый день был героем.

Сейчас смотрю на такой же Камаз, и щемит сердце сладкая грусть: тот задний край кузова всего-то от земли метра полтора, может чуть больше. А нам тогда казалось ТАК высоко! Еле-еле вытянутыми вверх руками край кузова доставали! Ведь мы тогда реально мелкими сопляками были. Но смелыми сопляками, и почти ничего не боялись!

И вот, вернулись к своей глине, унесли свою драгоценность подальше, чтобы никто не отнял, и сели лепить. Что лепить? Да всё. Но почему-то ударились именно в посуду и кухонную утварь – чашки, плошки, горшки. Перепачкались, как черти. Всезнающий друг Серёга объяснил, что теперь всё то, что мы налепили, необходимо обжечь. Ну где мы могли обжечь свои горшки? Кроме жаркого полуденного южного солнышка у нас ничего не было. Поставили на самый солнцепёк. Само собой, высохло, конечно. Но и потрескалось, естественно. При попытке налить воду глина мокла и… в общем, ничего не получилось. Но опыт был полезным.

А вот фигурное плетение из цветных проводков в 1983 году было более продуктивным.

К примеру, колечки. Такие обычно дарили девочкам.

Ради прикола взял да и попробовал, вот:

Ха-ха! Помнят руки-то!

Или вот такие оригинальные ручки:

Брался обычный стержень от шариковой ручки и обплетался четырьмя проводами в цветной оболочке. Причём от направления плетения можно было получать два варианта: квадратный в сечении и круглый. Цвета тоже распределялись соответственно.

Потом, когда я в августе 1983 года оказался в больнице (про больничку я расскажу позже), это увлечение плетением не дало мне там, в больнице свихнуться с ума: лежал-то целый месяц… и это плетение и постоянно занятые им руки отвлекали меня от тяжёлых мыслей.

Глава 3. Спорттовары, журналы и марки.

Спортивный магазин, расположенный в застеклённом павильоне у подножия 14-и этажной «точки» по проспекту Гагарина (первой в этом ряду), был одним из центров притяжения для нас, пацанов. Дурманящий мальчишеские головы запах свежей, неезженной, резины на новеньких велосипедах, велосипедно-мотоциклетные запчасти, терпко пахнущие настоящей заводской смазкой, велонасосы (насосы для воздушек!!), ласты и маски для подводного плавания. А ещё рыболовные снасти! Бамбуковые удилища, поплавки (длинные и тоненькие гусиные пёрышки, маленькие и пузатенькие красно-белые пластиковые), наборы крючков и рубиново-красных мормышек, разнокалиберные грузила-дробинки в круглых коробочках. Они были разделены на сектора, а крышечка была вращающаяся, с треугольным окошком. Жуть!!! Было от чего сойти с ума!

Мы, пацаны, заглядывали в эти спорттовары чуть ли не каждый день. А ещё там иногда продавались весьма приличные кроссовки, которых днём с огнём было не достать у нас в Ленинграде. Все кроссовки, что я носил подростком, были куплены бабушкой Дорой в этом самом спортивном магазине. Эти киевские кроссовки, привезённые мною в Ленинград, были предметом зависти у моих одноклассников. Мало кто тогда ходил в кроссовках, всё больше в кедах. И кроссовки звали сообразно их статусу: «красовки» или «кросачи». То, что название этой обуви отражает их принадлежность к слову «кросс» никого не волновало. В них же не кроссы бегали, а красовались.

Ещё одной страстью были журналы и марки. Рядом со следующим 14-и этажным домом, в точно таком же стеклянном павильоне был книжный магазин. Большинство книг нас особо не интересовало (мы же на каникулах, в конце-то концов!), да и денег они стоили – стоя у книжного шкафа книжку не почитаешь, а вот журналы нас притягивали, как магнит. Журналы лежали стопками на столах, рядом были удобные скамеечки. Вроде читального зала, только в миниатюре. Крокодил, Перец, Мурзилка, Барвинок, Техника-Молодёжи, Моделист-Конструктор, Юный Техник, Юный Натуралист, Наука и Жизнь, Вокруг Света. Мы у этих столиков с журналами порой подолгу зависали! Ведь там столько картинок!

И там же был отдел филателии. Стояли вертикальные стенды с наборами марок. Всяких-превсяких. Причём таких, что я в Ленинграде в таких количествах и не видел: вьетнамские, монгольские, кубинские, польские. Господи! Да мы готовы были часами простаивать у этих стендов, рассматривая эти прекрасные, чудесные марки.

И их можно было купить. Но стоили они прилично: 2-3 рубля. Это за набор из 6-10 штук. И иногда мне удавалось выклянчить у бабушки эти деньги. У моей доброй, прекрасной бабушки! Она, конечно, перед тем, как эти деньги дать, строго-престрого спрашивала у меня, действительно ли эти деньги пойдут на марки, и действительно эти марки мне так необходимы. Я строил уморительные и жалостливые рожи и клятвенно заверял, что всё так и есть. И получал-таки вожделенную сумму. Я вот, зажав в потном кулаке заветную трёшку, я галопом мчался в магазин, покупал эти марки, и гордо демонстрировал своё приобретение бабушке. Видя мой неподдельный восторг от нового приобретения, её мягкое сердце ещё более размягчалось, и она совсем не жалела тех денег, что я у неё выцыганил на это дело. Ведь счастье любимого внука – что может быть более радостным для бабушки?

Вот они, эти марки из того харьковского магазина, прошло уже более 40 лет, а они сохранились до сих пор, как новенькие:

Ха-ха… а вот и кроссовочки. Разбирали и выбрасывали на даче весь мусор и хлам, накопившийся там за полвека, и вот, нате вам, отыскалась пара моих, тех самых кроссовок, купленных мне бабушкой в том самом магазине спорттоваров.

Фоткнул на память, перед тем, как окончательно выбросить в помойку:

Даже помню, сколько стоили – 7 рублей. Конкретно эти, а были и дороже. Помню, бабушка купила мне кроссовки аж за 18 рублей. Синие такие, с белыми полосками. Моднячие, ни у кого в классе таких не было. Эх, ничего бабушка для меня не жалела, святой человек!

Глава 4. Зоопарк

Одним из чудес Харькова был зоопарк. Я был всего в двух зоопарках (много раз в каждом) – в Ленинградском и Харьковском. Так вот, сравнение не в пользу Ленинградского. У нас в городе он компактный, расположен на небольшой площадке, зажатой с одной стороны Кронверкской набережной, с другой Кронверкским проспектом, а с третьей – артиллерийским музеем. В Харькове же зоопарк ну… прям скажем, роскошный. Площадь – втрое больше, огромное количество зелени, просторные вольеры. Красотища! Мне там нравилось буквально всё, а особенно аквариум-террариум. Он был в полуподвальном помещении, имел очень приличные размеры. Там в аквариумах плавали, в числе прочих рыб, полутораметровые осетры и здоровенные, размером с суповую тарелку, пираньи с бульдожьими челюстями. Бррррр, ужас!

Вишенкой на торте было то, что зоопарк плавно переходит в сад им. Тараса Шевченко. По сути это большущий парк, зелёный-презелёный, сплошные джунгли. Плюс Ботанический сад. Обилие зелени просто потрясающее, в Ленинграде такого я тогда нигде не встречал, буквально буйство всевозможной растительности. Помню, ходили-ходили по зоопарку, притомились, вышли в парк Шевченко. Большая площадь, жарища, палит солнце, площадь обрамлена раскидистыми деревьями, очень много растёт каштанов.

Под деревьями, по краям площади скамеечки, на них кучками и поодиночке сидят люди. По площади с воплями носятся неугомонные дети. Одно из деревьев – шелковица. Здоровенная такая, раскидистая крона, нависающая над асфальтом площади. И огромный пятак асфальта под шелковицей буквально испятнан фиолетовыми мазками. Глядь – а это сотни и тысячи раздавленных ягод, упавших на асфальт! И вперемешку с этими фиолетовыми пятнами лежат на асфальте ещё и тысячи нераздавленных, целых ягод! И детвора, топчется среди этого великолепия, собирает эти ягоды и отправляет их в рот! Фантастическое зрелище, я такого у себя в Ленинграде отродясь не видывал! Мы с Серёгой тоже присоединились к толпе ребят, и тоже бегали, собирали ягоды с асфальта и набивали ими рты. Вкуснятина! Прямо на земле валяется, бери, не хочу!

Были в парке и другие увеселения. Помню, году в 1978-79, нам с Серёжкой лет по 8-9, мы с моей бабушкой и его мамой пошли в парк. А там прокат машинок детских, педальных. Вот прикол, так прикол! Ну, что, арендовали нам бабушка и мама Инна пару машинок. Мы в них влезли кое-как (все ж таки маловаты они для нас уже были) и поехали по парку. Интересно! Вот только колени высовываются наверх.

В зоопарке случались интересные истории.

Помимо полновесных, настоящих рогаток у нас с Серёгой были ещё и скобочные рогатки, так сказать, портативный, выездной вариант, чтобы скрытно, в небольшом кармашке носить. Что такое скобочная рогатка?

А вот она, спецом сделал для иллюстрации:

Э-эх, помнят руки-то! Да штука-то несложная…

Резинка на ней натягивалась самая что ни на есть тоненькая (можно и от трусов), а стреляли из неё проволочными скобками (см. на фото).

Не настолько убойная, как полноформатная рогатка, но в глаз из такой строго не рекомендовалось получать. Да и по жопе скобкой получить было больно даже через одежду. А уж по открытым частям тела – вообще ну его нафиг. Почему так, вроде же и резинка там тьфу, одно недоразумение? Всё просто – вес скобки очень скромный, и разгоняется она даже такой хиленькой резинкой будь здоров, плюс малое аэродинамическое сопротивление тоненькой проволочки, тормозится медленно – отсюда сохранение достаточной убойности даже на приличных дистанциях, на 10-12 метрах.

И вот два малолетних придурка со скобочными рогатками на сафари в зоопарке. Понятное дело, на виду у людей мы в зверей не шмаляли, выбирали места поспокойнее. Запомнились два эпизода. Первый – бассейн с крокодилом. Народу никого, крокодил лежит себе, дрыхнет. Мы давай по нему пулять. Пару десятков скобок в него засадили – хоть бы хрен, даже глаз не приоткрыл. Броня! Плюнули, пошли дальше. Долго искали себе «добычу», чтоб свидетелей рядом не было, да вот беда – почти у всех клеток люди толкаются. Стрёмно. А вдруг нас хулиганов, схватють, ухи начнут крутить, в милицию поведут? Не-е-е… свидетели нам не нужны! И вот хоба! Медведь в клетке! И рядом никого! А он такой, как раз к нам жопой стоит. Ха-ха! Оглядываемся ещё раз, заряжаемся, ЗАЛП!

Ох, как он подскочил! Мгновенно обернулся, и так подозрительно на нас уставился. А мы такие стоим, лыбимся. Весело, блин! А мишка подошёл к прутьям, нос высунул и так внимательно на нас смотрит. Смотрит и смотрит. Смотрит и смотрит. Как на еду, паразит, смотрит. И сопит при этом громко. Мы труханули слегка, чёрт его знает, а вдруг он со злости-то прутья разогнёт… и мы бочком-бочком да и потрусили оттуда.

Ещё одна история, трагическая. Стоит толпа у клетки. Клетка довольно большая, метра 3х3. В клетке – два ворона. Здоровенные, чёрные-пречёрные. Где-то сбоку, в самом углу, сетка чуть-чуть отошла и образовалась малюсенькая дырочка. В кою каким-то макаром ухитрился пролезть воробей. Пролез, дурачок, и чик-чик, чик-чирик, к лоханке с вороновой едой недоеденной поскакал. Увлёкся, дурилка, и не заметил, что оказался в западне с парой хищников. Уж как они его гоняли по клетке, как гоняли, бедного! Секунд сорок. А он никак тот самый уголок с дырочкой в сетке найти не может, не вспомнить никак, где он! Всё ж таки зажали в угол, придавили, и буквально за пару секунд на кровавые лоскуты порвали! Толпа замерли, детишки в шоке… а этим что? Порвали напополам, сожрали и сидят мирно себе, добрые большие чёрные птички. Свежачок, протеины, прибавка к рациону, так сказать…

Закон Джунглей во всей красе.

Ещё одна история из Харьковского зоопарка. Трагикомическая. У вольера с макаками стоит толпа. Детишки ржут, гогочут, кривляются, взрослым тоже интересно. Время от времени (невзирая на табличку «животных не кормить») какой-нибудь доброхот бросает сквозь прутья клетки обезьянам подарочек. Обычно печенька или конфетка. Угощение тут же подбирается с пола клетки и отправляется в рот. Если печенька, то как есть, а ежели конфетка – то сначала разворачивается обёртка, а уж потом в рот. И вот какая-то «дюже умная» особа в юбке кидает обезьянам в клетку английскую булавку! Защёлкнутую.

Одна из обезьян тут же подскакивает, хватает булавку и начинает озадаченно крутить её в лапах: где же тут вкусняшка?! Тащит в рот, пробует пососать, покусать… Народ потешается. И тут булавка расстёгивается, и больно тыкает макаку в нёбо! В клетке истошный визг, общий гвалт. Народ смеётся, громче всех хохочет тётя, бросившая булавку (ох, если б она знала, какой жестокой будет месть!).

Пострадавшая обезьяна, не переставая визжать, что-то подхватывает с пола, подскакивает к прутьям клетки, и с размаху швыряет этот предмет в сторону тётки. Херррак! Обезьянья говняшка, просвистев над несколькими невинными детскими головками, чётко впечатывается тётке в голову, точняк между глаз! А какашка такая ещё свеженькая, брызги во все стороны! Что тут было! Содом и Гоморра отдыхают.

Глава 5. Химики-ракетчики.

Ещё одной из развлекух было всевозможное использование спичек.

Одна из самых невинных – «хоттабыч». Для этого использовался обычно полупустой коробок (или наполненный на ¾). Одна из спичек вынималась из коробка, после этого коробок прикрывался примерно на половину, или на две трети, оставляя небольшую щель, 1-2см. Спичка чиркалась, и быстро засовывалась в коробок, разгорающимся огнём к головкам остальных спичек. И коробок быстро задвигался. После этого держать его в руках строго не рекомендовалось, обычно он тут же бросался на землю. Громкое «ФФФФФФФФ!» и столб вонючего серого дыма возвещали о том, что процесс пошёл.

Вторая невинная развлекуха – это «чиркала» на каблуке. Насмотревшись в фильмах, где герои чиркают спичкой об собственный каблук, нам, пацанам, хотелось того же. Но сколько бы мы ни чиркали об свои каблуки, спички упорно не хотели зажигаться. Нам было невдомёк, что подобные фокусы были возможны только со старыми дореволюционными спичками, в состав которых входил белый фосфор. Те спички, что были в нашей реальности (сейчас точно такие же), в качестве горючего материала имели перманганат калия с добавлением серы. И они от трения об каблук не воспламенялись. Но нам хотелось! Ух, как хотелось! И решение было найдено, оригинальное решение.

Делали так: искался окурок (или по-харьковски «хапец») от сигареты с фильтром. Остаток бумаги отрывался, фильтр тоже освобождался от жёлтой бумажки, оставалась одна пожелтевшая от табака вата. Этот воняющий жжёным табаком предмет клался на боковую поверхность каблука (делалось сидя, нога подворачивалась на 90 градусов, чтобы боковая поверхность встала горизонтально). После этого вата от фильтра поджигалась. Так как она была из синтетики, она, загораясь, начинала плавиться, как пластмасса, и расплавляясь, горела такой жидкой кучкой. Дружно дунули, потушили, и… внимание! В чём весь фокус? К этой горячей и расплавленной капле быстро прикладывался спичечный коробок своей боковой поверхностью. Через полминуты, когда масса остывала, приклеившийся коробок аккуратно отделялся от каблука. И если всё было сделано правильно, то тёмно-коричневый бочок (с красным фосфором, который и обеспечивает поджиг чиркаемой об него спички) от коробка отделялся, и оставался приклеенным к твоему каблуку!

И теперь ты, счастливый обладатель волшебного каблука, мог в компании таких же, как ты, взяв спичку, лихо чиркнуть её об свой каблук и спокойно зажечь на удивление всем присутствующим! Фокус-чпокус, авек плезир!

Ещё одним из развлечений было стрельба горящей спичкой «от коробка». Метод незамысловатый, хотя и требовал некоторой ловкости рук. И коробок требовался максимально новый, сильно «исчирканый» не годился. Делалось так: спичка приставлялась в вертикальном положении, головкой к «чиркашу» на боковинке коробка, и крепко прижималась указательным пальцем левой руки (коробок удерживался в руке большим и средним пальцами). Для щелчка по спичке использовалась свободная правая рука: примерно по середине спички, а чаще чуть ближе к головке, наносился мощный «щелбан». Спичка выбивалась щелбаном, и чиркнув при вылете по боковине коробка, улетала, горя в полёте. Если всё было сделано правильно, то таким образом можно было запульнуть горящей в полёте спичкой метра на 3-4.

Если хотелось дальше, и более прицельно, то кроме спичек требовалось наличие обычной деревянной бельевой прищепки. Путём нехитрых манипуляций из разобранной прищепки делался карманный спичкострел. К сожалению, не нашлось дома такой раритетной вещицы, как древняя деревянная (а посему винтажная) прищепка. Не поленился, нашёл и заказал на ОЗОНе, и вспомнив, как ЭТО делается, взял и сделал. Вот как это выглядело:

Даже опробовал. Ничего, стреляет, и довольно лихо.

Конечно, из него можно было стрелять и горелыми спичками, но гораздо интереснее горящими! Делалось это просто – прищепочная пружина взводилась, вставлялась спичка, оружие наводилось на цель. Коробком по спичке чирк! И сразу стреляй. Если всё сделано по уму, то метров на 10-12, а иногда и дальше можно было запульнуть горящей в полёте спичкой.

Ещё одной «развлекухой», если можно так назвать, была крайне жестокая шутка. В своём кругу обычно такое не предлагалось, ибо в результате можно было нажить себе смертельного врага. Допускалось только в отношении «чужих» и «неправильных» чуваков. При наличии такого нежелательного в компании персонажа ему предлагалось на спор сломать две спички. Но не просто так сломать, а особым способом. Неправильному чуваку в руку вкладывался коробок, к боковинкам которого плашмя, вдоль коробка, прижимались две спички. Головками к середине боковинок, и их концы выступали примерно на 2см с торца коробка. «Абитуриенту» предлагалось зажать их как можно крепче указательным и большим пальцами, прижав их к коробку, и… внимание! Эти спички надо было сломать, ударив их выступающими на 2см кончиками, об любую поверхность (стол, скамейка, асфальт). Если с мозгами у «товарища» было «не очень», то он легко вёлся на этот прикол и со всей дури бил этой связкой (коробок+2 спички) об поверхность…

Если коробок был новый, малочирканный, то в 99% случаев результат был фатальным: при ударе обе спички от смещения зажигались, и намертво пригорали к обоим пальцам, ОСТАВЛЯЯ СТРАШНЫЕ ОЖОГИ. Сам я, слава Богу, такое не испытал, а вот, как один дурик таким образом прижёг себе спичками пальцы, видел. Малоприятное зрелище.