Квест империя

Костер был разложен на опушке леса, на берегу тихого ручья. Веселое пламя уже охватило сложенные хитрым образом поленья, и свет живого огня, споря со светом Че и Аче[101] – двух лун планеты Тхолан, – украл у ночного сумрака большой кусок речного берега, поросшего травой и мелким папоротником. Тем больше сгустилась тьма под кронами могучих сосен и кедров, близко подступивших к воде.

Виктор видел, их ожидает впереди почти непроницаемая тьма, но именно туда, во тьму древнего леса, уводила его от костра и от Макса Вика, которая в темноте видела много лучше, чем он. Он оглянулся, увидел опушку, костер, пару флаеров, стоявших в стороне от огня, и огромного мужчину, коловшего рядом с костром дрова иссинским боевым топором.

«Где Макс откопал иссинский шупал[102]?» – спросил себя Виктор и, отвернувшись от Макса, пошел вслед за Викой в глубину леса…

– Федя… – Голос Вики, тихий, но насыщенный эмоциями, как никогда – «Почти никогда», – звучал из темноты. Виктор не видел ее лица, но не сомневался, что сейчас и ее лицо удивило бы его необычным и непривычным выражением. Жаль, конечно, что он не видит ее сейчас, но всегда есть только то, что есть. И всегда нам чего-то не хватает для полного счастья, или для верного понимания, или еще для чего-нибудь, но не хватает.

– Федя… – сказала Вика, и Виктор решился спросить о том, о чем давно хотел спросить именно ее – не Макса, не Лику, ее! – но до сих пор спросить так и не собрался. Все было недосуг, или неловко, или не к месту.

«А теперь что изменилось?» – спросил он себя.

– Вика, а почему ты меня все время Федькой кличешь? – спросил он.

– Потому что ты – Федя, – сразу ответила она, помолчала секунду и добавила: – Виктор очень сложен для меня… пока. Я его почти боюсь, – объяснила она еще через секунду. – Но я постараюсь. Прости.

«Вот даже как! – печально подумал Виктор. – Может, и так, конечно. И может быть, это даже правильно. Я же не спросил ее…»

– Вика, а как зовут тебя? – спросил он.

– Ди.

– Ди? – удивился Виктор. – Это что, как Диану, что ли? Леди Ди?

– Нет. Это мое родовое имя. В Вайяре меня звали бы н'Диан.

– Значит, все-таки Диана, – сказал Виктор. – Хочешь, я буду называть тебя Ди?

Вика-Ди молчала. Он даже не слышал ее дыхания, и если бы не тонкий аромат духов, не смог бы с уверенностью сказать, здесь ли она еще, или ее уже нет рядом.

– Хорошо, – сказала она неожиданно серьезным голосом. – Тебе я разрешаю называть меня Ди.

И Виктор понял, что сейчас между ними снова произошло что-то очень серьезное, как когда-то на Той'йт или еще раньше, на Земле или Курорте, но только их отношения опять перешли на новый, совершенно неожиданный для него уровень. Он не стал ее ни о чем спрашивать, – он чувствовал, что сейчас это лишнее, – а просто сказал:

– Спасибо, Ди.

– Виктор…

Он не ожидал от себя такой реакции. От звука ее голоса – ее голоса! – произносящего его имя – его имя! – Виктора пробила дрожь. И Вика – нет, не Вика, а Ди! – тоже почувствовала волшебство момента. Она нашла его в темноте, прижалась к нему всем телом, и Виктор обнял ее, прижимая к себе еще теснее. Такого острого чувства близости, нежности, любви он, кажется, не переживал еще никогда. Они стояли в темноте, среди дикого первозданного леса, как Адам и Ева, единственные люди на Земле – на Земле, на Тхолане, на Той'йт, – единственные живые существа, которым дано было познать силу и счастье любви. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, чувствуя тепло друг друга, сливая воедино два мощных потока любви и нежности. Длилась великолепная, чудная, волшебная минута, возможно, первая такая минута в их длинной жизни. И неважно было сейчас, что знакомы они много лет, и любовь их длится – пусть и с перерывом в семьдесят лет – едва ли не столетие. Сейчас все это не имело значения. Это снова было, как в первый раз, но значительнее, глубже, чем в первый раз, и много сложнее. А потом их охватила страсть, и то, что творили они всего несколько месяцев назад, встретившись после долгой разлуки в Домике в Нигде, показалось бы сейчас почти «нормальным», но некому было сравнивать и оценивать. Не было свидетелей их безумству, а сами они полностью растворились в своем едином и неделимом надвое чувстве. И к миру, прошлому и настоящему, к злобе дня и мыслям о будущем, к ночному лесу, который, казалось, затих, замер настороженно, боясь помешать им, – ко всему этому они вернулись не скоро.

– Пойдем к костру? – спросил Виктор, обнимая Ди и с пронзительным чувством нежности впитывая тепло, идущее к нему от нее.

– Зачем? – ответила Ди. – Еще рано, Макс не обидится. И потом нам надо поговорить.

– О чем? – Виктор вспомнил, что тема имен, случайно возникшая и неожиданно увлекшая их далеко и надолго, сломала начало разговора о чем-то другом; разговора, который начала было, но не продолжила Вика-Ди.

– Давай поговорим о Йф, – сказала Ди.

– А что о ней говорить? – удивился Виктор. – Я же тебе все объяснил. Виноват! Больше не повторится. Я же…

– Подожди, Виктор, – перебила его Ди.

«Виктор!» – отметил он.

Почему-то это было для него очень важно. Стало важно. Теперь.

– Подожди, Виктор, – сказала Ди. – Йф хорошая девочка.

– Ди, ты в своем уме? Ты еще отругай меня за то, что девушку испортил! Она, кстати, не девушка. Это я так, в порядке общей информации…

– Витя!

– Ну я Витя, он же Федя, Абель Вараба, Дэн Бергер, Каценельбоген…

– Витя! Я прошу тебя, будь, пожалуйста, серьезен. Это не шутки.

– Чего ты хочешь, Ди? – Виктор чувствовал себя беспомощным перед простым, как хлеб или воздух, фактом: он ее предал.

– Ну было, было! Я же не отрицаю, – сказал он устало. – Искуплю, повешусь… Что еще?

– Женись на ней, – тихо сказала Ди.

– Что? – Вот теперь Виктор понял смысл слова «ошеломить». Он мог ожидать чего угодно, но не этого.

«Что здесь происходит? – спросил он себя. – Это что, театр абсурда? Ионеско такой?»

– Ты о чем, Ди? – оторопело спросил он.

– Она хорошая девушка, – повторила в ответ Ди то, что уже сказала ему раньше.

– Ты мне это уже говорила, – раздраженно бросил Виктор. – Хорошая… Ты знаешь, сколько таких хороших в Ахане?

– Таких не много, – возразила Ди. Голос ее окреп и приобрел твердость. И Виктор понял, что Ди знает, о чем она говорит и почему.

«Хотел бы и я это знать, – покачал он головой. – Ну ничего, судя по всему, скоро узнаю».

– Ди, я чего-то не понимаю, – сказал он вслух. – Ты меня что, пристроить хочешь? Или Максу раззавидовалась? Так ему завидовать не надо. Мне такого счастья, как у Макса, не надо.

– Ты, Витя, за Макса не переживай. Не надо, – сказала Ди, и голос ее вдруг стал тих и… печален? Может быть, и печален.

«Отчего так? – спросил он себя. – И почему мне тоже хочется выть?»

– Макс разумный человек, – объяснила Ди. – Он живет в ладу с миром.

«Нет, дорогая, – покачал он головой. – Ничего-то ты о Максе не знаешь».

– И Лика оказалась на редкость умной женщиной. – Ровный голос Ди звучал из темноты, и говорила она о вполне обычных вещах, но у Виктора было ощущение, что по ее щекам текут сейчас слезы. Он хотел обнять ее, утешить, хотя и не понимал еще, что с ней происходит и почему.

– Максу повезло, – говорила Ди. – Это ведь редкий случай, чтобы молодая женщина без специальной подготовки проявила такую фантастическую культурологическую гибкость. Йф может родить нам детей, – без перехода сказала она.

– Что? Детей? Каких, к черту, детей? Кому? – Виктор буквально обалдел от такого поворота разговора, который и так имел совершенно сюрреалистический характер.

– Я хочу детей, Витя, – ответила она. – И ты хочешь или захочешь. Но я родить их тебе не смогу. Ни тебе, ни себе. Я той'йтши. Ты не забыл?

– Не забыл, но, Ди… – На самом деле он порой забывал, кто она, и был так полон любовью к ней, и так загружен повседневными делами, которые требовали едва ли не всего его внимания, что если и думал об их будущем, то детально его себе не представлял и, естественно, о детях не думал вовсе. Просто некогда было.

– Знаешь… – Ее голос вдруг стал очень тихим; таким тихим, что Виктор должен был напрягаться изо всех сил, чтобы услышать то, что она говорит. Это было похоже на попытку услышать слова в тихом шорохе ночного ветра, но Виктор понимал, что сейчас она говорит ему не просто о важном, но о самом сокровенном, и не услышать это он просто не мог. Не имел права. Такие вещи иной раз стоят дороже, чем признание в любви, потому что такое говорят не просто тем, кого любят, а тем, кому доверяют.

– Знаешь, – сказала Ди. – Я уже слишком человек… Но если бы я могла, я бы родила от другого той'йтши, не задумываясь. Ты прости меня, пожалуйста, но если бы я могла, если бы смогла, я бы это сделала, а потом попросила бы у тебя прощения. Я люблю тебя, Витя, но я уже старая, и я хочу детей.

Я тебя не неволю, Витя. – В ее голосе, казалось, не было сейчас эмоций, но он действовал на Виктора сильнее, чем если бы она кричала или рыдала. – Может быть другая женщина, конечно. Но мне показалось, что Йф тебе не безразлична, и она ведь тебя любит.

«Господи! – взмолился Виктор. – Ну зачем нам все это? Так славно жили… А теперь что? Прав был Владимир Владимирович, заел нас быт».

Но на самом деле все он понимал. Ну не то чтобы все, все ему просто еще не сказали – он был уверен, что это еще не все сюрпризы – но главное он понял. И принял, если быть честным перед собой. Была, была в словах Вики-Ди сермяжная правда. Сколько ни закрывай на правду глаза, правда-то никуда от этого не денется. Ди не человек. Родить не может, но хочет детей. А он? Он, Виктор, не хочет? Теперь, когда вопрос был задан, он понял, что не смог бы однозначно на него ответить, а значит, опять-таки Ди права. И кандидатуру она ему подыскала. «Хорошо, не подыскала. Сама нашлась кандидатура» – такая, что не поспоришь. Йф славная девочка и, по-видимому, действительно его любит.

«Любит? – возмутился Виктор. – Что значит любит? Влюблена, может быть, но любит?»

Все правильно. Он понимал, но эмоции бушевали, протестуя как могли, и сопротивлялась душа. Он никогда не был анахоретом и женат тоже не был никогда. В его жизни – в двух жизнях, может быть, даже в трех – было много женщин. И Виктор всегда относился к каждой очередной женщине с тем уважением, которое заслуживает любимая женщина, даже если это любовь на один раз. Но и особых моральных запретов у него никогда не было, и расставаясь с женщинами, он душой не мучался. И чувства ревности практически не знал тоже.

«Так что же, черт побери, происходит со мной сейчас? – спросил он себя. – Что изменилось? Наверное, – признал он, – все дело в том, что ее я люблю».

– И она ведь тебя любит, – сказала Ди.

– Господи, Ди, о чем ты говоришь?! – Он еще пытался возражать, просто потому, что не мог не возражать.

– О жизни, Витя. Скажи, – голос Ди снова окреп и стал похож на прежний голос его Виктории, – тебе так важно быть единственным обладателем моего тела? Только честно.

– Ну… Постой, постой! – встрепенулся Виктор. – Ты на что это намекаешь?

– Я собираюсь замуж.

– Замуж. – Виктор попробовал это слово на вкус, и оно ему показалось отвратительным.

– И этот муж не я, – грустно констатировал он. – Почему, кстати?

– Потому что ты аназдар Вараба, а я бирюзовая Йя.

– И кто же у нас муж?

– Первый Э.

– Не слабо. А император тебе руки и сердца не предлагал?

– Мне нет, а вот Лике, может быть, и предложит.

– А вот с этого места, пожалуйста, подробнее. – Виктор уже не знал, на каком он свете, но профессионал в нем жил постоянно.

– Ты что, его глаз не видел, когда он ее королевой объявлял?

– Час от часу не легче! То Йёю, старый козел, глазки строил, то теперь император… Постой, постой. Ты мне зубы-то не заговаривай. При чем здесь Э?

– Э сделал мне формальное предложение. – Ди явно издевалась над ним. Он был уверен, если бы не темнота, он увидел бы довольную улыбку на ее прекрасных губах. Она была изменчива, словно море, и как море, многообразна.

– Сделал, – принял информацию к сведению Виктор. – И?..

– И я обещала подумать.

«Она не шутит», – признал он.

– А есть о чем думать? – спросил он, и уже спросив, понял, что знает ответ.

«Верно сказано, от любви глупеют», – грустно подумал он.

– Витя, – сказала Ди. – Я встречалась с Э, когда у нас с тобой еще ничего не было. Он был молод тогда, великолепно танцевал – недели не проходило без поединка, – и он меня любил. Знаешь, у Жирных Котов это бывает, как и у всех остальных. Любил… и, как выясняется, любит до сих пор.

– Семьдесят лет любил платонически, вот пусть и продолжает! – зло усмехнулся Виктор.

– Не глупи, Витя, – попросила Ди. – Он знает про тебя и не возражает. То есть, если бы мог, возразил бы, но он, в отличие от тебя, знает пределы возможного и согласен на компромисс. А мне он предложил статус, положение, безопасность, наконец. Ты против?

«Она права, – признал Виктор с сожалением. – Кто она сейчас? Отрезанный ломоть. Лишний рот. Клан Йя не в восторге от ее появления. И то, что они пассивны пока, это только вопрос тактики и… времени».

Он прекрасно понимал, о чем говорит Ди. Эти злыдни будут нападать на нее до тех пор, пока не решат проблему. И аназдар Вараба ее защитить не сможет. Не тот уровень. А вот как первая Э, она им не по зубам, да и неинтересна уже. Это свою младшую и лишнюю можно доставать, а первую чужого клана никто тронуть не посмеет. Такова правда жизни. Такова правда имперской жизни.

– Так ты мне поэтому Йф подкладываешь? – буркнул Виктор.

– Ну, допустим, «подложил» ты ее сам, без моего участия, – усмехнулась Ди. – Не поэтому.

– А почему тогда?

– Потому что сам ты, уж прости меня, Витя, только взрывать чего-нибудь умеешь хорошо, а думать мне приходится за двоих.

– И что же ты такого надумала?

– Я тебе уже все сказала. – Ди была терпелива, как мать с младенцем. – Но изволь, объясню еще раз. Йф хорошая девочка. Она тебя любит и может родить нам детей. Нам всем, Витя, себе, тебе и… и мне. А это знаешь, не каждая женщина…

– Постой! – перебил ее Виктор. – Ты что, с ней это уже обсуждала?

– Ну вроде того, – призналась Ди. – Мы поговорили и кое-что друг о друге поняли.

– Ты… – Но сейчас Виктор не мог даже придумать, что сказать.

«А что тут скажешь? – уныло признал он. – Она подготовила эту операцию тщательнее, чем готовил свои Яша Серебрянский[103]».

– Я тебе еще не все сказала. – В голосе Ди уже звучали стальные нотки, характерные для дамы Виктории. – Я бы не настаивала и сейчас бы не продолжала, если бы не знала, что она тебе нравится. Молчи! Нравится. Не спорю, она не я. Меня ты любишь, а она тебе нравится. Нравится, нравится, не спорь! Я тебя как облупленного знаю. Нравится, и маешься ты из-за этого, как, прости за выражение, гимназист сопливый!

– Маюсь, старый я дурак, – признал он. – Я тебя, Ди, люблю. А ты мне…

– Я тебе жизненную правду, милый, излагаю, а ты, как институтка, розовые сопли разводишь.

«Ну вот, – грустно усмехнулся Виктор. – Гимназистом сопливым я уже был, теперь институткой назвали. Хорошо хоть не проституткой».

И он неожиданно вспомнил давний-предавний случай, когда Витя Дмитриев и в самом деле перепутал – да еще при гостях – два эти слова. Назвал, к огромному конфузу родителей, институтку проституткой. Хотя, если подумать, не так уж он был и неправ тогда. Недаром сказано, что устами младенца глаголет истина.

Воспоминание позабавило его и неожиданно успокоило.

«Ну, в самом деле, что ты раскудахтался?! Как целка брыкаешься. Что произошло-то? Вика, ну то есть Ди, жива? Жива. Здорова? Здорова. Тебя, дурня старого, любит? Любит. Так что тебе еще?!»

– Ладно, – сказал он вслух. – От всех этих новостей, милая, не то что институткой станешь, проституткой себя чувствуешь. Но, наверно, ты права. Раз ты считаешь, что так надо, так и будет. Я для тебя еще и не то спроворить могу.

– Сколько тебе лет, Витя? – спросила вдруг Ди.

– Молоденький я, – откровенно усмехнулся Виктор.

– Сто тридцать есть?

– Обижаете, барышня. Сто сорок два. Как раз в следующем месяце день рождения, если по-земному считать.

– А мне иногда кажется, что семнадцать.

– Как ты узнала? – притворно ужаснулся Виктор.

– Почувствовала, – без тени иронии ответила Ди.

– Ну где-то ты права, – признался Виктор. – Шестнадцать. Знаешь, я себя вспомнил такого… тогда, на дачке нашей, в день перед прорывом. Он… Витя этот, который до Легиона… он во мне все эти годы тихо сидел. Я и забыл уже. А теперь, выходит, ожил. Оттаял, наверное, как тот мамонтенок.

– Я почувствовала. – Вика была серьезна, но в ее голосе Виктор почувствовал и понимание, и сопереживание, но, главное, любовь. – И… Витя, мне очень симпатичен этот мальчик, он в тебе всегда был, поверь. Но только иногда он делает глупости, как сейчас, например.

– Ладно, – сказал Виктор. – Уговорила. Женюсь.

– Ну вот и молодец.

– А ее тебе не жалко?

– Абсолютно, нет. Я тебя, Витя, слишком хорошо знаю. Ты ее не обидишь.

– А вы? – спросил он.

– Я же тебе сказала уже. Мы друг друга поняли. И потом, Витя, – голос ее стал таким, каким говорят с полными идиотами, – мы ведь не в СССР живем и даже не на Земле. В империи такими изысками никого не удивишь.

– А на Той'йт?

– На Той'йт, Витя, есть вещи и пострашнее. Итак?

– Скорее да, чем нет.

– Витя!

– Хорошо. Да.

– Ну ладно. Тогда я тебе еще кое-что скажу. Что ты знаешь про Йф?

– Йф? – удивился Виктор. «А в самом деле, что я знаю про женщину, на которой собираюсь жениться?» – Она внучка моего старого приятеля графа Йффай, так что я через нее, похоже, в графы выйду.

– Бери выше, – усмехнулась Ди.

– В каком смысле? – насторожился Виктор, понявший, что у Ди припасен еще один сюрприз.

– Йф старшая дочь князя Яагша.

– Ты имеешь в виду премьер-министра?

– Да.

– Тогда пусть девочка еще погуляет. Я в примаки не пойду!

– Ну и дурак. Ты как собираешься со своим штабом общаться? А? Не слышу ответа.

– Как-нибудь пообщаюсь. Меня император назначил.

– Назначил, но аназдар это аназдар, а князь Яагш это, Витя, князь. А девочка ведь еще и баронесса Наэр.

– И что это значит? – осторожно спросил Виктор.

– Можешь объявить себя подданным королевы Нор.

– Но я иссинец!

– Станешь гегх.

– Э… – сказал на это Виктор. – У нас, у иссинцев…

– Брось, Витя, тебе-то какая разница – гегх, иссинец, аханк… А Э оставь мне. – Она нашла его в темноте и попросту заткнула рот поцелуем.

– Ну? – спросила она его, когда они снова пришли в себя.

– Твои аргументы, милая, как всегда, неотразимы, – усмехнулся Виктор. – Пошли к Максу, а то он, поди, заскучал там в одиночестве.

И они пошли к Максу…

Макс сибаритствовал. Он сидел прямо на траве, привалившись спиной к керамитовому корпусу своего флаера, курил трубочку и угощался чем-то наверняка весьма живительным из кожаной литровой фляги. Свой отдых он, впрочем, заслужил сполна. Костер жарко пылал в ночи, а неподалеку лежали заготовленные впрок дрова, которых должно было хватить не только до утра, но и до следующей ночи тоже. Между костром и ручьем, на расстеленной прямо на земле скатерти были расставлены кувшины и кувшинчики, пищевые контейнеры разной величины и формы, а также посуда и разнообразные емкости для питья.

– Я смотрю, – сказал Виктор, подходя, – процесс перековки эксплуататорских элементов идет у нас полным ходом. Еще чуть, и можно будет разрешить тебе участие в выборах советов.

Макс лениво повернулся в его сторону, окинул ироничным взглядом, от которого Виктору сразу стало неловко, и, усмехнувшись, ответил:

– Мне кто-то когда-то обещал раскинуть поляну, я правильно говорю? Раскинуть? Но у этого кого-то плохая память, что, впрочем, не удивительно в его-то возрасте. Вика, хочешь что-нибудь выпить? Или, может быть, закусить?

– Спасибо, Макс, – откликнулась из темноты подходящая к костру Ди. – Выпить обязательно, а закусим, когда королева прибудет.

– Ну, это уже скоро, – успокоил ее Макс. – Она будет минут через пятнадцать. Ты же понимаешь, королевы не опаздывают, они задерживаются. Что тебе налить?

– У тебя, кажется, было вайярское черное, или я ошибаюсь?

– Не ошибаешься, – Макс отложил свою баклажку, встал и пошел наливать Ди вино.

Виктор пожал плечами и, решив не ждать милостей от природы, а взять все, что ему надо самому, тоже пошел к «поляне», где уже приметил кувшин из темно-красной глины, в котором уж верно было налито не молоко. Он не ошибся. Это оказалась солодовая водка, притом очень крепкая.

«Градусов шестьдесят, не меньше», – решил он, сделав первый глоток.

– Обменяемся? – предложил он, усаживаясь на траву и вынимая свою трубку.

– Изволь, – согласился Макс, передавая Ди серебряную кружку с вином. – Полагаю, первый этап операции можно считать завершенным.

– В каком смысле? – спросила Ди.

– Внедрение прошло успешно, даже более чем успешно, – объяснил Макс, устраиваясь на прежнем месте. – Все живы, спрятали парашюты, обзавелись документами… легализовались. Что еще?

– Ну где-то так, – согласился Виктор, стараясь не думать о том, чего стоило внедрение лично ему.

«Стоит, – поправил он себя. – Не стоило, а стоит». Ди, по-видимому, поняла его и, неслышно подойдя сзади, положила руку ему на плечо, как бы говоря «ну все, все». «Все, – сказал он себе. – Все. Проехали».

– Вопрос в другом, – между тем продолжил Макс. – Что у нас в повестке дня после внедрения.

– Лично я, – сказала Ди, – хотела бы знать, что все-таки здесь произошло. И здесь и там, на Земле. Мне просто любопытно.

– Мне тоже, – кивнул Макс. – Но дело не только в любопытстве.

– Точно, – поддержал Макса Виктор. – Это все нам ой как может аукнуться, хоть сейчас, хоть попозже.

– Да, минные поля за спиной оставлять не хотелось бы, – согласился с ним Макс. – Так что этот пункт у нас остается, и я бы сказал, не все тут так безнадежно, как казалось еще пару дней назад.

– Ты Ярша имеешь в виду? – уточнила Ди.

– И Ярша тоже, – ответил Макс. – Думаю, у нас есть хороший шанс раскрутить это дело. Пусть не сразу, пусть по чуть-чуть, но невозможным это мне уже не кажется.

– Да, пожалуй, – кивнул Виктор. – Зацепки есть. Тут и Ярш и Йёю… и потом доступ к информации у нас теперь будет пошире, как считаете?

– Да, – согласилась Ди. – Через круг Ё и Э…

– Э? – переспросил Макс. – Значит, ты?..

– Значит, – перебил его Виктор. – Вика выходит замуж за первого Э.

– Ну тогда да, – кивнул Макс, и по его интонации опять было невозможно понять, что он думает и как ко всему этому относится. – И у тебя теперь возможности появятся, и у Лики. Так что еще раз да.

– Пожалуй, что так, – задумчиво протянула Ди. – Но мне вот что интересно. Почему транспорт, нацеленный на Землю, ушел к ратай?

– Не к ратай, – поправил ее Макс. – А через их территорию. Он же в конце концов, как мы знаем, добрался до Земли. Кстати, Ходящего в Тени послал Ярш.

– А маршрут кто писал? – заинтересовался Виктор, который с Яршем встретиться еще не успел.

– Тот, кто писал маршрут, уже давно гуляет по Посмертным полям, – грустно усмехнулся Макс. – Транспорт снаряжал не Ярш. Это вообще была не его операция. Он только знал о транспорте и смог этим знанием воспользоваться. Маршруты на Землю у него тоже есть, но это готовые пакеты. Кто и где их писал, как и на чем шифровал, он не знает.

– Все равно странная история, – сказала Ди. – Зачем лететь через ратай?

– Ну не такая уж и странная, – возразил Виктор. – Если подумать, вполне разумный ход. Смотри, на Землю ведь редко летали. Земля была, так сказать, стратегическим резервом Легиона. Понимаешь? Отсюда, маршрут надо было засекретить так, чтобы никаких концов не торчало.

– То есть маршрут составной? – уточнила Ди. – Сначала как бы к ратай, а потом уже к Земле?

– Может быть, – кивнул в ответ Макс. – А может и не быть.

Виктор с интересом посмотрел на Макса. Такие вещи просто так не говорят.

– Уточни, пожалуйста, – попросил он.

– Ну, – сказал Макс, и в голосе его при этом чувствовалась обычно несвойственная ему неуверенность. – Есть у меня такое странное чувство. Ничего конкретного, но интуиция подсказывает…

– И что конкретно она тебе подсказывает? – поддержала Виктора Ди.

– Кто-нибудь из вас астрономию изучал? – вместо ответа спросил Макс.

– Я учил в Академии, – ответил Виктор.

– Я пас, – призналась Ди.

– Витя, ты никогда не пробовал определить, где находится империя с точки зрения Земли?

Вопрос Макса заставил Виктора задуматься. Пробовал, как не пробовать. Все пробовали, насколько он знал. И ни у кого ничего не выходило. Далеко, и данных недостаточно.