скачать книгу бесплатно
– Прошу прощения, а здесь-то этикет при чем?
Беатрис постаралась не смутиться еще больше.
– Мне нужно переносить обе ноги одновременно, сжав колени, чтобы не дать папарацци сфотографировать… – Она не могла сказать «промежность», но ей и не потребовалось, судя по тому, как расширились глаза Тедди.
– Какое же счастье, что я не ношу юбок, – пошутил он.
Беатрис хотелось расхохотаться, но она сдержалась и лишь улыбнулась.
Звуки приема доносились до них, становясь все мягче с наступлением ночи. Тедди задумчиво посмотрел на Беатрис.
– Знаете, а я видел вас в Бостоне несколько раз, когда приезжал домой на каникулы.
– В самом деле? Где?
– В «Дарвине». Я ходил туда делать уроки, – смущенно признался он. – Я всегда знал, когда вы приедете, потому что один из ваших охранников заглядывал с проверкой. Десять минут спустя вы подъезжали на своем велосипеде, спрятав лицо под бейсбольной кепкой, чтобы взять рогалики и холодный напиток. Я думал, это круто с вашей стороны, – тихо добавил он. – Самой ходить за рогаликами, когда явно есть кого за ними отправить.
Беатрис покраснела. Она знала, что никого не обманет своей маскировкой, но в колледже люди уважали ее личную жизнь. Даже если узнавали, то все равно обычно не беспокоили.
– Мне нравилось ездить на велосипеде в «Дарвин». Это всегда вызывало много трудностей, но я никогда не упускала возможность.
– В смысле – вызывало много трудностей?
– Одному из моих охранников приходилось ехать следом, в машине с темными стеклами, а другому – тому, что проводил проверку – ждать меня в «Дарвине», – смущенно пояснила Беатрис. – Весьма много телодвижений ради простого рогалика.
– Могу сказать в вашу защиту, что те рогалики вкуснее всего, когда с пылу с жару. Совсем другое дело, если бы их доставляли вам в библиотеку или где вы там занимались, – заверил Тедди.
– Полицейский участок, – поправила Беатрис, не подумав.
– Что?
– Я даже не могла пойти поработать в библиотеку. Там так много людей, а мне не очень уютно в небольших закрытых помещениях, если в них полно народа… – Беатрис сглотнула. – Обычно я на велосипеде и с рогаликами ехала в кембриджский полицейский участок и делала домашнюю работу на верхнем этаже. Там меня никто не трогал.
Немного глупое признание, но Тедди понимающе кивнул.
– И какие рогалики вы заказывали у «Дарвина»? – спросил он, мягко меняя тему.
– Черничные с двойной порцией сливочного сыра. Если только не было брауни с начинкой из ириски, – призналась она. – Их я ела каждый день во время экзаменов. Мой личный антистресс. – Беатрис наклонила голову и взглянула на Тедди. – А вы что заказывали?
– Суперсэндвич с чоризо и халапеньо. Обожаю острое, – признался он и засмеялся. – Как бы вы не осудили меня за выбор.
– Мне пока больше не за что вас судить. Остальные парни большую часть времени рассказывали о себе. – Беатрис подвесила конец фразы в воздухе, но Тедди на приманку не попался.
– Может быть, мне не о чем столько говорить.
– Вы не собираетесь хвастаться Йельским университетом? – с улыбкой спросила она.
– Мне не хотелось подчеркивать, что я пошел в лучшую школу, чем Гарвард, – парировал он. – Хотя раньше я удивлялся, почему вы решили не поступать в Королевский колледж.
Где всегда учились будущие короли Америки, не стал договаривать он, но это и так было ясно.
– Я пыталась создать прецедент, – уклончиво ответила Беатрис.
Люди обычно предполагали, что принцесса отправилась в Гарвард из-за его академической строгости, но, если честно, ей просто хотелось на четыре года уехать из столицы. Так далеко, как только можно.
Вообще она предпочла бы один из колледжей на западе, вот только родители никогда бы не отпустили ее в Оранж.
– Напомните, вы были в школьной команде? – спросила Беатрис, пытаясь сменить тему.
– Только первый год. А теперь у меня есть доказательство того, что вы видели мое резюме. – Тедди оперся локтем на колено. – Вам дали досье на всех нас, с цветными ярлычками и сортировкой в алфавитном порядке?
– На самом деле сортировка по значимости титула, – возразила она, пытаясь пошутить. – Откуда вы узнали?
– Потому что так сделали бы мои родители.
Беатрис не знала, что сказать, но Тедди продолжил.
– Мои родители весьма… настойчивые люди, – тактично пояснил он. – Полагаю, ваши тоже. Прямо сейчас мои расстроены, что я не пошел прямиком на юридический. Вся моя семья – юристы, – прибавил он так, словно это все объясняло.
– И вы тоже хотите изучать право?
– Не уверен, что мои желания имеют значение, – тихо признался он.
Беатрис ощутила симпатию. Уж кому, как не ей, знать, каково это.
– Кажется, я видела портрет одного из ваших предков в Бостонском музее изобразительных искусств. Леди Шарлотта Итон, – припомнила Беатрис. Она тоскливо улыбнулась, вспомнив о той ночи.
– Портрет Уистлера, – понимающе заключил Тедди. – Она была моей прабабушкой.
Беатрис кивнула.
– Как понимаю, в этом музее много предметов искусства из вашей личной коллекции. Со стороны вашей семьи было очень мило их предоставить.
Большая часть собрания семьи Вашингтон находилась в постоянной аренде в Национальной портретной галерее. Когда Беатрис была моложе, каждую неделю ей в комнату вешали по одной картине из коллекции. От некоторых особо кровавых исторических полотен ее потом мучили кошмары.
– Вообще-то мы продали тот портрет, – сообщил Тедди и мгновенно подобрался, будто жалея о сказанном.
Беатрис почувствовала, что невольно вторглась в чужое личное пространство.
– Ну, мне пришлось написать эссе об этой картине, и такой низкой оценки мне за все время учебы не ставили, – продолжила она. – Так что давайте будем надеяться, что вы не настолько сложный человек, как ваша прабабушка. Потому что иначе я никогда вас не пойму.
Тедди, казалось, задумчиво изучал ее.
– Вы знаете, – сказал он наконец, – я немного удивился, когда родители сообщили, почему я встречусь с вами сегодня вечером. То есть… Вы же можете выбрать буквально кого угодно.
Не кого угодно. Беатрис снова подумала о том, насколько тонкой была ее папка.
– Не все так просто, – только и сказала она.
Лунный свет лился через огромные окна, подсвечивая поразительные сапфировые глаза Тедди. Он понимающе кивнул.
– Могу представить.
Другие парни были такими предсказуемыми, такими одномерными. Никто из них не обратил на Беатрис внимания. Они лишь позировали и раздувались от гордости, ведя пустые разговоры и практически ее не слушая.
Может, от Тедди у нее и не шла кругом голова, но было в нем что-то искреннее, что говорило в его пользу.
Беатрис попыталась скрыть нервозность. Она, на самом деле, никогда не делала этого раньше, иначе как упражняясь со своим учителем этикета, – да, лорд Шрусборо учил ее приглашать парней на свидания, так как большинство мужчин слишком робели, чтобы самим позвать принцессу.
– Тедди… – Она замолчала, сглотнула и собралась с духом. – В следующие выходные моя семья будет на премьере «Полночной короны», нового шоу в Ист-Энде. Хотите пойти со мной?
Он замялся, и Беатрис задумалась, не допустила ли она промах, позвав Тедди посмотреть мюзикл со всей ее семьей, ни больше ни меньше. Но затем он расслабился и улыбнулся.
– С удовольствием, – заверил Тедди.
Ведя в конце ночи Беатрис обратно в ее покои, Коннор держался подозрительно тихо.
Она потерла все еще ноющие после тиары виски. Вот бы сбросить туфли и пойти по коридору босиком, как это сделала бы Саманта, но даже сейчас какие-то глубоко укоренившиеся правила приличия не позволяли Беатрис расслабиться.
Она посмотрела на Коннора. Он отвел взгляд, крепко сжав челюсти. Друг был как-то уж очень молчалив. Обычно после мероприятия обоим не терпелось поделиться друг с другом историями, сравнить впечатления о людях, с которыми разговаривала Беатрис, тихонько посмеяться над кем-то. Однако сегодня вечером Коннор, похоже, твердо решил ее игнорировать.
Наконец Беатрис не выдержала.
– В чем дело?
Они были одни в коридоре наверху, их шаги приглушал тяжелый ковер. Тем не менее Коннор отказывался смотреть на подопечную.
– Ну же, – настаивала Беатрис. – Ты – единственный человек, который говорит мне правду. Что тебя грызет?
– Честно? – Он наконец вперил в нее свой острый, как у сокола, взгляд. – Поверить не могу, что ты согласилась на этот балаган. И что конкретно ты собираешься делать? Отсеивать этих парней одного за другим, а тот, кто останется в итоге, получит розу?
– Прости, а у тебя есть идеи получше?
Он зло и неверяще хмыкнул.
– Я просто сомневаюсь, что можно собрать кучку аристократов и надеяться обрести с одним из них истинное семейное счастье.
– А истинное и не требуется. По крайней мере, если верить моим родителям, – с непривычной горечью ответила Беатрис. – Нужна просто «достаточно счастливая» жизнь.
Они дошли до ее покоев. Гостиная была прекрасной, хоть и довольно безликой: множество антикварной мебели и эмалированных ламп, бледно-голубые стены увешаны скромной акварелью. У спальни стоял отделанный змеевиком письменный стол, заваленный приглашениями и официальными документами.
Коннор проследовал за Беатрис внутрь, закрыл дверь и прислонился к ней, скрестив руки.
– Зачем ты это делаешь, Би? – Он явно расстроился. Нечестно. Его-то весь кавардак никаким образом не касался.
Она сердито выдохнула.
– А какие еще варианты? Ты знаешь, насколько у меня странная жизнь. Я не могу просто ходить на свидания, как нормальная девушка.
– И ты думаешь, что лучший вариант – выбрать парня из аристократов?
– Пожалуйста, просто… не надо, – беспомощно сказала она. – Мне и так от всего этого не по себе.
– Ты сама попросила говорить честно. – Коннор сунул руки в карманы, его поза была жесткой и закрытой. Он все еще стоял у двери, и между ним и принцессой лежало расстояние в несколько ярдов. – А чего ты переживаешь? Все эти ребята здесь ради тебя. Тебе и карты в руки.
– Я в ужасе, потому что понятия не имею, что делаю, ясно? Все для меня в новинку! У меня никогда не было настоящего парня, я никогда даже… – Она осеклась, не закончив предложение, но Коннор, вероятно, все понял. В эти дни, казалось, каждый человек в стране имел свое мнение о девственности Беатрис.
– Я никогда ни в кого не влюблялась, – сказала она наконец. – Учитывая обстоятельства, у меня и шанса-то не было. – Затем, по какой-то причине, которую Беатрис сама не могла объяснить, она подняла взгляд на Коннора. – А ты кого-нибудь любил?
Это был самый личный вопрос, который она когда-либо осмеливалась ему задавать. Коннор не отвел глаз.
– Да.
Беатрис удивилась, какую обиду вызвал у нее его ответ.
– Ну что ж, – холодно сказала она, – я за тебя рада.
– Не стоит.
Она отступила на шаг. О чем бы Коннор ни говорил, от чего бы ни завершился его прошлый роман, она не хотела об этом слышать.
– В любом случае, это не твое дело. Ты можешь идти.
Никогда за все время их общения Беатрис не отсылала Коннора прочь вот так. Он вздрогнул от ее слов, и она уже открыла рот, чтобы извиниться, как…
По дворцу эхом прокатился какой-то оглушительный рев. Словно что-то взорвалось.
Коннор прыгнул вперед, быстро, словно тень, еще до того, как Беатрис полностью успела осознать звук.
Он прижал ее к стене, затем развернулся, надежно закрывая собой, и таким же плавным движением вытащил пистолет из кобуры.
Его взгляд метнулся от двери к коридору, затем к окнам, оценивая вероятность угрозы с любой стороны. Коннор подскочил к Беатрис с невероятной скоростью и теперь стоял перед ней совершенно неподвижно, так, как можно было добиться лишь многолетними тренировками.
Сердце Беатрис стучало. Она невероятно остро ощущала каждое место, где их тела соприкасались, от ее ног до груди, которая была прижата к спине Коннора. Его форма царапала ей щеку. Она чувствовала, как часто он дышит, чувствовала пряный аромат его мыла. Тепло его тела, казалось, прожигало ее платье, опаляло всю кожу.
В голове раздались слова клятвы гвардии Ревера. «Я есть фонарь истины и чести, свет, что прогоняет тьму. Своим телом и душой я клянусь охранять эту страну и ее правителей».
Телом и душой. Коннор буквально поклялся защищать ее до последнего вздоха. Беатрис это знала, но одно дело – знать, а другое – увидеть, как он встает перед ней, точно живой щит. Понять, что Коннор будет за нее сражаться, если потребуется. Ей почему-то стало неловко.
Кажется, прошла вечность, прежде чем из интеркома донесся голос:
– Ложная тревога! Один из зарядов фейерверка случайно попал в южный портик!
Коннор обернулся, положив руки на голые плечи Беатрис, чтобы ее успокоить. У него были крепкие ладони человека, привыкшего к физическим нагрузкам, человека, который поднимал тяжести, держал винтовку и не понаслышке знал о боксерском ринге. Его лицо светилось настороженностью, заботой и чем-то еще, что исходило от него, точно жар.
– Би, ты в порядке?
Ее горло совершенно пересохло. Ей удалось кивнуть.
