Секреты, которые убивают

Про причины такого сокращения коммерческой деятельности Запьянцевой Гуров у Хворостова не спрашивал. Во-первых, он мог этого и не знать, поскольку, хоть и был довольно приближенным лицом, судя по их общению с работодательницей, другом семьи не считался. А во-вторых, если это понадобится, то подробности о распродаже бизнеса сыщик мог узнать и у самой Запьянцевой. А полезным во всем этом рассказ оказалось лишь то, что бизнес мужа Марина начала распродавать сразу, после вступления в права наследства, и сама лично, по крайней мере по словам Хворостова, серьезных врагов нажить не успела. Хотя одна неприятная история все же была. И случилось это почти сразу после того, как Запьянцева отказалась от строительного профиля своей фирмы.

Однажды московская мэрия объявила аукцион на ремонт одного крупного объекта, и Марина решила принять участие в торгах. Ее минусом было то, что она совсем не знала, как именно работают подобные схемы и как участники торгов распределяют такие заказы между собой. А плюсом – четкое понимание, как выиграть аукцион. Запьянцева заставила своих специалистов за сутки произвести все необходимые расчеты и составить смету. Стоимость ремонтных работ даже с учетом предполагаемой прибыли получалась в три раза ниже той, которую собиралась заплатить столичная мэрия. Поэтому Марина, ничуть не колеблясь, снизила стоимость лота на аукционе в два раза и легко выиграла торги, поскольку ближайший к ней конкурент уменьшил цену ремонтных работ лишь на пятнадцать процентов.

Однако именно с этого у Запьянцевой и началась волна неприятностей. Сначала ей с руганью звонили какие-то типы. А затем явился и сам проигравший конкурент – Савикян Рубен Валерьевич – директор фирмы «Мастер-строй». О чем у них был разговор, Хворостов не слышал, но, когда Запьянцева вызвала охрану, она выглядела не просто злой, а по-настоящему взбешенной. Марина потребовала выставить конкурента за дверь и больше ни его, ни его людей в офис не пускать.

Вот только на этом история не закончилась. Запьянцевой сначала начали поступать звонки с требованием закрыть бизнес и различными угрозами. А когда женщина обратилась за защитой в полицию, звонки прекратились. Зато появился иск в суд, в котором Савикян требовал признать торги недействительными, а саму Запьянцеву обвинял в подлоге, фальсификации и требовал возмещения вреда, которое оценил в десять раз выше стоимости выигранного Мариной аукциона.

Подробностей развития этой ситуации Хворостов не знал или просто делал вид, что не знал. Однако сообщил, что Запьянцева встречалась сразу с тремя адвокатами, а результатом этой работы стал отзыв иска из суда. Почему это произошло и как сторонам конфликта удалось пойти на мировую, начальник охраны не сказал. Но после этого Запьянцева в подобных аукционах не участвовала, а брала для фирмы заказы только от частных лиц.

– То есть других врагов у Марины Федоровны, кроме Савикяна, нет? – решил уточнить сыщик.

– Да какой он враг?! Так, погромыхал и затих, – отмахнулся Хворостов. – И если вы думаете, что это по его заказу могли похитить Алину, то ошибаетесь. Конфликт закончился полгода назад, и с тех пор тут о Савикяне никто не слышал. Да и с остальным все проходило тихо и спокойно. Конечно, иногда попадались недовольные клиенты, но эти вопросы улаживались быстро и мирно. Ни о каких угрозах или шантаже со стороны клиентов или конкурентов я ничего не знаю.

– А партнеры? – Гуров внимательно посмотрел на начальника охраны.

– А что партнеры? – удивился в ответ Хворостов. – Насколько мне известно, в основном материалы для отделки Марина Федоровна покупает у двух крупных поставщиков со всероссийским именем. То есть закупала, конечно же, не она сама, а ее менеджеры. Да и остальные подобные вопросы решал коммерческий отдел. Насколько я знаю, Марину Федоровну извещали, когда в фирму поступало какое-то очень интересное предложение от поставщиков. В остальном она в работу снабженцев не вмешивалась. Да и ни с кем из руководителей поставляющих организаций никогда не встречалась.

– Я еще раз вам повторю: вы не там ищите! – после небольшой паузы горячо добавил Хворостов. – Я уверен, что похищение Алины – дело личное, и бизнес тут ни при чем. Так что не теряйте на это время. Займитесь поиском машины, на которой украли девочку, в конце концов!

– Спасибо за совет, но я сам разберусь, что и когда мне делать, – спокойно, хоть и суховато, ответил на это предложение сыщик.

Закончив разговор с Хворостовым, Гуров понял, что топчется на месте. Прошло уже несколько часов с того момента, как сыщик взялся за поиск девочки и ее похитителей, но фактически не сдвинулся с места. Да и разговор с начальником охраны вышел малосодержательным. Из него Гурову было точно ясно только одно – Хворостов всеми силами помогать расследованию не будет, но и палки в колеса ставить не собирается, что уже хорошо. Понять его психологию сыщик мог: многие спецназовцы уже давным-давно с презрением относятся к работе полицейских. А вот нежелание начальника охраны помогать сыщику в понимание Гурова не укладывалось. Это уже походило на какой-то саботаж! Более того, могло поставить под угрозу жизнь Алины.

«Этот упрямый баран явно надеется самостоятельно отыскать девчонку. Может быть, знает что-то такое, что поможет ему в этом, а мне не говорит?» – подумал сыщик, но тут же отбросил эту мысль. Если Хворостов что-то утаивает от него, то значит, скрывает это от Запьянцевой. А такая скрытность может стоить ему не только работы, но и, возможно, свободы. Начальник охраны дураком не являлся и должен был этот факт осознавать. А учитывая, что Хворостов знал о репутации Гурова, такая игра в кошки-мышки могла ему очень дорого обойтись.

Выкинув из головы все мысли о сущности начальника охраны, сыщик проанализировал разговор с ним. Единственным условно полезным фактом из всей беседы была информация о Савикяне. Пока в списке подозреваемых по организации похищения Алины он был единственным лицом. Мог ли этот человек решиться на такой шаг из-за обиды и финансовых убытков, понесенных около полугода назад, Гуров не знал. Понять это можно только после получения всей информации о нем. Однако очевидно, если Савикян был заказчиком похищения девочки, обычный подход для разоблачения его не сработает, поскольку сразу заставит бизнесмена насторожиться. Нужно искать какие-то нестандартные варианты. Решить этот вопрос можно только после получения досье на Савикяна. И помочь в этом тоже мог Степанов. Гуров решил позвонить ему, не дожидаясь результатов проверки автомобилей, но тот набрал номер сыщика первым.

– На ловца и зверь бежит! – не удержался от смеха Гуров, отвечая на звонок аналитика.

– Ты о чем? – не понял Марк.

– Я тебе пару секунд назад звонить собрался, а ты меня опередил, – ответил сыщик.

– Что, так приспичило с этими машинами или еще какая-то помощь понадобилась? – поинтересовался Степанов.

– Ну про машины ты мне сейчас сам расскажешь. Ты же позвонил не для того, чтобы вопрос в кроссворде решить? – фыркнул Гуров. – А помощь твоя действительно снова нужна.

– Ладно, тогда сначала с тачками разберемся, – фактически согласился на новое задание Марк.

Аналитик рассказал, что проследить две серые машины в Москве большого труда не составило. По его словам, система распознавания номеров Центра организации дорожного движения Москвы (ЦОДД) работает сейчас по новым алгоритмам, да еще и искусственный интеллект к ее обслуживанию подключили. На выстраивание траектории движения по дорогам столицы для каждой из машин ушло не более пяти минут. Все остальное время Степанов занимался тем, что проверял в точках, где автомобили останавливались, информацию о том, кто покидал машины или садился в них.

– А это ты зачем делал? – искренне удивился прозорливости аналитика Гуров.

– Лев Иванович, ну я же в полиции не первый год работаю, да и с тобой прекрасно знаком, – немного укоризненно ответил Марк. – Ты же не изучением транспортного потока занимаешься. Если тебе понадобились эти машины, значит, нужны и люди, которые в них раскатывают. И хорошим же я помощником бы оказался, если бы кого-то из этих личностей упустил из поля зрения!

– Ну, Марк Ильич, сказать, что ты молодец, ничего не сказать! – искренне восхитился сыщик. – Я ведь тебя собирался попросить этот факт проверить, после того, как ты машины найдешь, а ты сразу все исполнил!

– Сказать, что с тебя хороший коньяк, это ничего не сказать! – рассмеялся в ответ Степанов. – Так я продолжу?

После одобрения он сообщил Гурову, что ни одна из машин, кроме как на светофорах, нигде не останавливалась до конца своего пути. Один из автомобилей исчез из поля зрения камер видеонаблюдения в районе Филевского парка, а второй до сих пор стоял на парковке в районе Москва-Сити. И, по словам Степанова, из нее вышла одна женщина и до сих пор обратно к автомобилю не возвращалась. Эта машина Гурова не интересовала, а вот другая – напротив. Сыщик понимал, что именно в ней и были похитители, и хотел знать все подробности их маршрута.

Как рассказал аналитик, маршрут движения первой машины был незамысловатым. С Ленинского проспекта она свернула на Третье транспортное кольцо, а около станции метро «Шелепиха» отправилась на Шелепихинский мост, после чего съехала во дворы и пропала с камер видеонаблюдения, поскольку подключенных к центральной сети устройств в кварталах в этом районе не оказалось. Чтобы отследить ее дальнейший маршрут, Степанову пришлось искать способы доступа к локальным сетям, и на это ушло немало времени.

– Считаю, что последний раз этот автомобиль попал в камеры, установленные на Второй поликлинике рядом с Филевским парком, – подвел итог аналитик. – От нее через дорогу производственные помещения, склады и прочая подобная хренотень. И могу сказать, что ни в одном направлении из Филевского парка эта тачка до сих пор не выезжала. Кто в ней ехал, отследить не удалось. Лобовое стекло какой-то ерундой измазано, что изображения лица водителя оказалось жутко размыто. Так что его фотоморду тебе прислать не могу.

– Ты даже это успел сделать? – удивился Гуров.

– Да проще простого. Дело-то хозяйское! – рассмеялся Марк.

– Спасибо, друг! – поблагодарил сыщик. – И у меня сейчас к тебе две просьбы. Во-первых, понаблюдай еще за районом парка и проследи, не уедет ли оттуда эта машина, хотя такое и маловероятно. А во-вторых, пришли мне всю информацию, которую сможешь найти на Савикяна Рубена Валерьевича – директора фирмы «Мастер-строй». По поводу хорошего коньяка можешь даже не задумываться! Будет вместе с закуской!

– Ну от коньячка я не откажусь, хотя тебе бы помог и без этого! – ответил Степанов.

В любом другом случае Гуров действовал бы по стандартной схеме – распорядился бы перекрыть все въезды и выезды из Филевского парка, а сам с другими оперативниками при поддержке группы захвата отправился на поиски спрятанной машины. В том, что она сейчас находится именно там, но уже без похитителей и девочки, сыщик почти не сомневался. Конечно, в этом районе можно временно укрыться, поскольку для Москвы он мог считаться довольно безлюдным – либо в самом парке, либо в промзоне рядом. Но сегодня был рабочий день, и в технических зданиях работало немало людей, а соваться в парк было рискованно – там находилось не так уж много мест, в которых можно было спрятаться от преследования.

Именно поэтому сыщик справедливо предполагал, что в районе Филевского парка похитители просто поменяли автомобиль. Конечно, там за машиностроительным заводом находились и жилые здания, но тащить в них ребенка посреди бела дня было слишком рискованно – много лишних глаз. Да и мимо офисных корпусов и музея завода машина похитителей не проезжала. Иначе бы попала на камеры видео-наблюдения. А значит, бандиты после Второй поликлиники свернули во дворы. И машину нужно искать на этом участке, среди домов до Большой Филевской, либо в самом парке неподалеку от улицы Барклая. Гуров понимал, что район немаленький, но найти там нужную машину с известными номерами будет несложно. По крайней мере, сыщик рассчитывал сделать это быстрее, чем будет добираться до самого парка.

Отправляясь в район Филевского парка, Гуров прекрасно понимал, что найти свидетелей того, как преступники поменяли машину, будет невероятно трудно. Судя по тому времени, когда похитителей последний раз засекла камера видеонаблюдения, с этого момента прошло уже несколько часов, но надежды сыщик не терял. В том районе было немало маленьких магазинчиков, конечная остановка автобусного маршрута, простых пенсионеров, которых могли заинтересовать подозрительные манипуляции двух мужчин по смене машины. Сопоставив временные отрезки, Гуров понял, что разговор с Запьянцевой бандиты вели незадолго после того, как засветились на камерах поликлиники. А значит, либо сразу после того, как поменяли машину, либо непосредственно перед этим. И либо сыщик найдет их телефон брошенным в машине, либо у Крячко будет шанс отследить их гаджет с помощью своего хакера.

Гуров добрался до поликлиники в районе завода Хруничева за рекордные двадцать пять минут. При этом ему удалось объехать все пробки, игнорируя главные московские артерии во время движения. В этом ему здорово помог навигатор, предупреждающий о заторах на улицах и быстро определяющий оптимальный маршрут. Впрочем, иногда сыщик подсказки навигатора игнорировал, поскольку намного лучше компьютерной программы ориентировался в столичных переулках. Около последнего места, где автомобиль похитителей попал в поле зрения камер видеонаблюдения, Гуров притормозил и решил связаться со Степановым, чтобы уточнить, поехала ли машина похитителей севернее или южнее главного административного корпуса завода. Если, конечно, по камерам это можно было установить! Однако задать этот вопрос так и не успел.

– Лев Иванович, я смотрю, у тебя прямо пожар какой-то! – рассмеялся аналитик сразу, как только ответил на звонок.

– Пожар? – удивился Гуров, выругав себя за тугодумство. – Марк Ильич, да ты прямо-таки кладезь подсказок! Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся, если ты, конечно, быстренько узнаешь, не приезжали ли в этот район пожарные в течение последних двух часов.

– Думаешь, машину твою сжечь могли посреди бела дня? – легко проследил ход мыслей сыщика Степанов. – Сейчас узнаю. Через пару минут перезвоню.

Пока Гуров ждал ответа на свой запрос, он молча ругал себя. Действительно, мысль о возможном поджоге автомобиля пришла к нему слишком поздно. Этот вопрос нужно было продумать и проработать еще до того, как Гуров отправился в Филевский парк. Впрочем, как говорят в народе: лучше поздно, чем никогда! И сыщику оставалось только радоваться, что он не мотался по дворам, тратя драгоценное время до того, как решил проверить возможность поджога машины похитителей. Хотя, если эту тачку сожгли, на место пожара все равно ехать придется. Что в итоге и получилось!

– Был пожар, горела машина, – проговорил через минуту Степанов, после того как сыщик ответил на его звонок. – Возможно, тачка та самая, которую ты искал. По крайней мере, марка автомобиля сходится. А цвет пожарные установить не смогли, поскольку машина горела вовсю еще до их приезда. Сгорела дотла, как говорится!

– И где она горела? – нетерпеливо поинтересовался Гуров.

– У Института современного искусства есть стоянка у въезда в Филевский парк, – спокойно ответил аналитик. – Там ее и подожгли. О пожаре сообщили из самого института, увидев дым из окна. Камеры на стоянке нет. Она общественная. Так что, кто туда заезжал и выезжал, я тебе сказать не могу.

– И на том спасибо! А остальное постараюсь сам узнать! – ответил сыщик, отключил связь и рванул в сторону Института современного искусства.

Глава 3

Одна из черт характера Станислава, которую он старался не показывать перед друзьями, с возрастом стала обостряться. Ею было неотвратимое желание оценивать шансы на успех каждого мероприятия, будь то вариант знакомства с девушкой, исход футбольного матча или работа по раскрытию очередного преступления. Крячко считал эту черту чем-то сродни игромании и стыдился ее. Однако ничего с собой поделать не мог. И каждый раз, когда брался делать что-то новое, даже просто смотреть телевизор, пытался просчитать, доставит ли дело ему удовольствие и насколько успешным оно окажется. И в этом было его главное отличие от Гурова, который, как казалось Станиславу, изначально исключал возможность неудачи в любом предприятии, за которое брался.

Не стал исключением и недавний разговор с Гуровым. Даже еще не закончив общаться с другом, Крячко принялся рассчитывать шансы на то, что им удастся найти девочку в течение суток. Станислав понимал, что дело практически нереальное, и без подключения всей мощи правоохранительных органов, в том числе и ФСБ, шансы приближались к нулю. Наверняка преступники тщательно готовились к похищению и продумали все шаги до мелочей. Крячко был уверен, им с другом удастся поймать негодяев, но то, что произойдет это до истечения ближайших двадцати четырех часов, считал маловероятным.

И успокаивал его лишь один факт: девочка останется жива, поскольку у ее мамаши есть деньги, и она готова их заплатить. К сожалению, убийства детей в России еще со времен начала перестройки перестали быть редкостью, но, по мнению Станислава, сейчас был не тот случай! Похитителям проще вернуть ребенка домой и рассчитывать, что им на «хвост» не сядут все силовики страны, чем убить Алину и быть уверенными, что в этом случае их будут преследовать до тех пор, пока не загонят в гроб. А если у Запьянцевой окажется достаточно денег, чтобы оплатить услуги нужным людям, то бандиты окажутся на том свете еще до того, как успеют потратить хоть что-то из выкупа.

Невысокая оценка собственных шансов на успех не означала, что Крячко опустил руки и работал спустя рукава. Напротив, Станислав впадал в состояние охотничьего азарта, когда понимал, что от любого его шага, от каждого действия коэффициент успеха может измениться. Именно поэтому в самых трудных ситуациях Крячко работал с удвоенной энергией и мог сутками не спать и не отдыхать, полностью отдавая себя выбранной профессии. Именно так было и сейчас, и размышления Станислава о малой вероятности вызволения Алины из плена собственными силами в течение двадцати четырех часов ничуть не мешали его работе в главном направлении, заданном Гуровым, – работе с собственной агентурой.

Контакт со стукачами и привлечение склонных к этому преступных элементов к сотрудничеству с правоохранительными органами был одним из коньков Станислава. Он лучше многих других выявлял подобных людей и умел уговорами, угрозами или обещаниями заставить их работать на пользу следствия. Подавляющее большинство из них были преступниками, ранее осужденными за различные правонарушения. В большинстве – незначительные. Но агентура Крячко представляла собой пронырливых людей, которые умели и хотели налаживать самые различные связи в преступном мире. Ну а затем попадались в сети к Станиславу, были вынуждены использовать свои криминальные связи на пользу ему. А вот о возобновлении преступной деятельности им приходилось после этого забыть, поскольку Крячко ясно давал понять, что поможет суду посадить их надолго, если стукачи вновь начнут нарушать закон.

Правда, были в агентурной сети Станислава и те, для которых он делал исключение из этого правила и мог закрыть глаза на мелкие преступления, поскольку такие агенты оказывали следствию существенную помощь. Кирилл Лаврентьев по прозвищу Паук, хакер на службе у Крячко, был из таких людей. Станислав не раз обращался к нему с просьбами взломать те или иные компьютерные системы: для получения официального разрешения на подобные действия уходило слишком много времени, и оно могло помочь преступникам уйти от наказания. По идее, это тоже было преступлением, но сыщику иногда приходилось делать выбор между мелким правонарушением и серьезным криминалом. Приходилось самим чуть-чуть двигать закон.

Кирилл Лаврентьев проживал в одной из старых пятиэтажек на улице Вольной на Соколиной Горе. Район этот считался далеко не самым престижным и спокойным в Москве, но Паука такая обстановка вполне устраивала. Во-первых, он здесь вырос, и на Соколиной Горе его чуть ли не каждая собака знала и относилась как к своему. А во-вторых, за внешним и показушным комфортом Лаврентьев не гнался. В обычной жизни для него было лучше оставаться в тени, на задворках, так сказать. Зато в тайной ее стороне, которую он вел в интернете, Паук был на одной из первых ролей, и вот там-то позволял себе многое, что для большинства людей казалось запредельным.

Лаврентьев катастрофически боялся попасть на зону, и когда Станислав уличил его в нетяжком преступлении, за которое хакер в самом крайнем случае мог получить пару лет, тот сразу же согласился работать на Крячко за гарантии своей свободы. Закон после этого Паук практически не нарушал, а если пару раз в год без шума воровал со счетов какого-нибудь миллионера, в основном западного, незначительную сумму для своего безбедного существования в ближайшие месяцы или апгрейда техники, Станислав на это закрывал глаза, поскольку Паук достаточно часто оказывал важную помощь Крячко и Гурову.

Из главка Стас поехал к нему не сразу. Во-первых, считал попытку понять, о чем разговаривали похитители, когда во время разговора с Запьянцевой прикрыли трубку, в отличие от Гурова, не слишком важной деталью в поисках девочки. Гораздо важнее, по мнению Станислава, было поговорить с его информатором – Борисом Заправским. Это во-вторых. А в-третьих, Борька жил почти по дороге к дому Паука. Направляясь к Заправскому, Крячко дважды звонил Лаврентьеву, но тот на звонок не отвечал. Стас и так знал, что к Пауку придется ехать домой. Поскольку в любом другом месте в обработке компьютерной информации от него было бы мало толку. И звонил он Пауку не для того, чтобы предупредить о своем визите, а надеялся просто разбудить хакера до того момента, как постучит ему в дверь.

А вот встреча с Заправским, по мнению Крячко, была куда важнее. Борька был отличным карточным игроком и шулером высочайшего уровня, каких в преступном мире именовали «каталами». Он был вхож на большинство бандитских сборищ, за исключением тусовок преступников самого высокого ранга. И если кто-то и мог слышать о каких-то разговорах среди бандитов, связанных с похищением ребенка, Заправский, по кличке Косарь, узнал бы об этом одним из первых. Чтобы затащить такого человека в свою агентуру, Станиславу понадобился не один год.

Вообще, практикой набора агентов среди криминальных элементов занимались многие полицейские, и часто эта клиентура им здорово помогала. А Крячко подходил по-разному к вербовке среди преступников. Были среди них и такие, которые за любое послабление в наказании легко рассказывали все, что знали о планах других преступников, совершенных преступлениях или просто о темах бандитских разговоров. Обычно такие стукачи были одноразовым инструментом, и много времени на их вербовку тратить не приходилось. Станислав от работы с такими людьми не отказывался, но считал их среди остальных стукачей, которых он все же предпочитал называть агентами, людьми третьего сорта.

Во второй категории у Крячко были те преступники, которые полностью или почти полностью завязали со своим преступным прошлым. Они особо не контактировали с криминальным миром, но могли помочь своими навыками, когда Станиславу требовались определенные действия. Например, взломать чей-то компьютер или телефон, чтобы получить важную информацию, проникнуть в закрытое помещение или просто установить слежку за определенным объектом – своих ресурсов для этого в полиции часто не хватало.

К первой категории Станислав относил криминальных элементов довольно высокого полета. Чтобы поймать их на горячем да еще и заставить работать после такого на себя, требовалось немало терпения, кропотливой работы и немного удачи. Именно к таким агентам и относился Заправский. Крячко давно знал, что для него открыты двери во многие преступные «малины», и Косарь мог добывать для Станислава информацию, в определенных случаях оказывающуюся бесценной, но найти к нему ключик никак не удавалось.

Дело в том, что Заправский уже давно не совершал серьезных преступлений. По крайней мере, таких, о которых потерпевшие могли бы открыто заявить в полицию. А на мелочовке брать Косаря было бессмысленно. Во-первых, потому что он такими преступлениями попросту брезговал и совершал только на спор или от скуки. А во-вторых, Косарь, в отличие от того же Паука, совершенно не боялся. У Заправского было две «ходки» по пару лет, и он называл их командировкой на курорт. Поэтому пугать его зоной было бессмысленно. Да и в деньгах Косарь не нуждался, как и в полицейском прикрытии. Так что для Станислава желание заполучить Заправского в осведомители казалось недосягаемой мечтой в течение долгого времени. Ровно до того момента, пока Косарь не совершил свой самый главный в жизни просчет.

О том, что Заправский является каталой, в криминальном мире, конечно же, знали все. Но он был и прекрасным карточным игроком, когда не собирался жульничать. Выиграть у него партию в покер, бридж или любую другую игру знавшие его люди считали за честь. И в бандитские «малины» его пускали исключительно ради возможности сразиться с Косарем в карты. Правда, после того, как тот поклялся перед ворами никогда не жульничать, если его приглашают на честный бой. Однако и на старуху бывает проруха! Заправский однажды не удержался и применил свои трюки во время игры в воровском притоне. Крячко не знал, да и не желал знать, почему это произошло. Однако в его руках оказались достаточно веские доказательства шулерской игры Косаря там, где он поклялся не жульничать. И воровское наказание для Заправского оказалось куда страшнее, чем государственное преследование по закону. И именно таким шантажом Станислав и завербовал Косаря, и никаких угрызений совести от такого поступка потом не испытывал. А единственное, о чем Станислав жалел, что никому не может похвастаться этим успехом, поскольку, по понятным причинам, личности осведомителей у каждого полицейского были неизвестны даже их коллегам. В противном случае можно было потерять всю агентуру!