скачать книгу бесплатно
Цветков от такой наглости потерял дар речи. Глава переходил все границы дозволенного. В его действиях, по мнению Михаила, просматривался прямой сговор с областными бизнесменами. Неприкрытый шантаж вызывал ответную реакцию, но действительный государственный советник третьего класса опасался вмешиваться не в свою епархию. Боялся, самого могут обвинить в сговоре, уже с «бизнесменом» Улыбиным. Так называемый конфликт интересов. По дурацкому закону, под прицелом оказывалась и элементарная человеческая дружба. В принципе ему нет никакого дела до профессорских планов. Фермы, цеха по производству удобрений. Сам себе насоздавал проблем, пусть и выпутывается.
Улыбин с особой осторожностью посмотрел в сторону товарища. Видимо заметил в глазах Михаила нерешительность.
– Давай, договаривай, в чем главный приз, – миролюбиво попросил Улыбин.
Дружка с готовностью денщика выпалил:
– Не траться на адвоката. Если примешь условия, судья завтра встанет на твою сторону. В общем, ничего тебе не будет. Так. Пшик, да смех. Не только скотина, но и человек воняет.
– Душа у некоторых воняет, – поддел профессор. – Ладно. Давай документы на продажу участка молдаванину и выделение земли под добычу сапропеля. Ничего, что далеко. Я упрямый. Доведу задумку. А что строить-то будете?
– Скажу-скажу. Ты подписывай.
Улыбин вытер со лба пот. Сгреб рукой, что медвежья лапа, подписанные листы. Глава в это время лихорадочно заталкивал в папку свои экземпляры. Лицо его сияло вымытым стеклом. Сделка прошла успешнее, тем ожидалось. Профессор славился упрямством. От радости и быстроты выполненной задачи Дружка неосмотрительно выдал: – Будет областное предприятие по переработке твердо-бытовых отходов.
– Свалка, значит, – сорвалось с языка Михаила. – И губернатор в курсе?
– Як же, – самоуверенно отвечал глава.
Цветков выразительно посмотрел на Улыбина:
– Что и требовалось доказать. Помнишь, как губернатор просил тебя сдать общественную должность председателя землячества? Своих везде расставлял. Дела большие уже тогда планировал. Вот и свой, земляк называется. Хуже, чем варяг. Выкрест он. Нет ему доверия.
Дружка пятился к выходу, услужливо улыбаясь. Каждый из сторон оставался при своем интересе. Улыбин при ферме и новом участке под сапропель. Рысин – при свалке.
Окончательно понять, что приобрел и потерял в результате неожиданной сделки, Улыбину помешал шум в терраске. Ругались мужчины. Звонко упал на пол эмалированный таз. Наступившую было тишину оборвал стук в дверь. На пороге показался невысокий человек в мокрой коричневой куртке. Бережно повесил её на развесистые лосиные рога. Бейсболку – на полупустую решетку для головных уборов.
– Добрый вечер, хозяева, – по-военному отчеканил очередной непрошеный гость.
Товарищи с опаской разглядывали вошедшего. Крепкий, словно гриб-боровик. Узкие нервные губы и не в меру внимательный взгляд говорили о душевной ранимости. Правая бровь рассечена глубоким шрамом. Лицо покрыто свежим нездешним загаром.
Человек уверенно подошел к столу, представился: «Валерий Вардани».
Здоровался крепко, резко. Так обычно одергивают автоматный затвор, загоняя полю в патронник. Как мелодия в профессорском телефоне.
– Разрешите? – видя замешательство хозяина дома, попросился присесть за стол.
Михаил еще не отошел от наглости главы района. Возмущался отсутствием благодарности за устройства Дружкиного старшего сынка на престижную работу в своем министерстве. Был такой эпизод года четыре назад. Вот очередной проситель. Считают, московские земляки до конца жизни должны местным.
– Извините, кажется мы с Рысиным за одним и тем же, – честно признался незваный гость.
– Весь сегодняшний вечер не перестаем удивляться землякам, —съязвил Цветков, – просите. Не стесняйтесь. Мы рады помочь любому. За просто так.
Взгляд Вардани потеплел. Он явно не понял иронии.
– Я вас знаю, – обратился к Михаилу, – работаете в министерстве. Вместе с профессором многим помогли. При вас землячество уважали, а сейчас не рыба, не мясо.
Гость замолчал, поняв, что сказал лишнего. Цветков с Улыбиным сочувственно ухмыльнулись. Не сговариваясь, дистанцировались от растерявшей авторитет организации. Гость уловил критическое настроение, продолжив:
– Собственно, пришел просить не передавать землю администрации. Дружка задумал построить областную свалку. Недоставало пару гектар. Как раз ваш участок оказался поблизости. Им плевать на рядом протекающую речку, сам город. Судя по довольной Дружкиной роже, я опоздал?
– Не обрадую, молодой человек, – жестко ответил профессор, – землю не продал, а обменял. На другой участок. Только что состоялась сделка.
– Договор, случайно, заключили не с директором ли скотобазы? Не лично с ним, а его левым ООО?
– Не буду скрывать. Верно. Дружка выступил в роли посредника. В свою очередь позвольте и мне поинтересоваться?
Вардани развел руками, убеждая профессора в своей открытости.
– Откуда такое радение за чистоту земли? Ты же не местный! Что в Москве проблемы все решены? В том числе со свалками. Может опыт свержения подмосковного губернатора переносите на нашего главу Рысина? Экспорт мусорной революции получается.
– Неравнодушный я, – скромно ответил человек с греческой фамилией. – Если откровенно, любимая женщина среди активистов «движения против свалки». Местная она. Помогаю в качестве солидарности. На вроде общественного адвоката. У меня юридическое образование. Пришлось поработать в милиции, в уголовном розыске.
– Понятно, – невесело отреагировал Улыбин, – а кто по-вашему стоит за Дружкой? Директор скотобазы! Мужик нездешний, корней в Чухлове не имеет. С другой стороны, на него удобно свалить ответственность. Кто же кукловод, главный лоббист будущей свалки?
– Честно? – «незваный гость» подозрительно глянул на профессора.
После встречи в прихожей с Дружкой засомневался в искренности бывшего председателя землячества. Человеческими поступками руководит экономический интерес, предупреждало первое правило оперативника. Не мог известный московский врач, бывший председатель землячества не знать расстановки сил в губернии. Явно, у него имеются авторитетные защитники среди местных силовиков. Вся стена увешена их благодарственными грамотами. Из предосторожности отвечал уклончиво:
– Главного кукловода следует искать в Москве. Инвестор так же не местный. Лоббист сидит в администрации области. Попытайтесь сами угадать.
Улыбин и Цветков в очередной раз понимающе переглянулись. Не верили незнакомцу, как и он им.
Цветков догадался в чью сторону клонит Вардани. Вслух при чужих людях обвинить губернатора в недоказанном преступлении слишком опасно. За клевету на должностное лицо легко получить статью УК. Возможно он засланный провокатор? Вспомнилась недавно прочитанная история про одного забытого исторического персонажа, лейтенанта Бошняка. Героя, патриота, вместе с адмиралом Невельским много сделавшим для присоединения Дальневосточного края к России. Находясь на пенсии, как – то на дороге не пропустил экипаж губернатора. За этот проступок получил позорный арест на десять суток, многолетнюю судебную тяжбу за оскорбление высшего должностного лица. Безжалостную травлю местного дворянства. Следствием стала душевная болезнь и скорая смерть вчерашнего героя Отечества.
Улыбин, в отличии от товарища, не думал подозревать губернатора. Продолжал надеяться на его помощь в суде. Опытный хирург не имел права ошибаться в диагнозе. Хорошо знал, что оборвать отношения легче, чем их восстанавливать.
– У нас с вами, профессор, завтра общее дело, – загадочно обмолвился Вардани.
Цветков не удержался:
– И вас судят?
– Да, – просто и честно подтвердил догадку, – буду оспаривать решение местной администрации о выделении земли под свалку.
Цветков встрепенулся – защищать чистый воздух, а Улыбина судят за грязный. Портит он его своей фермой. Путь то у нас один, да цели, видать, разные.
– Хватит выяснять отношения, – грозно буркнул Улыбин. – Не хватало еще свалки. Не знал я. Иначе не подписал бы договора с Дружкой.
– Ну, тогда выпьем за предстоящую победу, – продемонстрировал гибкость Цветков, наполняя третью рюмку.
– За победу! – коротко, как выстрел, поддержал тост поздний гость.
Выпили, молча закусив. Первым не выдержал Михаил:
– Не обижайтесь за недоверие. Видите, стол накрыли для друзей. Не пришли. Испугались «тараканища усатого». Помните сказку Корнея Чуковского? «Вдруг из подворотни страшный великан, рыжий и усатый Та-ра-кан! Звери задрожали, в обморок упали…». В итоге прилетел воробей «взял и клюнул Таракана, вот и нету великана. Поделом великану досталося, и усов от него не осталося». Что-то подсказывает, именно вы и окажитесь тем воробьем-победителем. Удачи Вам! Кстати, фамилия у вас не менее звучная, чем у героя Чуковской сказки.
– Греческая, – не без гордости пояснил Вардани, – очень древняя, еще со времен киликийского армянского царства, что когда-то существовало на островах Средиземного моря.
Работница Татьяна собирала со стола нетронутые угощения. Сухроб в доме так и не появился.
Наполненный событиями день не спешил заканчиваться без сюрприза. Через три минуты после убытия гостя, Михаил вышел во двор. Имелось еще одно незаконченное дело. Личного характера. Не хотел свидетелей телефонного разговора. Без предупреждения Улыбина из областного центра пригласил женщину. Ту, к которой мужчина прилипает, как комар на мухоловку. Легкомысленные отношения вдруг оказались серьезными. Четыре года «тайной любви» срок не малый. Мужчину устраивала неопределенность. Женщины, напротив, нервничали. Светлана и жена. Словно сговариваясь, одновременно потребовали от него ответа на простой вопрос: «с кем ты, милый человек?» Михаил не хотел принимать обидный для одной из сторон вердикт. Хотя и понимал, жизнь в двуличности заканчивается.
Два дня назад, перед убытием из Москвы, спланировал со Светланой встречу. У нее дома, в областном центре. Улыбин, своим вызовом на суд, изменил первоначальный план. Светка должна была приехать на одну ночь в Чухлово. Именно сегодня вечером, на годовщину их первой встречи, попадающей на День пожилых людей. Не сговариваясь, при любых обстоятельствах отмечали. Боялись нарушить традицию, сравнимую с молением перед входом в храм. Женщина благодарила его за предложения к интимной близости уже на первом свидании, с одной оговоркой: «без этого нельзя?» «Нельзя», – требовательно ответил, не разу не пожалев за стремление сходу овладеть понравившейся женщиной. Первая близость принесла неиспытанное ранее ощущение, не плотского удовлетворения, а физической радости. Они подходили друг другу, как с первой примерки ладно севший на фигуру костюм.
Набирая номер любимой, Михаил втайне надеялся на её отказ. Таким примитивным способом оттягивал решение, но Света была уже на подъезде к Чухлово.
От размышлений отвлекла возня и глухой стон прямо за воротами профессорского дома. Над крыльцом горела лампочка, освещая небольшую площадку. Уличные фонари в городке отключили в год падения Советской власти. Глаза к темноте успели привыкнуть, что позволило разглядеть в проеме калитки мелькающие тени. Не раздумывая, бросился в неизвестность. Сразу же определил суть происходящего. Двое мужчин пытались сбить с ног третьего. По крепкой фигуре, похожей на гриб-боровик, распознал в защищавшемся недавнего собеседника. Михаил без особого труда отбил атаку нападавших. Первому заехал в рыхлое лицо, второго отбросил в канаву. Лицо последнего показалось знакомым. Отметил узкий разрез глаз, азиатскую скуластость. Разглядеть не успел, как парень получил сильнейший удар ногой в грудь от оказавшегося рядом Вардани. Хулиганы растворились в ночи.
– Спасибо, – совсем неуставшим от борьбы голосом поблагодарил тот, – подстерегли. Рассчитывали застать врасплох.
Только сейчас Цветков увидел кровоточащую рану на щеке.
– Кастетом, со спины, – объяснил тот причину ранения, – да не на того напали.
– Боксер? – уважительно спросил Михаил.
– Боевое самбо, – прозвучал тихий ответ.
Разговору продолжится помешала остановившаяся у ворот машина. Из желтого такси выходила Светлана. Она сразу обратила внимания на кровоточащую щеку мужчины:
– Мальчики, вы подрались?
Взрослые мужики виновато потупили взгляды. Женщина по-хозяйски взяла их под руки, направляясь к дому.
С Улыбиным была хорошо знакома. Здесь с Михаилом иногда бывали. Профессор понимающе достал аптечку, а Света умело обработала Валерину рану. Профессор жестко выдавил:
– Дружкина работа. Его манера действовать исподтишка, чужими руками. Так?
– Кому же больше, – устало проговорил раненый.
– Оставайся, парень, ночевать, – предложил Улыбин, – так спокойнее.
Вардани с благодарностью отказался. Как только за ним захлопнулась дверь, Светлана не удержалась от комментария:
– Чудные дела творятся в Чухлово. Взрослые мужики, а ведете себя мальчишками. Чего не поделили?
Мальчишки-мужики молча отмахнулись. Наскоро выпив чаю, отправились спать.
3
В этот раз биологические часы Цветкова дали сбой. Давно уже не вставал так поздно. На мобильном телефоне высветилась цифра 8.25. На измятой подушке длинный женский волосок и пустая половинка кровати. На прикроватной тумбочке змейкой скрутились черные колготки.
За окном рассвет походил на надвигающееся ненастье. Осень нехотя соглашалась с правилами наступающей зимы. Хмурилась. То же самое творилось в душе Михаила. Необъяснимая тревога усилилась от голоса Улыбина. Деревянный дом не отличался звукоизоляцией. Сознание выхватывало обрывками события прошлого дня. Несвязные и от того еще более тревожные. Зазвонил телефон.
– Не хотел вчера беспокоить, – вкрадчивым голосом начал разговор брат, – пришла хорошая новость. Банк снял претензии по нашей задолженности.
Михаил окончательно проснулся. Пресекая панибратство, не сулящее ничего хорошего, резко прервал:
– Не нашей, а твоей.
– Конечно, моей, – не ожидая скорого отпора, младший брат пошёл на попятную. – Документы вчера налоговики оформили. С квартиры автоматически снимается запрет на продажу.
– Я не смогу выехать к тебе, – с сожалением проговорил Михаил, втайне радуясь не напрасно потраченным усилиям в родном Макарове.
– Приезжать не нужно, – тон на другом конце изменился с благодарного на требовательный. – Если не будешь возражать, я продам квартиру. Покупатель нашёлся. Твою долю обязательно верну. Договор только что подписан.
Наступила пауза. Михаил оказался в состоянии прохожего, перед которым свалилась глыба льда с крыши. Обдала смертью, предупредив о ненадежности человеческой жизни. Не показывая слабости, собравшись, надломленным голосом ответил:
– Делай, как знаешь. Квартира родительская. У нас равные права. Денег мне не нужно. Хотя, верни сумму, затраченную на ремонт.
После неприятного разговора долго смотрел в окно на наливающееся свинцом тяжелое утро. Не жалел похожую на собачью конуру сорокасемиметровую трешку с запредельными коммунальными платежами. Ругал себя за неумение сохранить родительское, семейное. Важное не только для него, но для детей, внуков. Вспомнил радость в семье с получением квартиры в каменном доме. С собственным туалетом. О ванне тогда и не мечтали. Как с приехавшей из Ленинграда теткой-студенткой в корзине перевозили посуду, узелки с одеждой. Со съемной квартиры. Плетеная корзина на деревянных полозьях служила универсальным средством для хозяйственных перевозок зимой. В ней он тащил в гору белье с колоды, брата из садика, дрова из сарайки. Корзина – единственное, что сегодня пришло на память. Он её в детстве ненавидел из-за непосильной тяжести. Через много лет корзина принесла пользу. Приняла на себя нарастающую злобу за действия родного брата. Оказалось, кроме него, семейные реликвии никому не нужны. С утратой родительской квартиры оборвалась связь с целым куском прошлой жизни. Детства и Юности. Тот период для него был важен, что мёд для пчелы. Снова на память пришли тоскливые, как глаза бродячей собаки, стихи Лидии Егоровой:
«Дом – несколько брёвен встык.
Дом – в горле застрявший крик.
Дом – в памяти мамин взгляд.
Дом – колокол, как набат.
Куплен отцовским трудом
До-о-о-ом, до-о-о-ом, до-о-о-ом…»
Жалко стало не родительскую квартиру, а Лиду, давно уехавшую из родных мест в Москву. Кроме замечательного цикла стихов «Моей глубинке» не оставившей ничего после ранней смерти. Ни детей, ни семьи. Большой город, словно штормовое море, проглотил её в своей пучине. Похоронили Лиду не в Москве, а в родном Чухлове, как завещала. Скоро предали забвению, забыв заменить деревянный крест на памятник. Те, кому она посвящала стихи, оказались неблагодарны.
Втроём, молча ели пресную кашу. Светлана, учитывая диабет профессора, приготовила диетический завтрак.
Суд назначен на одиннадцать. Полтора часа для маленького городишка, где всё в шаговой доступности, не время. Женщине не удержать любопытства.
– Милый, кто такой Валерий? Мы идем на суд? Дело надумано. Разве посмеяться. Что профессор такой мрачный? Ты у меня заночуешь? Нас сегодня вечером пригласила подруга на день рождения. Как ты?
Вопросы сыпались, как крупа через решето. Михаил не отвечал, не желая раскрывать суть происходящего. Кивал головой, на что Светлана резонно заметила:
– Равнодушный стал. Надоела? Наигрался женщинкой?
Специально нарывалась на конфликт. Михаил напротив, уходил от скандала. Выяснять отношения при Улыбине не было резона. Без их ссоры хватало переживаний. Наконец, профессор раскрыл секрет плохого настроения:
– Сухроб не появился со вчерашнего дня. Денег не вернул. Странно. Миш, крикни его на улице. Пусть зайдет в дом.
Ежась от холодного ветра, пахнущего снегом, Михаил напрасно звал работника. Из старого домика вышла женщина, закутанная в шаль поверх цветастого халата. Концы шерстяного платка надежно прятали плечи, выделяя небольшой животик. Потерянным голосом отвечала:
– С ночи не было. Поцеловал, словно прощаясь и ушел. Куда, не сказал.
Михаил вернулся в дом, передав разговор, пошутил:
– Беременна работница, не от тебя ли?
