скачать книгу бесплатно
– А я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы вы это почувствовали, – в подтверждение своих слов продолжил Лавров: – И тогда и контракт пролетит быстрее, и работа будет спориться лучше.
Механики смотрели на Лаврова с удивлением. Видимо никто из них не ожидал от нового старшего механика таких слов.
В углу, где Лавров собрал механиков, стало тихо. Наверное, каждый из них переваривал только что услышанные слова. Только Санёк (моторист, который закончил высшую мореходку, и пошёл в рейс зарабатывать ценз) влез в разговор:
– А вот, вся документация будет на английском языке. Это понятно. Как же нам с этими инструкциями разбираться?
– А вы что? Не знаете английского языка? – спросил Лавров по-английски у всех.
В ответ была – тишина. После продолжительной паузы до него дошло, что его вопрос никто не понял:
– Значит, не знаете английского? – уже по-русски продолжал Лавров.
– Ну, как? – это опять был второй механик. – Учили же мы его в школе…
– А я в школе немецкий учил, – влез в разговор Санёк.
– А я – французский, – добавил третий механик.
Тогда для интереса, Лавров задал этот же вопрос и по-немецки.
Результат был прежний – тишина. Тогда, видя безысходность ситуации, он всем сказал:
– Не переживайте. Все разговоры с иностранцами и документацию – я беру на себя. Если будут трудности с языком или при прочтении инструкций – сразу же обращайтесь ко мне.
«Народ» облегчённо вздохнул, а вездесущий второй механик добавил:
– Это уже легче. С этим можно будет уже жить.
Таким образом они и поговорили, а потом вышли на улицу.
Здесь уже второй механик завладел всеобщим вниманием. Подошёл токарь, этот здоровенный мужичара, но, как только он увидел выходящего капитана, то сразу же метнулся к нему и завёл с ним какой-то разговор. С места, где стоял Лавров, было невозможно расслышать, о чём они говорят.
У токаря рост был под метр восемьдесят. Но он так заглядывал в лицо капитана, что со стороны казалось, как будто, он был даже меньше его ростом и всё что-то гудел ему басом, заискивающе заглядывая в капитанские глаза, которые были у него на уровне груди.
Лавров особо не прислушивался, но у токаря на лице было такое слащавое выражение, столько подхалимажа в его действиях и мимике, что Лавров понял, что это будет именно тот человек, который будет все события, – даже если кто-то и пукнет за углом где-нибудь в машинном отделении, передавать капитану.
Ему было очень неприятно, что такое в машинном отделении уже завелось. Но что делать? Не он собирает экипаж, не его это дело.
***
Это психологи составляют экипажи для космолетов, а сейчас тот экипаж, который уже набран, надо было воспринимать как действительность.
Это когда Лавров работал в пароходстве, то уж там-то он приходил в отдел кадров и не говорил, а скорее требовал:
– Мне нужен вот этот моторист, а этого мне не надо, он себя не оправдал. Заберите его себе назад, а вот этого оставьте мне.
С механиками было точно так же. И поэтому машинная команда на его пароходе, куда он был первый раз направлен стармехом, была сплоченная и дружная. Он на нём отработал в общей сложности почти пять лет (с отпусками, и со всеми выходными). Так что многие парни в экипаже, работали вместе с Лавровым долго. Текучки не было. Если механики уходили, то только на повышение, а мотористы работали по три – четыре года.
И даже, когда он уже работал под флагом, все, когда узнавали, что он работает под этим флагом, просились:
– Возьми нас к себе.
Но там Лавров уже ничего не мог поделать, но всегда, если это был стоящий специалист, он честно говорил им:
– Поймите, ребята. Не могу я этого сделать, но помогу, чем смогу, – и отводил их к Петровичу, рекомендуя:
– Вот этот парень хочет работать, и я рекомендую его как хорошего специалиста.
Петрович брал их и никогда не говорил Лаврову, что он привёл к нему какое-то дерьмо собачье или ещё что-нибудь в этом роде, а Лавров всегда был доволен своим бывшим экипажем, когда-то им созданным.
***
Но сейчас он не знал, что ему делать, как поступить с токарем.
После перекура экипаж вновь позвали в офис, где Лаврову выдали кипу журналов, которые они должны будут привезти на судно. Эти журналы должны заполняться обязательно (по старинке, как в пароходстве) в дополнение к компьютерным отчётам.
Журналы по технике безопасности, по пожарной безопасности, машинные журналы и многое, многое другое.
Если в иностранном флоте один машинный журнал заводился на три месяца, то тут им на восемь месяцев надо было везти с собой восемь журналов. Вот так сразу десять штук и были вручены в руки.
Кроме того, надо было привезти с собой на судно различные инструкции, папки с инструкциями, компьютеры, мониторы. То есть всё, на что фирма не хотела тратить лишние деньги за пересылку. Всё это надо было переть с собой.
Лавров взял только то, что было их, машинным и тут же распределил эту кучу барахла между членами машинной команды. Получилось, что это и не так уж и много. Свою кучку он сразу же сложил в машину.
На прощанье Василий Петрович позвал к себе в кабинет его и капитана:
– Через два дня вы должны подойти ко мне, и я уточню дату отлета. Вот вам телефонные номера всех ваших подчиненных. Вы обязаны обзвонить и известить их, какого числа будете улетать, чтобы избежать опозданий и недоразумений.
После сбора экипажа Лаврова поехал не домой, а вернулся в офис, чтобы забрать у Мишина дополнительное соглашение.
Молчанов ему пообещал составить договор о дополнительном соглашении на пятьсот долларов, по которому они ежемесячно должны будут выплачиваться или перечисляться на его счет.
С этим соглашением творилось что-то непонятное. Лавров уже был не рад, что согласился с предложением Молчанова о работе. Потому что когда он два дня назад заходил к нему с вопросом об этом соглашении, тот недовольно ответил ему:
– Сейчас оно ещё не готово. Юристы его ещё не составили. Они мне его отдадут сегодня, и мы вместе с тобой его подпишем.
А когда Лавров не выдержав, позвонил ему позавчера, то услышал тот же ответ:
– Нет-нет, они ещё не составили соглашение, они ещё ничего не сделали, но я сейчас потребую, чтобы они его немедленно приготовили. Так что приходи завтра.
И вот после сбора экипажа Лавров вернулся в офис компании. Секретарша, как будто ждала его. Она была сама любезность:
– Вас ждут, – и показала она Лаврову на дверь зама.
Он прошёл в кабинет. Мишин сидел за столом. Лавров пожал ему руку и с нетерпением спросил:
– Ну, и где оно, это соглашение?
А Мишин, вежливо улыбаясь, пододвинул ему листок бумаги со словами:
– Вот оно, пожалуйста.
Лавров взял в руки листок и бегло просмотрел их. Оказалось, что это всего лишь ксерокопия контракта, а подпись Молчанова поставлена как факсимиле, а не как обычно, от руки.
– Да, ладно, – как-то непроизвольно подумалось ему.
Написана была целая страница. Мишин в очередной раз улыбнулся:
– Да Вы садитесь. Читайте.
Лавров сел у стола и принялся читать. Контракт был составлен только на английском языке.
Ему-то было всё равно, на каком языке составлен этот контракт. Он и так понимал, что там написано. Но они же находились в России, и любой документ изначально должен был составлен на русском языке, а потом уже переведён на английский. Поэтому все инструкции по МКУБу, по несению вахты и прочие документы – были составлены в двух экземплярах, на английском и на языке, понятном экипажу.
Тогда Лавров поднял в недоумении глаза на Мишина:
– Почему это соглашение составлено только на английском языке?
– Ну, это Молчанов так его составил, я ничего об этом не знаю. Мне было сказано передать этот документ Вам, чтобы Вы его подписали. А как он составлен, и почему – меня это не должно касаться.
Лавров посмотрел на документ и вновь его перечитал.
Ему в этом соглашении один пункт очень сильно не понравился. Там было написано, что пятьсот долларов будут выплачиваться не ежемесячно, а после окончания контракта и, если за контракт не случится каких-либо нарушений по технической или дисциплинарной части с человеком, с кем заключен этот контракт, то они будут выплачены в полном объёме. Если одно из условий этого индивидуального соглашения не будет соблюдено, то тогда по окончании шестимесячного контракта вся сумма не будет выплачена.
Когда Лавров это прочитал то его, как дубиной огрело:
– Ну, ни фига себе! Это же в какую кабалу я попал. Если я не там пукну или кто-нибудь меня по злобе заложит, я же денег своих так и не получу, потому что я нарушу условия этого договора.
Вот это Молчанов! Вот это хитрец! Вот это лепший кореш! Это вот почему он до последнего дня тянул с подписанием индивидуального соглашения. Он знал, что Лавров будет не согласен с этим пунктом.
***
У Лаврова такое сомнение закрадывалось ещё изначально. Ещё с того дня, когда Лавров пришел к Молчанову первый раз из круинга, после беседы с Василием Петровичем.
Тогда Лавров спросил у него:
– Андрей Иванович, так почему контракт не на пять тысяч, а на четыре пятьсот?
Так Молчанов тогда на Лаврова взбеленился:
– Ты что! Ты же работаешь в русском экипаже! Ты что, хочешь, чтобы на тебя косились? Капитан будет первый коситься, когда узнает, что у тебя зарплата будет больше, чем у него. Ты что?! Это невозможно! – но потом, чуть успокоившись продолжил. – Это потом мы индивидуально всё с тобой обговорим, ты не переживай, всё будет выплачено. Составим индивидуальное соглашение.
– А у капитана, какая зарплата? – поинтересовался Лавров.
– У капитана четыре восемьсот. У тебя четыре пятьсот.
Лавров пожал плечами:
– Ну, а если у меня сразу пять тысяч будет? Ну, давай, чтобы сразу. Без всяких отдельных бумаг.
– Нет. Мы составим индивидуальное соглашение, в котором все суммы и будут указаны. Подожди пару дней. Юристы его составят и тогда мы его подпишем, – Молчанов тогда уже просил Лаврова, что на него было совсем не похоже.
– Ну, подпишем, так подпишем. Это же генеральный директор обещает, – поверил тогда Лавров на слова Молчанова.
***
Но когда Лавров прочитал пункты, которые они с Молчановым вообще не оговаривали, он не знал, что ему делать.
Эту кабалу подписывать? Или послать всё к чёрту и идти к Петровичу, в «Фесконтракт», и с ним разговаривать о новом трудоустройстве.
Это опять ещё месяц ждать нового назначения. А какое судно он даст Лаврову? Старье какое-нибудь? А тут – совсем новый балкер. Только со стапелей. Муха не сидела. Он будет первым старшим механиком на нём. И сколько бы лет этот балкер не отработал, в его документах навсегда останется его фамилия, потому что она – первая.
Лавров сидел в размышлениях. Не зная, как ему поступить. Но, надеясь на русский авось он, махнув рукой, подписал подсунутую копию. С неё тут же сняли копию и отдали её Лаврову.
Он взял эту копию соглашения, положил в портфель с общими документами, только с одной мыслью:
– Да будь что будет. Не думаю, что Андрей меня «прокатит». Скорее всего, так оно и будет, потому что уж больно кровно он обещался, что эти пятьсот долларов будут выплачены обязательно.
Лаврову тут же вспомнилась подобная история, как его хорошего друга Вовку Иванова, точно также «обул» его очень хороший знакомый Салов. Так этот Салов так и не заплатил Вовке обещанных денег, найдя в его работе какие-то недостатки.
Лавров в глубоких сомнениях сложил только что подписанный договор в портфель и двинулся домой. До рейса оставалось два дня. И надо было их достойно провести в кругу семьи. Ведь потом долгие полгода все его близкие будут вспоминать только эти последние два дня.
Через два дня Лавров позвонил Василий Петровичу. Того не было на месте, но Борткин сказал, что первая группа должна улететь шестого февраля утром в Пекин, а из Пекина придётся лететь в Южную Корею, в Пусан.
Лавров удивился такому полёту и непроизвольно спросил Борткина:
– А почему не сразу в Сеул, а потом уже в Пусан?
– А по-другому никак не получается. На этот день были только такие билеты, – начал объяснять Борткин и добавил: – Предупредите об этом, пожалуйста, второго механика. Электромеханику мы сами позвоним.
– Хорошо, позвоню, – принял к сведению полученные новости Лавров и набрал номер второго механика.
Тот долго не брал телефон, но когда взял его, то ухо Лаврова даже вспотело от того, сколько советов тот дал круингу, и сколько было выдвинуто предположений о предполагаемом рейсе. Когда Лаврову надоело его слушать, он прервал заболтавшегося Семёна Ивановича:
– Семён Иванович, у нас будет ещё время обсудить всё это в аэропорту, а пока мне надо заниматься домашними делами, – и повесил трубку, не дожидаясь ответа с противоположной стороны.
Улетать, значит, завтра. Это, как всегда, было неожиданно. При своей профессии Лавров никогда не забывал, что рано или поздно придётся расставаться с родными и близкими, но, чтобы вот так, сразу – это всегда было неожиданностью.
Самое главное, это набраться смелости и всё об этом сказать Нине. Она ещё была на работе. Так что времени на подготовку к встрече с ней у Лаврова было.
Он оделся и пошёл на базар. Хорошо, что тот был рядом. Даже, если медленно идти, то это занимало не более десяти минут.
На базаре он, по своему усмотрению, набрал на вечер продуктов и вернулся домой. Надо было ждать Ниночку. Но как сказать ей, что надо собираться и завтра уезжать?
Он достал дорожную сумку и начал подбирать вещи, которые ему понадобятся на ближайшие полгода. По какой-то не писаной традиции, он только выкладывал необходимые ему вещи на стол, а уж потом, когда Ниночка проверила, что он собрал, только тогда он складывал их в сумку.
Звонок в дверь прервал его сборы. Он подошёл к двери и открыл её. Это была Ниночка.
