скачать книгу бесплатно
Книга поэм
Лев Мак
Первая поэма «Ручей» в этой «Книге поэм» написана в 1968 году, последняя «Приставив руку козырьком к брови» только что, в конце декабря 2022 года. Между ними 54 года, и много сотен стихов, включая 22 поэмы этой книги.Я надеюсь, и почти уверен, что читать их будет не скучно.Да, эта Книга обо мне: смотрите,Как неравнодушный человек,Стараясь не вступать в зловонные событья,Вброд переходит двадцать первый век.Об этом – речь: не прославленья ради, —Неравнодушно на событья глядя.
Книга поэм
Лев Мак
© Лев Мак, 2023
ISBN 978-5-0059-0430-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вместо предисловия
Я не люблю говорить о себе, особенно в третьем лице (ибо таковым, по сути, является предисловие к любой книге.)
История этой «Книги поэм» такова: за почти 60 лет моей поэтической одержимости, кроме кучи стихов я написал около 32 поэм. В эту вошло 22, не попавший сюда десяток еще ждет своей очереди. Как скоро они будут опубликованы зависит во многом от реакции читателей на эти двадцать две.
Помимо этой книги, я публикую еще пять: «Иудаика», «Эпоха Любви», «Эпоха Надежды» «Эпоха Позора» и «Путинизада».
В них попали избранные мною стихи из предыдущих изданий и Антологий, и новые, написанные сравнительно недавно: их тоже немало.
Большое спасибо Ridero: в том формате, который я избрал, процесс публикации стал намного проще и дешевле. Все они выйдут почти одновременно. Как сказано у классика, книги не горят (хотя их периодически, как это было когда-то с моими в КГБ, обливают спиртом и сжигают). Слава Богу, мне удалось спасти черновики, и вовремя развестись с моей второй женой, – день, который я отмечаю бокалом вина и сегодня.
Лев Мак
Ручей
1.
К любым дверям подходят два ключа.
Порой открыть труднее, чем взломать.
Лечить куда сложнее, чем калечить…
Так ненависть любви противоречит
В любом деяньи. Бедный человек —
Его судьбу планирует машина,
Чей принцип – экономное решенье.
Бессмертие – технически возможно.
На месте встречи прошлого с грядущим
Заложен грандиозный колумбарий,
Роскошная постройка, чье значенье
Есть символ пониманья общей цели,
Основа долгосрочных обязательств
Высоких объяснившихся сторон…
Кто научил машину ненавидеть?
2.
Припоминая стойкость иудеев,
С Рождественской звездою на спине
Из гетто в гетто бродят христиане.
И я с одним из них скитался мимо
Стеклянных мегаполисов вдоль мертвых
Исчерна-желтых рек, пересекая
Заросшие бессмертником долины,
И год назад набрел на это место.
Меж двух холмов, как бы меж двух колен,
Бесстыдно в небо задранных, зияла
В земле ужасная дыра, откуда
Свистел, вздуваясь, ледяной туман.
И крикнул спутник мой, взмахнув рукою:
Пред нами ад, инферно, преисподня!
3.
В его словах был ужас.
Я смеялся:
Что может удивить тебя, скитальца,
Перелиставшего бестселлер страха,
При жизни призывающего смерть?…
Мы подошли к провалу. Здесь был слышен
Невидимый, но странно близкий голос
И плеск, как будто женщина стирала,
И пела, пеньем облегчая труд…
В туман вела тропинка. Осторожно,
Ощупывая посохом дорогу,
Мы начали спускаться в эту бездну,
И оказались через сто опасных,
Слепых, грозящих гибелью шагов,
На плоской крыше глиняного дома.
Хозяйка нам обрадовалась. Жизнь
Ее была еще печальней нашей.
Ее кормил ручей, богатый рыбой.
В него она закидывала сеть…
4.
Зачем я рассказал тебе об этом,
Любимая? Ты плакала, я видел.
Нам голодно и зябко, ты ж привыкла
К подачкам с вертолетов… Вытри слезы.
Та женщина не доверяла жизни.
Жила не помня прошлого, не веря
Грядущему. Не зная очага,
Сушила на камнях сырую рыбу,
Плела из трав веревки, украшала
Слюдой и рыбьей чешуей жилище.
Она сказала нам: «Внизу, в долине
Ручей заполнил круглую воронку
От некогда взорвавшейся ракеты.
Там поселились люди. Я боюсь их.
Мне нужен муж, но я их избегаю.
Мне кажется, они едят друг друга…»
5.
Мой спутник с ней остался. Я ж спустился
В селенье каннибалов и, не съеден,
Был изгнан ими в гибельное место,
Где жить уже нельзя и людоеду.
Там копошились в ядерных отбросах
Вблизи ракетодрома десять грязных,
Бесчувственных существ, не знавших речи.
Одной из них и оказалась ты.
Ну что, ты хочешь к ним опять? Прекрасно.
Скажи мне только, кто живет за скатом
Того холма, что за четвертым кругом?..
Я знаю Данта, но не эту местность.
Смеешься? Что ж, прощай, подруга АДА!
Ручей петляет. Нет пути назад.
1968 – 1973
Петергоф
Ватер-дворник хохочет,
Ибо гейзер сокрыт под отверстием ватер-клозета,
и новая жертва,
Отколовшись от стайки приятелей,
спорящих с гидом,
Семенит, закрывая надушенный зонтик,
под арку сортира…
Ватер-дворник хохочет, а ватер-садовник устало
Давит кнопку на пульте, и в то же мгновенье,
гарцуя
На перистом рыльце фонтана,
Над буквою «Ж» на стене павильона,
Над сжатой в гармошку
Гранитной рекою впадающих в море ступенек,
Над царственным парком фонтанов,
повисших, как ивы,
На твердой кинжальной струе,
не успев облегчиться,
Воспарил человек, ватер-двор озирая в испуге…
Ура, Ватергоф, всешутейше насаженный сад!
Сколь прозрачны стволы твоих пальм,
кипарисов, хвощей,
Иглы брызг,
Камыши и ковыль, и хрустальные удочки,
розги и гроздья,
Их подвески, капель,
Как Версаль в гололед, плеск и шип,
Бижутерия влажных губных и свистящих согласных,
Серебро, виноград,
Как прекрасен алмазный подлесок,
где каждый охотник
Жаждет знать, где синеет фазан…
Будто хлеб, преломив
Семь цветов в секстильонах раздробленных капель,
Село солнце, и вот уже ватер-затейник
Ставит с лязгом рубиновый фильтр
на могучий прожектор,
Машет желтым флажком и включает
Центральный Рубильник.
Начинается Главное Зрелище – скоро полвека
Каждый вечер несметные толпы зевак
Собирает Оно на Центральную Площадь.
Гаснут лампы. Стихают насосы.
