скачать книгу бесплатно
3.
Все, что прозрачно, утоляет алчбу или жажду.
Все, что прекрасно, набухает любовью и смертью.
Вождь опускает на лапы сырую, тяжелую морду.
Спит Война, когда он засыпает.
Просыпается, когда он просыпается.
Призрак, сотни лет бродивший по Европе,
Стал мужчиной грузным и бровастым,
с исчезающими усами.
Воздушные замки материализовались в руины.
ЛОВЛЯ КРЫС В РАЗВАЛИНАХ ВОЗДУШНЫХ ЗАМКОВ.
Сырые голоса сирен, гибельные надежды.
В колчанах арсенала спят ракеты.
Спит чудовище на дне пруда.
Словно встречные поезда,
Трубным ревом тебя окружает судьба.
Друг твой, первый, кому ты поверил,
С кем веселилось сердце,
Чьи ладони – печально и грозно поющая книга, —
Друг твой лежит в гробу с разжатыми кулаками.
Вены его набиты черной свернувшейся кровью.
Прикрыт салфеткой гордый расклеванный гребень.
Космическая муть на дне зрачков.
ЕСТЬ В ТЕЛЕ ТИШИНЫ ПРОЗРАЧНЫЙ СЛИТОК
ПОСЛЕДНЕГО МОЛЧАНИЯ ЕГО.
4.
Шершавы бедра потаскух.
Философы учат жить.
В ломбардах пахнет бардаком.
Терапевты терпеть.
Тогда-то, поддавшись тоске,
Ты тоже придумал себе орла.
НАКОВАЛЬНЯ НА МОГИЛЕ КУЗНЕЦА.
ДАЖЕ НАКОВАЛЬНЯМ ПРИХОДИТ КОНЕЦ.
Дерево предательств, где на сучьях висят
Клятвы, поцелуи, тюремные башмаки.
ОН – НАСТРОЙЩИК РОЯЛЕЙ.
ЕМУ ПОДОЗРИТЕЛЕН ТВОЙ РОЯЛЬ.
Чучело человека охраняет груши,
Машет рукавами над вселенной сада,
Пляшет, как деревья, под дудку ветра.
Жить в интонациях прощанья.
Тот пункт, где истина конкретна.
Там, где за каждым гонит эхо
Пушистый, глупый пепелок…
Страшней изгнаний возвращенья.
5.
Курчавая овчина рыжих роз
Укрыла плечи дома: Бог с тобою,
Шальной, опальный ангел, побудивший
На блуд и воровство мое отродье!
Вернись и припади к коленям Бога,
Как сын к моим коленям припадает!
Отвергнутый повсюду, сын вернулся!
6.
Это с тобой, – ты бежишь, спотыкаешься,
бьешься в пыли.
То, что ты нес, разлилось, расплескалось на полпути.
Ты устал, ибо нес на плечах невесомость надежд.
Ты свободен. Твой полдень еще не весь вышел.
Полдень последней трети двадцатого века.
Слова твои – шелест ладони о перья любимой птицы,
Пейзажи, в которых грусть
Стала изысканным счастьем.
Поляны, которые ты любил,
Косят карлики в красных рубашках.
На вывеску гробовщиков
С восхищеньем глазеет старьевщик.
Подобием игральных карт
Сексом сцепленные собаки.
Киномонтаж, родившийся из систем кредита.
Ворота монастырей, заржавевшие от поцелуев.
Велосипедные мастерские, где велосипеды
Подвешены кверх тормашками, рули набок.
Горы хлеба земного за ломтик небесной булки.
Адюльтер государства с придворной Музой.
Поведенье гражданки Эвтерпы в постели тирана.
Мумии вождей съедает моль.
Моль отомстит за всех.
7.
Все заклинают поэзию
Держаться в стороне от политики,
Как будто между добром и злом
Уже поставлен знак равенства…
ТЫ НАВОДИШЬ ЗЕРКАЛЬЦЕ, А ОНИ РУЖЬЯ.
Курицы под шелковицей, суета, разговоры,
Лепные бра, ангелы, канделябры,
Запахи жарения, холодильники и кроссворды,
Вдыхание ванильной пыли, высасывание помидор,
Коварное обилие товаров, возможность путешествий,
алчность жен…
Чего не может сожрать саранча?…
Месть или сплетня? булава или булавка?
От судорог, от тика – люминал.
8.
Любовь!
Это было осенью, в сентябре.
Это крикнул петух, похожий на пол сказочного коня.
Сосед по скамейке вынет вставную челюсть,
Протрет носовым платком.
Она уткнется в твое плечо, и спрячется от собак.
Губы ее, как губы монашки, алы.
В ТВОЕЙ ЛЮБВИ – ДУБЛЕНЬЕ КОЖ.
В ЕЕ – ВЯЗАНИЕ КРУЖЕВ.
КАК ТЕБЕ ЛЮБ ЗОЛОТОЙ И РОБКИЙ НАРОДЕЦ ЕЕ ВОЛОС!
Гетто ласк поспешных, шорохов, утешений.
Комнатушка в предместье, за стенкой живет полковник!..
Мы лишние в этом мире, не дыши так, услышат!..
О, Любовь! Трубный крик,
Заклинанье надежд, утоление жажды, —
Две слепые оглохшие ноты в гигантском аккорде
Извергающей жирную пену из рога!
Кто трубит? Для чего призывает на помощь?
Молчанье.
Ты счастлив. Ты слеп. Ты ничего не заметишь.
Упадает звезда на источники вод.
Там, в дальних небесах, копится гром.
Нахмурены брови заик.
От морозов осыпались зеркала.
Твоей любимой двадцать четыре.
Она умирает от меланомы.
9.
Розы, которые ты принес в январе,
Отец ее вставит в кувшин с водой.
Мачеха бросит в цветы аспирин.
Твоей любимой двадцать четыре.
Ноги ее в коленях связаны лентой.
Фельдшер шприцует живот формалином.
Уже не похожие на твои поцелуи,
Темные пятна ползут по белому телу.
Теперь ее не спеша лобзает
Смерть, – грязнейшая из лесбиянок.
Теперь ее на носилки валят
Две кладбищенские приживалки.
Тонкие руки ее свисают.
Так с веревок
