скачать книгу бесплатно
В эстетике и этике мы познакомимся с несколькими другими двойными движениями.
13.
Мне не нужно больше говорить об опьянении и сне.
Опьянение – это усиленная жизнь крови, которая становится тем более осознанной, чем больше ослабевают органы чувств, а вместе с ними и разум. Интоксикация является полной при анестезии наркотическими средствами (оксид азота, хлороформ и т.д.). Органы чувств полностью бездействуют, а ум не задействован; напротив, самосознание – это очень чистое зеркало. Человек, находящийся под наркозом, необычайно ясно осознает циркуляцию крови; он ясно чувствует, как кровь мчится, бушует и давит на сосуды, как будто хочет их разорвать. Он размышляет и думает в целом, но с удивительной быстротой.
Сон прежде всего необходим организму. Силы, которые так расходуются при общении с внешним миром, должны быть восстановлены, а расстройства в органах должны быть искоренены. Поэтому органы чувств отключаются, а воля, полностью замкнутая в своей сфере и беспокойная, как всегда, упорядочивает свой дом и готовится к новым действиям.
Сейчас в борьбе за существование наступило перемирие.
Затем сон необходим самому демону. Он должен время от времени становиться апатридом, чтобы не отчаиваться; а апатридом он может стать только в глубоком сне.
Разве не правда, что сон – это сам Бог, который обнимает усталых людей? (Хеббель.)
И:
Почудился мне крик:
«Не надо больше спать! Рукой Макбета Зарезан сон! Невинный сон, тот сон, Который тихо сматывает нити
С клубка забот, хоронит с миром дни,
Дает усталым труженикам отдых,
Врачующий бальзам больной души,
Сон, это чудо матери-природы,
Вкуснейшее из блюд в земном пиру.
Шекспир. (Перевод Б. Пастернака)
14.
Имманентная философия объединяет все состояния воли в понятиях желания и неудовольствия. Удовольствие и неудовольствие – это непосредственные состояния демона, это цельные, неразделенные движения истинной воли к жизни или, выражаясь объективно, состояния крови, сердца.
Боль и вожделение, с другой стороны, являются косвенными состояниями воли; ведь они основаны на живых ощущениях органов, которые являются выделениями из крови и утверждают определенную независимость от крови.
Это различие важно и должно быть отмечено. Приведу в связи с этим некоторые наблюдения в объективной сфере.
Состояния удовольствия – это расширение, состояния неудовольствия – концентрация воли.
Я уже указывал выше, что в первых состояниях человек хочет показать всему миру, как он счастлив. Таким образом, он выражает свое состояние всем телом в жестах, движениях (объятиях, прыжках, скачках, танцах) и особенно в смехе, криках, воплях, возгласах.
крик, вопль, пение и сквозная речь. Все это можно проследить в стремлении человека показать свое состояние и донести себя до других – если бы это было возможно, до всего мира.
С другой стороны, человек отбрасывается назад на самого себя в состоянии вялости.
Яркость глаз гаснет, выражение лица становится серьезным, конечности становятся неподвижными или сокращаются. Кожа на лбу вертикально морщится, глаза закрываются, рот становится немым, руки судорожно сжимаются, человек сжимается, замыкается в себе.
Стоит упомянуть и о плаче. Как будто оттекающая кровь больше не оказывает необходимого давления на лакримальные железы, и поэтому они опорожняются. Плачу предшествует спазм сердца, и можно почти почувствовать, как поток воли возвращается к центру. В бессильном гневе, напротив, слезы яростно выдавливаются наружу.
Наконец, я хотел бы обратить внимание на своеобразные световые появления в глазах, вызванные тупыми или бурными внутренними движениями, а также на ощущения тепла и холода. Поэты справедливо говорят о светящихся, сияющих, светящихся, фосфоресцирующих глазах; о мрачном огне в глазах; о странном сверкании глаз; о вспышках гнева; о том, что глаза загораются, вспыхивают. Также говорят: глаза искрят, в глазах бушует и так далее. Кроме того, существует множество выражений, обозначающих прекращение явлений, например: свет глаз погас; глаза потеряли свой огонь; усталые души, усталые глаза; в последнем выражении явление пропущено и подчеркивается только его причина.
Однако следует отметить, что все эти явления в глазу (к которым также относится потемнение радужной оболочки, особенно голубого цвета, когда человек сердится) обусловлены изменениями в органе. Возбуждения воли изменяют напряжение частей органа (роговицы, радужки, зрачка и т.д.) таким образом, что свет отражается существенно иначе, чем в нормальном состоянии, или другими словами: внутренние движения человека, насколько они проявляются в глазу, только изменяют обычный свет, они не являются самостоятельными источниками света.
Ощущения холода и тепла очень разнообразны. Мы чувствуем ледяную дрожь, мы дрожим; с другой стороны, мы светимся, на нас бьет жаркий огонь, мы горим, мы плавимся, в наших жилах кипит, кровь бурлит.
Но не только мы испытываем эти внутренние ощущения, но и наше тело показывает измененную температуру. Конечности становятся холодными в состоянии нежелания, они умирают; и с другой стороны, тело проявляет больше тепла в состоянии удовольствия или в оттоке части двойного движения, как в гневе. Лихорадка также относится сюда.
15.
Теперь мы оставляем человека и спускаемся в царство животных, и в первую очередь мы имеем дело с высшими животными, которые ближе всего к человеку, его «братьями меньшими».
Животное, как и человек, представляет собой сочетание определенной воли и определенного духа.
Его дух обладает прежде всего теми же органами чувств, что и человек, которые, однако, у многих особей острее, то есть обладают большей восприимчивостью к впечатлениям, чем у человека. Его разум тоже такой же. Он ищет причину каждого впечатления и формирует его в соответствии со своими формами пространства и материи. Кроме того, животное, как и человек, обладает разумом, то есть способностью к связи. У него также более или менее хорошая память, но слабое воображение и слабая способность суждения, и этому несовершенству следует приписать огромную разницу, существующую между человеком и животным.
Первое следствие этого несовершенства заключается в том, что животное обычно связывает частичные представления ума только с частями объектов. Только те объекты, которые полностью видны на сетчатке глаза, будут восприниматься как целые объекты; все остальные недоступны ему как целые объекты, поскольку его воображение не в состоянии удержать множество частичных идей, которые исчезли. Таким образом, можно сказать, что самое умное животное, стоя вплотную к дереву, не получит его полного образа.
Тогда в нем отсутствуют важные связи, устанавливаемые разумом на основе априорных форм и функций.
Он не может конструировать время и поэтому живет исключительно в настоящем. С этим связан тот факт, что животное распознает только те движения, которые ощутимы в точке настоящего. Весь ход смены места объекта, незаметная смена места и все внутренние движения (события) ускользают из его сознания. Кроме того, животное не сможет связать воздействие одного объекта с изменением другого, поскольку ему не хватает общей причинности.
Признание динамической связи между вещами для него, естественно, совершенно невозможно. Только причинную связь между своим телом и теми вещами, воздействие которых на него он уже испытал, то есть вторую причинную связь, упомянутую в аналитике, хотя и существенно ограниченную, он узнает с помощью памяти. Поскольку он также лишен субстанции, его мир как концепция является неполноценным и фрагментарным.
Наконец, он не может формировать понятия. Поэтому он не может мыслить понятиями, и его дух лишен той важной вершины, которую можно достичь только через мышление: самосознания. Его сознание выражает себя:
– как чувство,
– как самоощущение (общее чувство индивидуальности).
Если нельзя приписать высшим животным абстрактное мышление, то, с другой стороны, необходимо приписать им мышление в картинках, на основе суждений в картинках. Лиса, пойманная в ножную петлю, которая прокусила себе ногу, чтобы освободиться, сделала два правильных суждения, держа свободную ногу живописно рядом с другой, и сделала из них правильный вывод: все это в живописной форме (без понятий), подкрепленной непосредственным восприятием.
Таким образом, разум животного односторонне развит, а его дух в целом существенно ограничен. Поскольку дух – это не более чем часть разделенного движения, из этого следует, что остальные движения животной воли должны быть более интенсивными, то есть инстинкт должен выходить на первый план у животного, чем демон у человека. И действительно, контроллер животного получает мощную поддержку инстинкта везде, где он объединяет эффекты и будущие отношения, о которых воля животного не знает.
Правитель животного опирается на инстинкт везде, где он не может распознать взаимосвязанные последствия и будущие отношения, от которых зависит сохранение животного. Так инстинкт определяет время, когда перелетные птицы должны покинуть север, и гонит других животных осенью собирать пищу на зиму.
16.
Если мы теперь обратимся к воле животного, то его индивидуальность в целом, как и у человека, представляет собой замкнутое бытие-для-себя или эгоизм.
Как и человек, животное тоже хочет жить определенным образом, т.е. у него есть характер.
Что касается темпераментов и волевых качеств у животных, то ясно, что они должны быть менее многочисленны, чем у человека; ведь его дух более несовершенен, и только в соединении с развитым духом воля может быть многообразно сформирована, т.е. развита.
Поэтому мы будем правы, если, говоря о высших животных в целом, ограничим их темперамент двумя волевыми качествами – живостью и инертностью. Только у некоторых домашних животных, чей интеллект и характер были пробуждены и развиты тысячелетиями контакта с людьми, можно найти человеческий темперамент, и здесь прежде всего следует упомянуть лошадь.
Насколько важен для животного контакт с людьми, показывают одичавшие лошади и прерийные собаки. Последние, как рассказывает Гумбольдт, часто кровожадно нападают на людей, за защиту которых боролись их отцы. У таких одичавших животных регресс произошел таким образом, что интеллект снизился, и поэтому все движение крови (инстинкт) стало более интенсивным, в то время как характер стал более простым.
Из качеств воли отпадают все те, которые имеют своим условием человеческий дух, такие как скупость, справедливость, решительность, стыдливость и т. д. Из оставшихся, таких как зависть, лживость, верность, терпение, кротость, вероломство и т.д., больше всего проявляют обезьяны, слоны, собаки, лисы, лошади. Часто одним качеством воли можно описать весь характер животного, часто даже самого этого характера нет, а остается только характер животного. и остается только характер индивидуальности в целом: эгоизм.
Ощущения животного слабее, чем у человека, из-за пропорционально меньшей нервной массы, а также из-за более грубого телосложения. Поэтому его болевые и сладострастные ощущения более приглушенные и менее интенсивные, чем у человека.
Состояния удовольствия и неудовольствия у животных также слабее и менее многочисленны, чем у человека, поскольку их углубление и продолжительность зависят от абстрактного мышления. Только животные высшей ступени знают состояние радости и печали. Такое сильное горе и радость, как у человека, может испытать, скорее всего, только собака.
Более того, отчаяние отсутствует, и лишь у некоторых животных место надежды занимает
состояние ожидания, которое предполагает концепцию будущего. Страх, с другой стороны, известен каждому животному, поскольку животные в целом трусливы. Животное смело только тогда, когда оно инстинктивно приняло решение в пользу расширенной индивидуальности (борьба самцов за самок, защита выводка). Только собака храбрится из преданности и предстает здесь как самое благородное животное.
Наконец, ненависть и любовь проявляются более или менее явно у всех животных. Любовь проявляется как сексуальная любовь (эструс), и, поскольку она коренится в жизни крови, а инстинкт гораздо более интенсивен, чем демон, это более дикое и исключительное состояние, чем у человека. Чувство жизни достигает своей высшей стадии. Тело становится бурлящим, движения более оживленными, а внутреннее яростное возбуждение распространяется в виде звука. Птицы поют, звонят, свистят, булькают; скот ревет; кошка кричит; лиса лает; олень свистит; скачущее животное манит; олень во время гона поднимает громкий крик, который слышен издалека. Возбуждение также проявляется в знойных, закатившихся глазах, в непрекращающемся движении ушей, в топоте ног и вздыбливании земли рогами или рогами. Стригущееся животное почти не замечает опасности и часто забывает о голоде, жажде и сне.
Тогда любовь предстает как похотливое чувство власти. Бык и баран, петух и селезень двигаются с определенной гордостью за свою семью.
Ненависть проявляется как отвращение, даже вражда между полами после спаривания, а в силу эгоизма (одно качество воли редко несет его) – как ненависть ко всему окружению или к отдельным людям, когда на карту поставлено существование.
Подобно человеку, животное также преобразует нормальное движение во все другие состояния своей собственной силой. Эструс – это наиболее возбужденное состояние.
Чем ниже человек опускается в животное царство, тем проще оказывается его индивидуальная воля, вследствие все более неблагоприятного соотношения интеллекта и воли и все более простого духа. Пропадают целые органы чувств, атрофируются формы интеллекта, его функции выполняются все реже и реже, а высшие способности познания, наконец, исчезают совсем.
17.
Теперь мы попадаем в безмолвное царство растений. Нет чувствительности, то есть нет воображения, нет ощущений, нет самосознания, нет самосознания: это те характеристики, по которым растение отличается от животного.
Растение имеет результирующее движение. Это два целых частичных движения, которые объединяются в одно результирующее движение. Не так, как у животного одно частичное движение снова разделилось, а осталось целым, и поэтому растение не имеет чувствительности и лишено всех явлений, сопровождающих чувствительность.
Таким образом, раздражимость растений все еще содержит чувствительность, так сказать, и поэтому существенно отличается от раздражимости животных. Он реагирует непосредственно на внешний стимул и тем самым приводится в действие исходным, остающимся целым движением.
Если взять воображение в качестве вспомогательного средства, то сок – это истинная воля растения. Но это не объективация всей воли. Корень, стебель, листья и половые органы являются выделениями из сока и образуют вместе с ним объективацию воли всего растения. Большое различие между растениями и животными заключается в том, что сок приводит в действие органы непосредственно, как кровь приводит в действие мозг, в то время как другие органы животного не могут функционировать вообще без участия крови. В случае с последним, прежде всего, требуется соединение нерва и мышцы, и только теперь, как было объяснено выше, кровь может воздействовать на все движение.
18.
Растение – это индивидуальная воля к жизни и замкнутое существо для себя. Он хочет жизни очень специфическим образом, то есть у него есть характер. Но этот персонаж очень прост. Она не выделяется в волевые качества, а является для всех растений, постигаемых изнутри, слепым порывом, ростом определенной интенсивности. С другой стороны, при взгляде со стороны, он проявляет свой собственный характер, или, другими словами, он показывает нам свой характер как объекта: он выставляет его напоказ.
Мы можем выделить только три состояния у растения, которые соответствуют нормальному состоянию, ненависти и любви животного, а именно: рост, цветение и увядание. Под увяданием я понимаю здесь концентрацию.
В состоянии цветения растение достигает своей наивысшей жизни. Он «светится и сияет», и большинство из них, в стремлении еще больше расширить свою сферу, выдыхают аромат. Они как будто хотят поведать миру о своем блаженстве; но такое сравнение предполагает наличие сознания, которое мы должны категорически отрицать у растения. Что речь для человека, звук для животных, запах для растений.
Хотелось бы отметить, что глубокое возбуждение растения в состоянии цветения очень часто проявляется в повышении его температуры, что в отдельных случаях просто поразительно. Так, например, цветок Arum cordifolium показывает теплоту 45° при температуре воздуха 21°(Фридрих Бурдах, 395).
В состоянии увядания растение сужает свою сферу. (Отгибание тычинок после оплодотворения можно рассматривать как аналог ненависти животных после спаривания). Тычинки, лепестки, листья увядают, плоды опадают, а идея растения концентрируется в соке.
У однолетних растений и других, таких как пальма саго, Agave americana, Foucroya longaeva, увядание идентично смерти. Здесь идея растения полностью сосредоточена в плодах.
Состояния воли растения основаны, как и все состояния индивида в целом, на преобразовании его нормального движения его собственной силой.
Жизнь растения из-за отсутствия чувствительности – это жизнь во сне, но по этой самой причине необычайно интенсивная. Он лишь внешне спокойный и мягкий. Подумайте о буйной плодовитости, которая свидетельствует о неистовом стремлении растения поддерживать свое существование, и об известном эксперименте Хейлза, согласно которому сила вытекающего сока винограда в пять раз сильнее, чем сила, с которой кровь движется в большой бедренной артерии лошади.
19.
Теперь мы вступаем в неорганическое царство, царство неорганических или химических идей, характерной чертой которых является нерасчлененное движение.
Химическая идея, как и всякая индивидуальная воля, является замкнутым бытием-для-себя.
Истинная индивидуальность в неорганическом царстве – вот и вся идея. Однако, поскольку каждая часть имеет ту же сущность, что и целое, каждая замкнутая сфера однородной химической силы, встречающаяся в природе, является индивидуумом.
Химическая идея хочет жить определенным образом, т.е. у нее есть характер. Этот характер, постигаемый изнутри, – непрекращающееся, простое, слепое стремление. Вся деятельность химической идеи может быть прослежена до этого единственного побуждения. Как и в случае с растением, он проявляется внешне: он полностью запечатлен в объекте.
Ничто не может быть более неправильным, чем отрицание жизни химической идеи. В тот самый момент, когда, например, кусок железа теряет свое внутреннее движение, которое является единственной характеристикой жизни, он не распадается, а фактически превращается в ничто.
20.
К химическим идеям сейчас относятся прежде всего так называемые простые вещества, такие как кислород, азот, железо, золото, калий, кальций и т. д. в чистом виде, без примесей. Тогда все чистые соединения простых веществ друг с другом являются идеями, например, углекислый газ, вода, сероводород, аммиак, оксид железа, оксид марганца, и соединения их друг с другом, например, сернокислый лайм, хромовокислый калий, азотнокислый сод; таким образом, все простые вещества, кислоты, основания и простые соли являются особыми идеями.
Особое значение имеют также те соединения, которые при одинаковом (процентном) составе проявляют различные свойства, и которые были названы полимерными веществами. Таким образом, пентатионовая кислота (S5O5) существенно отличается от гипосерной кислоты (S2O2), хотя сера и кислород встречаются в одинаковой пропорции в обоих соединениях, в соответствии с процентами и эквивалентами.
Кроме того, независимыми идеями являются органические химические соединения, т.е. радикалы и их соединения, такие как этил (C4H5=Ae) и оксид этила (AeO), йодоэтил (AeJ), оксид этила серной кислоты (AeO.SO3), а также полимерные органические вещества, такие как альдегид (C4H6O2) и уксусный эфир (C8H8O4).
Наконец, все двойные соли и сохранившиеся останки организмов, такие как кости, дерево и т.д., являются особыми идеями, потому что они представляют собой особые химические соединения.
С другой стороны, конгломераты, как таковые, не являются особыми идеями.
В этой рамке, которую мы дали неорганическому царству, находятся не только химические препараты; это не рамка только для химических формул; она охватывает всех представителей неорганической природы. Так, например, было бы неправильно не разделять аррагонит и известковый шпат, которые имеют совершенно разное кристаллическое образование; ведь каждое различие в объекте указывает на различие в самой вещи, и даже в соответствии с такими отклонениями должны определяться конкретные идеи.
Я завершаю эту общую часть замечанием, что для имманентной философии совершенно безразлично, будет ли число простых химических веществ и их соединений в ходе развития науки увеличиваться или уменьшаться. Философ не должен ограничивать и связывать естественные науки.
Его задача – лишь просеять материал, собранный учеными-естественниками, и подвести его под общую точку зрения. Он должен только определить химические идеи, не заботясь о том, увеличиваются или уменьшаются объекты под определенными понятиями.
21.
Теперь мы должны классифицировать объекты неорганического царства на основе трех вполне определенных состояний, а затем рассмотреть характер объектов каждого раздела.
Все тела являются твердыми, жидкими или газообразными.
Общим для них является расширение и непроницаемость, что означает не что иное, как то, что каждое неорганическое тело является индивидуальной волей к жизни. Она обладает сферой силы и утверждает себя в той жизни, которую хочет.
Тогда твердые тела проявляют тяжесть, т.е. у них одно главное стремление – достичь центра Земли. Каждый представитель неорганического царства хочет быть в центре земли: таков его общий характер. Его особенностью является интенсивность, с которой он проявляет свое стремление, его сплоченность, или его удельный вес (удельный вес).
В осуществлении этого стремления, которое твердое тело всегда имеет и никогда не теряет, оно проявляет инерцию.
Любое твердое тело в большей или меньшей степени расширяется или сжимается. В соответствии с этим определяют его расширяемость и сжимаемость, его твердость, хрупкость, упругость и пористость, словом, его так называемые физические свойства, которые ни в коем случае не являются идеями, самостоятельными силами, а лишь теснее определяют сущность химических идей. Они считываются с объекта (вещи в себе, прошедшей через субъективные формы) и справедливо относятся к основанию возникновения. Независимо от химической идеи, они даже не мыслимы: они стоят и падают вместе с ней.
Некоторые из этих свойств основаны на модификации агрегатного состояния, которое также можно назвать нормальным. Расширяемость под действием тепла означает лишь то, что тело, благодаря внешнему возбуждению, перешло в более возбужденное состояние, в более бурное.
внутреннее движение, и в нем стремится расширить свою сферу. Она стала теплее не потому, что часть особой идеи, называемой теплом, самым чудесным образом проникла в ее индивидуальность, стала в ней хозяином или даже вступила с ней в связь, но стала теплее потому, что изменила свое движение, по постороннему побуждению, конечно, но от своей собственной силы, и в этом новом движении теперь производит на чувства наблюдателя иное впечатление, чем прежде.
С другой стороны, тело сжимается и становится холоднее, потому что либо прекращается постороннее возбуждение, либо, действуя на другие тела, оно теряет свое более возбужденное движение. Из более возбужденного состояния он возвращается в нормальное, и теперь мы говорим, что он стал холоднее, потому что в новом состоянии он также производит определенное новое впечатление. —
Газообразные тела демонстрируют тенденцию, движение, которое прямо противоположно гравитации. В то время как твердое тело стремится только к центру Земли, или, говоря в общем, к идеальной точке, лежащей вне ее, газообразное тело стремится непрерывно распространяться во всех направлениях. Это движение называется абсолютным расширением. Как я уже говорил, она является прямой противоположностью гравитации, и поэтому я должен решительно отвергнуть утверждение, что газы подвержены гравитации. То, что они тяжелые, я не отрицаю; но это основано, прежде всего, на том, что они действуют во всех направлениях, следовательно, и там, где определяется их вес, затем на соединении всех вещей, которое не допускает беспрепятственного расширения.
Между твердыми телами и газами находятся жидкости. Жидкость показывает единое
неразделенное движение, которое должно быть определено: как текущее отдельно в стремлении к идеальному центру, лежащему вне его. Это ограниченное расширение или модифицированная гравитация.
Различные стремления твердых, жидких и газообразных тел проявляются наиболее отчетливо, когда они сдерживаются. Так, камень давит только на свое основание, поскольку имеет только одно прямое стремление к центру земли; жидкость, напротив, давит, насколько достигает, на все части сосуда, поскольку действует во всех направлениях, лежащих ниже ее уровня; газ, наконец, заполняет закрытый воздушный шар. Газ, наконец, полностью заполняет закрытый шар и делает его наполненным до краев, потому что его стремление толкает во все стороны.
