Сашкины незатейливые рассказы

Сашку вызвал к себе заместитель директора по научной работе, доктор наук, профессор, лауреат Ленинской премии, умнейший и интеллигентный человек Он сообщил, что руководство института намечает Сашкину кандидатуру на должность заведующего отделом. Это была не просто сенсация, а нечто похожее на свалившийся с неба мешок с драгоценностями. Неужели они реально оценили мои способности, несмотря на укоренившуюся намертво кадровую практику в стране назначать только по формальным соображениям без учёта действительных профессиональных качеств – думал Сашка, мечтая о новых реалиях в будущей престижной должности.

Прошло несколько дней, и Сашка был опять вызван к начальству. Ему сообщили, что его, к величайшему сожалению, не утвердили в новой должности.

– Ну вы же всё понимаете, – говорил заместитель директора, смотря куда угодно, но только не Сашке в глаза. – Но вы не расстраивайтесь, мы решили вас назначить на должность заведующего лабораторией, это тоже весьма высокая должность, да и прибавка в зарплате существенная.

– Я что–то не очень понял, ведь лабораторией заведует Григорий Александрович, а его куда же? – Сашкин голос осип от волнения.

– А он займёт вашу нынешнюю должность завсектором без потери в окладе. Он очень хороший человек, всё поймёт и не будет возражать. Зайдите в отдел кадров и возьмите выписку из решения аттестационной комиссии, – бойко ответил замдиректора.

Сашка впервые в жизни, выходя из кабинета замдиректора, хлопнул дверью. Прочитав решение аттестационной комиссии, он вышел из института и пошёл гулять по улицам, куда глаза глядят. Ну ладно, думал он, уплывшую из–под носа должность, о какой он и мечтать не мог, не так уж и жалко, нечего мечтать о не сбыточном! Но иезуитское предложение занять должность его коллеги и друга, получить повышение по службе, убрав коллегу с дороги, это как–то не по–человечески. Конечно, повышение статуса и зарплаты в эту застойную советскую эпоху, без соответствия негласным кадровым требованиям, это большая удача. Рационально рассуждая, очень хотелось занять эту должность завлаба, но ведь было правило, выработанное самим Сашкой. Он ещё не был умудрённым опытом старцем, но уже был вполне зрелым мужчиной, склонным к довольно глубоким размышлениям. К моменту происходящих событий у него уже были выработаны некоторые стереотипы поведения, одним из которых было простое правило. Он его называл основным правилом поведения. Оно гласило: вести себя нужно рационально и этично, неукоснительно соблюдая это сочетание.

Вернувшись в институт, Сашка написал на имя директора заявление, что он не может согласиться с предложением аттестационной комиссии и отказывается занять должность заведующего лабораторией по этическим соображениям, так как указанная должность занята его коллегой, квалифицированным специалистом. За всю историю института никто никогда не отказывался от повышения в должности. Сашка в одночасье стал знаменитым, на него посматривали с любопытством, как иногда смотрят на странных людей. Друзья–коллеги реагировали по–разному. Большинство дружески порицало, мол, ну ты и дурачок, некоторые тихо выражали уважение.

Через несколько лет в стране началась перестройка. Директор института собрался уходить на пенсию, а весь тысячный коллектив института бурлил, толком не понимая, что происходит со страной и что же будет с институтом. Директор института был классическим назначенцем «по партийной линии», совершенно далёким от науки человеком, бывшим освобождённым секретарём партийной организации министерства, но он, как ни странно, успешно руководил институтом более десяти лет. Для Сашки директор был настолько высокопоставленным лицом, что он понятия не имел, что это за человек. Однако, тесно общавшиеся с директором коллеги говорили, что он, как минимум, не мешал никому и вообще был очень хорошим человеком. Институт был полон слухов о предстоящей смене директора. В таких случаях, как водится, выдвигались самые сенсационные предположения, от назначения на эту должность первого заместителя министра до каких–то нелепых назначенцев из других городов и даже из–за рубежа.

Сашку вызвали к директору, что само по себе было не обычным, а когда он вошёл в кабинет, не ординарность ситуации усилилась, поскольку в кабинете за столом для заседаний, кроме директора, находилось ещё несколько человек. Их всех вместе можно было назвать «всё руководство института». Директор пригласил ошалевшего Сашку присесть и сообщил, что руководство института предлагает ему возглавить институт в это не простое для страны время и что это предложение согласовано с министерством. На это оглушительное для него предложение Сашка ответил, что он должен подумать и попросил один день на раздумье.

Так весной 1991 года Сашка приказом министра был назначен директором головного профильного министерству института, а через несколько месяцев в Советском Союзе случился путч, и страна начала жить в совершенно других условиях. Сашке предстояло в качестве руководителя пройти длинный и трудный путь преобразования института из прикладного советского НИИ в многопрофильную компанию, работающую в новых условиях рыночной экономики.

Лихие девяностые

В Сашкином институте в начале девяностых годов, на заре молодого русского капитализма, многие помещения института опустели. В советское время, когда все работы института оплачивались государством, коллектив института насчитывал более тысячи человек, размещавшихся на огромной площади различных по назначению помещений, от обычных офисных, до производственных и подсобных. Переход от плановой к рыночной экономике был чрезвычайно болезненным для большинства работников института. Многие представители прикладной науки столкнулись с тем, что их работа, щедро оплачиваемая советской плановой бюрократией, никому не нужна в новых условиях. Так называемые научные исследования, которые годами и десятилетиями выполнялись для отчётности в вышестоящих организациях, не имели никакой рыночной ценности. Постепенно работники института, не нашедшие применения своей деятельности, за которую мог бы хоть кто–нибудь хоть сколько–нибудь заплатить, стали увольняться. В институте стали освобождаться довольно большие площади, которые можно было сдавать в аренду.

Процесс появления незанятых площадей института сопровождался встречным процессом появления представителей малого бизнеса, заинтересованных в аренде этих помещений. Так в Сашкином институте появилась новая плеяда разношёрстных малых предприятий, объединяемая одним термином «арендаторы».

Время было действительно лихое, без всяких преувеличений. В обиходе появились совершенно новые слова, такие, как «крыша», что в то время означало защиту от бандитских нападений на бизнес. В ранние девяностые роль «крыши» на себя брали те же бандиты, которые за вполне приличные деньги брали на себя обязательство защищать предприятие от каких–либо других бандитов. Это потом, в процессе развития нового русского капитализма, появились другие виды защит, и «крыши» получили разные, вполне понятные названия, например «бандитская крыша» или «ментовская крыша». Но в начале девяностых ситуация в Москве во многом напоминала криминальную атмосферу Одессы из рассказов Бабеля.

Одним из предприятий–арендаторов в институте руководил Виктор, довольно молодой интеллигентный парень, закончивший престижный технический ВУЗ и смело бросившийся в пучину бурной предпринимательской деятельности. Сразу после разрешения кооперативов Виктор начал заниматься мелкооптовой торговлей всего, что можно продать и купить. На территории Сашкиного института был арендован небольшой офис и склад. К изумлению начинающей предпринимательской команды, дело оказалось сверхприбыльным. Виктор буквально через несколько месяцев после начала бизнеса купил новый автомобиль, о котором не мог даже раньше мечтать. И однажды в разгар рабочего дня к Виктору под видом покупателя пришел вполне солидный пожилой мужчина, который сразу же как-то ему не понравился. Что-то было не так в его поведении, да и внешний вид вызывал какое-то беспокойство. Потом Виктор понял, что было не так. Хорошо одетый и вполне опрятный на вид мужчина был покрыт обильными татуировками на обеих руках и явно внимательно обшаривал глазами все, что можно увидеть вокруг. Мужчина, оборвав разговор о покупках на полуслове, без всякого перехода сообщил Виктору, что представляет некую группу людей, которая за скромное вознаграждение готова защищать бизнес Виктора от любых посягательств, в том числе от нападения нехороших лихих людей.

– У вас ведь, насколько мне известно, нет «крыши»? – почти утвердительно спросил мужчина.

– Крыши у нас действительно нет, – признался Виктор, применяя новую терминологию конца восьмидесятых.

– Ну вот видите, – вежливо продолжил мужчина, – а мы можем за смешные деньги защищать вас практически от всего.

– А что же это за смешные деньги, это сколько? – спросил Виктор почти весело. Он еще не осознавал, с кем или с чем имеет дело.

– Да хотя бы сто рублей мне сейчас дайте, а потом уж мы коллегиально все решим. Вы не беспокойтесь, мы люди понятливые и договоримся обязательно, – улыбался тот в ответ.

– Господи, ну сто рублей – это не проблема, – сказал Виктор с каким-то даже облегчением и немедленно вынул из кармана деньги.

– Ну вот и чудненько, – с не меньшим облегчением воскликнул мужчина, – завтра же мы к вам подскочим всей компашкой и все обговорим.

После ухода неприятного мужчины у Виктора резко упало настроение. Он уже понимал, что куда-то вляпался, но ещё не понимал степень потенциальных неприятностей. С кем-то надо было срочно посоветоваться. На ум пришел недавний разговор с бывшим коллегой его отца Яковом Ефимовичем, который был гораздо старше и опытней Виктора и который уже намекал на свой интерес в каком-либо участии в бизнесе Виктора.

– Какой же ты лох! – воскликнул Яков Ефимович, выслушав подробный рассказ Виктора. – Ты разве не знаешь, что бандитам нельзя давать ни копейки, пока не договоришься обо всех подробностях и нюансах. Теперь ты своими ста рублями скрепил договоренность о крышевании вслепую. Это все равно, что кровью расписаться неизвестно в чем!

Виктор был в шоке. Что же делать? Как выходить из этого идиотского положения?

– Они просто отберут у тебя все. Причем не далее, как завтра. Этот мужик ведь сказал, что они завтра приедут? Ну вот, значит приедут. И по всем воровским понятиям, они теперь будут диктовать тебе условия, поскольку ты уже заплатил.

– Как я понимаю, в милицию обращаться бесполезно. Что же можно сделать? —спрашивал подавленный всей этой ситуацией Виктор.

– Вот что, есть у меня идея. Совершенно случайно я знаком с одним парнем, который мне очень обязан. Парень этот не простой, он чуть ли не правая рука какого-то весьма влиятельного человека из криминального мира. Дело в том, что снятие наезда, как в твоем случае, – это как раз вопрос его уровня. Я попробую разрулить твою проблему, но мне нужно солидное объяснение, почему именно я прошу вступиться за твой бизнес. Единственный вариант, который просматривается, это моё владение бизнесом с тобой на паритетных началах, то есть 50 на 50. Ты молодой, не опытный и не знал, как надо себя вести на переговорах с бандитами, а меня не было на месте, и ты и не знал, что у нас уже крыша есть! Ну что, по рукам? – Яков Ефимович вопросительно посмотрел на Виктора.

– Похоже, у меня нет вариантов. Так что же мы завтра-то будем делать?

– А завтра когда они приедут, ты скажешь, что у тебя есть партнер, который хочет с ними поговорить. Позвонишь мне, и я через десять минут буду у тебя. За остальное не беспокойся, сегодня же вечером я поговорю с моим парнем и все решу. У этих бандитов все вопросы решаются немедленно, это не по министерствам ходить.

На следующий день Виктор ждал приезда вчерашнего бандита с подельниками. Они не заставили себя долго ждать. Виктор в который уже раз испытал шок. Их было очень много, человек тридцать, а может, и больше. Это была чрезвычайно колоритная группа людей, часть которых и не скрывала своего уголовного прошлого. Вчерашний мужик, показав на Виктора другому еще более неприятному типу, по-видимому, главарю этого весьма разношерстного и многочисленного сообщества, как-то стушевался и оставался в задних рядах на протяжении всего происходящего. Виктор пролепетал про своего старшего партнера, на что получил в ответ заряд отборного мата, но при этом и согласие на немедленную встречу с этим партнером. Виктор позвонил и Яков Ефимович, как и обещал, прибыл через десять минут. Он попросил о разговоре со старшим из гостей один на один. Получив в свой адрес уже традиционную порцию отборного мата, Яков Ефимович уединился с главарем в подсобке. После пятиминутного разговора они вышли из подсобки явно неудовлетворенные встречей. Главарь что-то шепнул одному из своих подручных, и Яков Ефимович был немедленно закован в наручники и отправлен куда-то на одном из многочисленных бандитских автомобилей. Главарь, недобро зыркнув на Виктора, сообщил, что они вернутся часа через два. Вся группа немедленно расселась по машинам и, как на авторалли, автомобили рванули с места.

Виктор не понимал, что происходит, не знал, что предпринять. Не обращаться же в милицию, в конце концов! Через три часа вернулись не бандиты, а один Яков Ефимович.

– Ну что, партнер, приуныл? Все идет великолепно! От бандюганов мы избавились, теперь у нас вполне надежная и приличная крыша. У этой крыши 25 процентов нашего бизнеса, таким образом, у нас с тобой по 37 с половиной процентов, что не так уж и плохо. Как считаешь? – Яков Ефимович был явно в приподнятом настроении.

– Господи, я уж не знал, как вас вызволять. Ладно, хорошо, что хорошо кончается, – с облегчением вздохнул Виктор.

Это было реально лихое время и когда впервые разрешили продажу газового оружия, Сашка тут же, собрав необходимые разрешительные документы, купил газовый пистолет под названием «Вальтер». Он был до мельчайших подробностей похож на тот настоящий отцовский пистолет, с которым Сашка играл, с разрешения отца, в детстве. Пистолет был тяжеловат, но Сашка с удовольствием его носил под пиджаком в специальной кобуре, и само наличие такого оружия его успокаивало. А время действительно было, мягко говоря, тревожное. Хорошо известного Сашке коллегу, директора прикладного института немного другого профиля, чем Сашкин, человека примерно одного с Сашкой возраста, убили в его собственном подъезде. Всем, кто занимался бизнесом на заре русского капитализма, было не спокойно.

Ясным летним днём Сашкин секретарь сообщила по селектору, что двое мужчин хотели бы переговорить с генеральным директором по срочному делу. Сашка сказал, пусть заходят. Уже по голосу секретарши было понятно, что посетители не очень обычные, но он уже почти привык к практически ежедневным опасностям. Тяжесть пистолета под пиджаком привычно успокаивала, заместитель по безопасности был в своём кабинете – Сашка буквально пять минут назад беседовал с ним по селектору. Кроме того, как у всех приличных людей, у Сашкиного института была «крыша».

В кабинет вошли два смуглых человека, одетых в кожаные куртки, под которыми угадывались не очень мирные предметы. Судя по акценту, это были представители Северного Кавказа, не очень давно прибывшие в Москву. Они без всяких выкрутасов, сообщили, что могут обеспечить такому уважаемому институту надёжную защиту от любых посягательств за почти смешные деньги.

У Сашки в голове мгновенно прокрутились варианты ответа. Самый простой и, можно сказать, классический ответ заключался в том, что у института уже есть «крыша». За этим обычно следуют переговоры, называемые у бандитов «стрелкой», когда потенциальная «крыша» меряется с существующей своими возможностями. По бандитским понятиям существующие защитники имеют приоритет, и всё зависит от реального соотношения веса каждой из сторон, и от того, насколько вновь пришедшие чтят бандитские понятия. Вторым вариантом было подключение к проблеме заместителя по безопасности, у которого были определённые связи в спецслужбах. Неожиданно для самого себя Сашка решил попробовать третий нетривиальный вариант.

Гости вежливо попросили разрешения курить. Сашка великодушно разрешил при условии открытия окна. Он встал и пошёл открывать окно. Оба гостя молча вскочили и мгновенно расстегнули свои кожаные куртки. Сашка понял, что гости люди одновременно серьёзные и пугливые. Открыв окно и вернувшись к столу, Сашка приступил к третьему варианту.

– Слушайте, друзья мои, я бы мог начать с вами переговоры на интересующую вас тему, но я просто не имею права это делать. В настоящее время институт выполняет заказ Министерства по чрезвычайным ситуациям, само наличие которого засекречено. Если я с вами начну о чём–либо договариваться, я совершу государственное преступление, а я не могу себе этого позволить.

Как было сказано в бессмертном произведении, «Остапа понесло», когда он начал рассказывать про Нью Васюки. Сашка продолжил.

– Строго говоря, я должен сообщить о вашем визите, куда следует, но, если мы договоримся сейчас расстаться друзьями, я этого делать на свой страх и риск не буду.

Совершенно обалдевшие от услышанного гости Москвы начали задавать вопросы, на которые получали исчерпывающие ответы. Аккуратно загасив выкуренные сигареты в любезно предоставленную пепельницу, гости удалились, извинившись за беспокойство.

Самое интересное, что заказ МЧС институт действительно выполнял, правда, никакой секретности не было. Но это уже детали.

Случайные встречи

Мы часто думаем над тем, что было бы, если … Если не встретил бы этого человека, если не пошёл или не поехал туда, если сам не решил бы что-то сделать … Бывает, что проклятый случай приводит к трагическим последствиям. Но бывает и наоборот, случай рождает колоссальную радость. Ведь если вдуматься, то каждый из нас неимоверный «везунчик»! Поражает, что сам факт существования каждого из нас основан на абсолютно случайном событии. Чтобы появился на свет каждый конкретный человек, необходимо сочетание огромного числа случайностей, влияющих на соединение родительских клеток, владеющих генетической информацией. Как уникальный ключ в уникальном замке, две половины информации объединяются и дают начало развитию конкретного человека – плода сочетания огромного количества случайностей.

История не имеет сослагательного наклонения – это расхожая фраза, отражающая неумолимый ход времени. А собственно, почему неумолимый? Как бы нам хотелось увидеть мир без огромного количества негативных случайностей, порождающих несметные страдания людей.

На дорогах мира ежедневно гибнет большое количество людей, ставших жертвами чистейшей случайности. Сашку однажды поразила информация о погибшем в автокатастрофе известном актёре, который в такси возвращался домой после спектакля. На перекрёстке в такси врезалась другая машина, что закончилось трагически для пассажира. Услышав по телевизору эти жуткие подробности о любимом актёре, Сашка подумал о том, как же хрупка наша жизнь, зависящая от малейших и невинных случайностей, сочетание которых может привести к трагедии. Ведь задержись он в театре буквально на несколько секунд и все дальнейшие события могли бы выстроиться в совершенно иную траекторию времени. Другое такси или просто немножко более поздний момент времени подъезда к проклятому перекрёстку и жизнь ничего не подозревающего человека продолжилась бы. Да, известная банальная фраза, что история не имеет сослагательного наклонения, к сожалению, верна. Но хорошо так рассуждать, про историю вообще, когда речь идёт о событиях, касающихся всего человечества. А как быть с историей конкретного человека?

Сашке оставались считаные месяцы учёбы в институте. В те далёкие советские времена каждый студент, заканчивающий институт, должен был получить распределение на работу. Это был важный момент, потому что по закону каждый распределённый студент должен был отработать на назначенном ему предприятии не менее трёх лет. Для молодого человека, начинающего свою карьеру, три года – это довольно длинный и важный начальный период трудовой жизни.

Сашка волновался, поскольку он уже знал предварительный расклад по распределению, о котором всем выпускникам втихомолку сообщила сердобольная женщина, заместитель декана, входившая в состав комиссии по распределению. Сашка хотел попасть в большой московский научно–исследовательский институт. Профильных институтов тогда в Москве было несколько, но почему–то ни один из них не представил заявку на выпускников в Сашкин ВУЗ. Сашка знал, что он предварительно распределён в маленький проектный институт, не отличающийся престижностью. Таких контор, как их называли студенты, было в Москве несколько десятков. Предварительное распределение было на то и предварительное, что его можно было изменить, если бы Сашка назвал какой–нибудь другой институт и заявил, что очень хочет там работать. Но проблема была в том, что все институты из списка комиссии по распределению, были, как родные братья, похожи друг на друга и главной их отличительной чертой была заурядность и научная бесперспективность. А Сашка хотел заниматься наукой.

Наконец, настал долгожданный день распределения. Это процесс представлял собой открытое заседание комиссии по распределению во главе с деканом. Заседание проходило в большой аудитории, где были вывешены списки предприятий, подавших заявку на выпускников, а по аудитории прохаживались представители нескольких московских организаций, нуждающихся в молодых специалистах. Студенты толпились у входа в аудиторию, свободно заходили внутрь, задумчиво проглядывая списки, выходили обратно, возбуждённым шёпотом общались друг с другом. Каждый выпускник был обязан подписать выпускной лист о том, что он согласен быть распределённым на работу в обозначенную в листе организацию. В случае нежелания подписывать этот лист, выпускник распределялся по усмотрению комиссии в обязательном порядке. Это было рискованно, поскольку можно было попасть в совсем уж нежелательную контору.

Сашка был весь в сомнениях. Он несколько раз входил в аудиторию, просматривал списки, ходил курить на лестничную площадку и думал, что в конце концов от судьбы не уйдёшь и, похоже, надо соглашаться с предложением комиссии. Если он попросит какой–нибудь другой институт, это будет похоже на обмен шила на мыло, и по закону подлости можно вляпаться во что–то нехорошее, и жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Подойдя в очередной раз к спискам, Сашка буквально столкнулся с человеком чрезвычайно маленького роста с выразительными карими глазами, который выслушав дежурное извинение, спросил Сашку, не выпускник ли он. Говорил он с приятным кавказским акцентом, был очень вежлив и производил впечатление весьма интеллигентного человека. Представившись очень смешным для русскоязычного восприятия именем и отчеством, он сообщил, что ищет хорошего молодого специалиста в свою лабораторию. Сашка понял уже по одному названию лаборатории, что это вполне могло бы ему подойти, а когда он услышал, что лаборатория входит в состав большого научно–исследовательского института, то понял, что это не просто подходящий вариант, а именно то, о чём он как раз мечтал. Оставалась одна «маленькая» деталь, выяснить, каким образом можно распределиться в НИИ, которого вообще не было в списках. Оказалось, что при наличии заинтересованной организации в конкретном студенте, внести эту организацию в список не составляет никакого труда.

Так волею классического случая Сашка попал на работу в институт, в котором проработал потом около сорока лет.

Много раз в жизни Сашка задавал себе вопрос, а как бы сложилась его жизнь, если бы он на пол минуты позже закончил курить на лестнице. Ведь тогда бы он, войдя в аудиторию не столкнулся с заведующим лаборатории, подбирающим для себя сотрудника, и скорее всего вообще не узнал бы о существовании института, которому он отдал половину жизни. У него не было бы этой жены, с которой он в этом институте познакомился, и которая родила ему умную и красивую дочь. Ну и наконец, у него не было бы этих любимых внука и внучки, ставших его главной радостью и смыслом жизни на склоне лет. Вот к чему может привести мимолётное столкновение с симпатичным маленьким кавказским человеком.

Получалось, что эта мимолётное случайное столкновение у списков по распределению молодых специалистов коренным образом изменило Сашкину жизнь. Да и не только его жизнь, а самого Сашку. Ведь тот Сашка, который пошёл бы работать в другой институт, женился бы на другой женщине и имел бы других детей и внуков, был бы совершенно другим человеком. Наука доказала огромную роль влияния генетических факторов на формирование личности. Но та же наука говорит и об огромном влиянии среды на эту личность. Каково соотношение воздействий наследственности и жизненных обстоятельств на человека точно не знает никто. Однако считается, что под воздействием именно жизненных обстоятельств человек может измениться до неузнаваемости.

В общем, Сашка решил, что, если бы он не столкнулся на распределении с тем хорошим человеком из Закавказья, вся его дальнейшая жизнь была бы жизнью другого человека, просто внешне похожего на Сашку.