Черные платья

Дочка не возражала – хотя ей нравились столовские разноцветные салаты и дрожащее желе с крошечными розетками взбитых сливок, сама столовая и тамошние завсегдатаи вгоняли ее в тоску, причем отнюдь не поэтического свойства. К концу первой недели она выработала распорядок: взбежав по пожарной лестнице к служебной гардеробной, она переодевалась там в свое и, прихватив книжку и сэндвичи, стремглав мчалась вниз, проносилась, лавируя между автомобилями, трамваями и такси, по Маркет-стрит и через Элизабет-стрит и успевала провести сорок пять минут в объятиях приветливой зелени Гайд-парка.

Погода тем временем сделалась невыносимо, безжалостно жаркой, и Лиза обнаружила, что, усевшись на ту сторону фонтана Арчибальда, в которую сегодня дует ветер, можно слегка охладиться под долетающими брызгами. Сидя там, набив живот заботливо приготовленными мамой сытными сэндвичами с мясом или сыром и безоглядно погрузившись в повесть о страданиях А. Карениной, которую Лиза уже почти дочитала, она возносилась к высотам восхитительного блаженства, в немалой степени обусловленного чистой новизной возможности побыть в неизведанном доселе счастливом одиночестве.

Она как раз сидела так в пятницу первой недели на новой работе, и блузка у нее вся промокла, а до необходимости бежать обратно и переодеваться в черное оставалось всего несколько минут, как проходившая мимо Магда узнала девочку, которую видела из-под зловещих сводов «Модельных платьев», и окликнула ее:

– А, Лиза, верно? Меня зовут Магда, ты, без сомнения, еще увидишь меня, я возглавляю отдел модельных платьев в «Гудсе», куда, – тут Магда сверилась с бриллиантовыми часиками, – нам, кажется, пора возвращаться.

– Ой, да, спасибо, – смущенно пролепетала Лиза.

Пока она собирала книжку и оставшийся после ланча мусор, Магда окинула ее взглядом: ну до чего же крошечное, недоразвитое создание предлагают на роль помощницы в «Модельных платьях». Конечно, только если потребуется, что вряд ли. Хотя, как подумать, даже от такой малявки может быть прок, если свалить на нее всякие нудные мелочи, да и в любом случае на некоторое время умыкнуть Лизу из «Коктейльных платьев» – прекрасная возможность позлить этих зловредных кошек, которые сейчас ею помыкают. Именно так и надо будет сделать, причем в самом скором времени.

– Дражайшая мисс Картрайт – сама элегантность, не находишь? У нее есть вкус, чего не скажешь о большинстве встречных женщин. – Магда повела вокруг взглядом огромных лучистых глаз, от которых, казалось, не ускользала ни одна мелочь, и вздохнула, смиряясь. – Она говорит, мне предстоит пользоваться твоими, без сомнения, превосходными услугами ближайшие несколько недель, пока не схлынет рождественский наплыв покупателей.

– Ну-у, да, – сказала Лиза. – Она, кажется, упоминала, что я и вам иногда буду помогать.

– Что ж, давай запланируем это на следующую неделю, – безмятежно промолвила Магда. – Кстати, скажи на милость, отчего у тебя спина вся мокрая? Вспотела?

– Ой, нет-нет! – вскричала Лиза. – Я просто сидела у фонтана – это брызги.

– Глупышка! – воскликнула Магда. – Разве ты не знаешь, как опасно сидеть в такую жару у мокрого фонтана? Бог ты мой! Да ты же схватишь la grippe[16]. Кроме того, мокрая одежда – это крайне неэлегантно. Больше никогда так не делай. А еще сырость вредна для волос, – добавила она, критически озирая прическу Лизы и думая про себя: интересно, получится ли уговорить ее сходить к Раулю, только он один во всем городе, а то и во всей стране умеет стричь такие кудри. Ах, ничего-то эти люди не понимают. А это дитя, господи боже мой, и того меньше.

Они дошли до служебного входа, и Лиза поскакала наверх переодеваться. Магда посмотрела ей вслед и не без некоторого душевного довольства начала свое более величавое и короткое восхождение. Мысленные подсчеты подтверждали, что при нынешнем темпе они со Штефаном, скорее всего, к концу следующего года накопят достаточно, чтобы купить в рассрочку магазинчик на Маклай-стрит или даже в Дабл-Бэй, ибо Магда питала самые серьезные намерения со временем возглавить собственный, в высшей степени эксклюзивный и космически дорогой магазин дамской одежды, а модельные платья «Гудса» пусть катятся к чертовой бабушке.

9

Во второй понедельник декабря Патти Уильямс и Фэй Бейнс сидели за столом в столовой для персонала. Обычно они не ходили на ланч одновременно, но теперь, с подкреплением в виде Лизы, это оказалось очень удобным решением, поскольку, по чести говоря, в часы ланча отдел дамских коктейльных платьев чаще всего пустовал. Судя по всему, покупательницы коктейльных платьев предпочитали приходить за ними либо с утра, либо уже второпях ближе к вечеру. Так что сейчас Патти с Фэй сидели в столовой вместе. Однако зоркий наблюдатель без труда отметил бы, что сегодня для Патти это решение удобнее, чем для Фэй, ибо от такого наблюдателя не укрылось бы, что макияж Фэй маскирует довольно грустную действительность: веки ее свидетельствовали о бессонной ночи, а бледность – об унынии.

– У тебя что, пудра новая? – спросила Патти. – Как-то бледноватее обычного. Лично я всегда одной и той же пользуюсь. Как школу закончила, так ни разу не меняла. Хотя, если бы и поменяла, навряд ли Фрэнк заметил бы, – добавила она тоном, предвещающим худшее.

И не напрасно предвещающим.

– Хоть в зеленый лицо выкрась, он все одно не заметит, только не он. Что уж тут.

И она поджала губы, внезапно подумав: не стоит Фэй уж такое-то рассказывать.

– Беда с Фрэнком, – продолжала она, чуть приободрясь, – он со своим новым начальником не ладит. Слишком тот нос дерет, говорит.

С начальником у Фрэнка и впрямь была беда – до такой степени беда, что в прошлую пятницу, усевшись за традиционный в доме Уильямсов бифштекс по окончании первой недели нового режима в отделе продаж «Вонда Тайлс», Фрэнк излил душу аж тремя полными предложениями:

– Новый наш – скользкий тип. Думает, он там всему хозяин. Невесть кем себя возомнил.

Одна конкретная особенность нового начальства больше всего злила Фрэнка, но об этом он Патти и словом не обмолвился – отчасти потому, что сам не понимал, почему злится: особенность эта сперва раздражала, а теперь и откровенно бесила его, а он даже не мог толком осознать причины своего раздражения. Дело в том, что новый начальник поставил у себя на столе, письменном столе в «Вонда Тайлс», большую фотографию двоих сыновей – угрюмых мальцов восьми и десяти лет. И при первом же удобном случае показал их своим подчиненным.

– Мои сыновья, – сказал он, чуть не лопаясь от отцовской гордости. – Кевин и Брайан.

И широко ухмыльнулся.

– Э-э-э… здорово, – сказал сослуживец Фрэнка.

– Угу, – буркнул Фрэнк.

И, как будто этого было мало, вечером в пятницу мерзавец снова поднял тему детей – и лопнуть Фрэнку на этом самом месте, если все прочие тут же не завели песни про своих сыновей, а то даже и дочерей. И пошло-поехало. Внезапно сотрудники наперебой принялись хвастаться своими ненаглядными деточками, а все новый начальник, скользкий тип, виноват. Домой, в Рэндвик, Фрэнк отправился в самом мрачном расположении духа, а когда пошел в субботу играть в гольф, его гандикап улетел ко всем чертям.

– Ну, словом, не любит он его, – заключила Патти. – Не знаю, не знаю. Мы же не можем всегда получать только то, что хочется. Попробовал бы с недельку поработать под началом мисс Картрайт, сказала я ему. Сам бы понял.

И, вернув тем самым разговор на общую территорию, она снова посмотрела на Фэй.

– Так это пудра новая – или дело в тебе? – спросила она. – Вид у тебя слегка больной. Ты себя нормально чувствуешь?

В голову ей вдруг пришла неожиданная мысль, ужасная и волнующая: а что, если Фэй в положении? Что, если Фэй беременна? Почти ничего не ест – к салату вот, считай, не притронулась.

Фэй рассеянно вскинула на нее глаза. Мыслями она витала где-то не тут.

– Все со мной в порядке. Просто поздно вчера домой пришла. Не выспалась.

Да ну ладно, подумала Патти.

Ее домыслы, как обычно, были гротескным вариантом действительности. А действительность состояла в том, что вечером в субботу Фэй испытала крайне обескураживающее ощущение. Она была на вечеринке у кого-то из приятелей Миры, в квартире на Поттс-пойнт, и вдруг, совершенно беспричинно, уже перед самой полуночью поняла, что бездарно тратит время, что всех этих мужчин до единого она уже встречала на других вечеринках и что она страшно устала от этой бессмысленной карусели. И хуже того, много-много-много хуже, что никакой другой карусели, на какую бы она могла пересесть, попросту не существует, так что она, судя по всему, осуждена вечно крутиться на этой, нравится ей или нет, а ей, оказывается, это совершенно не нравится, и она ровным счетом ничегошеньки не может тут поделать. Пытайся вновь и вновь, а потом сдохни, думала она в отчаянии, сидя на заднем сиденье чьего-то «холдена» по пути домой. Но, несмотря на все это, вчера она, как условилась, встретилась с одним из бывших на вечеринке кавалеров в баре «Рекс-отеля» и провела еще один бесславный вечер, поддерживая беседу с мистером Не-Тот, и вот теперь чувствовала себя совершенно разбитой, только и всего.

– Мне просто нужно выспаться, только и всего, – заверила она Патти.

– Ну да, – согласилась Патти и, обведя взглядом комнату, заметила Полу Прайс, с которой прежде работала в детской одежде и которая неплохо устроилась в «Гудсе» и дослужилась до старшего продавца в «Дамском белье». – Если не возражаешь, – сказала она Фэй, – пойду поболтаю с Полой, давно ее не видела.

В результате этой болтовни Патти возвращалась на пост в «Коктейльных платьях» через отдел дамского белья на первом этаже, потому что Пола хотела показать ей божественные ночные сорочки, которые поступили в продажу буквально вот только что: заказ задержался, но в «Гудсе» его все равно приняли, уж больно товар хорош.

Ночные сорочки из какого-то нового, усовершенствованного английского нейлона – по уверениям Полы, дышащего – поступили в трех разных стилях и трех разных цветах, но почему-то – скорее всего, просто время пришло – Патти вопреки всему немедленно запала на одну конкретную модель из всего этого разнообразия. Стоило Патти – тощей, бесцветной, нелюбимой Патти – увидеть ночную сорочку из черного усовершенствованного нейлона с чуть присборенной юбкой, черными кружавчиками по подолу, перекрестным лифом и рукавами-крылышками с отделкой из черного шелка, куда были вплетены бледно-розовые атласные ленточки, сердце ее пропало, а рука в то же мгновение, образно говоря, потянулась в карман.

– Отложи ее для меня, – попросила она Полу, – а я заплачу со следующей же получки.

В конце концов, если подумать, со скидкой для персонала выходило не так уж и дорого, а ей ведь нужна новая ночнушка, ну то есть, думала она, когда она в последний раз покупала себе ночнушку? По дороге наверх к «Коктейльным платьям» она посмотрела еще и купальники, но их оставила на следующий раз: не совсем же с ума сходить, сказала она себе.

10

Фэй Бейнс и ее подруга Мира Паркер сидели в кафе «У Репина» и ели сэндвичи, потому что собирались на пять часов в кино, а поскольку фильм закончится уже после их обычного времени ужина, Мира сказала, что надо бы поесть чего-нибудь нормального и потом не портить фигуру, объедаясь мороженым и шоколадом посередине сеанса. На Миру всегда можно было положиться в такого рода заблаговременном планировании.

Голова у Миры сидела на плечах гораздо крепче, чем у Фэй, Мира обладала талантом проворачивать житейские дела. Она работала в ночном клубе и получала приличные деньги на платья, но рабочими скидками Фэй не пользовалась, потому что, говорила она, вечерние платья в «Гудсе» совсем не того стиля.

– Мне бы что пошикарней, – сказала она Фэй. – Попробую «Стрэнд Аркейд» или там «Пикадилли».

Дело было в субботу после того унылого понедельника, когда Фэй чахла над салатом в столовой и произвела столь удручающее (хотя и интригующее) впечатление на Патти Уильямс, и хотя она успела поднабрать несколько ночей полноценного сна, но выглядела все еще не ахти. Мира налила себе вторую чашку чая из тяжелого посеребренного чайничка, удобно откинулась на спинку стула, раскурила сигарету и, выдыхая дым, принялась разглядывать подругу.

– Детка, – по работе Мире приходилось встречать изрядное количество американцев, – не нравится мне, как ты сегодня выглядишь, сама на себя не похожа. Что-то случилось?

Фэй уставилась в тарелку. Что она могла сказать?

– Наверное, это просто новая пудра, – нашлась она. – Кажется, она меня слегка бледнит.

– Тогда больше ей не пользуйся, – сказала Мира. – Ты же не хочешь бледно выглядеть. Когда пойдем в дамскую комнату, могу тебе свою одолжить. Ты ведь хочешь вечером выглядеть как можно лучше, правда?

Она лукаво улыбнулась и выпустила еще струю дыма. Она намекала на ужин с двумя джентльменами, с которыми познакомилась в ночном клубе.

– Я приведу подругу, – сказала она, когда ее пригласили на свидание, – она всегда согласная, но приличная девушка, не подумайте чего лишнего. Фэй – девушка приличная. И на случай, если вы не заметили, я тоже.

– Ровно поэтому мы вас и позвали, – сказал наиболее общительный из двух, – верно? – И подтолкнул друга локтем.

– Вот-вот! – поддержал тот.

– Тогда встречаемся в половине девятого в Кинг-Кроссе, у «Линди», – сказала Мира. – И не заставляйте нас ждать.

– Ни за что на свете! – заверили оба. – Ровно в половине девятого!

У Фэй потяжелело на сердце. Она встречалась с этими мужчинами – или иными, похожими на них в самом главном, – всю свою взрослую жизнь. Ужинала с ними, пила за их счет джин с лаймом, танцевала в их объятиях. Отбивалась от их посягательств, а иногда уступала им. Она ходила по этой дороге до самого ее горького, а как оказалось, и пыльного конца, и теперь мужество отказывало ей, но отменить договоренность было немыслимо. Мира решила бы, что она спятила.

– Еще бы, – сказала Фэй подруге. – Никогда не знаешь, может, именно его-то я и жду. Он хоть высокий?

Мира представила себе того кавалера, что поплоше, второго она приберегала для себя.

– Не очень, – ответила она, – но и не коротышка. Среднего роста. Хотя слушай, – быстро добавила она. – Кажется, он богат. Кажется, я видела золотые часы у него на руке. По-моему, он должен тебе понравиться, по-моему, как раз твой тип. Поживем – увидим.

– Тогда ладно, – сказала Фэй, и в ее печальном сердце затеплилась искорка надежды и мужества. – Посмотрю.

– Вот и молодец! – сказала Мира.

11

Лиза с мамой тоже ходили в тот вечер в кино – они всегда ходили в кино по субботам. Иногда отец Лизы составлял им компанию, смотря по обстоятельствам.

– Подождем – увидим, хочет ли с нами твой отец, – сказала миссис Майлз дочери примерно за полчаса до того, как тому полагалось вернуться со скачек, на которых он убивал день и бог только знает (а вот миссис Майлз даже не представляла) какую часть зарплаты.

Она в очередной раз протерла рабочие поверхности кухни губкой и прополоскала ее. Лиза села за стол.

– Надеюсь, работа тебя не слишком изматывает, Лесли, – сказала мама, осторожно поглядывая на дочку. – Я-то надеялась, ты хоть чуть-чуть поправишься теперь, когда с экзаменами покончено.

– Все в порядке, мам, – отозвалась Лиза. – Со мной все хорошо. В новом году поправлюсь, как работа закончится. Буду целыми днями сидеть дома, читать и толстеть.

– Вот умница, – сказала мама. – А я тебе шоколада куплю, чтобы легче шло.

– Ой, мам, спасибо.

У Лизы с мамой была общая тайна, такая страшная, что они почти не осмеливались обмениваться о ней не то что словом, но и взглядом: постепенно созревающий план, что, если Лиза и в самом деле получит стипендию на учебу, она так или иначе обойдет отцовский запрет и в следующем семестре отправится в Сиднейский университет. План этот зародился одновременно у обеих и потом словно бы повис у них над головами незримым розовым облачком, мерцающим по краям, слишком прекрасным, чтобы на него указывать, и слишком эфемерным, чтобы дать ему имя. Оно и сейчас витало над ними, когда каждая воображала себе Лесли, Лизу, пополневшей, окрепшей и студенткой. Сперва, однако, обеим предстояло перенести – и опять-таки тайно, молча и одиноко – мучительное ожидание результатов экзаменов, от которых весь план зависел. Ждать оставалось еще три недели.

– А вот и отец, – сказала миссис Майлз. – Посмотрим, что он захочет.

В кухню вошел отец семейства:

– Всем привет.

Целовать их он не стал, а остановился в дверях. Выглядел он крайне довольным, что и не удивительно: карманы у него были полны пятифунтовых банкнот.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

До 1967 года в Австралии была в ходу так называемая альфа-система размеров (теперь ее называют винтажной). XSSW – Extra Small Slim Woman – экстрамаленькая стройная женщина, SSW – Small Slim Woman – маленькая стройная женщина, SW – Small Woman – маленькая женщина, W – Woman – просто женщина, XW – Extra Woman – крупная женщина, и самый большой OS – Out Sized – сверхразмерный. – Здесь и далее, если не указано иное, прим. пер.

2

Сеть культовых кофеен, основанных белоэмигрантом Иваном Репиным. – Прим. ред.

3

«Нью-лук» – элегантный, романтичный и женственный стиль одежды, введенный в моду Кристианом Диором в 1947 году.

4

Руритания – вымышленная центральноевропейская страна, где происходит действие романа Энтони Хоупа «Узник Зенды». В англоязычном мире стала нарицательным названием для условного маленького государства с нестабильной властью и постоянными социальными катаклизмами, в результате которых свергнутые монархи и аристократы вынуждены искать прибежище за границей, где самых малоудачливых из них за представительный и благородный облик охотно берут, например, служить швейцарами.

5

Знание, умение, навык (фр.), в данном случае – умение вести себя адекватно социальной ситуации.

6

Роскошь, безмятежность и нега (фр.)

7

Разновидность бархатного ковра с вытисненными на нем крупными цветами.

8

Начало стихотворения Уильяма Блейка «Тигр», 1794. Перевод С. Маршака.

9

Демакияж (фр.).

10

Продавщица (фр.).

11

Жан Пату (1887–1936) – знаменитый французский модельер, основатель модного бренда Patou.

12

Духи, созданные французским парфюмером Жаком Герленом в 1919 году.

13

Тихим голосом (ит.).

14

Два последних класса школы, 11-й и 12-й, в Австралии не обязательны для всех, но необходимы для поступления в университет. В конце пятидесятых годов для девочки закончить старшую школу и хорошо сдать выпускные экзамены было заметным достижением, и такое случалось редко.

15

Vade mecum (лат. «иди со мной») – путеводитель, карманный справочник, руководство.

16

Грипп (фр.).