Несделанный портрет

На столе стоял медный поднос с несколькими пиалами, глиняный кувшин с мёдом, тарелка с сыром сулугуни и домашней кисломолочной массой, которую здесь называют «мацони». Амина налила Дали чай из большого фаянсового чайника – он был темно-янтарного цвета и пах дымком, полынью и чем-то цветочным.

– Это наш, абхазский чай, – пояснила хозяйка. – Его ещё мои деды собирали на тех склонах, – она кивнула в сторону окна. – Он и силы даёт, и мысли проясняет.

В кухню вошёл мальчик лет десяти – внук Амины, Тимур. Он нёс корзину, полную коричневых яиц.

– Бабушка, куры сегодня постарались, – сказал он, ставя корзину в угол. Увидев Дали, он смущённо опустил глаза и произнёс тихое приветствие на родном языке.

– Говори на русском, Тимур, гостья не понимает по-абхазски, – мягко сказала Амина. – Это наша писательница, Дали. Она приехала к нам из большого города, чтобы написать книгу.

Мальчик поднял на Дали большие карие глаза, полные любопытства.

– Правда? А вы… вы будете писать про нас? Про нашу речку, про горы?

– Возможно, – улыбнулась Дали. – Если они разрешат мне о себе написать.

– Горы разрешают только тем, кто говорит правду, – серьёзно сказал мальчик. – Так дедушка говорит.

После завтрака, который состоял из свежеиспечённого хлеба, сыра, мацони и вкуснейшего инжирного варенья, Дали вышла за калитку. Солнце уже пригревало, испаряя влагу с листьев после дождя. Воздух был густым и сладким от ароматов цветущих растений, которые она не могла опознать. Где-то высоко в небе парил орёл, описывая медленные круги.

Решив спуститься к морю, она пошла по узкой, вымощенной камнем тропинке, которая вилась между садами. За невысокими заборами виднелись деревья, гнувшиеся под тяжестью плодов – мандаринов, фейхоа, гранатов. В одном из дворов она увидела старика, который сидел на низкой скамейке и что-то резал большим ножом.

– Здравствуйте, – робко сказала Дали.

Старик поднял голову. Его лицо было тёмным от загара, испещренным глубокими морщинами, но глаза горели ярким, живым светом.

– Здравствуй, незнакомая гостья, – ответил он. Голос его был хрипловатым, но твёрдым. – Вижу походку городскую. Из далёких ли краев?

– Из Петербурга.

– Питер… – протянул старик, откладывая нож. – Красивый город. Камнем стоит. А здесь, у нас, все живое – и камни дышат, и деревья говорят. С добрыми ли мыслями пришла к нам?

– С самыми добрыми, – искренне ответила Дали.

– Тогда пусть тебе будет легко в наших горах, и пусть они откроют тебе то, что ты ищешь, – сказал старик и снова принялся за работу.

Спустившись к морю, Дали увидела не песчаный пляж, а полосу крупной гальки, где волны с грохотом разбивались о камни, оставляя белую пену. Она нашла большой плоский валун и села на него, подставив лицо солнцу. Вдали, по колено в воде, стоял рыбак и закидывал сеть. Его движения были плавными и отточенными, будто он занимался этим всю жизнь.

Возвращаясь обратно, она услышала знакомый звук мотора – та самая маршрутка, на которой она приехала, остановилась у дома Амины. Рядом с ней стоял водитель – молодой парень в тёмных очках.

– А, наша новая гостья! – улыбнулся он, снимая очки. – Как первая ночь в Апсны? Не скучаете по шуму машин?

– Наоборот, Руслан, кажется, я впервые за много лет слышу тишину.

– Это не тишина, – поправил он. – Это другой звук. Звук жизни. Горный ветер, море, голоса птиц. Кстати, если захотите куда-то съездить – в горы, на озеро Рица, в Новый Афон – обращайтесь. Я каждый день по этим дорогам езжу. Знаю каждую тропинку.

Вечером Дали сидела на своём балконе и смотрела, как солнце садится за горы, окрашивая их вершины в багряные и золотые тона. Где-то в соседнем доме кто-то начал играть на народном инструменте – звуки были похожи на гитарные, но более резкие и пронзительные. К музыке присоединились голоса – сначала один, затем другой, запели многоголосую, грустную и прекрасную песню.

Она взяла блокнот и карандаш. Долго сидела, глядя на темнеющие очертания гор. Потом на чистой странице она вывела: «День второй. Здесь время течёт иначе. Медленнее, но насыщеннее. Люди говорят мало, но их молчание красноречивее любых слов. Я приехала искать сюжет для книги, а нашла нечто большее – ощущение, что я наконец-то дома, хотя никогда здесь раньше не была».

Глава 4

В тени старого храма

Третий день в Гагре начался с того, что Дали проснулась от доносящихся со двора голосов – низкого баса Амины и звонкого, как горный ручей, голоса ее внука Тимура. Она подошла к окну и увидела, как они вдвоём собирают в большие плетёные корзины спелые гранаты, тяжёлые гроздья винограда и золотистые айву. Воздух, наполненный ароматами влажной земли после ночного дождя, цветущего жасмина и дыма от очага, казался таким густым, что его можно было почти пробовать на вкус.

За завтраком Амина, разливая по пиалам душистый чай, сказала:

– Сегодня брат мой, Астамур, пошёл к старому храму. Если решите подняться, передайте ему, что мамалыга с сыром будет готова к полудню. Он всегда забывает о еде, когда уходит в горы.

Дорога к храму оказалась настоящим путешествием в другой мир. Тропа вилась вверх по крутому склону, петляя между вековыми самшитовыми деревьями, стволы которых были увиты лианами дикого винограда. Под ногами шуршала ковром из прошлогодних листьев и хвои, а воздух был наполнен терпким ароматом горных трав. Где-то высоко в ветвях перекликались птицы, и их голоса смешивались с отдаленным грохотом водопада.

Когда Дали вышла на небольшую каменную площадку у подножия храма, перед ней открылся вид, от которого перехватило дыхание. Древние стены из серого известняка, поросшие мхом и плющом, стояли как немые стражи времени. Между камней пробивались яркие цветы дикого граната, а над руинами кружил ястреб, словно охраняя это место.

– Они все видят сверху, – раздался за ее спиной спокойный голос. – И все понимают.

Дали обернулась. Под сенью огромного орешника сидел мужчина. Его руки, лежавшие на резной трости, были покрыты шрамами и ссадинами, как будто он только что работал с камнем или лозой.

– Вы Астамур? – тихо спросила Дали.

Мужчина кивнул, жестом приглашая ее подойти ближе. Его глаза, цвета старого коньяка, смотрели внимательно, но без навязчивости.

– Амина говорила, что у нас остановилась писательница из Петербурга. Город на болоте, да? – в его голосе не было насмешки, лишь лёгкое любопытство.

– Да, – улыбнулась Дали. – Но ваши горы кажутся мне более надёжной опорой.

Астамур внимательно посмотрел на неё, как бы оценивая эти слова.

– Горы – они как старые книги. Молчат, но могут многое рассказать тем, кто умеет читать. – Он указал тростью на храм. – Вот эта стена помнит голоса моих предков. Они молились здесь, когда на Руси только начинали строить первые церкви.

Дали присела на соседний валун. Солнце начинало припекать, но здесь, в тени орешника, было прохладно.

– А что случилось с храмом? Почему он разрушен?

Астамур достал из кармана складной нож и начал чистить сорванную ветку ореха.

– Время не щадит никого и ничего. Как и люди. Одни приходили с мечом, другие – с крестом. Камни все помнят, но молчат. – Он протянул Дали несколько очищенных ядер. – Попробуйте. Эти орехи помнят вкус дождей десятилетней давности.

Они сидели молча, слушая, как ветер играет в листве деревьев. Где-то внизу, в долине, слышался лай собак и крики детей.

– Вы часто сюда поднимаетесь? – спросила Дали.

– Каждое утро, – кивнул Астамур. – Как мои дед и прадед. Для нас это не руины, а живая память. – Он поднялся, опираясь на трость. – Пойдёмте, я покажу вам, что мало кто из туристов видит.

Он провёл ее за алтарную часть, где между камней рос дикий виноград.

– Видите эти лозы? Они те же, что и тысячу лет назад. Ни войны, ни землетрясения не смогли их уничтожить. – Он осторожно провёл рукой по листьям. – Наше вино делается из этого винограда. Оно терпкое, как правда, и сладкое, как надежда.

По дороге обратно Астамур шёл медленно, но уверенно. Он показывал Дали растения, называя их по-абхазски и объясняя их свойства:

– Это зверобой. Заживляет раны, но может и обжечь, если неправильно использовать. Как и слова. А это чабрец – помогает от тоски по дому. – Он сорвал веточку и протянул Дали. – Возьмите. Может, пригодится.

Когда они вышли к дому Амины, та уже ждала их на крыльце.

– Наконец-то! – покачала она головой. – Я уже думала, вы решили остаться там навсегда.

Астамур улыбнулся своей тихой улыбкой:

– Горы никуда не торопят, сестра. И мы не должны.

За обедом – мамалыгой с сулугуни, свежими овощами и острым соусом из алычи – Дали молчала, переваривая все услышанное. Астамур ел не спеша, его движения были точными и экономными.

– Вы надолго к нам? – неожиданно спросил он, откладывая ложку.

– На месяц, – ответила Дали. – Хочу написать книгу.

– Книгу о чем? – его взгляд был прямым и открытым.

– Ещё не знаю, – честно призналась она. – Возможно, о тишине. Или о памяти.

Астамур кивнул, как будто это был именно тот ответ, который он ожидал.

– Тишина здесь разная. Бывает тишина пустоты, а бывает – тишина полноты. Научитесь их различать.

Вечером Дали сидела на балконе и перебирала в руках веточку чабреца. Она открыла блокнот и написала: «День третий. Встретила Астамура. Он не говорит – он звучит. Как эти горы. Как этот старый храм. Я приехала писать книгу, а оказалось, что мне нужно сначала научиться читать. Читать камни, деревья, лица…»

Где-то в соседнем доме заиграла гармоника, и женский голос запел грустную мелодию. Дали закрыла глаза и слушала. Впервые за долгие годы ей не хотелось ничего записывать. Хотелось просто жить в этом моменте.

Глава 5

Язык земли и рук

Четвёртый день в Гагре начался с того, что Дали проснулась от доносящегося со двора равномерного стука – это Амина рубила дрова для печи. Солнце ещё только поднималось из-за горных хребтов, окрашивая вершины в нежно-розовый цвет, а в долине ещё лежала прохладная утренняя дымка. Воздух пах влажной землёй, дымом от очага и чем-то сладковатым – возможно, это цвела где-то поблизости липа.

Спустившись вниз, Дали застала Амину за приготовлением завтрака. На столе уже стояли глиняные миски с мамалыгой, тарелка с рассольным сыром сулугуни и свежий лаваш, от которого поднимался душистый пар.

– Сегодня брат пошёл на верхние террасы, – сказала Амина, разливая по чашкам густой травяной чай. – Будет обрезать лозу перед зимой. Если хочешь увидеть, как рождается настоящее абхазское вино, сходи к нему. Только одежду надень попрочнее – виноградные лозы хоть и кажутся нежными, но царапаются больно.

Дорога к виноградникам вилась ещё выше в горы, мимо каменного домика Астамура. Его жилище было простым, но в каждой детали чувствовалась забота – резные деревянные ставни, выкрашенные в синий цвет, ухоженный палисадник, где росли розы и лекарственные травы, аккуратная поленница дров под навесом. Из трубы поднимался тонкий столбик дыма, пахнущий ольхой.

Астамур был уже на участке. Он стоял среди лоз, держа в руках специальный кривой нож – пескатор. Его движения были точными и выверенными, будто он не работал, а совершал какой-то древний ритуал. Каждым движением он срезал лишние побеги, оставляя на кусте только самые сильные и перспективные.

– Пришла посмотреть, как разговаривают с землёй? – спросил он, не отрываясь от работы. Его руки, покрытые сетью старых шрамов и свежих царапин, двигались с удивительной грацией и силой.

– Если вы не против, – ответила Дали, чувствуя себя немного неуверенно.

– Земля всегда рада тем, кто приходит с чистыми помыслами, – сказал Астамур, проводя ладонью по шершавой коре лозы. – Смотри. – Он взял одну из лоз в свою натруженную руку. – Этот куст посадил ещё мой прадед. Ему больше ста лет. Он пережил и войны, и землетрясения, и заморозки. Но до сих пор даёт лучший виноград для нашего вина.

Дали внимательно наблюдала за его работой. Солнце поднималось выше, и террасы постепенно заполнялись золотистым светом. С верхних участков открывался вид на все побережье – от Пицунды до границы с Россией. Море сегодня было спокойным и казалось расплавленным серебром.

– Видишь вон тот сорт? – Астамур указал на лозы с мелкими тёмными ягодами. – Это авасирхва. Из него получается терпкое вино, цветом как кровь. Его всегда пили воины перед битвой. – Он перешёл к следующему ряду. – А это акампшиш – нежный, с ароматом диких трав. Его любили женщины нашего рода.

Вдруг он протянул Дали свой нож.

– Попробуй. Только не бойся. Лоза чувствует страх и недоверие.

Дали взяла тяжёлый инструмент в руку. Под чутким руководством Астамура она сделала несколько неуверенных надрезов.

– Не так, – мягко поправил он. – Ты не рубишь дрова, а помогаешь растению найти свой путь. – Он поправил ее пальцы на рукоятке. – Виноград – как человек. Если слишком много отрезать – ослабнет. Если слишком мало – зачахнет под тяжестью собственного изобилия. Нужно найти баланс.

Когда солнце поднялось в зенит, они устроили привал в тени большого орехового дерева. Астамур достал из холщовой сумки глиняный кувшин с родниковой водой, завёрнутые в виноградные листья лепёшки с сыром и несколько спелых инжирин.

– Ешь, – сказал он просто. – Голодный человек не понимает язык земли. – Он разломил лепешку пополам и протянул часть Дали. – Хлеб, испечённый на углях, всегда вкуснее, когда им делишься.

Они сидели молча, слушая стрекот цикад и отдалённый гул водопада где-то в ущелье. Отсюда, сверху, была видна вся долина до самого моря, а воздух был напоен ароматами диких трав и нагретой солнцем хвои.

– Почему вы остались здесь? – вдруг спросила Дали. – После всего, что произошло… Ведь многие уехали.

Астамур долго смотрел на свои руки, испачканные землёй и соком растений.

– Куда я могу уйти от самого себя? – наконец сказал он. – Эти горы – мои кости. Эта земля – моя плоть. Реки – моя кровь. – Он посмотрел на Дали, и в его глазах была бездонная глубина. – Вы, городские, ищете себя в книгах, в работе, в других людях. Мы же всегда знаем, где мы. Мы – здесь. На земле предков.

Когда они спускались обратно, солнце уже клонилось к закату, окрашивая склоны гор в багряные тона. Астамур нёс корзину с обрезками лоз – позже он использует их для разжигания очага.

– Завтра, если захочешь, приходи, – сказал он на прощание у своего дома. – Будем готовить чурчхелу. Тимур любит смотреть, как орехи опускают в виноградный сок. – Он улыбнулся своей тихой улыбкой. – Может, и ты научишься чему-то новому.

Вечером Дали сидела на балконе и смотрела, как зажигаются огни в долине. Она думала о том, что сегодня впервые за долгие годы делала что-то реальное, что-то оставляющее след не на бумаге, а в мире. Её руки все ещё пахли виноградным соком и землёй, а в ушах стоял голос Астамура, объясняющего тонкости работы с лозой.

Она открыла блокнот и написала: «День четвёртый. Сегодня я держала в руках не ручку, а нож для обрезки лоз. И поняла, что создавать можно не только словами. Астамур не рассказывает истории – он их выращивает. Как свой виноград. Медленно, терпеливо, вкладывая в каждую лозу часть своей души. Что я выращиваю все эти годы? Одни лишь призраки, которые исчезают при первом соприкосновении с реальностью».

Где-то внизу залаяли собаки, и им ответил далёкий волчий вой из горных лесов. Дали не испугалась. Она чувствовала себя под защитой этих древних гор и людей, которые так органично вписались в их склоны, как будто сами были высечены из того же камня.

Глава 6

Уроки чурчхелы

Пятый день в Гагре начался с непривычного звука – равномерного стука, доносившегося со двора. Дали подошла к окну и увидела, как Астамур колет дрова у старого сарая. Каждое его движение было наполнено такой сконцентрированной силой, что казалось – он не рубит дерево, а ведёт некий таинственный диалог с материалом. Воздух, напоенный ароматом влажной земли после ночного дождя и дымом от очага, был свеж и прохладен.

Спустившись на кухню, Дали застала необыкновенную картину: весь стол был заставлен глиняными мисками с грецкими орехами, медными тазами и деревянными досками. Амина, повязав новый вышитый фартук, растирала в ступе какие-то травы, а Тимур старательно нанизывал ядра орехов на длинные льняные нити.

– Доброе утро, дитя моё! – улыбнулась Амина, откладывая ступку. – Сегодня у нас особый день – будем готовить чурчхелу. Это наша традиция – каждый год в конце октября, когда виноград налился сладостью, а орехи стали особенно маслянистыми.

Тимур с гордостью показал свои «ожерелья» из орехов.

– Смотрите, я уже три нитки сделал! Бабушка говорит, что у меня получается почти как у взрослых.

В этот момент в дверях появился Астамур. Он внёс большую плетёную корзину, полную тёмного винограда, который блестел на утреннем солнце как драгоценные камни.

– Сорт «авасирхва», – пояснил он, ставя корзину на скамью. – Из него получается самый ароматный сок. Для чурчхелы важна не только сладость, но и терпкость.

Дали наблюдала, как начинается магический процесс приготовления. Астамур принялся давить виноград в большом дубовом корыте, его движения были ритмичными и точными. По кухне разнёсся густой, сладковатый аромат, смешиваясь с запахом дыма от очага и ароматом трав, которые растирала Амина.

– Наши предки считали, что чурчхела – это не просто еда, – рассказывал Астамур, не прерывая работы. – Это символ жизни. Орех – это основа, стержень. Виноградный сок – радости и горести, которые нас покрывают в течение жизни. А процесс созревания… – он сделал паузу, – это мудрость, которая приходит с годами.

Тимур, закончив с орехами, подошел к Дали.

– Хотите, я научу вас правильно опускать нитки в сок? – предложил он. – Это нужно делать очень медленно, чтобы каждый орех пропитался равномерно. Как будто купаешь ребёнка.

Дали взяла одну из нитей и под руководством мальчика стала опускать ее в горячий виноградный сок, который кипел в медном тазу. Аромат был настолько густым, что казалось, его можно попробовать на вкус просто через вдыхание.

– Теперь нужно подождать, пока стечёт лишний сок, – объяснял Тимур, – и повторить ещё шесть раз. Число семь – священное для наших предков.

Астамур, наблюдая за ними, добавил:

– В городе вы покупаете чурчхелу в красивых упаковках, не задумываясь, какой путь она прошла. А здесь вы видите, что настоящее всегда требует времени и души. Как и правда – ее нельзя создать быстро.

Когда первая партия была готова, Амина развесила длинные, тёмно-коричневые «колбаски» под навесом во дворе. Они болтались на верёвках, словно странные украшения, а солнце играло в их гладкой поверхности.

– Теперь они будут висеть здесь две недели, – объяснила Амина. – Наберутся солнца, ветра, ночных рос. Как человек – должен пройти через разные испытания, чтобы стать мудрым.

За обедом, заставшим на столе свежий лаваш, солёный сыр и салат из овощей с огорода, разговор зашёл о местных традициях.

– Раньше каждая семья имела свой секрет приготовления чурчхелы, – рассказывал Астамур. – Моя бабушка добавляла в сок немного гранатового сока для цвета, а дед настаивал его на горных травах. – Он отломил кусок лаваша и протянул Дали. – Сейчас многие забыли эти секреты. Торопятся жить.

Тимур, слушавший взрослых с необычайной серьёзностью, спросил:

– Дедушка, а правда, что воины брали чурчхелу с собой в походы? Она же тяжёлая!

– Правда, – кивнул Астамур. – Но несколько ниток могли спасти жизнь. Она даёт силы, утоляет голод и жажду. – Он посмотрел на Дали. – В ваших городах люди носят с собой power bank для телефонов. А наши предки носили чурчхелу – power bank для души.

После обеда Дали помогла Амине убрать на кухне, а затем вышла во двор. Астамур сидел на своей любимой скамейке под старым орехом и чинил сломанное корыто для винограда.

– Спасибо за сегодняшний урок, – сказала Дали, присаживаясь рядом. – Я никогда не думала, что приготовление простой сладости может быть таким… медитативным процессом.

Астамур отложил рубанок, его пальцы провели по шероховатой поверхности дерева.

– Вся наша жизнь состоит из таких процессов. Важно делать каждое дело с полным осознанием. – Он посмотрел на Дали. – Вы ведь приехали искать правду? Так вот она – в этом корыте, в этих орехах, в этом виноградном соке. Правда не где-то там, – он махнул рукой в сторону гор, – она здесь. В простых вещах, которые мы делаем своими руками.

Дали задумалась, глядя на висящие под навесом тёмные гирлянды чурчхелы.

– Я начинаю понимать, что правда – это не то, что можно найти. Это то, что нужно вырастить. Как ваш виноград. Или как эту чурчхелу. Слой за слоем, без спешки.

Астамур кивнул, и в его глазах мелькнуло одобрение.

– Вы хорошая ученица. Терпение – вот ключ ко всему. Помните это, когда будете писать свою книгу.

Вечером Дали сидела на балконе и смотрела, как луна поднимается над горами. Воздух был наполнен ароматом цветущего жасмина и дымком от очага. Она открыла блокнот и написала: «День пятый. Сегодня я училась делать чурчхелу. Оказалось, что это не просто сладость, а целая философия жизни. Твёрдость ореха, сладость винограда, терпение ожидания… Астамур говорит, что правда здесь, в простых вещах. Кажется, я начинаю понимать, что он имеет в виду. После дня, проведённого за простой работой, я чувствую себя более наполненной, чем после месяцев писания пустых слов».

Где-то в долине запели сверчки, и их стрекот сливался с отдаленным шумом водопада. Дали закрыла глаза и впервые за долгое время почувствовала себя частью этого древнего ритма жизни – медленного, мудрого, настоящего.

Глава

7

Озеро Рица – зеркало души

Раннее утро седьмого дня принесло с собой особую свежесть. Воздух пахло дымком от очага, влажной землёй после ночной росы и цветущим где-то поблизости кизилом. Дали вышла во двор как раз в тот момент, когда старый зелёный «УАЗик» с откидным верхом, громко похрустывая гравием, замер у калитки. За рулём сидел Руслан в потёртой кепке и солнцезащитных очках.

– Садись, красавица! – крикнул он, распахивая дверь. – Покажу тебе сегодня такое, что ни в одном путеводителе не напишут!

Амина, провожая их, наказала Руслану строгим голосом:

– Смотри мне, береги гостью! На тех поворотах не лети, как сумасшедший. И к вечеру чтобы были обратно, у меня для Дали сюрприз приготовлен.

Дорога в горы оказалась настоящим путешествием во времени. Асфальт скоро закончился, сменившись грунтовой дорогой, которая змеилась по краю глубоких ущелий. Справа внизу бурлила река Бзыбь, ее зеленоватые воды с белой пеной разбивались о валуны. Воздух с каждым метров набора высоты становился все прохладнее и насыщеннее запахом хвои и альпийских трав.

– Видишь вон те деревья? – показал Руслан на могучие пихты, стволы которых были толщиной в два обхвата. – Этому лесу больше трехсот лет. Здесь ещё мои прадеды охотились на туров. Теперь туров почти не осталось, а лес стоит как стоял.

Они сделали остановку у Молочного водопада. Белоснежные струи воды с грохотом низвергались с высоты пятидесяти метров, а в воздухе висела радуга. Руслан зачерпнул воду в сложенные ладони и попил.

– Попробуй! Эта вода – прямо из ледников. Лучше любой минералки!

Дали последовала его примеру. Вода была ледяной и невероятно вкусной.

Дальше дорога пошла ещё круче. Они проезжали мимо полуразрушенных каменных домиков, поросших мхом.

– Это старые селения, – пояснил Руслан. – До войны здесь жили люди. Теперь только ветер гуляет по этим улицам.

Когда они наконец поднялись к озеру, Дали застыла в изумлении. Рица лежала перед ними как огромный кусок бирюзы, оправленный в золото буковых лесов и серебро горных вершин. Вода была настолько прозрачной, что на дне виднелись каждый камень, каждая травинка. Тишина стояла такая, что слышалось лишь лёгкое позвякивание колокольчиков где-то далеко в горах.

– Ну что? – улыбнулся Руслан, наблюдая за ее реакцией. – Говорил же – ради этого стоит потерпеть нашу дорогу.

Они спустились к самой воде. Дали присела на большой валун, покрытый мягким мхом. Солнце припекало, но ветер с ледников был по-осеннему холодным.

– Смотри, – сказал Руслан, указывая на группу туристов на противоположном берегу. – Они приехали на два часа. Сфотографируются и умчат обратно. А чтобы понять Рицу, нужно просто посидеть с ней. Помолчать. Она сама тебе все расскажет.

Вдруг из зарослей рододендрона вышел высокий старик в традиционной войлочной бурке. Его лицо было тёмным от загара, а в руках он держал длинный посох из орехового дерева.