Дочки+матери=любовь

Что она натворила…

Какие мысли мучили мою юную мамочку в тот день? Думаю, у неё был сильнейший шок. Вот ведь как бывает – ты вступаешься за одного, а ранишь другого. И в итоге твоя попытка сделать добро вроде и аннулирована…

Моя пятнадцатилетняя мама запомнила те новогодние дни как один из самых тёмных периодов в своей жизни.

Она потеряла сон и аппетит. Ею овладел страх, её грызли сомнения в своём поступке.

С одной стороны, она защищала больную девочку. С другой – она могла погубить жизнь другого человека, нанести ему непоправимый вред!

Лена просидела дома все каникулы, боясь выйти на улицу – ведь Лариса тоже жила в её дворе.

Надо сказать, что до произошедшего инцидента Лена и Лариса почти дружили. Во всяком случае, они были друг другу куда ближе, чем Наташа – Лене. Вместе болтали, обсуждали мальчишек, даже в кино вместе ходили – конечно, это дружба, а как же еще назвать такие отношения?

Ужас в том, что Лена как никто другой в классе знала: Лариса на самом деле вовсе не была бездушным чудовищем-отморозком. Просто в этой девчонке временами что-то «заклинивало».

Почему она вела себя с другими как несносная задира? Почему старалась сделать кому-то больно? Почему смеялась, если другой плакал из-за её язвительных слов в свой адрес?

Наверное, ответы на эти вопросы следовало искать в семье Ларисы, в её взаимоотношениях с собственными родителями, особенно с матерью.

А мать Ларисы собиралась устроить скандал и потребовать для Лены самого сурового наказания. И её можно понять: дочь получила серьёзную травму! Но, видно, женщина в конце концов одумалась, или кто-то отговорил. Гроза, которую Лена ждала с замиранием сердца, сидя на полу своей погруженной в темноту зимней комнаты, миновала.

Да и некому было жаловаться на поступок Лены, даже если б мать Ларисы пришла в ее квартиру…

Ведь моя пятнадцатилетняя мама знала не понаслышке, что такое онкология, хлебнула горя сполна, потому и вступилась за Наташу.

Соседи тогда долго обсуждали эту историю, судачили, качали головами, и было непонятно: то ли они Лену осуждают, то ли жалеют…

…А у Ларисы губа до сих пор слегка деформирована. И, между прочим, она крепко дружит с моей мамой без малого сорок лет. Наверное, тот случай заставил и Ларису что-то переосмыслить, возможно, она именно тогда поняла что-то очень важное о людях, об их силе и их слабостях.

Во всяком случае, мне вовсе не кажется случайным то обстоятельство, что Лариса решила стать медиком.

Уже несколько десятков лет она работает в детской больнице.

Однажды именно Лариса оказала нашей семье неоценимую услугу: когда моему дедушке Валентину стало плохо и у него вдруг отказали ноги, она пришла к нему ночью пешком через весь город, оказала первую помощь, вызвала врачей – словом, была рядом до тех пор, пока не убедилась, что с ним всё будет хорошо.

Вот такая она, Лариса.

А что же Наташа?

Она окончила десятилетку. И, по рассказам мой мамы, прожила ещё лет пять, во всяком случае, застала моё рождение, приходила на меня посмотреть…

Но потом быстро угасла, лежала последние два месяца, не подпуская к себе никого, кроме любимой кошки.

Тихая и светлая Наташа умерла молодой – её душа оставила этот мир, когда в доме никого не было, кто – на работе, кто – в магазине…

Вот такая грустная история.

Почему я о ней рассказала?

Потому что люди вокруг нас – не картонные персонажи. Случается всякое. И нужно быть милосерднее друг к другу, нужно уметь принимать жизнь такой, как она есть. И понимать, что все мы бываем очень разными – в разных ситуациях.

…Кстати, мой одноклассник Макс тоже оказался неплохим человеком, но это уже совсем другая история.

***

У моей мамы красивое имя – Елена.

Это имя было на пике популярности в шестидесятые годы. Может, потому что первая в мире семья космонавтов – Валентина Терешкова и Андриян Николаев – назвала свою дочку, родившуюся в 1964 году, Леной, Алёнкой.

– Смотри, смотри, она же улыбается, как Алёнка! – говорила мама Леночки, показывая новорожденную её отцу.

Помните девочку в шали на обертке молочного шоколада «Алёнка»? Если да, то вы легко представите, какими огромными глазами смотрела моя мама на этот мир, когда ей была без году неделя.

Словом, когда моя мама появилась на свет, её родители уже знали, что дадут ей самое энергичное и удачливое на тот период имя. Потому что им очень хотелось, чтобы такой же удачливой стала её судьба. Опять же, как вы лодку назовёте, так она и поплывёт…

Насчет того, насколько удачно сложилась мамина жизнь, не берусь судить, тут всё относительно. А вот энергии моей маме точно не занимать – имя и вправду придало ей импульс космической ракеты. Если уж моя мама развернет какую-то деятельность – на пути у неё не стой…

Но вернёмся в момент её рождения.

Она появилась в хорошей, благополучной семье.

Моего дедушку звали Валентин. Для своих домашних он был Валя, а стоило ему заболеть – становился Валечкой. Чувствуете, какой любовью он был окружён?

Насколько я могу сейчас судить, Валентин был человеком довольно приземленным. Про таких говорят: «ведомый». Валя вдумчиво и сосредоточенно чинил станки на крупном заводе. Устраивала ли его эта работа? Думаю, да. Во всяком случае, на производстве его уважали, на плакатах того времени слово «рабочий» звучало гордо – что ещё надо?

Другое дело – моя бабушка Женя, Женечка.

Она работала на комбинате по производству колбас. И история детства моей мамы Елены нанизана на стержень тяжелой судьбы этой стойкой женщины. Мать и дочь оказались сцеплены самыми прочными узами, какие только могут быть: узами любви и несчастья.

Итак, сейчас пойдет рассказ о родителях Лены.

Так верите ли вы в магию имён? Лично мне кажется, имя и вправду фатально влияет на характер, а значит, и на судьбу человека.

Итак, у отца Лены имя было женственное. А у её мамы – отдающее мужественностью. И это невольно отразилось на жизни Лены. Несмотря на всю силу её собственного имени.

Лена была единственным ребенком в этой дружной семье. А потому – любимым. И, по сложившейся традиции, сразу стала не Леной, а Леночкой.

Родители честно трудились, их дом был «полная чаша», жили в достатке.

Смешное слово «достаток» – как будто у того, что мы под ним понимаем, есть «потолок», «заработали – и достаточно!».

И всё же, по представлениям советского общества, эта семья по части дохода была образцовой. Своя квартира, мебель в полном комплекте, одежда с иголочки, а на столе – дефицитная колбаса. Модель счастливой жизни конца 60-х годов, когда люди только-только выдохнули и поняли, что шагать ровным строем – это ещё не всё…

Наверное, родители моей мамы и не думали в годы её младенчества, что ещё нужно для счастья? Им просто было хорошо и комфортно.

…А для счастья нужна любовь, потому что колбаса и диваны – всего лишь малосущественные детали.

Но и любовь была у Евгении и Валентина.

Валя смотрел на свою Женечку как на богиню. А она являлась «мотором» их «любовной лодки». «Лодочка» плыла себе, ловко обходя водовороты и камни…

В сравнении с современностью, та эпоха кажется спокойной и неторопливой. Рабочая пятидневка, законные выходные. Осенью – заготовки. Летом – походы на речку. И круглый год – общие праздники и застолья с соседями под аккомпанемент гитары или танцы под пластинки.

Когда я смотрю советские фильмы, мне нравится время молодости моих дедов. Всё было так мило, уютно, душевно.

Однако реальная жизнь всё же была гораздо сложнее любого кино. В ней были проблемы, которые в наше время даже трудно представить.

Начать с того, что Леночка родилась болезненным ребенком. Одним только воспалением лёгких она переболела пять раз, причем, трижды – с осложнениями. И каждый раз малышку приходилось буквально спасать.

Я где-то читала, что в Советском Союзе большая часть детей, не доживших до года, погибала именно из-за воспаления лёгких. На Западе уже вовсю применяли антибиотики. А в СССР о них только слышали, во всяком случае – в маленьких городах. Да и в столице антибиотики если и имелись, то в мизерных количествах и для «особо важных больных».

Так вот, Леночке было четыре года, когда её настигло страшное и, к сожалению, не редкое в те времена детское вирусное заболевание.

Как это выглядело? Ребёнок начинает по-собачьи кашлять, температура зашкаливает, гортань опухает, дышать невозможно. Без медицинской помощи малыша в таком состоянии можно потерять в считанные часы.

Женечка вызвала на дом врача. Пришла пожилая женщина, осмотрела девочку, нахмурилась.

– Что с ней? – спросила Женечка.

Она, конечно, надеялась, что врач успокоит, выпишет пару рецептов – и всё пойдет на лад.

Но врач посмотрела так, что у Женечки от страха сжалось сердце.

– Острый стенозирующий ларингит, – сказала врач. – В народе эту болезнь именуют «ложный круп».

А дальше всё закрутилось, как в ускоренной киноплёнке. «Скорая», воя сиреной, доставила Леночку в стационар.

Женечка металась по больнице, пытаясь понять, что происходит и что может сделать она – мать.

А доктора в бессилии лишь разводили руками: в этот раз положение было не просто тяжелым – катастрофическим!

– Мужайтесь, – сказал Жене один из докторов, и она почувствовала, как ледяной ужас схватил её сердце, будто рука смерти…

Леночка, в жару и бреду, лежала в палате одна – так было принято.

И в то же время в коридоре больницы сходила с ума от страха Евгения.

Спустя некоторое время к ней вновь вышел доктор. Женечка кинулась к нему.

– Как она? Ей лучше?

Но доктор покачал головой: нет.

– Возьмите халат, – сказал он. – Пройдите к дочери. Мы разрешаем вам посидеть рядом с ней.

Оказалось, Леночка впала в забытье.

И тогда Евгения окончательно поняла: дочь уже ближе к тому свету, чем к этому.

Можете себе представить состояние матери, входящей в больничную палату к своему обреченному ребенку?

Но не таков был характер Евгении, чтобы сдаваться даже в самой безвыходной ситуации.

Она вошла, увидела своими глазами девочку, которую врачи спасти были бессильны, ну не было у них в наличии волшебного лекарства – обычных на сегодняшний день антибиотиков!

Евгения не упала в обморок, не стала рыдать у изголовья ребенка. Она стремительно вышла – готовая перевернуть мир, но спасти свою дочь.

…Я не знаю, что именно предприняла в те часы Евгения, кому звонила, перед кем встала на колени. Однако в ту страшную ночь она совершила подвиг: достала для угасающего ребенка ампулы с лекарством, которого в Советском Союзе официально просто не было!

Как? Откуда? Каким невероятным чудом антибиотики оказались у Женечки? Нет, моё воображение отказывается даже представить, как это могло случиться, какими ходами. Единственное, что я могу представить – отзывчивость людей того времени, ведь не зря её так воспевали в кинофильмах, она не была фигурой речи – люди так чувствовали и так жили, друг друга в беде не бросали.

Но вернёмся в больницу – вместе с Женечкой.

Врачи изумились. Лекарство вкололи. Но вот беда – Леночке лучше не становилось.

И тогда мать вновь пустили к ребенку в палату: теперь уже точно – прощаться.

…Был рассвет. Леночка, вся мокрая от жара, открыла глаза. И увидела над собой лицо своей мамы.

Это воспоминание – самое драгоценное, что осталось у неё от Евгении.

Похоже, женщина, только что совершившая подвиг на земле, сумела уговорить небесных ангелов сохранить её малышку. Наверное, это была самая горячая материнская молитва в ту ночь.

Так Евгения сберегла жизнь Лене. И дала шанс на жизнь мне и моей дочери Еве.

Но что моя бабушка Женечка пообещала взамен? Ведь в нашей вселенной ничего не бывает просто так.

Да, Женечка принесла свою жертву за ту невероятную и страшную ночь. Об этом – чуть позже.

…А тогда была радость выздоровления, выписка из больницы, весёлое возвращение домой.

Я знаю, раннее детство Лены было прекрасным. Потому что Евгения была идеальной матерью, готовой ради ребенка абсолютно на всё.

***

После того, как Леночка перенесла страшную болезнь и выстояла, Женечка начала энергично строить карьеру.

И действительно, что она могла дать своему любимому ребенку, оставаясь простой рабочей? А захотелось подарить весь мир!

У Женечки началась гонка: техникум, курсы повышения квалификации, общественная работа – без этого в те времена по службе не мог продвинуться никто.

И её заметили. Стали продвигать. Сначала сделали мастером, затем отправили на курсы повышения квалификации в Волгоград. Женечке была обещана должность начальника цеха.

Лена ждала возвращения мамы с тем нетерпением, на какое способен только обожаемый ребенок. Однажды в квартире раздался звонок, и Леночка первой схватила телефонную трубку.

– Мама!

Они поворковали немного, и Женечка, звонившая из Волгограда, пообещала подарок.

– Что ты мне привезёшь, мамочка?

Но та отвечала лишь загадками, просила вести себя хорошо и ждать.

И Лена стала паинькой – ждала. И, конечно, гадала: кукла или конструктор?

– Может, кукла, – поддакивал Валентин.

– А, может, и конструктор, – улыбалась бабушка Люба.

Однако сердце девочке подсказывало: мама знает, что больше всего на свете её дочурка хотела щенка. Не плюшевого – настоящего, игривого, заливисто лающего, с тёплым упитанным брюшком…

И вот настал день возвращения Женечки из командировки.

Бабушка Люба с утра хлопотала на кухне, папа Валя помогал по дому – готовились, ждали. Когда раздался звонок в дверь, Леночка кинулась открывать.

– Мама вернулась!

…Женечка приехала не одна.

– Собака!!!

Конечно, предчувствия Леночку не обманули – любящая мама умела предугадывать все её желания.

Дом сразу огласился радостными возгласами, вертлявого щенка обнимали, целовали и тискали. А Женечка смотрела на Лену и наверняка думала, что у её дочери будет самая лучшая жизнь, уж она-то, её мать, сумеет об этом позаботиться.

Леночка так полюбила щенка, что вставала покормить его ещё до пробуждения родителей.

Щенок обожал молоко – как все дети.

И Леночка стала ходить с бидончиком к молочнице – в те годы ранним утром рядом с домом регулярно останавливалась машина с надписью «молоко». У машины всегда выстраивалась очередь: женщины старались купить разливное, ведь фасованное в магазинах разлеталось в считанные минуты.

Как-то Леночка по привычке встала с бидоном в очередь.

– Для кого молоко, для братика или сестрички? – улыбаясь, спросила полная женщина лет сорока.

– Для щеночка! – ответила Леночка.

Улыбка сползла с лица женщины.

– Для собаки?! – переспросила она.

Лена кивнула: что за непонятливая тётя?

– Тут детям молока не хватает! – сказала другая женщина, помоложе.

– Правильно! – поддакнула какая-то бабуля. – Сначала – детям, а ежели останется – можно и собаке. Ты, девочка, в сторонке постой.

Тему подхватила вся очередь. Люди зашумели, загалдели.

– Правильно, молоковоз уже почти пустой! В сторону, в сторону!

И Лену прогнали из очереди.

Конечно, люди сделали это не со зла. Время было такое: всё в дефиците.

Леночка вернулась домой с пустым бидоном и расплакалась, обнимая дурашливого и ласкового щенка.

Женя, чтобы успокоить дочку, пообещала, что у её собачки будет вещь, которой нет ни у одного пса в городе!

И в самом деле, скоро у щеночка появилась своя кроватка.

***

Между тем Женечка стала самым молодым специалистом высшего звена в руководстве комбината. И ей уже прочили должность директора: молодая, сильная, требовательная, понимающая цели и перспективы…

Оставалось окончить вуз.

…Не мне судить моих предков. Но думаю, что разница между супругами становилась всё очевидней.

Женечка планировала поступить в институт, а Валя её рвения не понимал. Но и не препятствовал: жена часто помогала ему получить «халтуру», и он усердно «калымил», рукастый был человек.

Пока родители строили быт – каждый в меру своих способностей, Леночка постепенно крепла. И в том, что она стала нормальным цветущим ребенком, заслуга Любови, её бабушки по линии мамы.

Из-за слабого здоровья Лена в детсад не ходила. Росла домоседом, бабушкиной «радостью».

Под крылом бабы Любы на первых порах она была с понедельника по пятницу, а вскоре – и по выходным. Потому что неугомонная Женечка все выходные тоже стала посвящать учёбе.

Советские бабули поставили на ноги, в прямом и переносном смысле, несколько поколений, благодаря им семьи в те времена были намного крепче – просто потому, что у них был тыл. Кстати, то, что бабушки укрепляют семейные узы, доказано учеными – вы в курсе? В эволюционной антропологии существует гипотеза, которую вполне можно было бы назвать «эффект бабушки», и эта гипотеза утверждает, что увеличение продолжительности жизни каждого из нас напрямую связано с тем, насколько хорошо заботились о нас наши бабули.

О Леночке баба Люба заботилась просто отменно. Рядом с ней девочка была под полной защитой.

И всё складывалось благополучно.

По воскресеньям семья в полном составе собиралась на общий обед. Подолгу болтали, шутили, прикрывая ребенку уши во время взрослых разговоров. Евгения запросто могла отпустить крепкое словцо.

В семье царил матриархат: именно Женечка была вожаком этой маленькой стаи. Норма для тех лет: советские женщины часто зарабатывали больше мужей, а такая расстановка сил волей-неволей определяет, кто в доме хозяин.

Но в родительском доме Леночки никто не тянул на себя одеяло. Здесь был мир, здесь у каждого было своё место, и все друг друга любили и уважали.

Муж принимал занятость жены. А жена принимала полное отсутствие амбиций в супруге и не упрекала его за флегматичность.

Ссоры, конечно, бывали. Скандалы – никогда.

Текла размеренная жизнь, в которой настоящим ЧП было, если тридцатилетний Валечка после работы задерживался с друзьями за кружкой пива.

Итак, на Женечке держалось абсолютно всё: дом, порядок, стабильность, будущее.

…Однажды девятилетняя Леночка случайно подслушала взрослый разговор, из которого сделала вывод, что у неё может появиться сестра или братик. Однако взрослые обсуждали эту новость с тревогой, говорили, что у Жени редкая группа крови: и аборт делать нельзя, и рожать опасно.

Дать жизнь ребенку ценой своего здоровья – сегодня мы знаем немало громких историй на эту тему.

А тогда подобный сюжет развернулся в семье Леночки.

Мир, казавшийся таким крепким и прочным, рухнул в одночасье. На фоне беременности у Евгении развилась глиобластома – опухоль головного мозга.

И сегодня, при современном уровне медицины, онкология – большая беда. Но в то время это был приговор, обжалованию не подлежащий.

От вынашивания ребенка пришлось отказаться. У Женечки уже была дочь, ради которой она решила бороться за свою жизнь, чего бы ей это ни стоило.

Начались изматывающие хождения по врачам. И, как это часто бывает, ни Женечка, ни тем более Валентин не понимали, что именно следует предпринять.

Одни врачи настаивали на срочной операции. Другие отговаривали: голову трогать – только напрасно мучить, итог ведь уже предрешён.

Могу себе представить, как изменилась атмосфера в родительском доме Лены.

И первым предвестником больших несчастий для неё стало то, что ей пришлось распрощаться с любимой собакой.

У Женечки стала болеть голова. От адских головных болей не спасали никакие таблетки – Женя просто уплывала в иную реальность, и любой внешний звук провоцировал новый приступ боли.

А пёс заливисто лаял – реагировал на каждый звук в подъезде и доме.

Лена и сама видела, как мама страдает от этого лая. Но расставание с собакой стало для девочки тяжёлым ударом. Когда за псом пришли чужие люди, она долго обнимала и целовала его, будто это живое существо стало символом той счастливой и безмятежной жизни, которая была у неё до сих пор. Пёс скулил, а Лене казалось: плакал.

Плакало и её сердечко. Плакала душа…

Когда пса, наконец, унесли, Лена закрылась в комнате, села на пол и долго беззвучно рыдала, обнимая его кроватку – её она отдать не смогла.

Плакать вслух отныне тоже было нельзя – ради мамы.

Наверное, с тех пор у Лены выработалась привычка реагировать на все невзгоды и обиды без слёз. Слёзы загнаны внутрь…

В доме без пса поселилась страшная тишина. Её прерывали только стоны Евгении, она пыталась удерживать боль в себе, но это было выше её сил.

Трудно находиться рядом со страдающим человеком, особенно когда этот человек – родной и любимый. Боль матери будто поселилась в Леночкином теле, дочь отзывалась внутренним страхом на каждый стон и на каждый вскрик Жени.

Длить эту муку стало невыносимо. Промучившись несколько месяцев, Женечка сама решительно настояла на операции.

Повторяю, она думала не о себе: при таком диагнозе головные боли склоняют людей к суициду. Мать переживала, что её дочь останется сиротой. Ведь овдовевший мужчина – сам как ребенок, с уходом хозяйки дом перестанет быть домом.

Сильный всегда остается сильным. А слабого беды делают еще слабее.

Думаю, Евгения в первые же недели своей болезни сделала для себя открытие: Валентин с выпавшим на их долю испытанием не справится, просто не вытянет.

Как будет развиваться дальше сюжетная линия её мужа во всей этой драме, Женечка догадывалась. Да и жизнь сама подбрасывала подсказки. Ведь в соседнем подъезде разворачивалась точно такая же трагедия. Женщина с тем же диагнозом решилась на операцию, её парализовало, и муж не выдержал, ушел из семьи, бросив маленького ребенка и прикованную к кровати жену.

Так что Женечка в какой-то момент перестала верить в стойкость своего Валентина. Понимая все риски, имея перед глазами картину развала чужой семьи, она собралась в Москву.

– Я обязательно вернусь к тебе, милая, живой и здоровой, – шептала Женечка весь вечер перед отъездом.

А Леночка снова сидела на полу, рядом с её кроватью, доверчиво подставив матери головку. Женечка гладила дочь по волосам, успокаивая её – тогда ей ещё хватало на это сил.

Утром Лена простилась с мамой. Нет, детское сердце ни на минуту не допускало мысли, что мамино обещание не сбудется. Леночка верила: всё будет хорошо, маме помогут, и вернётся прежняя беззаботность. Ведь мама пообещала, что поправится во что бы то ни стало.

Однако отныне вся жизнь Лены разделилась на «до» и «после».

Во время операции Женечку парализовало.

Валентин возвращался домой к практически обездвиженной женщине без будущего.

Когда Евгению внесли в квартиру, третьеклассница Леночка плакала целые сутки, глотая беззвучные слёзы, снова забившись в угол своей комнаты. Она не могла смириться с тем, что к прошлому нет возврата, что её прекрасная, мужественная, умная мама превратилась в сплошной ком физической и душевной боли.

Но смириться было необходимо – иначе можно сойти с ума!

Леночка волей-неволей стала свыкаться с новыми для неё обстоятельствами.

И вот уже их квартира – не образец для советских журналов, а унылое место, где мучительно угасает тридцатилетняя женщина и рядом страдает тридцатилетний мужчина. А между ними – девчушка, которая и не заметила, как перешагнула из беспечного детства в тяжелую взрослую жизнь.

Уход за парализованным человеком – серьезная моральная и физическая нагрузка. Парализованного нужно кормить, поить, мыть, несколько раз на дню менять пеленки – подгузников в те годы не существовало.

Эти заботы страшным грузом упали на резко состарившуюся бабушку Любу и маленькую Лену. А ведь девочка ещё даже не окончила начальную школу, совсем ребёнок.

***

Представляю, каково было Любови видеть парализованной свою дочь, умницу и красавицу. Но делать нечего – собственную боль нужно было держать в узде, не показывать вида.

Ведь Женечка глазами умоляла: не надо пугать Лену ещё больше, ей и так страшно…

Не могу не рассказать о горькой судьбе своей прабабушки– Любови.

Глядя на Женечку, она тихо плакала и повторяла: самое страшное в жизни – хоронить своих детей. Она знала, что её дочь уже не жилец. А хоронить собственного ребёнка ей уже приходилось.

В 1939 году Любовь родила мальчика. Назвали Юрием. Юрочке не исполнилось и трех лет, когда началась Великая Отечественная война.

Муж Любови был главным инженером на крупном заводе. В первые дни войны на него взвалилась ответственность за эвакуацию предприятия в Сибирь. На поезд грузили главным образом станки и оборудование. Тут же, в товарных вагонах ехали семьи служащих. Мужчине было не до семьи – всё для фронта…

Мог ли он создать для своей жены и ребёнка более сносные условия для отъезда в сибирский тыл? Нет. Неважно, чья ты жена, если вокруг взрывы, разрушения и смерть. Условия были для всех одни: товарняк.