История Хулиганки: Последняя Граница

M. Wanda Black

История Хулиганки: Последняя Граница

После разгрома рая и ада она больше не могла находиться рядом с друзьями – смерть её избегала, бог спрятался. Всё вокруг будто повисло на паузе: люди шли по улицам, но их шаги не отдавались, разговоры были как старые пластинки, заевшие в середине. Она кипела в ярости. Она села в Додж, погладила его как любимого человека и уехала от аномалии. Она вспомнила хоть и не все, но это было начало, и она чувствовала это.

Мили за мили – пыль вздымалась, шины шуршали, и дорога как будто тянула её за собой, не спрашивая ни разрешения, ни прощения. Проехав по пыльной дороге много миль, она наконец увидела заправку, ту самую, одноэтажную лампу света посреди выжженной земли, и свернула к ней. Поставила машину и пистолет в бак и пошла расплачиваться; ритуал – глоток реальности, банальная мелочь перед очередной бурей.

Зайдя на заправку, она увидела ублюдка, который угрожал пистолетом кассиру чтобы он выдал все деньги. Он обернулся на неё и приказал лечь, но Хулиганка мгновенно вытащила свой золотой «Орел пустыни» и выстрелила бандиту в руку. Тот выронил пистолет; металл стукнулся о кафель и раскатился по полу, как предупреждение для всех остальных.

Она подошла и заглянула ему в глаза и увидела не одно его преступление – целый свод, как на табличке: ложь, мелкие побои, торговля страхом, предательство на мелкой донорской станции. Её глаза разгорелись – не просто злобой, а огнём, который видит структуру души и выжигает проёмы. Бандит видел кошмар в её глазницах и заорал от ужаса. Кассир тоже увидел, но предпочёл сбежать – инстинкт жизни у малых сильней, чем чувство чести.

Она сказала: «Гроб будет закрытым», и выстрелила ему в лицо всю обойму. Металл рикошетил от прилавка; запах пороха и железа наполнил магазин. Вмиг одела доспех самой Смерти, который она создала когда-то – холодный, тугой, как суд приговора – и пошла в Ад. Там всё было разрушено; падали колонны, все крушилось после того как она там была, но Хулиганка искала Люцифера.

Он появился с улыбкой уставшего дипломата: «Не надо меня убивать, давай объединимся», – плёл он про союз, а голос его был скользкий как масло. «Вместе мы найдём Бога», – говорил он, будто продавал билеты на крах. Хулиганка не слушала. Она достала сигарету и покурила спокойно, потому что спокойствие – это ещё одна форма убийства: тихая, уверенная.

Люцифер швырнул Лилит к её ногам. Та просила убить, но потом поняла, что Люцифер чего-то хочет; она обняла ногу Хулиганки с просьбой не убивать, ползала в ногах её, и в этом проснулась у неё жалость, но короткая – как слабая искра. Хулиганка докурила, бросила бычек в лицо Люциферу и сказала: «Вы всё? А теперь слушай меня: если хочешь оставить ад себе – слушай что я говорю и делай что я приказываю.» Он замолчал; это была его первая разумная реакция за долгое время.

Абаддон так и остался закрученым воротами рая и выйти не мог – замок, который она держала в руках как ключ. Хулиганка рассмеялась, смех разнесся по развалинам,который лучше слышать издалека, и тут она вспомнила, зачем сюда пришла: «Ааааа, вспомнила, – я убила мразь только что – забери его себе в самый жуткий и ужасный угол», – и швырнула тело бандита с заправки к ногам Люцифера. Тот неловко промурлыкал что-то про порядок и очередность, но порядок был не на его стороне.

«А вроде сначала решают там кому куда», – сказал он, но в ответ хулиганка вспыхнула изнутри, подошла к Абаддону, сняла калитку рая и швырнула её люциферу под ноги со словами: «Там нет никого, небеса пустые, кто мог спрятался или ты сука мне не веришь? Твой ад ведь почти уничтожен». Она говорила, как тот, кто уже видел конец и возвращается с чек-листом.

В этот момент Додж начал медленно спускаться к ней. Багажник открылся – миниганы выглянули как чёрные цветы готовые к цветению. Он открыл души стволов и сделал выстрел в 50 тысяч выстрелов; шум был похож на сотни сердец, одновременно переставших биться. Он резал остатки, оставляя в воздухе шрам из искр и дыма. Люцифер, прижимаясь руками и ногами, прокричал: «Ладно-ладно, я всё сам видел, просто спросил видимо неудачно», – и был отправлен в тот угол, куда обычно отправляют тех, кто торопится с вопросами.

И бандит улетел к самым ярым демонам. «Просто делай что я говорю иначе ада не будет и мне плевать куда души будут деватся», – сказала она, и тон её не содержал маленьких поправок. Хулиганка села в машину и сказала: «Молодец, друг мой», – мотор рыкнул в знак согласия. Она начала выезжать из ада и забыла что люди видели дыру в ад и пламя что было на земле. В тот момент уже стояли полицейские которые приехали на вызов по ограблению, но то что они увидели точно никто не ждал: направили пистолеты на хулиганку в машине приказывая выйти.

«Ладно я выйду», – сказала себе она. Требование полицейских было бросить пистолеты что она держала в руках и лечь на землю, но она шла к ним. По ней открыли огонь, но на хулиганке был костюм смерти и урона ей не приносил. Они орали в рацию прося подкрепления; она подошла ближе и ад снова открылся – и все копы упали. Хулиганка смотрела на Люцифера который ждал её приказа, и она крикнула: «Мне плевать кто там добрый – забери всех!» Абаддон мгновенно со скоростью пули забрал их.

Она смотрела вниз и произнесла: «Молодец, но помни я не торгуюсь». Она направила свой золотой «Дезерт Игл» на Люцифера; он смотрел в это оружие прямо в дуло и увидел как патрон который в стволе горел. Он горел как и хулиганка, только это пламя было гораздо сильнее ядерного оружия и ада вместе взятых. Он потрогал рог который она прострелила когда ворвалась в ад и он не заживал – метка, которая напоминала о её праве на суд.

Она сильнее сжала ствол, палец на курке и пуля готова была вырваться. Молнии начали бить аномальной силы; воздух кружило, всё поднималось в воздух что не было приклеплено. Лилит что-то просила там внизу; подлетел Абаддон который тоже что-то говорил, но Хулиганка ничего не слышала – её мир сузился до влаги внутри ствола, до того как металл целует пламя.

Ствол в красивой руке был продолжением её; Люцифер смотрел молча и Лилит и Абаддон замолчали, замолчал ад. У хулиганки в голове кружилось что-то от чего природа начала вытворять всё: где-то взорвался вулкан, у океана ушла вода, время остановилось для всего в конце. «Знаешь что если там добрые копы – верни их на землю», – сказала она. Люцифер выдохнул: такой силы он даже не представлял, и сказал: «А там все продажные копы». «Ну значит им место в аду», – ответила она и захлопнула дыру в земле.

На заправке стояла молодежь снимая всё на видео; она подошла к тому кто снимал и сказала: «Не выключай, это моё заявление власти, теперь я власть». Коротко и понятно. Села в Додж и нажала педаль газа в пол – машина как будто этого и ждала – и скрылась в пыли.

Проехав дальше, она увидела полицейский патруль на обочине, но они не смели её трогать – в стране объявили военное положение, она услышала это по полицейской рации. Тут же остановилась и тронулась назад до полицейских которых проехала. «Эй, ты – бегом сюда», – приказным тоном сказала она, и коп не мог сдвинуться с места; его сковал ужас, паника и кошмар.

«Я же по хорошему прошу пока», – заявила Хулиганка, и напарник копа подбежал. «Да, мем», – сказал он, как будто подтверждая состояние реальности. Она сказала, что Диего, Санса и Крис не подпадают под ваше положение; «если тронете их – за каждую душу я заберу сотню смертей», – и он быстро передал по рации что дошло до верха власти. Это было не пустое слово: оно имело вес. Как тебя зовут? – спросила она. «Ёрмик», – ответил коп. Хулиганка посмотрела в его глаза – быстро, глубоко. И всё увидела: детство, грязные дворы, первая форма, первая клятва. Он был чист.

«Садись ко мне», – приказала она. «Зачем я вам, мем? От меня никакой пользы», – попытался возразить он, но она: «А ну сел!», – и Ёрмик подчинился. Только давай без мем, – сказала она. «Ты ведь знаешь кто я? Ну так называй меня Хулиганка», – и нажала на газ. На самом деле, Ёрмик был ей нужен только для одного – чтоб не сорваться окончательно. Друзей-то она оставила. А память о них сидела под рёбрами.

Флешбек вспыхнул резко. Крис, курящая на капоте, её усмешка: «Ты никогда не сдашься, даже если весь мир рухнет». Санса, тихая, с глазами, полными боли: «Я верю в тебя, даже если никто не верит». И Диего, чётко, как приговор: «Мы с тобой до первой крови, до первой измены. А дальше решай сама».

Эти слова звучали в голове громче, чем рок, который она включила, прибавив громкость на максимум.

«Куда едем?» – спросил Ёрмик. Хулиганка посмотрела на него и ничего не сказала, просто ехала дальше, потому что ответы были для слабых. Ёрмику было неудобно и непривычно, но что он мог сделать? – спросил он себя сам. «У тебя деньги есть?» – спросила она, не отводя глаз с дороги. «Да, конечно», – ответил он. «Ну и отлично», – сказала она и включила рок, машина летела 130 миль в час. Ёрмик заметил и сказал, что это очень быстро; Хулиганка посмотрела на него, немного улыбнулась и добавила газа. Они пролетели КПП, который не смел эту машину остановить; она засмеялась и достала сигарету и закурила.

Уже начинало темнеть, как они подъехали к какому-то городу. Она остановилась, думая где отель или мотель. «Вон там», – сказал Ёрмик словно читая её мысли. Но вдруг молнии ударили где-то – она заметила, и тихонько поехала туда. Улицы и улицы, а где молнии? – смотрела она. И вот опять молнии и ветер; она свернула и подъехала к дому где почему то били молнии.

Они остановились около дома; там стоял священник и какая-то семья, лица у людей искажены так, будто кто-то давно снял с них кожу банальной жизни. Хулиганка и Ёрмик подошли к ним; Ёрмик спрашивал по протоколу, и это нравилось Хулиганке – порядок в хаосе, хоть на бумаге. «Что там?» – крикнула она. Подбежала женщина и сказала, что в их доме демон и там еще медиум но двери не поддаются им. Хулиганка сказала Ёрмику стоять подальше и тут по Доджу ударила молния.

«Ну сука», – проворчала она, завела машину и всё работало. «Проверь машину», – крикнула она Ёрмику и пошла к дому. Двери что не поддавались разлетелись на мелкие кусочки, как будто мусор, и она вошла. В проходе стояла медиум. «Что ты видишь?» – спросила Хулиганка, но медиум только подняла руку. Хулиганка вытащила золотые «Орлы пустыни». «Где он?» – спросила она. Медиум стоял как вкопанный и начал указывать; тут Хулиганка открыла огонь. Пули, возможно, летели мимо – но в доме, где тьма была плотнее, промахи были относительны.

Она вывела медиума к Ёрмику и сказала: «Увести», – а сама осталась в доме. И тут мебель полетела в проём создавая дверь; Хулиганка оскалилась – и началась стрельба. В окнах то и дело вспыхивали вспышки от выстрелов; все успокоилось в доме и только затем хулиганка пошла проверять комнаты.

Она нашла запертую комнату – комнату заперли жильцы, это было видно. Она сорвала всё и зашла внутрь, а на улице медиум начал громче кричать словно чувствовал – и Хулиганка поняла. Она просто легла – «Ты ж тут, мразь», – сказала она в пустоту. «Тогда я посплю», – добавила она. Она знала что демоны питаются страхами, но у неё его не было; пришлось дразнить демона чтоб он появился: «Где ты гниль, я твоя инквизиция, падла!» – крикнула она.

И тут на нее бросилась тень. Тень обнюхивала её, пыталась понять, как влезть внутрь, но ствол Хулиганки был уже поднят и был сделан один выстрел – и демон полетел в ад. Хулиганка вышла, села в Додж и спросила Ёрмика: «Ну что с ней?» – «Никакого урона», – ответил он. «Тогда погнали», – сказала она.

Семья зашла в дом и нашла записку: «Дом очищен и не вынимайте пули из стен – они мощнее креста. Х.» – подпись, короткая и без лишних объяснений. Они смотрели на дыры в стенах, и там, где висела папка с детскими рисунками, рядом красовались вмятины от пуль – как напоминание о том, что кровавая простота иногда важнее всякой благочестивой молитвы.

Они уехали. Дождь не шёл. Небо было чистым, будто вся их суета осталась в доме на перекрёстке молний. Но там была подпись – и подпись значит власть. Хулиганка знала, что оставила знак; знала, что кто-то теперь будет читать и трепетать. Она знала и своё имя – смутное, неполное, но достаточное для тех, кто понимает.

Её терзали сомнения. Она приказала Люциферу, но эта тень ведь была из Ада. Она поехала медленно и завернула за дом, сказала машине: «Не выпускай Ёрмика, а ты сиди в машине, мне надо сходить кое-куда». Она хлопнула дверью, и машина заперла замки, чтобы Ёрмик не вышел.

Она зашла за угол дома, топнула по земле – и Ад показался. На Хулиганку начал снова надевать костюм Смерти, но сильнее самой Смерти, костюм, который она когда-то сама создала. Он плавно обвивал её тело, словно жидкий металл, точно повторяя каждую кривую, каждое движение, но был при этом невероятно крепким и тяжёлым. Она ощущала его силу – прочность и упругость – но костюм не сдавливал, не мешал, а будто проверял её готовность, напоминая: это не игрушка, это Смерть.

Люцифер сидел на троне с демонами вокруг. Он поднял голову, и его выражение было: «Опять начнёт громить?» – потому что глаза Хулиганки уже горели красным.

Она подняла золотой Desert Eagle и кинула взгляд на Люцифера. «Кто это был?» – спросила она. Пламя разжигалось в Хулиганке, и прогремел выстрел в трон, где сидел царь тьмы. Трон рассыпался, и Люцифер неловко упал.

Она начала спускаться в Ад. Сила, что жила в ней, была непреодолимой. Демоны расступались, как трава перед грозой. Додж заревел двигателем, звук отдавался по всем уровням Ада, машина готова была сорваться с места, но стояла и ждала. Тогда она выпустила в ночь 200 тысяч патронов – мгновение, и ночь стала днём.

«Кто это, демон, которого я только что отправила в Ад? К тебе, мразь!» – лютовала Хулиганка.

Люцифер сказал: «Можно я встану?» – «Вставай», – разрешила она. «Спасибо», – сказал он, встал и начал отряхиваться.

Хулиганка подошла близко и приставила ствол прямо ему к лицу: «Тебя, сука, волнует твой костюм?» – крикнула она. В Аду что-то взорвалось. «Погоди-погоди, щас поищем», – нервно ответил Люцифер. «Так-так… дух или демон?» – уточнил он.

Хулиганка выстрелила ему в рог. Он заорал – это уже второй раз. «Хватит, щас найду», – пытался держаться Люцифер при своих подчинённых. «Аааа, это Тьма!» – сказал он. «Но понимаешь, у меня тысячи подчинённых», – оправдывался он.

«Какую тысячу истребить?» – спросила она. «Не надо истреблять, прошу», – уже умолял Люцифер. «Щас возьму Книгу Мёртвых и найду, ты только не нервничай», – сказал он. «Книгу Мёртвых», – сказала Хулиганка и отошла от него.

Она вспомнила про неё, собрала трон и села на него: нога на ногу, золотой ствол свисал с трона, другой положила на колено. Сидела в тишине Ада – никто не смел её потревожить. Люцифер искал в Книге о Тьме, которую она изгнала, но ей стало не до этого. Он нашёл ответ и хотел сказать, но увидел, как она просто молчит – и тоже промолчал.

Так продолжалось какое-то время. Она так и не вспомнила всё и приложила рукоять ствола к голове – холодный металл привёл её в чувства. Как будто проснулась. Смотрела на Ад. Все демоны встали на колени – она сидела на троне.

Она встала и спросила Люцифера: «Ну что ты там нашёл?» – «Да, я нашёл», – говорил он. «Но ты убила того, кто его создал. У меня есть предложение», – продолжал он. «В следующий раз, если будет демон, просто скажи мне, и я его заберу. Это наша работа, пойми», – говорил он. «Был Рай когда-то, пока ты его не уничтожила, и был Ад, и люди – каждый занимался своим делом. Всё не просто так появилось…» – недоговорил Люцифер.

«Как и я», – сказала Хулиганка и пошла из Ада. «Трон тебе оставлю или прострелю», – улыбнулась она.

Люцифер молчал – он не знал, на какое слово она может взорваться. Она вышла на Землю и закрыла Ад. Подошла к машине, села. Ёрмик спросил: «Всё хорошо? А то машина палила из миниганов». – «Да, всё хорошо», – ответила она. Завела Додж, и они поехали.

В салоне «Доджа» стояла тишина, нарушаемая только рёвом мотора. Хулиганка вела машину, не поворачивая головы.

На заднем сиденье, словно растворившись из воздуха, возник Люцифер.

Ёрмик дёрнулся, выхватил лом и занёс его над головой.

– Слушай меня, – спокойно сказал Люцифер, подняв руку. Лом застыл в воздухе, как будто его держала невидимая ладонь. – Ломом меня не убьёшь. Но я могу сделать его сильнее.

Хулиганка даже не обернулась. Руки крепко держали руль, взгляд был устремлён вперёд, на дорогу.

– Как тебя звать? – спросил Ёрмик, не отпуская лом.

– Кто я? – переспросил Люцифер. – Сгоняю в ад, вернусь, может, она тебе расскажет.

Он исчез, оставив за собой запах горелой серы.

– Это Люцифер, – спокойно сказала Хулиганка.

Ёрмик сглотнул, сжав пальцы на ломе:

– Ужас какой…

– Не бойся ты его, – бросила она. – Ничего он не может. Ну… может, но не со мной.

Люцифер вновь появился рядом, как будто его и не было. В руках у него – лом и два коротких ножа.

– Вот тебе лом, он теперь может убить всех, кроме меня, – сказал он. – И ещё два подарка лично тебе.

Ёрмик смотрел на Хулиганку, но та продолжала вести, будто его вообще не существовало.

– Ну бери, раз даёт, – бросила она, не глядя.

Ёрмик взял.

– Что за ножи? – спросил он.

– Взял Книгу Мёртвых, вложил сильнейшую магию, – с гордостью ответил Люцифер.

– Ты думаешь, ножи сработают против меня? – Хулиганка впервые чуть повернула голову.

– Что ты, что ты… – замахал руками Люцифер.

В его ладонях появились стаканы с горячим кофе. Хулиганка притормозила, взяла один и вышла, прикурила, сделала глоток.

– Я так и знал, что ей понравится, – тихо сказал Люцифер.

– Пошли на улицу, – добавил он Ёрмику.

Они вышли. Люцифер провёл ладонью по капоту «Доджа» – из багажника выдвинулись два минигана, их стволы начали вращаться.

– Стой-стой! Я не хотел тебя обидеть! – поднял руки Люцифер.

Хулиганка погладила капот, и миниганы спрятались обратно.

– Я просто только что ехал в машине, которая истребила половину ада, моего ада… – пробормотал он. – Эта же машина уничтожила ангелов и архангелов. Мне было любопытно… Прости, Хулиганка, если что нарушил.

Она молча сделала ещё глоток кофе.

– М-да… – продолжал он. – Недавно враги, а сейчас стоим, пьём кофе как друзья…

Хулиганка бросила стакан, схватила Люцифера за шею:

– Ты молчать вообще не умеешь. И ад – не твой. Раю конец. Смерть исчезла. Не зли меня. Сломаю шею.

Люцифер, не сопротивляясь, выдохнул:

– Я просто хочу быть союзником. Тебе нужен Бог – я не знаю зачем, но я могу быть полезен.

Хулиганка опустила его на землю.

Люцифер выпрямился, уже тая в воздухе:

– Спасибо… но мне пора.

Он исчез.

И только тогда Ёрмик заметил: ножи в его руках вспыхнули холодным зелёным светом, словно внутри них дышала чужая душа. Лом стал тяжелее, будто в нём поселился новый голос. А на капоте «Доджа», там, где касался рукой Люцифер, проступил едва заметный знак – шрам в форме полумесяца.

Хулиганка закурила вторую сигарету и тихо сказала, не глядя на Ёрмика:

– Садись в машину..

Дорога шла чёрной серпантиной, но теперь она уже не просто вела – она реагировала. Пыль, вздымаемая Доджем, почти светилась от остаточной энергии аномалий, и казалось, что каждая крупинка знает: тут прошло нечто, что изменило правила. Хулиганка молча смотрела вперёд; в её руках «Орлы Пустыни» звенели, как нагретый металл. Это были не игрушки – это были отточенные механизмы наказания: каждая гильза – с особым зарядом, каждая пуля – с сердечником из закалённого сплава и крошечной эмульсией, которая при попадании резонировала с плотью тени и разрывала её на уровне связи с миром живых.

Она проверила патроны одним движением пальца. Внутри стволов был не просто свинец, а смесь – металл, обугленный руной и пропитанный серой из крайних слоёв ада. Пуля не просто прошивала плоть – она вырывала смысл, отрезая у сущности нити, что связывали её с этим миром. От попадания оставалось не только отверстие – оставался разрыв, где тьма не могла больше собраться в полноценную форму.

Додж живо дышал, как зверь после долгой охоты. Его миниганы – два чёрных цилиндра в багажнике – держали заявленный ритм: двенадцать тысяч выстрелов в минуту. Это не была бессмысленная стрельба; это был тонко настроенный град, синхронизированный с зубчатым механизмом, который вызывал локальные сдвиги реальности. Каждая очередь не просто дробила тело – она измельчала страхи, растаскивала их на нитки, и те нитки теряли способность питать демонов. Когда миниганы начинали работать, воздух вибрировал так, будто через него прошёл базовый строительный план мира, и тьма понимала: её время истекает.

Ёрмик сидел рядом и больше не был ошарашенным мальчиком, пойманным в урагане. Он изменился. У него выгорело прошлое, но не мужество – оно затвердело, как сталь. Он не кричал, он действовал. Когда Хулиганка заходила в дом с торчащими ногами тени, он не прятал глаза – он держал лом, подстраховывал её ревом двигателя и, если требовалось, просто становился щитом между её спиной и миром, который хотел встретить её клинком. Он увидел в ней, что значит быть человеком между двумя мирами – кто-то должен тянуть канаты реальности обратно в норму, и он тянул.

– Слушай, – сказал Ёрмик тихо, когда они остановились у распахнутого склада, – я не буду прятаться. Если ты падаешь – я тебя подниму. И не потому что боюсь, а потому что знаю цену, если не подниму.

Она посмотрела на него. Усмехнулась. Но в её взгляде был благодарный огонь – редкий и ценный. Теперь он был не просто попутчиком, он был дубом, которым можно было опереться.

Внутри склада тьма вязла как смола. Хулиганка шла вперёд с мерным шагом. Её «Орлы» взвизгивали каждый раз, когда она стреляла – не от боли, а от того, как стволы отзывались на возвращение силы. Первый выстрел – и тень, что пыталась запрыгнуть на стол, разлохматилось, как ткань, порванная ножницами. Пуля прошла через неё, оставив внутри не остаток – а полосу белого света, что мигом погасла. Логично и быстро: не бесконечный хаос действий, а четкая цепочка причин и следствий.

Кто-то в глубине зала завыл – голос, сложенный из голосов, которые когда-то были людьми. Хулиганка прицелилась, и «Орёл» выдавал пули, которые не просто рвали: они запечатывали прожилку впадины, из которой тьма высасывала жизни. Стена за ней покряхтывала и треснула: метка была оставлена. Либо уходи, либо помри – третьего не дано.

Додж, тем временем, сделал ровно то, что должен был: миниганы начали свою симфонию. Двенадцать тысяч – не просто цифра, это поток. Пули летели плотно и ритмично, как кнут, и в месте разряда они несли не только зачем, а выталкивали из пространства ту энергию, что кормила порчу. От их очередей пространство вокруг искажалось: волдыри света лопались, оставляя черноту мраморной текстуры, от которой не родится больше нечисть.

Одна из больших тварей, похожая на перекрученного подземного быка, взметнулась к ним. Его кожа была пластом ночи, и когда пули попали в неё, на месте попаданий вспыхивали руны – руны, которые Хулиганка нацарапала в молодости на лезвии своих первых конфликтов. Это были не случайные ритуалы – это были приказы. Тварь сжалась и задохнулась в собственном не-вдыхании.

Ёрмик не стоял в стороне. Он вынул из бардачка не просто подручные ножи, а также старый лом, что служил ему и раньше: он ломал не металл, он ломал сцепления дерьма. Когда рядом с полом взметнулась тонкая фигура, Ёрмик ударил её ломом по нижней части, и звук был похож на вскрытие шкафа с тайнами. Тень повисла, потеряла форму, и в этот момент Хулиганка стрельнула в её центр – всё сработало как часы. Мужик, которого все считали трусом, был точкой опоры. Это не просто мужество – это материя, в которую вонзились нервы.

Дальше – хуже. Из-под пола выползли сущности, которые не имели формы и которые хотели съесть память людей, тех, кто ещё не успел умереть и тех, кто уже умер. Они тянулись к Ёрмику, но он не отступил. Он долбил ломом, грунтом и закрывал двери собственным телом, когда тьма пробивала щели. Его движения были просты – удары, шаги, дыхание. В этом была сила мужчины: не драматично, а методично и смертельно.

Хулиганка подошла к одному из столпов, где собралась череда мелких призраков. Она подняла «Орёл» и прошептала: «Не мешайте спать тем, у кого ещё есть мечта». Ствол ответил отдачей, и в следующую секунду пули прошили колонну, выписывая в воздухе тонкие линии, от которых выгорели имена – мелкие, но важные. Это был ритуал убирания: не уничтожить – освободить.

Внезапно склад содрогнулся – разлом открылся. Но теперь логика была ясна: разлом не был случайностью. Это была точка стыка, созданная совокупностью ошибок – падшие ангелы, неверные заклинания, маленькие человеческие предательства – все они слиплись в один узел. Чтобы закрыть узел, нужно было не просто стрелять, а заставить пространство запомнить другую последовательность событий. Именно это и делали миниганы: они меняли частотный фон реальности. Пули, рвущие ткань, создавали новый пульс, и каждая осыпавшаяся тьма теряла способность к сращиванию.