Золотая сойка

Он открыл воду, подставил отбитую, дрожащую от боли кисть под холодную струю, постоял так, набрал полные ладони и умылся, забрызгивая одежду каплями воды.

«Тварь!» – подумал он, глядя на себя в зеркало.

Ему захотелось вмазать зеркалу точно в нос, словно это было не отражение его собственного прямого носа, а приплюснутая, побитая нематодой картофелина Ро Гара, но тут в зеркале отразилось яркое красное пятно, и Монкес круто развернулся. Он не увидел ни кто стоит вокруг, ни что происходит. Он видел только это пятно – горящую алую бестию в ореоле из всех пяти светил, оттиснутую на поверхности чёрной кожаной папки в руках испуганного сержантика. Сержантик попятился, когда Монкес мельком взглянул ему в глаза, но совладал с собой и осторожно спросил:

– Вам плохо? Может быть, нужна помощь?

– Нет, спасибо, – перекосил своё лицо злорадной ухмылкой Монкес, когда суть вопроса дошла до его сосредоточенного на красной бестии сознания. – Вы мне уже помогли, сержант. Вы мне очень помогли! – поднял он взгляд на сержанта, неожиданно расхохотался, хлопнул курьера по плечу, прошёл сквозь расступившихся зрителей и вышел в коридор, желая побыстрее увидеть, как перекосится рыло Бульдозера, когда чёрная папка из рук этого сержантика ляжет на стол полковника.

Монкес, ловко лавируя между людьми, промчался через длинный ярко освещённый коридор с рядами белых дверей по обеим сторонам, приостановился на секунду перед дверью в тридцать шестую лабораторию, подтянул рукава рубашки, одёрнул пиджак, пригладил волосы и взялся за ручку.

В лаборатории было тихо. Через стёкла кабинок рабочих мест было прекрасно видно, как все сотрудники корпят над своими проектами, упёрто глядя в компьютеры, делая пометки на бумаге и исподтишка глазея на получившего нагоняй Монкеса. Он, гордо подняв голову, проследовал к своей кабинке, вошёл, мельком одарив презрительной улыбкой соседей, и уселся в кресло так, чтобы видеть кабинет Ро Гара.

Компьютер дал тихий сигнал. Монкес открыл монитор и прочёл: «Бульдозер икру мечет? За что попало?» Спрашивал Дью Хартнио – приятель Монкеса и единственный сотрудник тридцать шестой лаборатории, которого Монкес считал еще не конченным идиотом.

«За «Конеанскую осу», – написал Монкес, поглядывая на дверь и ожидая с мгновения на мгновение появления сержантика с чёрной папкой.

«Так «Осу» же в долгий ящик убрали», – сообщил Дью Хартнио, словно Монкес не знал этого.

«Я в курсе», – ответил Монкес.

«Тогда в чём проблема?»

«В том, что я не сделал дешифратор».

«И-и! – многозначительно высказал свои соболезнования Дью и чисто по-дружески предложил: – Наплюй, Гиз. Старому козлу моча вместе с горшком в голову вдарила, а ты попал под струю».

«Я уже наплевал. Еще на двадцать пять процентов своего заработка», – отозвался Монкес.

«Ого! Круто он тебя…» – высказался нелестно о начальнике Дью.

«Ничего, – усмехнулся Монкес, – справедливость скоро восторжествует».

Ро Гар в своём стеклянном кабинете поднялся из-за стола. Прошёлся, разминая затёкшую от сидения спину. Осторожно, по-стариковски, присел пару раз на корточки, вытягивая вперёд подрагивающие руки. Потом постоял у окна, попялился в узкую пропасть внутренней галереи между Белым и Синим корпусами Квинтерры. Вновь сел за стол, взял засветившийся вызовом телефон и поднёс к уху. Его лицо мгновенно вытянулось – значит, говорит с высоким чином. Побагровело – значит, слышит нечто неприятное. Вперился в Монкеса – значит, разговор о нём. Гиз ткнулся в компьютер, делая вид, что работает. Он украдкой вновь глянул на Ро Гара – тот, не отрываясь от разговора, поднял руку и поманил Монкеса к себе. Взгляд у Бульдозера был свинцовый, следовательно, ожидать хорошего не стоило. Куда же подевался курьер с чёрной папкой?

Монкес снова вошёл в кабинет Ро Гара.

Бульдозер как-то странно пошамкал губами, неотрывно глядя в монитор, «ткнул» взглядом в экран; на тумбочке, рядом со столом, тихонько зашуршал принтер. Ро Гар взял распечатанный лист, пробежал по нему глазами, подписал, достал из ящика печать, громко хлопнул по бумаге и протянул лист Монкесу.

– Не знаю, парень, во что ты вляпался, но тебя вызывают в бюро внутренних расследований, – сказал Бульдозер и нарочито храпнул. – Немедленно, – добавил он, кривя тяжёлую челюсть и неприятно показывая свои вставные зубы.

Монкес не двигался. Он смотрел на бланк пропуска в Оранжевый сектор, где располагалось несколько секретных служб, и не понимал.

– На, бери, – требовательно сказал Бульдозер, приподнимаясь из-за стола и протягивая вперёд свою мощную лапищу с зажатым в ней листком.

Монкес, словно во сне, сделал шаг вперёд, взял листок у Ро Гара, попытался прочесть, но буквы дрожали и никак не хотели выстраиваться в слова.

– Иди, – велел Бульдозер.

Монкес механически двинулся прочь из кабинета, так и продолжая смотреть в листок. Он на негнущихся ногах пересёк холл, столкнулся в дверях с сержантом, который странно шарахнулся от него. Монкес остановился, попытался сообразить, где и когда попадался ему на глаза этот вышколенный сержантик, но не припомнил, вышел в коридор и направился к лифтам, не понимая происходящего и ничего не видя вокруг.

Глава 6. Страшный суд

На Бога мы уповаем.

Девиз на американской банкноте

– Гиз Тимриг Монкес. Родился двадцать девятого числа третьего месяца шестьсот второго сезона в городе Новый-Тезей в семье клерка Тимрига Монкеса и его жены – домохозяйки Лиарды Монкес. Закончил школу имени Оста Ринта, держал вступительные экзамены в физический колледж Карниана, но принят не был с формулировкой «предельно невнимателен». Учился в биомеханическом колледже, потом поступил и закончил Танианский университет по специальности инженер-конструктор робототехнических систем. Работал в корпорации «Новые роботы» в Таниане, затем в той же корпорации в Ойдиго, оттуда перешёл к нам, в Квинтерру. Всё верно, господин Монкес?

– Да, – сглотнул Монкес.

Он сидел на краешке стула в узком низком кабинете, за Т-образным столом. Всё, что находилось здесь: полированный стол тёмного дерева, мягкие синие стулья по обеим его сторонам, кадки с пышными фикусами вдоль стен, серые гардины на окнах, длинные лампы на потолке – всё это словно тянулось от входной двери вдаль по уносящейся перспективе, образуя тоннель, в конце которого сидел жиденький старичок в песочном кителе с неразличимыми, как казалось Монкесу с такого расстояния, наградами. Но этот жиденький старичок был не просто стариком, не просто офицером высокого ранга и не просто сотрудником внутренней разведки Квинтерры. Здесь он был председателем, главой, богом! Монкесу даже казалось, что сидит он сейчас не в кабинете, а на Страшном суде, и на столе перед сияющим старцем лежит досье добрых и злых дел, совершённых Гизом Монкесом в своей жизни, и что сейчас старец будет судить его по всей строгости и непременно вынесет жестокий вердикт. Каждый вопрос тощего голоса грезился громоподобным раскатом, а каждый бесцветный взгляд – ударом пронизывающей насквозь молнии.

– Что? – переспросил старец. – Говорите громче, плохо слышу.

– Да, – повторил Монкес дрожащим голосом, как ему показалось, громко.

Старец недовольно покачал головой, поднёс руку к уху, поправил регулятор громкости на невидимом Монкесу слуховом аппарате и продолжил допрос:

– А почему вы, господин Монкес, решили сменить работу и перейти из корпорации к нам, в военное ведомство?

– Я… я увидел объявление о наборе сотрудников и… и перешёл, – облился волной пота Монкес.

– Но вы наверняка видели не одно объявление. Почему остановили свой выбор именно на военном ведомстве?

– Меня… привлекла заработная плата и пакет дополнительных льгот.

– Хорошо, господин Монкес, – старец взглядом перевернул страницу электронного досье и задал новый вопрос: – Что вы можете сказать о нынешнем международном положении?

– Я… мало интересуюсь политикой, – и вдоль позвоночника Монкеса поползла холодная капля.

– И всё же, хотелось бы услышать ваше мнение относительно последнего инцидента в Океане Туманов.

– Простите, – Монкес попытался проглотить подкативший к иссушённому горлу комок, – но я не знаю, что там произошло.

Старец удивлённо поднял глаза от экрана и воззрился на Монкеса.

– Я много работал последнее время, – попытался оправдаться Монкес, – поэтому не следил за новостями.

Старец покосился на досье, полистал, периодически бросая на Монкеса недоверчивый взгляд, проверил что-то и удовлетворился:

– Значит вы, господин Монкес, последние дни не уходили с работы?

– Нет.

– А вам известно, господин Монкес, что сверхурочные часы оплачиваются только в том случае, если сотрудник Квинтерры имеет приказ от руководителя своего подразделения на проведение внеурочных работ?

– Да.

– Стало быть, вы работали бесплатно?

– Да, – вновь сглотнул Монкес, ожидая от старца неминуемой кары за такое, как ему казалось сейчас, преступное поведение.

– Над чем же вы работали в ночное время? – осведомился старец, разглядывая новую страницу досье.

– Я рассчитывал последствия применения бактерии Кишера, – проговорил, едва дыша, Монкес.

– Откуда вам известно о бактерии Кишера?

– Эта информация поступила в мой компьютер с пометкой «срочно проверить».

– От кого? Подробнее, господин Монкес.

– Из департамента безопасности, – задрожал Монкес. – Я всё рассчитал и отправил назад по указанному адресу, а вчера куратор отдела изобретений господин Тио Сиупелли вызывал меня для личной беседы. Видимо, информация исходила от него, – Монкес замолчал и потупился, уперев взгляд в полированную крышку стола.

– Хорошо, – произнёс старец. – Вы согласились на предложение господина Сиупелли?

– Да, – выдохнул одними губами Монкес.

– Молодой человек, я же просил вас говорить громче, – недовольно напомнил старец.

Монкес поднял глаза на светящееся божество на той стороне стола, и ему показалось, что старец не сидит, а словно парит где-то далеко-далеко в окружении серо-синих облаков; что старец крайне недоволен ответом, и вот уже облака собираются вместе, образуя беспросветную тучу, и вот поднимает руку грозное божество, заносит её за ухо… Монкес зажмурился.

– Так вы согласились на предложение господина Сиупелли? – грянул над головой несчастного робототехника оглушительный раскат вопроса.

– Да, – пролепетал Монкес.

– Что? Плохо слышу.

– Да! – неожиданно выкрикнул он, и видение сразу оборвалось: Монкес вновь был в длинном кабинете, а напротив, за полированным столом, сидел пожилой военный чин в песочном кителе, маленький, седенький, тощенький.

– Хорошо, – произнёс чин, и Монкес поразился его жидкому голосу, только что гремевшему над ним раскатами грома. – Перед тем, как вы, господин Монкес, получите «красную» ступень секретности, вы должны дать подписку о неразглашении государственных тайн, которые будут вверяться вам по долгу службы. Так же вы даёте подписку о том, что проинформированы о последствиях, наступающих в случае нарушения нового контракта, заключаемого между вами и вашим работодателем, а именно ведомством Квинтерры.

– Каких последствиях? – насторожился Монкес.

– Текст контракта и дополнений к нему вам предоставят в кадровом агентстве после закрытия ныне действующего и выплаты вам всего причитающегося. Вы свободны, господин Монкес. Отправляйтесь в лабораторию и получите у полковника Ро Гара все необходимые инструкции для дальнейших действий. Да, – остановил поднявшегося со стула Монкеса важный чин, – не стоит в следующий раз выказывать вашу агрессию и срывать зло на сушилках для рук. Господин Кишер не приветствует подобного поведения.

Глава 7. Ошибка Хартнио

Чтобы приготовить суп из кролика с клёцками, кролика нужно разделить на кусочки.

Из рецепта американской кухни

Багровый от ярости Бульдозер метался по своему кабинету и чадил в прижатый к уху телефон грязной руганью.

– Мне плевать! – ревел он, угрожающе занося над головой руку. – Или ты думаешь, что мы здесь в кости играем?.. Что?! – взревел он. – Ты меня судом пугаешь? Ты, шваль гражданская, пугаешь меня, кадрового полковника роботизированных войск Объединённых Территорий Терены? Ты в школе учился, когда я со своими роботами зачищал джунгли Мавона, пески Ранима и острова Согбама! И ты, шваль гражданская, будешь пугать меня судом за оскорбления? Так вот, Кишер, запиши на своей пухлой заднице, что полковник Ро Гар тебя в ноль не ставит, и никаких проектов от тридцать шестой лаборатории ты больше не получишь! – Бульдозер отшвырнул телефон и тяжело опёрся о крышку стола, постоял так, потом опустился в кресло, прикрывая ладонью глаза.

Монкес замер под стеклянной дверью и боялся войти. Начальник был настолько разгневан, что попадаться ему сейчас под руку значило полностью остаться не только без зарплаты, но и без работы. Конечно, по идее, Монкеса это не должно было больше волновать, но за пять сезонов работы в подчинении Ро Гара он настолько привык его бояться, что сейчас чувствовал тот же самый подобострастный ужас, какой чувствует раб, видя гнев своего господина. Потоптавшись, он поплёлся в свою кабинку, не имея в голове ни одной мысли, и чувствуя лишь страх.

«Гиз, что случилось?» – прислал сообщение Дью Хартнио.

«Ничего», – написал было Монкес, но стёр сообщение, подумал, написал снова и снова стёр.

Хартнио, видя через стекло потерянный вид своего друга, отправил новое сообщение: «Идём, выпьем кофе?»

Монкес поёрзал в кресле и отказался.

Тогда Дью поднялся со своего рабочего места, захватил бумаги и, робко перебежав холл, юркнул в кабинку Монкеса.

– Гиз, тебя что уволили? – шёпотом спросил Дью, кладя на стол Монкеса ненужные бумаги и указывая в них пальцем так, чтобы со стороны казалось, что он пришёл по делу.

– Нет. Меня перевели, вернее, переводят, – так же шёпотом отозвался Монкес и по привычке ткнулся в принесённые бумаги.

– Куда? – изумился Дью.

– К Кишеру.

Хартнио остолбенел. Монкес глянул на него, увидел бледное, матовое, неестественно вытянувшееся лицо, приоткрытый рот, высунувшиеся вперёд кроличьи зубы. Удивление заполонило круглые очки Хартнио и пёрло наружу. Монкесу страшно захотелось сделать так, чтобы этот кролик оказался немедленно на сковороде зависти и жарился бы на ней на сильном огне под острым соусом ненависти.

– Да, – сказал Монкес с интонацией превосходства, – меня переводят к Кишеру. Я только что был в Оранжевом секторе и подписал все необходимые для перевода документы.

Кролик оттянул челюсть еще ниже, выставил зубы дальше, вылупил удивление за пределы очков.

– Да, – продолжал Монкес, складывая руки на груди, откидываясь в кресле и предвкушая аромат шкварок, сдобренных самым острым из всех соусов, который только готовится в закопченных кухнях человеческих душ. – Меня не только переводят к Кишеру, но и предоставляют дом в R3С. Зарплата тоже соответствующая.

– Гиз! – выдохнул Хартнио. – Гиз, я тебя поздравляю!

Он порывисто протянул Монкесу руку. Монкес от удивления качнулся вперёд и подал свою ладонь.

– Я искренне тебя поздравляю! – затряс руку Монкеса Хартнио, не только не собираясь отправляться на сковороду ненависти, но, как показалось Монкесу, воспаряя в небеса от счастья. – Это… Это… Ты заслужил. Ты достоин! Твой талант… Тебя заметили. Это «Сойка»? Да? Это всё твоя «Сойка» сделала? – сиял Дью. – Гиз, но ведь она у тебя не досчитана, – спохватился Хартнио, слетая с небес. – Гиз, как же? Она же не досчитана, – он отпустил руку друга. – Ах, я… я… это я виноват! Мне нужно было взять на себя ошибку в минёре, чтобы ты успел досчитать «Сойку». Что же это… Как же… Идти к Кишеру с неготовым проектом… Ну почему ты не сказал мне раньше? Если бы я знал, я бы…

Монкес с презрением смотрел на Хартнио. Ему казалось, что Дью сейчас издевается над ним. Строит из себя наивного дурачка, преданного приятеля. А на деле этот петляющий вокруг да около кролик подыскивает самые слабые места Монкеса, чтобы обидеть, уколоть побольнее. И вот уже торчащие вперёд зубы истончаются змеиными остриями, и на них вспыхивает капля желчного яда.

– Я так виноват. Я был таким невнимательным в этом минёре, – сокрушённо произнёс Дью.

– Что? – переспросил Монкес.

– Это моя ошибка, – потупившись, признался Хартнио. – В узле XZ6K2. Перемагничивание контактов.

– Что? – рванулся из кресла Монкес. – Перемагничивание контактов?

– Да, Гиз, – попятился Хартнио. – Ошибка в минёре – это функция перемагничивания контактов реверсного канала.

– Твои проклятые магниты?

– Я не знал, – кинулся оправдываться Хартнио. – Я нашёл ошибку только позавчера…

– Не знал? Ты… Всё ты знал! Ты трусил перед Ро Гаром, трусил перед всеми. Я потратил столько времени на поиски этой ошибки, забросил «Сойку», не рассчитал «Осу»… Так это из-за тебя я остался без зарплаты! – Монкес порывисто шагнул к двери. – Идём к Ро Гару! Я покажу, кто на самом деле виновен. Ты мне вернёшь мои двадцать пять процентов!

– Гиз, – взмолился Хартнио, – Гиз, но ты же знаешь, я не могу остаться без денег. У меня же больная мать…

– Я не собираюсь оплачивать лечение твоей матери! – отрезал Монкес, круто повернулся и широким уверенным шагом направился через холл к Ро Гару.

Глава 8. Старая машина

Нет, он не задира. Он был кроток, нежен и добр, хотя рост его достигал шести футов, и сложен он был, как гладиатор.

Джек Лондон «Язычник»

– Господин Гар, – ворвался в кабинет начальника Монкес, – я нашёл ошибку робота-минёра! Она в узле XZ6K2. Перемагничивание контактов реверсного канала манипулятора. Разработку и программирование узла вёл Дью Хартнио.

Бульдозер выставил вперёд челюсть, включил «фары», ткнул кулачищами-опорами в крышку стола и начал подниматься, вытягиваясь на руках подобно вгрызающемуся в землю экскаватору. Тяжёлый ковш с породой взметнулся в воздух и уже был готов опрокинуться карой на отпрянувшего в ужасе Монкеса, но грянул сигнал видеоселектора, вспыхнул белым светом экран спецмонитора, и вздрогнула стальная машина, подалась назад, отводя свой огромный ковш, медленно оседая в кресло.

– Приветствую вас, господин Гар, – услышал Монкес знакомый приторный тенор. – Мне поступили сведения, что вы препятствуете передаче известного вам проекта под крыло пятой лаборатории? Это так, господин Гар?

Бульдозер пошамкал губами, развёл руками, всем видом выражая покаяние в совершённой им оплошности.

– Хочу напомнить, что все разрабатываемые в Квинтерре проекты являются собственностью военного ведомства, – вкрадчиво сказал голос. – Мне было бы очень неприятно узнать, что полковник, ветеран мавонской войны и операции «Самум Ранима», кавалер ордена «Пяти Светил» первой степени, герой сражения при Согбаме, человек, отдавший свою жизнь во служение нашему великому государству – Объединённым Территориям Терены, – и вдруг покинет военное ведомство. Вам ведь сто семьдесят восемь сезонов, кажется? На тринадцать сезонов больше установленного пенсионного возраста?

Бульдозер побагровел, но ничего не сказал, лишь стиснул до скрипа свои вставные зубы.

– Надеюсь, господин Гар, чёрный чемодан будет собран еще до обеда, – добавил ласковый тенор, и экран видеоселектора погас.

– Шваль! – выдохнул Бульдозер и покосился на Монкеса. – А ты плут, – протянул он и скосил тяжёлую челюсть. – Сколько дряни видел за сто семьдесят сезонов… Сколько дерьма!..

Он усмехнулся, открыл ящик, достал знакомый Монкесу оранжевый бланк на вызов уничтожителя, подписал, поставил печать.

– На, – оттолкнул от себя по столу бланк Ро Гар, словно бросал кость собаке. – «Осу» сдашь Кольри под роспись, остальное – Стумпу. Потом зайдёшь ко мне – получишь разрешение на закрытие контракта.

– Господин Гар, – потянулся Монкес за листочком, чувствуя, что теперь он может не оправдываться перед начальством, но говорить, ибо старая машина только что на его глазах была начисто раздавлена и отправлена на свалку той могучей и грозной силой, что стояла отныне за спиной простого парня из Карниана Гиза Тимрига Монкеса. – Я знаю, кто виноват в провале испытаний робота-минёра, – Монкес дал паузу, но Ро Гар не изменил выражения лица. Он продолжал смотреть брезгливо, как смотрят на кучу вонючей коричневой полужидкой массы. – Произошёл сбой в узле XZ6K2. Основная причина – неравновременное перемагничивание контактов реверсного канала манипулятора. Узел разрабатывал и программировал Дью Хартнио.

Ро Гар молчал.

– Я не являюсь виновником той аварии, – осмелел Монкес. – Моя работа была проведена чисто, поэтому требую возврата мне суммы, снятой с меня в виде штрафа.

Бульдозер едва двинул щекой, ухмыльнулся и произнёс:

– Подробный отчёт напишешь в кадровом агентстве.

– Как в кадровом? – растерялся Монкес.

– Неправомерность налагаемых штрафов определяется специальной комиссией под руководством кадрового агентства и направляется в дальнейшем в суд для принятия решения.

– Но вы же возвращали три сезона назад штраф…

– Я могу отозвать взыскание только в том случае, – перебил Бульдозер поучительным тоном, – если сотрудник находится под моим руководством, а ты с сегодняшнего дня числишься уже у Кишера. Вот, – Ро Гар вынул и положил на стол бланк с ярким оттиском кривоклювой бестии, – взгляни сам: «…первым днём работы в пятой лаборатории считать двадцать седьмое число сего месяца», – а сегодня как раз двадцать седьмое. Так что ступай, передавай дела Стумпу, а главное: «Осу» – Кольри. Без её подписи я тебе разрешение на закрытие контракта дать не смогу, – и Бульдозер доброжелательно улыбнулся во весь свой вставной «радиатор».

Глава 9. Премиум-Дин

Мужчина преследует женщину до тех пор, пока она его не поймает.

Американская поговорка

Кольри – золотистая сливка в самом соку, обладала совершенно исключительным положением. Её почти никогда не бывало на рабочем месте. Она могла быть где угодно в разрешённых ей для посещения уголках Квинтерры, но только не там, где полагалось быть. Любвеобильная Дин, с всегда излишне расстёгнутым воротом беленькой армейской блузки, в ультрокороткой юбке-хаки и на головокружительных каблуках, с которых свернётся и сломает себе шею любая женщина без спецподготовки, носилась по всему белому корпусу, щедро одаривая всех встречающихся последними слухами и новостями от мировых известий до кулуарных сплетен. Когда при своей необязательности и неусидчивости она успевала выполнять работу, оставалось ведомо одним Небесам, но она была на хорошем счету у начальства и всегда ставилась в пример другим сотрудникам тридцать шестой лаборатории. Помимо этого Кольри знала всё и про всех. Поговаривали, что её основная работа как раз и заключалась вовсе не в сложных математических расчетах, конструировании и программировании отдельных узлов и систем военных роботов низшего звена, а в скрупулёзном ведении досье на каждого сотрудника белого сектора Квинтерры. Но это были всего лишь неподтверждённые слухи.

Монкес пробежал Белый корпус от восьмого этажа до первого и обратно три раза, следуя по запутанному пути Кольри, прежде чем наконец-то в конце коридора мелькнул её пышный начёс, изящно насаженный на длиннющие ноги. Монкес бросился вперёд чуть не бегом, но, завернув за угол, успел увидеть лишь краешек острого манжета блузки и кончик тончайшего каблука, исчезнувшие за лифтовыми дверями. Ничего не оставалось делать, как продолжать тяжкую погоню за неуловимой Дин. Без передачи ей расчетов дешифратора Ро Гар не даст разрешения на закрытие контракта, а без закрытия контракта нечего было и помышлять отделаться от тридцать шестой лаборатории сегодня. Помимо этого Кольри могла дать Монкесу ответ на очень интересный вопрос: кто именно написал и подложил Монкесу в карман пиджака ту идиотскую записку с примитивной угрозой, так напугавшую Риву и лишившую его многообещающего вечера. О проклятой записке он сперва забыл, но на одном из крутых виражей сегодняшнего утра, как раз за два этажа до злополучного лифта, умчавшего от него разрешение на закрытие контракта, Монкес зачем-то полез в карман и наткнулся на сложенную записку.

– Ах, Гиз! Ну где ты пропадаешь целое утро? Я везде тебя ищу, – стремительная Кольри внезапно возникла позади Монкеса. В следующий же момент подхватила его под руку и, не думая останавливаться, повлекла по коридору, обдавая запахом дорогого парфюма и сногсшибательной красотой. – Ты слышал новости? Наш эсминец вернулся из Океана Туманов с дырами в бортах. Ты представляешь: они приспустили якоря на своих посудинах и просто натёрли ими наш корабль, как сельдерей на тёрке. Дыры по всему корпусу! Нет, это дикари. Настоящие дикари! А главное, наш капитан не мог открыть огонь, если бы он выстрелил – нас обвинили бы в начале войны. Немыслимо! Но мы так этого не оставим, они могут быть уверены, эти зерновые мешки. Кстати, – резко изменила она тон негодования на деловой, – Ро Гар просил забрать у тебя расчёты. Говорят, ты увольняешься? Правда? Но ты проработал в лаборатории пять сезонов, готовил сложные проекты, и, между нами, до старшего специалиста тебе совсем чуть-чуть. Не понимаю я тебя, Монкес. Глупо. Это просто глупо увольняться из-за какого-то там штрафа. Ну да, необоснованный, да, виноват Хартнио. Но ведь не сошелся на этом минёре свет клином, – продолжала тараторить Дин.