Сильные духом

Ага-Али нервничал, такого он не ожидал. Решили все рассказать Шихали. Он был в полном изумлении от услышанного и решил пригласить брата на прогулку. После разговора с ним Шихали понял, что Али-Акрам никогда не сумеет подойти к своей жене, его обуревал ужас от ее внешности. С горечью в сердце они расстались. Долго думал Шихали, как помочь несчастному Али-Акраму, оказавшемуся в омуте проблем. На следующий день в разговоре с родителями Шихали предложил отправить молодых в Кисловодск, где у него был дом.

– Там немного поживут. Дом большой, разойдутся каждый на свою половину, а затем Али-Акрам поедет в Петербург к сестре. Слуги в доме верные, за Асли будут ухаживать хорошо.

Так и решили. Марьям сообщила об этом молодым.

Прошла еще неделя.

Асли, сидя в кресле, беззвучно плакала, боясь нарушить тишину. Горе ее было безутешным. Мысли путались в голове.

– Зачем я тогда не умерла вместе с мамой? Зачем меня выдали замуж? Зачем эти страдания и мне, и Али-Акраму? Он-то в чем виноват? Папа! Бедный мой папочка, только тебе я не противна, только ты меня любишь. Боже, как я несчастна!

– Прости меня, – неожиданно сказал Али-Акрам.

Асли вздрогнула. Она впервые услышала его голос. Он в первый раз за столько дней смотрел на нее, и их глаза встретились…

– Я поступил нечестно, – продолжал Али-Акрам. – Я хотел сделать тебя и Гарахана счастливыми, а сделал еще несчастнее. Я ничего не могу поделать с собой. Ни-че-го, – в голосе звучало отчаяние. – Оставайся здесь. Тебе нельзя обратно домой. Жена моя – честь моя.

Он прекрасно понимал, каким унижением будет для нее, если все раскроется, а для него и вовсе.

– Мужчина называется, – послышалось ему изнутри. – Во всем виноват я сам, – куда-то в пустоту сказал Али-Акрам и вышел из спальни.

Выстрел оглушил дом…

На полу лежал Али-Акрам, из его груди струилась кровь, Марьям рвала на себе волосы и истошно кричала. Марджан опустилась и стала бережно ласкать голову сына.

– Что же ты наделал, мой красавец!? Что же ты наделал!? – она медленно покачивалась из стороны в сторону, как маятник, как будто убаюкивала его.

Поодаль стояли Ага-Али, Шихали, Мелик-Ага, Баба-Али и Агахан. Каждый из них считал себя виноватым в случившемся.

– Какой грех, – сказал кто-то из прислуг.

– Грех!!! – молнией пронеслось в голове у Марджан. Она чуть не задохнулась.

– Н-Е-Т! – истошно закричала она.

Ползком, корчась от душевной боли, дойдя до Ага-Али, она, приподняв руки то ли к Богу, то ли к мужу, с молящими, полными слез и ужаса глазами, смотрела на него.

В его взгляде был ужасающий вопрос, он понимал, о чем его просит Марджан!?

– Кого и от кого я должен защитить своего несчастного сына? От Бога за содеянный грех? От молвы?

Марджан встала, выпрямилась…

– Это мой грех. Я! Я мать! Я в ответе перед Богом. Этот грех мой, и он ляжет на мою душу. Я буду ответ держать в судный день. – Набрав воздух, она громко и властно сказала: – Моего сына убили! Вы же видите, он одет. Хотел прогуляться и ждал Горхмаза (так звали телохранителя Али-Акрама).

Ага-Али переглянулся с Шихали, они поняли друг друга.

– Я найду убийцу, – с этими словами Шихали вышел из комнаты. За ним последовали братья.

– Пошлите за Гараханом, – сказал Ага-Али.

Громом пронеслась весть об «убийстве» жениха. Все домочадцы кинулись на спасение души своего любимца, каждый на свой лад рассказывал, как «убили» Али-Акрама.

– Молитесь. Ради Бога молитесь, – опустившись на колени, тихо просила Марджан. Она уже не плакала. Она спокойно отдавала свою душу Господу. ОН простит ее сына. ОН с нее спросит за все грехи ее детей, ибо ОН ей их дал, и она за них в ответе перед ВСЕВЫШНИМ, и ей ответ держать. ОН великодушен!

– Господи, прости моего сына, он не виновен. Во всем виновата я, – повторяла Марджан.

Из спальни, укутанная в платок, тихо, стараясь не привлекать внимания окружающих, вышла Асли. Она села рядом с телом несостоявшегося мужа.

При виде ее Марьям почти завыла.

Асли осторожно, будто боясь причинить боль, бережно разжав пальцы Али-Акрама, взяла револьвер. Она еще раз коснулась его руки, хотела поцеловать, но не посмела.

Приехал ничего не понимающий Гарахан. Ага-Али увел его к себе. Обманывать Гарахана нельзя, да и ни к чему. Они долго говорили, затем Гарахан вошел в комнату. Наклонился к Асли и сказал: – Идем, дочка.

– Нет, отец, – возразила дочь. – Я не уйду, здесь мой дом, я жена, а точнее, вдова Али-Акрама. Мой секрет останется со мной на всю жизнь, – подумала она.

Асли подошла к Марджан ханум.

– Не прогоняйте меня, очень вас прошу, не прогоняйте.

– Будешь жить с Марьям, – ответила она, – а пока молись вместе со мной.

Гроза пригородов Баку, сильный и смелый Гарахан вышел из комнаты с низко опущенной головой.

– И зачем я ее выдал замуж, жила бы со мной, моя единственная кровинушка. А этот мальчик? Я же ему всю правду сказал. Все виноваты. Все. Не так все просто, ой не просто, – погрузившись в свои мысли, Гарахан ехал домой. Жизнь теряла для него смысл.

Глава 4

Марьям и Асли окончательно обосновались в Сураханах. Она научила Асли подводить глаза, очертила ей брови, этому всему ее мачеха, как выяснилось, не учила. Больно мачеха обидела Асли в день свадьбы, увидев ее в наряде невесты.

– Столько лет жила и не знала, что из каждой вещи может получиться невеста.

Сейчас рядом с Марьям девушка чувствовала себя человеком. Марджан к ним почти не приезжала. Ага-Али занимался поселковыми делами и следил за тем, как идет работа во дворе их старого дома, где Шихали начал вести бурение. Сам Шихали часто ездил в Кисловодск, там он встречался с Тамарой. Она была певицей и выступала под псевдонимом «Тамара Грузинская». С Тамарой он ездил в Париж, Москву, Петербург, и только в Кисловодске чувствовал себя хорошо. Часто собирая друзей, Тамара пела, а Шихали ей аккомпанировал. Она считала этот дом своим и периодически обновляла мебель, что-то отдавала, что-то приобретала. Шихали радовали ее хлопоты, и он с нежностью выполнял все капризы Тамары. В связи со смертью Али-Акрама свадьба Шихали отложилась на год, и ничто не мешало ему вести беззаботную жизнь.

Марджан ханум совершила паломничество в Хорасан, теперь ее называли Мешад-Марджан. Фатиму ханум сватали сразу с трех мест. Баба-Али и Агахан уехали в Париж. Ага-Али почти не приезжал, т. к. Шихали строил театр в Сураханах, и отец все свое свободное время следил за строительством. Во дворе дома и еще на двух участках в Балаханах пошла нефть. Шихали жил в доме, напротив которого строил новый, четырехэтажный, чтобы после свадьбы поселиться в нем с молодой женой. Дача из 48 комнат в Шувелянах была почти готова. На фасаде дачного дома красовалось имя Шихали. Он хотел, чтобы летом все собирались у него на даче. Даже для телохранителей строил отдельный дом, чуть поодаль от своего помещения для прислуги, прачечная, баня. Главным его сюрпризом для семьи – большой фруктовый сад. Самые лучшие деревья были им привезены из различных районов, а садовник Амир перед домом посадил столько цветов, что от их аромата и красоты хотелось петь.

Мешад-Марджан отправила за мужем и сыновьями слуг.

– Пусть приедут и наконец решат, за кого выдать Фатиму ханум, – нервно проговорила про себя она.

У нее был план, но без присутствия мужчин его нельзя будет осуществить. План был весьма дерзкий. Она хотела, чтобы Фатима сама сделала выбор.

– Пусть посмотрит на женихов и кто понравится, за того и пойдет, хватит, пора и нам по-другому жить. Везде ездим, в театры ходим, в европейские одежды одеваемся, а замуж по старинке выдаем.

Она заказала новую одежду для слуг, но для мальчиков на одну больше. С Фатимой она все подробно оговорила и даже отрепетировала, оставалось дождаться приезда отца.

Шихали пришел немногим раньше отца, он был возмущен поведением Мелик-Ага.

– Опять он в карты проиграл, и телохранителя ко мне за деньгами послал. Я, конечно, дал, но больше не дам. Хватит, надоело. Под ногами золото лежит, а он дурью мается, – никак не унимался Шихали.

Мелик-Ага был страшный кутила и вечно всем насаждал.

Мать обняла сына.

– Поздравляю, еще на трех твоих участках нефть пошла, мне Андрей Павлович эту новость сообщил. А Мелик-Ага денег больше не давай. А то ведь я тебя знаю, поворчишь, а потом пожалеешь и дашь.

– А что делать, брат же. Родила бы ему Бильгеис ханум ребенка, может, и кутить перестанет, – сказал он.

Приехал Ага-Али. Он скрыл от жены, что по дороге в него стреляли, а Горхмаз, телохранитель покойного Али-Акрама, прикрыв его собой, был убит. Люди, бывшие в сопровождении Ага-Али, помчались за преследователями.

– Всегда надо быть начеку. Эти сукины дети никак не хотят угомониться, да и завистников завелась целая куча. Ну что поделаешь? Жизнь. Так уж суждено. И радость, и слезы, – думал он, удобно расположившись в кресле.

Мешад-Марджан дала распоряжение подать обед и перешла к делу.

– Вы знаете, что просят руки Фатимы ханум. Я хочу, чтобы вы пригласили к нам в гости этих молодых людей, – начала она. – После несчастья с Али-Акрамом надо быть особенно внимательными, а тем более с дочерью. Пусть придут. Поговорите с ними, посмотрите, как сидят, как говорят, а потом и решим, за кого отдавать будем.

Смелость жены всегда поражала Ага-Али, но в данном случае он не знал, что она задумала, но что-то задумала, это точно.

– Ну, что ж, – сказал Шихали. – Чем мы не шахская семья, кто будет лучшим, тому и отдадим. – Взгляды Шихали на жизнь были современны.

– Если бы разрешила семья Сарии ханум, я бы с ней давно познакомился, странно как-то, невеста, а я ее еще не видел, ну почти не видел, – вслух размышлял Шихали.

Мать строго посмотрела на сына. Мешад-Марджан знала, что Шихали при помощи знакомого преподавателя гимназии посмотрел на Сарию ханум, и она ему очень понравилась, а смотрел он на нее в замочную скважину, когда та была у доски.

После обеда всем трем женихам было сообщено, что в «пятницу в три часа дня Ага-Али хочет видеть…» Семья Ага-Али была настолько уважаема, что никому и в голову не пришло на это решение как-то не так прореагировать.

Все собрались в положенное время. Марджан продумала все до мелочей. Две смежные гостиные комнаты упирались в застекленную веранду, она предназначалась для музыкантов, а так как мужчины и женщины сидели отдельно, то музыка распространялась по обеим комнатам. Марджан велела поставить на веранду стол со всевозможными яствами. Ага-Али сидел между Шихали и Мелик-Агой. Напротив сидели Наги-бек, Гасанага и Мир-Мехти. Марджан заведомо так сдвинула кресла, чтобы молодые люди оказались лицом к веранде, в то время как Ага-Али с сыновьями спиной. Это давало возможность Фатиме, одетой в одежду слуги, увидеть лица женихов и не быть узнанной отцом и братьями. Девушка, переставляя вазы, посматривала на женихов. Марджан вошла в гостиную и поздоровалась. Все встали. Молодые люди представились (таким образом, Фатима услышала и их имена). Дело было сделано. Она подошла к мужу и спросила разрешения:

– Можно предложить угощения?

– Можно, – улыбаясь, ответил Ага-Али.

Она прошла на веранду и ушла через другую гостиную вместе с Фатимой.

– Дальнейшее сделают слуги, – довольная собой, отметила для себя Марджан.

После ухода гостей был домашний совет.

– Ну почему молчишь? Говори, кто тебе больше по сердцу пришелся, кого хочешь зятем назвать? -начал разговор Ага-Али.

– Я лучше вас послушаю, – лукаво сказала Мешад-Марджан. Ей действительно хотелось узнать мнение мужчин.

Мелик-Ага нравился Наги, они дружили с детства, вместе кутили. Шихали понравился Гасанага.

– Умный, рассудительный и глаза такие добрые, – сказал он. – Хотя и Мир-Мехти – тоже хороший парень. Да. Задача не из легких – замуж выдавать.

– Ты прав, задача трудная, – вздохнув, сказал Ага-Али. – Мне понравился Мир-Мехти – какая-то в нем надежность. Марджан ханум, что скажешь?

– Что скажешь? – подумала Марджан, ей тоже понравился Гасанага и к тому же с ним Фатима бы уехала в Петербург, а там и Айша с семьей, но Фатиме ханум так же, как и отцу…

– Да, Ага-Али, вы правы. Мир-Мехти – надежный парень, за ним она будет, как за каменной стеной.

– Гасанага был бы лучше, – почти одновременно подумали мать и сын.

Перед свадьбой все собрались у Шихали на даче.

Накануне приехали Айша с Меджидом и детьми из Петербурга, Баба-Али из Англии, куда поехал для продолжения учебы, Агахан из Парижа. Вся семья от мала до велика была в сборе. Во главе стола восседал Ага-Али, по правую руку сидела Марджан, по левую – Марьям. Глаза его блестели от радости. Сыновья, невестки, дочери, зятья, внуки.

– Дожил, и внуков увидел, – гордо сказал Ага-Али. Душу ему рвало отсутствие Амана, Шабана, Али-Акрама. Марджан вспомнила, как любил муж делать перекличку, громко-громко, как будто в каждое имя хотел силу вдохнуть. Ей вспомнились былые дни, когда дети были еще маленькие, ей вспомнились погибшие сыновья и Тукезбан.

– Мои родные, как нам не хватает вас. Пусть возрадуются души ваши, – она провела салават.

– После обеда будем пить чай с вареньем, которое сварила моя доченька, – сказала Марьям.

Все одобрительно смотрели на Асли. Они давно привыкли к ее внешности, да и она тоже стала себя чувствовать спокойней, не закутывалась платком, не пряталась от окружающих и была верной спутницей Марьям, а точнее, равноправным членом семьи. Шихали был доволен, их большая и дружная семья собралась у него на даче, которую он так тщательно для нее готовил.

– Что может быть лучше и приятнее родных и близких для тебя людей?! Вот оно счастье! – он представлял, как скоро присоединится к ним его Сария ханум и, дай Бог, его дети.

Ага-Али подошел к Фатиме ханум, она была его любимицей, а после смерти Али-Акрама из-за внешней схожести, его чувства к ней стали еще бережней. Он пришел благословить дочь, но вместо необходимых слов нежно поцеловал ее в лоб и ушел. В комнату с песнями и танцами вошли родственники жениха, Марджан подошла к дочери.

– Будь счастлива. Помни, счастье в твоих собственных руках.

– Храни тебя Аллах, – сказала Марьям.

Под звуки музыки, сопровождаемой выстрелами из ружей, Фатиму ханум увезли в дом к Мир-Мехти. Ага-Али из окна своей комнаты смотрел им вслед. Впервые за его долгую жизнь из глаз покатилась слеза на руку, державшую рукоятку висевшего на поясе кинжала.

– Как же я люблю вас, дети мои, – тихо произнес он.

Глава 5

Вскоре женился и Шихали. Дела его шли в гору. Нефть била ключом, он построил кожевенный завод, у него были рыбные промыслы, подрядные организации, кроме того, он был назначен председателем правления по обеспечению охраны нефтяных промыслов. Рабочие кварталы Шихали в Сураханах и Балаханах были самыми лучшими, а отряды охраны самыми грозными. Огорчало только одно: Ага-Али сильно болел. Врачи были бессильны. Андрей Павлович часами сидел у его постели.

– После моей смерти веди дела как вел. Марджан ханум одна не справится. Я счастлив, что встретил тебя, ты честный человек и прекрасный друг. Оставайся таким, – сказал Ага-Али.

– Рано о смерти говорить, – успокаивал его Андрей Павлович.

– Нет, мой хороший, уже пора, сам чувствую. Доктор Шварц что-то по-немецки Агахану говорил и головой качал. Я хоть и языка не знаю, но по выражению сына понял все, – с сильной отдышкой говорил Ага-Али. – Я счастливый. Вон каких сынов вырастил. Двое за границей живут, Баба-Али в Англии, Агахан поехал учиться в Германию, инженером будет. Мелик-Ага продолжает мое дело, а о Шихали и вовсе говорить не приходится. Дочери просто красавицы, – Ага-Али хотел было ему сказать про жен своих, особенно про Марджан, как он счастлив, что прожил свою жизнь рядом с этой женщиной, но нельзя. Это личное. Только ему принадлежащее.

Вошла Марджан. Андрей Павлович встал.

– Я принесу тебе поесть? – спросила она.

– Нет, просто посиди со мной. Андрюша уже уходит, – он взял ее за руку. Сколько несказанных слов было в этом рукопожатии…

Вечером того же дня Ага-Али скончался.

По настоянию Мешад-Марджан Ага-Али похоронили во дворе дома в Сураханах. Поселок погрузился в траур, для всех Ага-Али был отцом, защитником и покровителем. Его заботу односельчане очень ценили, он построил школу, чтобы их дети были грамотными, медицинский пункт, который они с гордостью называли «больница». Строгий до суровости, он всегда мог выслушать и помочь. Можно ли перечислить благие дела отца? Отец, он и есть отец, и этим все сказано. Три дня давали эйсан. На четвертый день Марджан позвала детей.

– Прошу вас, – начала она. – Вы сделали все необходимое, оставаться здесь 40 дней нет надобности. Идите по своим делам. Душа вашего отца воссоединилась с душами ваших братьев. Наши родные всегда с нами. Ага-Али – счастливый человек, он ушел из жизни на плечах своих сыновей. Это дано не каждому. Я еще раз выражаю вам свое соболезнование. Идите, приедете на сороковины.

Она обняла своих сыновей, дочерей, зятьев и ушла, скрывая слезы, в ее жизни начинался новый этап. Этап вдовы.

– Нет, Марджан, ты сильная, ты не сдашься, – повторяла она сама себе.

Все разъехались. Наступила ночь. Марджан ханум начала одеваться. Никто, кроме ее слуги, не знал, что она ночью с двумя сторожевыми псами охраняет могилу мужа. Взяв ружье Ага-Али, она скомандовала слуге:

– Пошли. Эти мерзавцы не смогли его убить, могут осквернить могилу, пошли.

Так прошли 40 дней, а точнее, 40 ночей. Наутро после сороковин она сообщила о своем решении перезахоронить Ага-Али.

– С духовенством я уже договорилась. На все воля Божья.

Шихали выделил матери шестерых смельчаков из своей охраны. Марджан велела завернуть останки мужа в ковер и отправилась в путь. Куда она едет, знал только Шихали.

И поныне покоится тело Ага-Али на старом кладбище в далеком от дома Хорасане.

Мелик-Ага проигрывал, ему явно не везло. После очередного проигрыша он послал телохранителя к Шихали домой. Шихали вместе с Сарией ханум были в гостях у своих друзей. Не застав их, телохранитель вернулся в казино. Мелик-Ага нервничал, он хотел отыграться.

– Пойдемте, – упрашивал его телохранитель, – отыграетесь в следующий раз.

Но Мелик-Ага уходить не собирался. Он никогда ни у кого не одалживал денег, кроме Шихали, а сегодня…

Мелик-Ага подошел к сидевшему в дали зала давнему знакомому отца, которого тоже хорошо знал.

– Прошу вас, – начал немного смутившись. – Не могли ли вы, уважаемый Лютви-бек, одолжить мне немного денег? Утром верну. Слово чести.

Лютви-бек улыбнулся: – Нет, сынок, нету денег, прости. Хоть умри, денег нет.

Мелик-Ага, извинившись, отошел. Немного посидев и выпив бокал вина, решил было уйти, как вдруг увидел как Лютви-бек отсчитывает деньги своему племяннику. Кровь ударила в голову Мелик-Аге.

– Мне? Мне хоть умри!? – с этими словами он подошел к Лютви-беку. – Умри сам, сукин сын. Никто не смеет надо мной насмехаться.

Он одним выстрелом уложил обидчика и хладнокровно пошел к выходу. Растерявшийся телохранитель побежал за ним. Такое в казино было впервые (позже все будут оставлять свои пистолеты и кинжалы на хранение служителям казино). Тишину и шок, в котором находились завсегдатаи казино, оглушил крик племянника Лютви-бека. Мелик-Ага скрылся в неизвестном направлении вместе с телохранителем.

Шихали и Сария ханум вернулись поздно. Инженер-нефтяник Беленький давно дружил с Шихали, подружились и жены. К Беленьким, Дружининым, Шварцам Сария ханум одевалась, как принято было говорить, в европейском стиле. У нее было много таких нарядов. Радость ей доставляли ее наряды при выходе в театр и на благотворительные вечера. В этих нарядах она становилась еще краше, она была светлолицей, светлоглазой и очень высокой. Когда Сария ханум стояла рядом с Шихали, то была ему «по бровь». Ее светлые, почти пшеничные волосы, уложенные в красивую прическу по современной моде, придавали ее лицу особую обаятельность. Ага-Али был прав, они были прекрасной парой. У Шихали было много друзей среди русских, евреев, немцев. Сария ханум любила друзей своего мужа, она любила ту новую жизнь, в которую он ее ввел. Придя домой, они обменивались впечатлениями о проведенном вечере. Сария лежала на диване, удобно положив голову на колени мужа. Она была в положении и мечтала подарить ему сына. В парадную дверь позвонили. Швейцар открыл. На пороге стоял пристав с двумя жандармами. Шихали вышел им навстречу, Сария ханум осталась в комнате.

– Где ваш брат? Он только что убил человека, – обратился пристав.

– Я не знаю, но сейчас постараюсь выяснить, – ответил Шихали.

– Вам придется пройти с нами. Одевайтесь.

Шихали прошел в комнату. Сария ханум плакала.

– Не волнуйся, все образуется. Позвони Андрею Павловичу, – поцеловав жену, ушел в сопровождении жандармов и пристава.

Утром все собрались в доме Шихали. Беленький узнал, что мало того, что Шихали подозревают в сокрытии брата, но и в убийстве. Шихали тоже иногда посещал казино и с пьяных глаз кому-то показалось, что это был он. Спутать Шихали с Мелик-Агой было невозможно. Мелик-Ага был ниже ростом, голубоглазым, белолицым, с каштановыми усами. Он больше всех был похож на отца, только ростом от него отличался.

Два дня Андрей Павлович вместе с Вульфом, адвокатом Шихали, обивали пороги высоких чиновников, им помогали Мухтар-бек, Искендер-бек, Сафарали-бек, Таги-бек и многие другие друзья Шихали. Немалых трудов Вульфу стоило доказать, что во время убийства Дружинин (капитан Каспийской военной флотилии) и Шихали вместе с семьями были у Беленьких. Обвинение по поводу убийства было снято, но освободить из-под стражи Шихали не удалось.

– Пусть скажет, где брат, а пока будет сидеть, – сказал полицмейстер.

Он прекрасно знал, что это беззаконие, но ему очень хотелось выслужиться, а особенно перед семьей Лютви-бека, которая ему сулила большую сумму за поимку Мелик-Ага, и он с легкостью пошел на это.

Пришла Марджан ханум, она обошла всех друзей и знакомых, действительно никто не знал, где Мелик-Ага, может, в Иране, может, еще куда подался. Был бы поблизости, узнал бы о произошедшем и, конечно, бы, сдался властям, трусом он не был и за спины не прятался.

– Точно где-то далеко, – подумала Марджан ханум. Мысли путались.

– Что делать? Как восстановить справедливость?

Немного поговорив с Сарией и Вульфом, она ушла домой. Всю ночь Марджан ханум ходила из угла в угол, а утром собралась в дорогу.

– К Царю поеду. К Николаю в ноги брошусь, – сказала она Марьям. – Ты поезжай в Сураханы и Асли с собой забери. Прошу, никому ни слова. Все будут думать, что мы вместе уехали, да и сейчас не до нас. Бедная Сария ханум убивается, а уж Шихали каково. Кто виноват, тот и отвечать должен, – глубоко вздохнула и вышла из дома. За ней вышел слуга с дорожной сумкой. Под юбкой, привязанный к ноге, лежал револьвер, она его взяла «на всякий случай, дорога длинная».

Благополучно добравшись до Петербурга, Марджан взяла извозчика и, показав адрес на конверте, направилась к дому Айши и Меджида. Айша была растеряна, всегда спокойная и выдержанная Марджан, не поздоровавшись, стала рассказывать о беде, которая произошла с Шихали.

– Времени терять нельзя, каждый день, проведенный Шихали в тюрьме, смерти подобен, он этого не заслужил, он не виновен.

Айше казалось, что у матери сейчас лопнет сердце, а у нее самой в голове ничего не укладывалось. Вся в слезах она позвонила Меджиду и коротко сказала:

– Приезжай домой, у нас Мешад-Марджан.

Меджид не заставил себя долго ждать.

– Сынок, – начала Марджан. – Мне нужно найти сына Гаджи Гаджи-Аги, Ага-Юсифа. Он действительный статский советник. Я должна его видеть. Ага-Юсиф знает нашу семью и хорошо знаком с Шихали. Я должна попасть на прием к Николаю.

Меджид раскланялся и ушел. Немного успокоившись, Марджан села на диван, где тихо сидели внуки. Она прижалась к ним. Айша подошла к матери, поцеловала ее и села рядом. Мысли Марджан были далеко. Айша вдыхала аромат материнских духов и, несмотря на то, что была очень огорчена произошедшим, на плече у матери чувствовала себя счастливо и комфортно.

– Как же я по тебе соскучилась, мама, – сказала Айша.

– Я тоже соскучилась, ты извини, что я так свалилась на голову, но что поделать… – Марджан вздохнула. А ведь и вправду, почему после замужества Айши я ни разу не приехала? Все дела, дела…, горько подумала Марджан и еще крепче прижалась к дочери и внукам.

Вечером пришел Меджид.

– Собирайтесь, вас ждет Ага-Юсиф бек. Он поможет вам.

– Хвала Всевышнему, – сказала Мешад-Марджан и пошла переодеваться.

На прием к Николаю II! Царю-Батюшке! К Императору! Да! Эта хрупкая, азербайджанская женщина. Мать. Марджан ханум это сделала. Каких трудов и просьб ей это стоило. Сколько порогов и препятствий она преодолела. Ведомо было только ей. Главное – она попала на прием к Николаю. Марджан ханум упала к ногам Николая II. Все объяснила. Оба ее сына! Арестован невиновный. Она не просила пощады, она требовала справедливости.