Игры Бога

Мужчина осторожно переступил порог. Запах болезни, гноя и жженой крапивы ударил ему в нос. Он подошел к Элитару, не обращая внимания на пристальный взгляд девушки, но всем телом ощущая его тяжесть. Монах опустился на колени.

Тен аккуратно перегибал пропитанную кровью и зеленой кашицей тряпицу. Вид раны заставил его сдержанно покачать головой – края были воспалены, багровыми, из глубины сочился желтоватый гной. "Стрела была чистой?"– спросил он, не глядя ни на кого конкретно.

"Не… знаю…"– прохрипел Элитар. "Бежал… не смотрел…"

Тен кивнул. Он открыл свою котомку, достал чистый лоскут ткани, маленький острый нож и несколько пучков сушеных трав. "Вода. Чистая. И огонь – нужен кипяток,"– распорядился он, и в его голосе была спокойная уверенность человека, знающего свое дело. Девушка, не отрывая от него взгляда, молча взяла котелок и вышла за дверь. Ее движения были быстрыми, бесшумными.

Пока она была снаружи, мужчина начал осторожно очищать рану от остатков крапивы и гноя своим ножом и чистой тряпицей. Боль была острой, но точной, не такой разлитой и жгучей, как от грубых манипуляций девушки.

"Церковь… – выдохнул Элитар сквозь стиснутые зубы, глядя на рясу. – …Ваши тюрьмы… знаю… Холод… Голод… Камень…"Он замолчал, собирая силы, пока мужчина промывал рану водой, которую принесла вернувшаяся девушка. Монах не отвечал, сосредоточенный на работе. "…Вы… за решеткой… по своей воле… – продолжил Элитар, его голос был слабым, но настойчивым. – …Молитесь… поете… Слушаете приказы… Какая это свобода?.."

Мужчина взглянул на него. В его усталых глазах мелькнуло что-то сложное – не гнев, а скорее усталая печаль и то самое давнее сомнение. "Свобода, сын мой, не измеряется отсутствием стен,"– сказал он тихо, прижимая к ране компресс из размоченных в кипятке трав. Запах горькой полыни и чего-то цветочного заполнил хижину. "Она живет в выборе. Даже за самой крепкой решеткой человек может выбрать смирение. Или надежду. Может не дать тьме, что копошится внутри, победить свет."

Элитар слабо усмехнулся, и это спровоцировало приступ кашля. "Выбор?"– он вытер губы, его голос звучал горько. – "Мой первый *выбор* был – украсть краюху хлеба или сдохнуть с голоду в канаве. Потом… потом я выбрал жить по своим правилам. Не грабить тех, у кого и так ничего нет. Не лишать жизни без крайней нужды. Моя свобода… она честная. Я не притворяюсь святым. Не прячусь за красивыми молитвами. Я вор. И я свободен."

Девушка, стоявшая в тени, не шелохнулась, но ее пристальный взгляд, казалось, впитывал каждое слово, как губка. Мужчина молчал, закрепляя чистую повязку. Его лицо было задумчивым.

"А если твоя свобода,"– спросил он наконец, его голос был тихим, но резал тишину, – "приводит к тому, что в тебя пускают стрелу, и ты умираешь в лесной трущобе от заражения? Где тогда твоя свобода? В чем ее цена?"

Элитар закрыл глаза. Боль и жар возвращались, но теперь смешанные с прохладой травяного компресса и странной ясностью от слов незнакомца. "Лучше… чем на коленях… в вашей золотой клетке… с вашим… сомневающимся Богом…"– прошептал он, прежде чем снова провалиться в забытье. Его последней мыслью было, что девушка так и не набросилась на монаха. Пока.

Мужчина закончил перевязку. Он сидел на корточках, глядя на бледное лицо вора. Вопрос Элитара висел в воздухе, смешиваясь с дымком костра и напряженным молчанием девушки у стены. Он вздохнул, словно решившись на что-то. "Я Тэн,"– сказал он тихо, но отчетливо, обращаясь в пространство хижины, глядя куда-то между Элитаром и тенью у стены. "Тэн из ордена Святого Листа. Иду к Скале Покаяния."

Тишина повисла густая. Даже дыхание Элитара в забытьи казалось громким. И тогда, из тени у стены, прозвучал голос. Низкий, хрипловатый, лишенный интонации, но произнесший одно слово с неожиданной четкостью:

"Дия."

Тэн резко повернул голову, его глаза широко раскрылись от удивления. Даже Элитар сквозь забытье вздрогнул, его веки дрогнули. Дия. Имя. Она назвала свое имя. После дней молчания, угроз и животной настороженности – имя. Оно прозвучало как ключ, брошенный на каменный пол. Не приглашение, но факт. Тень в углу перестала быть просто "девушкой"или "беглянкой". Она стала Дией. Тэн кивнул, медленно, как бы осмысливая этот крошечный, но значимый прорыв сквозь ее ледяную оборону. "Дия,"– повторил он тихо, с оттенком уважения к ее выбору. Игра только начиналась.

Следующие два дня в хижине тянулись медленно, как смола по стволу сосны. Лихорадка отступила, уступая место слабости и глухой, ноющей боли в боку. Рана под чистой повязкой, которую Тэн менял дважды в день, начала затягиваться, края порозовели. Элитар уже мог сидеть, опираясь на стену, а к третьему утру сделал несколько неуверенных шагов по хижине, держась за косяк. Каждое движение отзывалось скованностью, но было уже не пыткой, а напоминанием.

Диалоги с Теном стали якорем в этом мрачном убежище. Монах оказался не просто травником, а собеседником, умевшим слушать и задавать вопросы, которые застревали в душе как заноза. Дия по-прежнему молчала, но теперь, когда ее звали по имени, казалось, она слушала чуть внимательнее, ее взгляд, бросаемый на Тэна, был чуть менее отчужденным, хотя ненависть к рясе никуда не делась. Иногда, когда Элитар говорил что-то особенно циничное или Тэн высказывал сомнение, ее темные глаза ненадолго задерживались на говорящем, будто взвешивая слова на невидимых весах.

"Твои правила… 'Не трогать слабых'…"– Тэн аккуратно накладывал свежий компресс из пахучих трав Элитару. – "Это достойно уважения. Но скажи, Элитар, разве вор, укравший последний медяк у нищего, не делает его еще слабее? Не толкает в бездну? Где та грань, где твоя свобода одного не ломает свободу другого?"

Элитар хрипло рассмеялся, глядя на пламя костра. "Грань, Монах? Грань – в выборе. Я не святой и не мученик. Я выживаю. Но я выбираю брать у тех, чью потерю не почувствуют. У купца, чьи сундуки ломятся от золота, у лорда, тратящего состояние на пиры, у ремесленника, наживающегося на чужой беде. Их карманы полны, а совесть спит глубоким сном. Я лишь… перераспределяю излишки."Он усмехнулся. "А моя вера… она проста. Вера в то, что человек рожден не для ярма. Не для того, чтобы кланяться, целовать перстень или жить по чужой указке. Даже если цена этой веры – жизнь в тени, на краю закона."

Тен покачал головой, и в его усталых глазах вспыхнула знакомая тень сомнения. "Свобода без ответственности, сын мой, – это путь в пропасть, где человек теряет не только Бога, но и себя. Ты сам видел, к чему приводят ярость или отчаяние…"Он осторожно кивнул в сторону Дии, сидевшей у двери и точившей найденный в углу хижины ржавый нож о камень. Она делала это методично, бесшумно, будто затачивала саму тишину.

На третий день, когда Элитар почувствовал в ногах достаточно силы, чтобы стоять без опоры, и потянулся, ощущая знакомую скованность, но уже не адскую боль в боку, Дия вдруг замерла. Ее рука с ножом остановилась на полпути. Голова поднялась, зрачки сузились до точек, как у хищника, уловившего малейший шорох в траве. Она встала бесшумно, тенью скользнула к щели в стене и прильнула к ней.

"Люди,"– ее голос был шепотом стали, скользнувшим по воздуху. – "Солдаты. Идут сюда."

Холодная волна страха прокатилась по спине Элитара. Он шагнул к замутненному окну, стараясь не шуметь. Сквозь грязные стекла виднелись три фигуры в потертых кольчугах, с тяжелыми алебардами на плечах. Не городская стража, но и не деревенские увальни. Наемники какого-нибудь местного лорда или, что хуже, церковные головорезы. Они шли прямо к хижине, не сбиваясь с пути – дымок из трубы выдал их убежище.

"Проклятье,"– вырвалось у Элитара шепотом. Он повернулся к Тену. "Тэн… Выходи. Поговори. Успокой их. Скажи, что ты отшельник, травник. Может, поверят."Он схватил свой плащ, нащупывая пустой карман – монетки все еще не было. Сердце колотилось, в голове метались мысли:

\*Темный шепот, настойчивый и соблазнительный:\* \`Брось их! Тен выйдет – они задержатся, заговорят. Девчонка сильная, она отвлечет их, если нападут. А ты… ты знаешь лес. Шанс есть! Проскользни в кусты, пока они заняты…\`

\*Светлый голос, тихий, но упрямый:\* \`Нельзя! Тен помог тебе, спас! Он вышел по твоей просьбе! Девчонка… она страшная, но не тронула тебя, когда ты был слаб. Не оставляй их! Предупреди! Скажи бежать!\`

Элитар сглотнул ком в горле. Времени на монетку не было. Он посмотрел на бледное, но спокойное лицо Тена, на напряженную спину Дии.

"Дия… Беги. Сейчас. Пока они не подошли. Ты сильная, у тебя есть шанс. Тэн… Он не виноват. Уходи с ней… А меня… оставьте. Я задержу их, сколько смогу…"Голос его сорвался, но решение было принято. Жертва. Не расчет.

Тен посмотрел на него с неожиданной твердостью и теплотой. "Я не брошу тебя, Элитар. И не брошу ее. Мы попробуем договориться."Он взял свой простой деревянный посох, символ его паломничества, и вышел за дверь, закрыв ее за собой. Элитар и Дия прильнули к щелям.

Тен поднял руку в мирном жесте. "Мир вам, добрые люди! Что привело вас в эти глухие места?"

Солдаты остановились в нескольких шагах, оглядывая монаха с явным недоверием. Самый крупный, с лицом, изборожденным шрамами, ткнул алебардой в сторону хижины. "Дым видели. Подозрительно. Чей дом? Кто внутри?"

"Я живу здесь, брат,"– начал Тен спокойно. – "Скромный слуга Господа, собираю травы, помогаю страждущим путникам…"

"Страждущие?"– перебил его второй солдат, низкорослый и вертлявый. Его цепкий взгляд скользнул по закопченному окну. "А это что за глаза там мелькают? Двое? Трое?"Он сделал резкий шаг вперед. "Открывай дверь, поп! Проверим, чего там страждут!"

Тен попытался преградить ему путь, встал между солдатом и дверью. "Прошу вас, братья, там больной человек… Он безоружен, не опасен…"

"Отойди, старик!"– грубо рявкнул старший и со всего размаха ударил Тена рукоятью алебарды в висок. Монах ахнул, пошатнулся, глаза закатились, и он рухнул на землю как подкошенный, недвижимый. Вертун солдат тут же рванул к двери, вытаскивая короткий меч. "А ну, вылезай, кто там!"

Дия отпрянула от щели. Все ее тело мгновенно напряглось, как тетива лука перед выстрелом. В глазах вспыхнула та самая дикая, первобытная ярость, которую Элитар видел лишь мельком, но теперь она пылала в полную силу, смешавшись с холодным, убийственным расчетом. Камень, на котором она точила нож, выпал из ее пальцев.

Дверь распахнулась с треском. Вертун солдат ворвался внутрь, его взгляд скользнул по Элитару к Дие. "Ага! Беглянки, что ли?.."

Он не договорил.

Что произошло дальше, Элитар воспринял как стремительный, кровавый кошмар, разворачивающийся в кромешной тьме. Он увидел лишь смертоносный водоворот:

* Дия метнулась не *к* солдату, а *мимо* него, словно черная молния, сливаясь с тенями у стены.

* Ее рука с ржавым ножом блеснула – не в грудь, не в живот, а по подколенному сухожилию сзади. Раздался глухой хруст и душераздирающий вопль. Солдат рухнул на колени, хватаясь за ногу, из которой хлестала алая струя.

* Старший солдат, стоявший снаружи над телом Тена, заорал от ярости и ринулся в проем двери, занося алебарду. Дия уже была в движении. Она присела, тяжелое лезвие просвистело над ее головой, и в тот же миг ее нога, словно бич, выпрямилась с нечеловеческой силой, ударив его в пах. Он издал странный, захлебывающийся звук, сложился пополам, теряя оружие. Прежде чем он упал, ее рука с железной хваткой сомкнулась на его горле. Элитар увидел, как пальцы впились в шею, как лицо солдата налилось багровым цветом, глаза вылезли из орбит, полные невыразимого ужаса… Потом раздался глухой, кошмарный щелчок, и тело обмякло.

Тишина. Лишь хриплое, прерывистое дыхание первого солдата, ползущего к двери и оставляющего за собой широкий кровавый след. Дия встала над ним. В ее руке снова был нож, красный до рукояти. Лицо – непроницаемая маска, только глаза горели холодным, безжалостным пламенем. Она посмотрела на солдата. Взгляд был лишен всякой жалости, как у палача, видящего лишь работу. Нож занесся для последнего удара…

"Нет!"– хрипло выкрикнул Элитар, не думая, движимый внезапным порывом. Он не мог вынести еще одного убийства на глазах. Дия замерла. Повернула к нему голову. Взгляд был пустым, нечеловеческим, словно в нее вселился древний дух убийства. Но через мгновение в нем мелькнуло что-то… знакомое? Расчет? Она резко опустила нож, ткнула им солдата в бедро (тот завыл от новой боли), выдернула клинок и отшвырнула его в дальний угол хижины. "Бесполезен. Уползет. Предупредит других,"– произнесла она ровным, бесстрастным тоном, вытирая окровавленную ладонь о плащ мертвого старшего. Она переступила через тело у двери, закрыла дверь изнутри с глухим стуком, затем распахнула задний ставень хижины. "Ты. Через окно. Сейчас,"– бросила она Элитару. Ее глаза метнулись к неподвижному телу Тена за окном. "Мертв?"– спросила она плоским тоном.

Элитар, преодолевая слабость и нарастающий, леденящий ужас перед этой живой стихией уничтожения, подполз к окну. "Дышит…"– прошептал он, видя слабое движение груди монаха. Дия кивнула, ее лицо ничего не выражало. Она вылезла через окно первой, затем помогла Элитару выбраться. Он рухнул на землю рядом с Теном. Дия склонилась над монахом, ее пальцы нащупали пульс на шее. "Жив,"– констатировала она. – "Тащи."Она уже встала, оглядывая лесную чащу, готовая исчезнуть.

Элитар стоял на коленях, его трясло. Не от слабости. От чистого, всепоглощающего ужаса. Он видел убийц, видел жестокость уличных разборок. Но то, что он только что видел… Это была живая буря, сокрушающая все на своем пути. Точная, бездушная, невероятно быстрая и сильная. Никаких сверхъестественных вспышек, никаких демонических черт – только чистое, отточенное до автоматизма мастерство убивать человека разными способами за считанные секунды. Страх сжал его горло ледяными пальцами. *Кто ты? Что ты? Что держит тебя от того, чтобы вот так же перебить и нас?* Он боялся ее теперь по-настоящему, до дрожи в коленях.

Тен застонал, с трудом поднимаясь на локтях, держась за окровавленный висок. Он моргал, пытаясь сфокусировать взгляд. "Что… что случилось? Я слышал крики… Боль…"– прошептал он, его голос был слабым, полным боли и растерянности. Он огляделся. Видел Элитара, бледного и дрожащего. Видел Дию, стоявшую в нескольких шагах, ее лицо – каменную маску, на одежде темнели пятна, невидимые в тени леса. Дверь хижины была закрыта. Никаких тел, кроме, возможно, мелькнувшего в кустах силуэта уползающего солдата, но Тэн его не разглядел.

Элитар посмотрел в помутневшие от боли глаза Тена, потом на Дию, которая уже готова была исчезнуть в лесу, не оглядываясь. Ложь родилась сама собой, вымученная страхом и отчаянной необходимостью выжить. "Они… они были алчными, Тен,"– сказал он, стараясь вложить в голос убедительность. "Я… у меня было немного золота. Спрятанного. Я отдал им все. Сказал, что это все, что у нас есть. Они поверили… или решили, что с нас больше не взять. Сказали, что лорд выслал несколько отрядов прочесать лес. Этот их не нашел, но следующий… У нас денег нет. Нам надо бежать. Сейчас же, пока они не подняли тревогу."

Тен посмотрел на него, потом на закрытую дверь хижины. Он пытался понять, собрать воедино обрывки сознания, боль в виске. И тогда он увидел ее. Тонкую, темно-алую струйку, медленно сочившуюся из-под щели в дверном проеме. Она стекала по порогу, образуя на земле маленькое, зловещее пятно, медленно растекаясь в стороны. Кровь. Его взгляд застыл на этом пятне. Он сглотнул. Он не был дураком. Он видел взгляд Дии, когда она помогала Элитару вылезти. Он видел дрожь Элитара. Он чувствовал ложь в его голосе. И вот она – немое свидетельство правды, более страшной, чем он мог себе представить. Кровь под дверью. Он кивнул. Слабо. Неуверенно. "Да… да, бежим."Его голос был пустым. Он не поверил. Но он принял ложь. Ради выживания. Ради того, чтобы уйти от этого места.

Дия уже шла прочь от жуткого места, ее темная фигура растворялась в утренней дымке леса. Элитар, опираясь на плечо шатающегося Тена, двинулся за ней. Он бросил последний взгляд на покосившуюся хижину. На дверь. На ту самую струйку крови, что казалась теперь ручьем, отделявшим старую жизнь от новой. На непостижимую, смертоносную силу, которая вела их теперь в неизвестность. Страх сжимал сердце холодными тисками, но выбора не было. Бежать. Бежать как можно быстрее, пока тень Альмарика не поглотила их окончательно

Глава 2

ГЛАВА ВТОРАЯ

МОЛЧАНИЕ ПЕРЕД РАСПУТЬЕМ

Лес глотал их. Сперва – бег, отчаянный, слепой, подгоняемый только инстинктом выжить, уйти от *того места*, от запаха крови и щелчка сломавшейся шеи. Элитар ковылял, стиснув зубы от боли в боку, опираясь на плечо Тэна, который шагал, спотыкаясь, с затуманенным от удара взглядом. Дия шла впереди, как призрачный следопыт. Ее спина была прямая, движения экономичные, без лишнего усилия. Она не оглядывалась. Не проверяла, идут ли за ней. Просто шла, зная, что они последуют. Иного выбора не было.

Постепенно, когда солнце начало клониться к верхушкам сосен, а крики тревоги (реальные или воображаемые) остались далеко позади, бег сменился быстрым шагом, а потом и просто шагом. Тяжелым, усталым. Дыхание Элитара стало хриплым, но ровным. Тэн потирал висок, где зияла кровавая ссадина и нарастал синяк, похожий на чернильную кляксу. Молчание висело между ними густым, незримым пологом. Говорить было не о чем. Или слишком много. Слова казались кощунственными после увиденного.

Элитар ловил себя на странной мысли. * Двойственность терзала его: благодарность за спасение и леденящий ужас перед этим живым орудием разрушения, что теперь было *их* орудием. *Да, солдаты были не святые. Наемники. Головорезы. Они бы убили их всех без раздумий. А Дия… она действовала. Молниеносно. Эффективно. Как… как этот сокол, бьющий цель. Но разве от этого легче?* Циничный внутренний голос, знакомый и почти успокаивающий, шептал: *Что ты хотел? Цветочки дарить? Она сделала то, что нужно. Выжили. Главное – выжили.* Она была их клинок в ножнах, их скрытая ловушка на тропе. Страшная, но необходимая. И этот факт леденил душу сильнее любой стражниковской стрелы.

Тэн шагал, ощущая каждый удар пульса в раскаленном виске. Картина закрытой двери хижины и той узкой, темной струйки под ней стояла перед глазами ярче, чем лес вокруг. Кровь. Ложь Элитара. И… она. Дия. Его монашеский ум, воспитанный на догматах о абсолютном зле демонов, бился в тисках противоречий. *Она убила. Хладнокровно. Жестоко.* Но… она же вытащила Элитара из канавы. Пыталась лечить его крапивой. Тащила на себе. И сейчас вела их через лес – уверенно, как зверь, знающий тропы. В ней было что-то хрупкое под этой ледяной броней. Что-то… человеческое? Или это лишь обман? Его кризис веры обрел новое, пугающее лицо – лицо девушки с глазами ночи. *Кто ты? Что движет тобой? Сила твоя… от Бога? От Дьявола?* Научный интерес, тот самый, что когда-то заставлял его изучать травы и старинные манускрипты, неудержимо пробивался сквозь страх и отвращение. Он *должен* понять. Это было важнее, чем страх. Возможно, важнее, чем Скала Покаяния. *Пока.* Он поймет. А там… там видно будет. Остаться? Да. Он останется. Долг ли это? Любопытство? Испытание веры? Он сам не знал. Но он чувствовал – уйти сейчас значило предать что-то важное в себе. И, возможно, оставить Элитара одного с… с этим.

Дия шла, слушая лес. Шорохи, крики птиц, далекий вой. Все как всегда. Но было и другое. Тяжелое дыхание Элитара за спиной. Шаги Тэна – чуть неуверенные после удара. Их страх. Он витал в воздухе, густой и липкий. Им было страшно. *Ее.* Это было… привычно. Но теперь этот страх был иным. Не страх тюремщика перед опасным зверем. А страх… товарищей по цепи? *Бесполезно.* Она сжала челюсти. Молчание было ее крепостью. Ее защитой. В нем не было вопросов. Нет слов – нет лжи. Нет лжи – нет боли. В молчании все просто: идти, слушать, выживать. Последние три дня в хижине, несмотря на боль и бред Элитара, несмотря на ненавистную рясу монаха, были… наполнены звуком. Бормотание, стоны, споры, даже этот противный шелест страниц, когда Тэн листал свой молитвенник. Тишина хижины была *живой*. А эта тишина сейчас… была мертвой. Как в камере перед допросом. Она ненавидела эту мертвую тишину. Но что она могла сделать? Заговорить? Сказать *что*? "Не бойтесь"? Смешно. Она ускорила шаг.

Они вышли на небольшую поляну у ручья как раз тогда, когда последние лучи солнца окрасили верхушки деревьев в золото и багрянец. Дия остановилась, осмотрелась звериным взглядом. Без угрозы. Без слов. Просто факт: здесь можно остановиться.

Развели костер молча. Дия исчезла в сумерках и вернулась через невероятно короткое время с двумя оглушенными кроликами. Ее движения у костра были такими же точными и экономичными, как в бою, но теперь лишенными смертоносности. Она освежевала добычу, нарезала мясо, бросила в котелок вместе с найденными кореньями и горсткой дикого лука. Тэн, преодолевая внутренний барьер, молча протянул ей пучок сушеных трав из своей котомки – что-то для аромата и против воспаления. Она взглянула на травы, потом на него. Ничего не прочиталось в ее лице. Но она взяла. Бросила в котелок. Сидела на корточках, помешивая похлебку палкой, ее лицо в прыгающих тенях костра казалось вырезанным из темного камня. Тэн осторожно подошел к Элитару, жестом показал на его бок. Элитар кивнул, снял верхнюю одежду. Монах размотал повязку, осмотрел рану при свете огня, промыл чистой водой из ручья. Запах травяной похлебки смешивался с запахом леса и лекарственных припарок. Работали молча. Действия были ритуалом, заменой слов. Напряжение немного ослабло, сменившись усталостью и сосредоточенностью на простых делах.

И вот, когда Тэн закреплял свежую повязку, а Дия разливала густую похлебку по деревянным мискам найдеными в хижине, Элитар нарушил молчание. Его голос прозвучал хрипло, непривычно громко в тишине леса, но без прежней истерической ноты. Он смотрел не на Дию, а на пламя, как будто обращался к нему:

"Так… куда путь держим, собственно?"Он кивнул в сторону Дии, все еще не глядя на нее. "Три дня тащишь, как груз полезный. Куда? В Альмарик точно не светит. Там теперь меня, да и тебя, краше в гроб кладут. Или…"он наконец посмотрел на нее, "есть план?"

Дия замерла с половником в руке. На долю секунды ее пальцы сжались крепче на рукояти. *Вопрос.* Она ненавидела вопросы. Они требовали ответов. Ответов, которых у нее не было. Она хотела, чтобы молчание вернулось. Это было безопасно. Но… что-то кольнуло внутри. Что-то кроме раздражения. Облегчение? От того, что кто-то *заговорил*? Сломал эту невыносимую, мертвую тишину? Она быстро опустила глаза в котелок, налила полную миску и грубо сунула ее Элитару.

"Леса,"– выдавила она односложно. Голос был жестким, как всегда. Но не угрожающим. Просто… констатация. Она налила миску Тэну, избегая его взгляда. Села чуть поодаль, спиной к костру, лицом к темноте леса. Ела быстро, механически.

Тэн взял свою миску. Теплота еды, знакомый аромат трав – все это вернуло ему немного сил и решимости. Он посмотрел на Элитара, потом на согнутую спину Дии.

"Я пойду с тобой,"– сказал он Элитару, но громко и четко, чтобы слышала и она. – "Пока рана не затянется как следует. Пока ты не встанешь на ноги полностью. Это… мой долг."Он сделал паузу, ища оправдание не только им, но и себе. "Долг лекаря. И… долг перед тем, кто дал нам жизнь, даже такую."Он не сказал "перед Богом". Сейчас это слово могло быть искрой в пороховнице. "Когда будешь крепок – решим. А пока… твой путь – мой путь. Куда бы он ни вел."Он осторожно отхлебнул горячей похлебки. Его путь к Скале Покаяния подождал. Здесь, у этого костра, с этой загадкой во плоти, сидело его у испытание.

Дия не обернулась. Но ее плечи, казалось, чуть расслабились. Или это были лишь тени от костра? Она доела свою порцию, встала и бесшумно растворилась в темноте, на ночную стражу. Молчание вернулось. Но теперь оно было другим. Не мертвым грузом, а временным перемирием. В нем витали невысказанные вопросы, страх, любопытство и странное, хрупкое ощущение – они все еще были вместе. На Распутье. Без карты. Но вместе.

Утро встретило их не милостью, а новой бедой. Солнце едва пробивалось сквозь туман, окутавший лес, когда Элитар проснулся от жгучей боли. Не просто ноющая тяжесть в боку, а огненная волна, прокатившаяся по всему телу. Он застонал, пытаясь приподняться, но мышцы не слушались. Лоб пылал, губы пересохли, а в глазах плясали темные пятна. Хриплое дыхание стало прерывистым.

Дия, уже сидевшая на корточках у потухших углей костра и что-то методично затачивающая о камень, мгновенно замерла. Ее голова повернулась к нему с резкостью хищника, уловившего запах слабости. Темные глаза, обычно пустые или полные настороженности, впервые отразили нечто иное – стремительно нарастающее непонимание. Она посмотрела на Тэна, который как раз собирал свои скудные пожитки. Взгляд ее был не требовательным, не угрожающим. Вопрос витал в воздухе, тяжелый и немой: *Что с ним? Что теперь делать?*