Не бойтесь мечтать!

Ирисы

Цветастый хохолок ириса,

Колышет майский ветерок.

Сырой и свежий воздух с пирса,

Бодрит в жару чуток.

По тротуару – одеялом,

Набилось пуха, под бордюр,

В запруде чуть теплее стало.

Но ты дрожишь, под пледом, «б-р-р-р»!

Ещё пустой у водоема пляж,

И календарный май, такой тягучий.

Кто б, сдал экзамены за нас!?

Не убежать от этой мысли вездесущей.

По улице огнем, пылает – мак.

Кусты «невесты» в платье белом.

Дождь если льет, то ливнем, в такт,

Стирая нарисованное мелом.

Рой детворы, возле сирени,

Все ищут «пятернушки» на цветах.

И в этом деле главное умение,

Терпение, и по-другому тут никак.

А я люблю этот простой цветок,

За хохолок, за язычок от части.

Ведь после ирисов, ещё чуток,

Каникулы и земляника. Вот оно счастье!

Октябрь пахнет жженою листвой.

Октябрь пахнет жженою листвой.

Ещё вчера хрустевшей под ногами.

В футбол каштанами играл с тобой

Забава, обернулась нам свиданьем.

На вкус октябрь, мякоть тыквы

Грецкий орех в бисквите на столе,

За чашкой «нежностей». Отвыкла?

Я так давно их говорил тебе.

У октября особое осенние звучание.

Треск хвороста в дымящемся костре.

Гул птиц и вдумчивое нежное молчание.

Наедине с тобой, и мыслях о тебе.

Утро в сентябре.

Смуглянка, с карими глазами

С забавной стрижкой под каре,

Как я жалею, что не с вами

Встречать мне утро в сентябре.

Как я жалею, что был робок

Не предложил бокал вина.

Наедине под смех и шепот, мог бы

Читать Шекспира до утра.

И в тишине осеннего рассвета.

Под небом догоравших звезд,

Целуя нежно, я б искал ответа

Со мной ты в шутку иль всерьез.

Смуглянка с карими глазами

С уже любимой стрижкой под каре.

Как я жалею, что не с вами

Проснусь я утром в сентябре.

Сыграем в салки?!

Сыграем в «салки», я догоняю – ты бежишь.

Играем долго, до первых звезд на небе.

Без «поддавков». Без «домиков». Без «крыш».

Только на скорость. Ну, держись, бегу к тебе – я.

Уставши – бух, на лавочку, кружится голова.

У неба края нет, тучи плывут неторопливо.

Вон черепаха. Кит. А эта туча, как гора,

Ну, отдышалась? Бежим, кататься на ветках ивы.

Зеленых абрикос карманы полны – наберешь.

Те что не съешь, летят по кошкам из рогатки,

Ну что со мною в юность на денек – пойдешь?!

От слишком взрослой жизни, чур без оглядки!

Сыграем в «салки»?! Я догоняю – ты бежишь.

Играем долго, до первых звезд на небе.

Без «поддавков». Без «домиков». Без «крыш».

На поцелуй играем? Ну, что держись, бегу к тебе – я.

С чего начинается лето?

С велосипедов начинается лето, и со стертых коленок.

Абрикос в крапинку, но сладких как мед.

Головастиков в лужах. А утром молочных пенок,

С оладьями бабушки, за завтраком мигом их «хоп».

Батя даст инструменты, мы гурьбою на иву.

Строим домик, наш форт от плакс и девчат.

Пусть попробуют захватить его, применяя силу,

Тут же водные бомбочки в лоб полетят.

До обеда гоняем мяч, с местной шпаной.

До жары в полдень. Потом речка спасенье.

И снова двор на двор. Пас. Отскок. Угловой.

Ну же Васька, дай пас, я в «девятку» в падение.

А бывало привяжешь банку, к хвосту кошки.

Весь двор на ушах, старые бабки бухтят.

А ты в кустах «прижух», боишься «трошки».

Поймают, до двери дома уши будут трепать.

Лето не создано для школьных парт и тетрадок,

До сентября столько дел. Пусть пылится портфель.

Ну что важнее будет летних «пряток» и «салок»?

Стертых коленок? И смеха? Ничего! Хочешь, проверь.

В жару…

Летний дождь словно музыкой жизни,

Каждой каплей отдается земле.

Ибо в жарком летнем садизме,

Так мечтаешь об этой с неба – воде!

Пьешь из ягод холодные морсы,

Ешь пломбир, эскимо и шербет.

И не охлаждает вентилятор, голого торса.

В душной квартире, на диване, в обед.

По совету, выпью горячего чаю.

Словно шейх, обвяжусь простынёй.

И весь мокрый, стою как дурак, и не знаю,

Что же делать мне, с этой жарой?

Ибо в жарком летнем садизме,

Так мечтаешь об этой с неба – воде.

Летний дождь – это музыка жизни.

В каждой капле, что бух-бух, по спине.

Розовый бархат

Розовый бархат. Такой теплый и влажный.

На вкус черный экспрессо, два сахара в нем.

Как в кино, глаза ты закрыла – миг такой страстный.

До седой старости, можно помнить о нем.

Это потом, я назову бархатом – губы, что целовал по весне.

Под ливнем, в объятьях, после чашечки кофе.

Насквозь промокнув, под зонтом, среди всех – наедине.

Давай, повторим наш роман, и начнем его с кофе.

Я оброню снова: «Вы не поверите, но я видел во сне.»

И закружилось, магия слов, биохимия мозга.

Кофейня. Зонт. Ливень. Ты прижалась ко мне.

А на утро каждый в своем городке, поймем, что любим.

Но, увы, поздно…

Лунный сыр

В костре потрескивает березовая чурка,

Картошка запекается в углях,

Почти сварился, твой кофе в турке.

Картошка руки обжигает, прямо – Ах!

Палатка. Ночь. Гитара. Некрепленое вино.

А голова кружиться от её губ и поцелуя.

Лежишь в траве, удивляясь звездному панно.

В такую ночь. С тобой. Нет, не усну я.

Ты будешь лунный сыр, чуть или кусок,

Вообразим, что он съедобный.

Ну что смеешься? Романтик я чуток.

Мечты важнее вещей. Вывод бесспорный.

Ибо печально видеть в звездах – газ.

Что раскален, горит, там, где-то во вселенной.

А лунный сыр лишь спутник наш.

Привязанный к планете нашей неизменно.

Так что же будешь лунный сыр, кусок?

Вообразим, что он съедобный.

Ну что смеешься? Мечтатель я чуток.

И да до жизни в них голодный.

Ну, а пока в костре потрескивает чурка,

Картошка запекается в углях,

Уже сварился, наш кофе в турке.

Сыр лунный. Звезды. Палатка и твое, а-ах!

Виновен шоколад

Прям тут. Стол, кофе, кружки, шоколад.

Долой всё! Под лестный шепот публики: «Разврат!»

А мне? Мне мало поцелуя, я в унисон хочу дышать.

Под скрип сердец, движенья тел, желанье быть, а не желанье стать.

Вокруг толпа, мужские тени в темных фраках.

Дамы в вечерних платьях, то спорят, то едят.

А мы боимся чувств. И только под столом не зная страха.

Нога к ноге, и вновь защекотал мой разум этот взгляд.

Две чашки кофе, между нами на столе.

След от помады на одной из них, а лучше бы на мне.

Не темный, а молочный. А под столом нога к ноге.

Виновен точно шоколад, что меня тянет так, к тебе.

Мой маркер, радужного цвета.

Поэту, судьи – не нужны!

Художник, сердцем строки пишет.

В словах он ноты слышит,

Чернилами скребет стихи.

Гоните в шею, пустословов

Тех умников, что учат вас писать.

Тех мастодонтов, им надо отвечать.

Для рифм души, нет писаных законов.

Великое может прийти из неоткуда.

То мастерство рождается в душе.

Оно заставит вас поверить в чудо,

И этот дар, он не такой как все.

Честь, совесть, правда лишь важны.

Художник – это красный маркер в своем веке,

На белом полотне истории его стихи,

Находят отклик в каждом человеке.

Так что стучите в двери, чтоб открыли.

Идите по дороге жизни, чтоб прийти.

Влюбляйтесь искренно, чтоб вас любили.

И не жалейте никогда, о пройдённом пути!

Недавно, вышел я из дома

Недавно, вышел я из дома,

Пройтись по мокрой мостовой,

Через дворы и сквер знакомый,

По улицам «Весенней» и «Прямой».

По лужам, шлёпая в ботинках,

И разбивая мокрую листву.

Дождь шел, а я с зонтом в обнимку,

Укутался шарфом, да и иду.

Иной чихнул, другой вздохнул,

Чуток промок, притягивая хвору.

А я, рукой на всё махнул,

И хлюпаю по лужам снова.

Воздух прохладен был. Ветер игриво,

Листву по мостовой гонял.

И как-то замечтался я, и потому неторопливо

В тот вечер я домой попал.

Как помню, вышел я из дома,

Пройтись по мокрой мостовой.

Ну а на утро, доктор мой знакомый

С улыбкой так промолвил:

«У вас ангина, дорогой!»

…тебя тоже тянет ко мне.

Подслушав её сердце, я – улыбнулся.

Оно мне вторит, что нет сильнее того,

когда два тела друг друга – коснуться,

украдкой. И в миг розовеет лицо.

И вроде годы, и не ловко стесняться,

можешь позволить, без объяснений любовь,

но Боже, как приятно к ней прикасаться

зная, что это, из рая – запретный плод.

Желая сорвать его, жмешь руку змею.

И готов на безумство, ради минут наедине,

смотришь в глаза, и читаешь в них: «Я тебе верю,

что тебя тоже тянет ко мне…»

У каждого свой поезд

День рождения бываю разные.

С громким салютом и мишурой.

Бывают с бутылкой и стол – грязный.

И мысли, только бы не запой.

Бывают соберутся все, кто тебе дорог.

Хотя никого и особо не звал.

Всё же лучше, чем пафос в твои сорок.

И подарки, отбить стол, я ж просчитал.

Помнишь, первые два три года свободы.

В 15, когда казалось, что она насовсем.

Много их проходит за прожитые годы,

И я не верю, когда говорят они одинаковы все.

Помнишь, годы становления, суеты, отрицания.

Все друзья! А подарки тебе не нужны.

Это за 40, годы ожидания чужого признания.

Звезды, люди, еда тут детали важны.

Хотя так забавно в итоге выходит,

Рад не подаркам, а простому с душой эСэМэС.

Хорошо если за годы понимание приходит,

Что нет ценника дружбе, и не продается честь.

День рождения по сути бываю разные.

И верь мне не важно сколько прожито лет.

Главное, что день рождения не бывает дважды,

Каждый неповторим и в этом жизни секрет.

А по статусу вещи, для показа лишь годные,

Их не взять, не отдать, на всю жизнь, ну не как.

Чемодан, то без ручки, но зато модный.

Вот и караулишь его, пока на пироне жизнь отбивает такт.

День рождение – это станции на пути поезда.

И каждый раз на пироне свой кавардак,

И не сойти, и не остановить хода того поезда.

До «конечной» нам билет, выписан. Вот как-то так!

Оттенки карего цвета

Тебе говорили, что глаза у тебя цветом – кофе.

А утром, их цвет был шоколадным, и молчаливым,

Словно предвестник, неизбежной для меня катастрофы.

В этот день, в зимний час, не особо дождливый.

Когда ты злишься, это точно цвет черно-серого перца.

Но стоит улыбке проникнуть в твой скромненький мир.

И глаза уже цветом ирисок, что мама варила, из детства.

И в миг всё поменялось, как на фото, после слова – «сыр».

А в холодные, снежные дни – это цвет душистой гвоздики,

В горячем глинтвейне. У камина, под пледом в тиши.

Так необычно, как костер на снегу, нежный и дикий.

И в нем отражаются, сплетения желаний у ранимой души.

Я помню их чайного цвета, словно виски отменный

Они так же пьянили и градус желанья под стать.

А ты говоришь, только карий тон, в их цвете, ценный.

Смешная. Как же можно одним цветом душу твою, описать.

В твоих глазах ещё десятки оттенков для меня новых.

И каждый в свой момент жизни, по-своему мил.

А ты говоришь они карие! О, как же мне это знакомо.

Как жалко, что я видел крупицу из них, и не все ещё оценил.

…такими же

Никогда, мы не будем такими же,

Мы живые, а значит, способны на жизнь огрызаться.

Боль и грусть, не черствея – прожить бы.

Жизнь бывает жестокой, но глупо её боятся.

Никогда, ты не будешь таким же,

Как за минуту до слова «нет» в ЗАГСе,

Памятуя о шутках, переспросишь: «Серьезно ли?»

И в ответе её, разлетится весь мир на части.

Никогда, ты не будешь таким же.

После боя, смывая кровь чужого солдата.

До конца жизни себя будешь корить ты.

И что с того что приказ, всё равно виноват я.

Никогда, ты не будешь таким же.

Как был минуту назад перед стартом.

Только третий, побежденный другим уже.

И дело не в допинге, дело в прошедшем азарте.

Никогда, мы не будем такими же.

Мы живые, а значит, способны на жизнь огрызаться.

И как бы там не было, доброту сохранили бы.

Знали бы вы, как важно человеком во всем оставаться.

Я люблю!

Всегда выбирай, только сердцем, и не бойся влюбляться.

Не лукавь и не ври, говоря: «Я люблю!»

Ибо эти два слова, как звуки будут в нем отражаться,

Сердце, не стоит приручать к фальши. Она, ему не к чему.

«Я любил!». Так лживо звучат, эти два слова.

Гордое «Я», как заложник глагола, минувших времён.

«Я любил!». Это как замок, без ключа запасного,

И так приторно, когда добавляют: «Ну ведь, был же влюблен?!»

«Я разлюбил!». Тоже ложь, но хватило духу признать таковое.

Полюбил – разлюбил, словно фонарик. Подходи, посвечу – всем.

«Я не любил!». Вот он горький ответ правды, и ничего иного.

У «любви» нет кнопки «ВЫКЛ». Она надолго. Она насовсем.

Выбирайте, всегда только сердцем, и не бойтесь влюбляться.

Не лукавьте и не врите, говоря половинке своей: «Я люблю!»

Ибо эти два слова, как звуки будут в вас отражаться.

А вам оно нужно, привыкать к фальши, поверь, не к чему.

В мире для всех одиночеств, есть свои половинки.

Нужно только верить, что когда-то отыщешь свою,

И не стоит скрывать за глаголом «любил», простые ошибки.

Ведь для «счастья», подходит только два слова – «Я люблю!»

О, как же трудно в понедельник

О, как же трудно в понедельник,

Встать раньше солнечной зари.

Сказав себе: «Подъем бездельник!»

Опять упасть в подушку, разум спи.

Ну а когда, услышав шум дождя,

Ты вспомнишь, на пороге уже осень.

Под одеялом, потеплей, укутаешь себя.

Пытаясь встать уже хоть в восемь.

Ей Богу, не хочу вставать.

Есть, умываться, ехать на работу.

Ещё минуточку, часок бы полежать,

Но где же ты моя суббота!

Вот гадкий и дождливый понедельник!

Пора мой друг вставать, пора.

Ну почему сегодня не зима и не сочельник,

Но нет! На зло, встает, осеняя заря.

Заснул… на парочку минут, Морфей меня сморил.

Но тут же подскочил в испуге.

«Работа! Опоздал! Будильник – гад, не разбудил.

Меня уволят по его заслуге.»

Достал предателя и посмотрел 7:30, пятое число,

Но как же так сегодня воскресенье, вот невезуха ё-моё.

Эх, время

Эх, время, время, куда ты летишь?

Зачем, торопили тебя мы в 16.

Вот кто бы мог знать, что так побежишь.

Как спринтер. Бах! И уже двадцать.

Шумные ночи в клубах, под ром.

Сон в лекционном зале на парте.

Халява, ловись! А кто-то зубрил, и ночью и днем.

А мне бы «УДэВэ» и я на низком старте.

Гитара, девчонки, общага гулять до утра.

Завтра домой. Всё завтра родные, автобус.

А сегодня январь! Ночь, и закрыта «зима».

Гулять так, гулять, верх дном этот глобус.

Ошибки не страшны, их делают все, не дрожи.

Страшно юность прожить, надеясь на другую попытку.

Люби! Ошибайся. Цени. Дорожи! Но не ври.

Кроме лжи, можно исправить любую ошибку.

Эх, время. Время куда ты летишь?

Зачем торопили тебя мы в 16.

Кто бы мог знать, что навсегда убежишь.

И понесутся года с цифрами на новые «надцать»!

У неба. Сегодня, настроение

У неба. Сегодня, настроение,

Немного бирюзовое.

Детишки, со двора, варенье

Из листьев, в лужах, варят.

Чудные! Говорят, оно сливовое.

А я всерьез: «Правда, сливовое?

По мне так мокрая листва!»

«Ну да! А это чуть светлей, вишнёвое!»

В один мне голос, отвечала детвора.

Вздохнул! И впрямь так пахнет вишня.

Хотел лизнуть, но вижу же листва,

В обычной луже чуть раскисла.

А рядом, сливой пахнет, что за ерунда.

Ей Богу, наклонился пробу снять.

А детвора хохочет! «Дядь, мы пошутили,

Мы не всерьез варенье из листвы варили.»

У неба. Сегодня настроение,

Немного бирюзовое.

Раз чудится, варенье

Из листьев в лужах мне…

Оно и в правду, оказалось несъедобное!

Ложь и лоск

На свиданье в театре, юная дева решает судьбу.

Он прикоснулся. Он улыбнулся. Он рядом идет.

И наверно, после театра, он замуж меня позовет.

И в мыслях, фата и кольцо. Давай-ка сильнее его руку сожму!

Может быть первой сказать ему, что люблю!

А красивый парень, в антракте другу пишет письмо.

«Слушай Серега, ну купи презики и сухое вино,

Я тебе рубль скинул, а фотки девки, потом покажу.»

Какой же дешевый нам век, достался в судьбу.

Ложь и лоск открывает к женскому сердцу пути.

Век потребителей, и тех, кто смиренно им вторит, бери.

Эх, сбежать бы лет на двести, назад. Но не могу!

Каким же цветом этот день?

Каким же цветом этот день?

Вчера, уж точно был он – карамельный.

Ну а сегодня, дам совет вам дельный,

Чтоб чистить зубы было вам не лень!

Вчера, я всласть наелся кексов,

Съел торт и пол кило конфет.

Съел, штук так семь булок из теста.

С изюмом, с маком ел рулет.

Пил газировку. Сок. Компот.

И лимонада пару чашек.

Потом опять вдруг появился торт,

И карамельки оставив лишь бумажки.

Вот так справляли день рождения,

Всё было просто объедением!

И всё бы ничего, но ночью я проснулся с криком,

Щека опухла, зуб нижний голосил:

«Ой-ё-ё-ёй, ну помоги же мне», – просил.

Я поласкал! Я грел! Но он заговоренный всё болел.

И утром без пяти восьмого, в больницу побежал я мигом.

Каким же цветом будет день?

Под кабинетом стоматолога я размышлял.

«Эх, карамельки, вы были лишними, в тот день!»-

Жалея зубик, что болел, я прошептал.

Современный ты мой, человек

Пошел крупными хлопьями снег.

Город завяз в шумной пробке.

Волосы мокрые от снежков и живой смех.

«Мылим!». Делаешь паблик и две скобки.))

Ворчат на остановке, те кто идут с работы.

Город завис под минорный аккорд.

А малыш, пока мама в голове множит заботы,

Ловит снежинки языком, открыв рот.

И шлют взрослые всем подряд sms-ки

«Ты резину сменил? А то он пошел, надолго!»

А дети друг другу: «Первый снег, выходи повод веский.

Завтра уроки! Всё завтра! Выходи пока его много!»

Сторож кряхтит, пробивая лопатой дорогу.

Не дал ему снег, выпить кофе – креплённый.

И зачем он пошел? К кому предъявлять, только Богу.

Вот и чистишь. А он идет и идет, как заговоренный.

Пошел крупными хлопьями снег.

Поделив целый город на минус и плюс.

А ты, на чьей стороне, современный ты мой человек?

Любишь снег на картинке, или вживую, его холод и хруст?

Зимою, и любовь теплее

Зимою дни короче, и снег бывает разный,

Когда с детьми – он лепится в огромный ком.

С любимою – он нежный и пушистый. Пух словно в нем.

С друзьями – он в снежках. Комками, мокрый, грязный,

И руки от снежков горят огнем.

Слезинка, может по щеке твоей скатится.

Но точно знаю, ты не плачешь, нет.

То покрепчал мороз, и тройка русская пустилась в бег,

Во весь апорт всё нарочит пустится.

Саней резных, чуть видный оставляя след.

А ты гнедых, хлыстом всё подгоняешь,

Она ж от страха ближе прижимается к тебе.

Дрожит, испугана, но счастлива в душе.

Несется тройка в даль, куда, и сам не знаешь.

Но страха нет, она с тобой, она прижалась нежно к тебе.

Зимою дни короче, за то и ночь длиннее,

И звезды ярче… и любовь теплее.

Что день нам завтрашний несет?

Что день нам завтрашний несет?

Печаль иль радость, свет иль тьму.

«Так что?!», – мы тихо к Богу вопрошаем.

Но слышим, что хотим, не слыша тишину.

Снег

Мелкой крупою, сыпал днем, а теперь крупными хлопьями с красного неба.

И лужи подмерзли. И ты выдыхаешь пар. И под ногами уже хруст снега.

Ночью так тихо зимой, даже не слышно, как съежился город.

Только в теплых квартирках – уютно. И я улыбнулся и поднял у куртки ворот.

Шаг и хруст. Новый шаг, след оставляет, на не тронутом белом поле.

Нет дорог, всё запорошено. Но ты знаешь, что тебя ждут, в твоем доме.

А в кармане, горсть леденцов. И вот уже свет в окне и родная дверь.

Теплый ужин. Детский смех. Рук женских объятья. Чай и постель.

Ветер ночной разогнал снежные тучи, и нет больше снега.

Серебром светит месяц, на темно-синем бархате, родного мне неба.

Холод зимы, создан делать теплее домашний уют.

Тук-тук! «Это папка!», – закричит детвора. И ты улыбнулся, тебя же здесь ждут.

Один. Два. Три

Мы лепили из снега шары. Один. Два. Три.

Две сухих ветки, по бокам, возле груди.

Четыре камушка сверху вниз, до земли.

Два ореха – это глаза. Ну, правда, скажи?

Осталась морковка по центру, кончиком в снег.

«Ну, что получилось?» – спросил я у дочек, а в ответ смех.

«Морковка верх дном, ты чего? Посмотри!

А где же улыбка и белые зубки внутри?»

Я по правде от просьбы с улыбкой, даже присел.

Ибо сделать на белом белые зубы, я не сумел.

Дети смеются, говоря мне: «Эх, ты папка. Это ж пустяк!»

И взяв черные камушки, слепили улыбку. Вот так ).

…а я всё жду

А холодно! В пургу на остановке ждать троллейбус,

шарфом, укутав нос и губы по утру.

В миг вспоминаешь дом, обогреватель и журнал где ребус,

остался не отгадан, и кофе не допито

а я всё жду.

Эх, был бы выходной, и пусть не вечер пятницы, пусть воскресенье.

За все богатства мира, не пошел бы я в пургу.

Увы, но понедельник! И, дюжий час, я удивляюсь, как не лень мне

считать машины и прохожих по морозу, утром.

и я всё жду…

А ведь бывает жарко от мороза,

когда распаренный, ногой из баньки – в снег,

от хмеля кружит голову, от холода по щекам слезы,

но ты как в шубе, и лишь щекочет снег.

Или, когда, с ноги на ногу, словно в танце,

сам весь продрог, но ждешь её.

Ждешь под часами, где-нибудь на станции.

И вот пришла. Дотронулась. И правда, нет теплее в мире ничего.

А тут же холодно!

Наверно дело в том, что ждешь троллейбус.

Шарфом, укутав губы по утру,

а тут ещё эта работа. Да, забавный ребус,

каким же разным может быть мороз.

А я всё жду…

Поколение ви-фи

Мы боимся расстаться на миг, при обрыве ви-фи.

Без постов, комментариев, не поймешь, что по жизни важнее.

И почему-то нам в реале скучнее, чем в сети.

Хотя остановленный миг в он-лайне, чем он жизни ценнее?

Вот представьте, расстаться на мгновенье, на пару минут.

Уронив телефон на асфальт и экран в паутину.

А там по ту сторону чата, обновления ждут.

И шлют: смайлы, скобки, вопросы и грустную мину.

И потом говорит: «Всё!… ты меня не любишь!»

Приходит звук, где она рыдает «навзрыд».

А ты молчишь, и скоро только молчание он-лайн будет.

И она не печатает… её разум полон обид.

Да мы можем видеть, за сотни верст от нас

И мы можем услышать друг друга на расстояние.

Но не один телефон вкуса губ её не передаст.

И тех чувств, когда тебе пишут, а ты ответить не в состояние.

Мы боимся расстаться на миг, при обрыве ви-фи,

Без лайков, обновлений, будем лишь спать, ночами.

Так почему же нам жизнь скучнее – сети?

Кто-нибудь спрашивал это? У себя, сами.