Контора

Орье достала из служебной машины бюро защитные дыхательные комплекты и раздала их Вульфу с Пейтоном, оставив один себе. Алекс привычно нацепил противогаз на голову. Мир сузился до двух щелок для глаз и стал пахнуть дешевым полимером. Лицо моментально взмокло и принялось раздражающе зудеть. Он не обращал на мелкие неудобства никакого внимания.

Через минуту вернулся Беккер, и Пейтон распорядился:

– Выступаем!

Вульф извлек пистолет из кобуры и снял с предохранителя. Короткими перебежками на полусогнутых ногах они стали продвигаться к пролому в стене Конторы. Оперативники спецподразделения прикрывали их со всех сторон и шли в авангарде, первыми проникнув в искореженное здание.

– Наша цель – двадцать пятый этаж и мой рабочий офис, – передала по внутренней связи Орье. – Там есть персональный лифт к камерам сновидцев. Это самый короткий путь.

Слышал их и Гловер.

– Принято! – согласился Пейтон. – Из-за срабатывания аварийных систем электричество отрубилось, и лифты не работают. Будем продвигаться по пожарной лестнице. Вперед, вперед!

Подъем был изматывающим и монотонным. Бесконечная кишка пожарной лестницы, погруженной в багровую полутьму, насквозь прошивала здание Конторы. Одинаковые лестничные пролеты сменялись один на другой. От долгого подъема на Алекса навалилась тошнотворная тяжесть и ригидное отупение. Вероятно, это чувствовали и прочие психонавты, потому что на появление отступавших с верхних этажей сотрудников службы безопасности Конторы они среагировали с заметным опозданием. Секундное замешательство обернулось наставленными друг на друга оружейными стволами.

– Спокойно, ребята! – выставил руку вверх Стейнбек. – Свои. Группа захвата. Доложите обстановку.

– Этот бешеный Али-Баба на стероидах положил всех наших парней, – нервно затараторил один из охранников, поддерживая раненого коллегу. – Перебил группу из десяти человек. Мы последние, кто остался в живых.

– Где он?

– Наверху. Наверняка не скажу, а врать не стану.

– Пропустить их, – приказал Стейнбек и отступил к стене.

Когда сотрудники службы безопасности спускались вниз, проходя мимо психонавтов, возникла небольшая давка. Пейтон, уступая дорогу охранникам, неловко толкнул плечом Вульфа, отчего во внутреннем кармане служебной куртки Алекса сработала рация, по которой жизнерадостный Гловер вещал на внутренних частотах:

– Проход на двадцать пятый этаж завалило взрывом. Вам придется подняться в офис Орье через шахту лифта. Жду вас на двадцать четвертом. Устроил здесь огневую позицию у разбитого окна. Пойду постреляю по тарелочкам. Конец связи.

Все замерли на мгновение, но затем Стейнбек судорожно махнул рукой, и темную лестничную площадку озарили вспышки выстрелов. Вульф оттолкнул от себя ближайшего охранника и выпустил в него половину обоймы. Все закончилось поразительно быстро, но грохот пальбы эхом засел в ушах.

– Какого черта?! – Вульф почувствовал ствол пистолета, упершегося ему в затылок. – Вы что, мать вашу, творите?

Рука Беккера слегка дрожала.

– Вы, ублюдки, заодно с террористами! – Беккер включил рацию. – Вниманию всех полицейских подразделений. У нас тут липовые федералы. Немедленно требуется подкрепление.

– Все не так, мистер Беккер, – попыталась вмешаться Орье.

Ее опередил Пейтон. Он резко вскинул руку с пистолетом и выстрелил Беккеру в лицо.

– Матерь божья, директор! – присвистнул Стейнбек, стерев с линз противогаза брызги крови. – Как неэстетично!

– Делаю вашу работу, профессор. Якорь нам потерять нельзя.

– Зачем? – прошептала Орье. – Мы теперь стреляем по своим?

– Не драматизируйте. Это всего лишь одна из его масок. Беккер отыграл партию. Он нас задерживал. Идемте!

Дальше они поднимались молча.

Наверху воздух посвежел. Дым и пыль осели, позволив психонавтам стянуть громоздкие маски. Дышать стало легче, но Пейтон по-прежнему ворчал, что время поджимает, раз они испытывают такой физический дискомфорт во сне.

Пролет между двадцать четвертым и двадцать пятым этажами был завален обрушившейся лестницей и обломками стен, как и говорил Гловер. Они покинули пожарную лестницу и вышли в рабочее пространство для младшего научного персонала.

Это было просторное помещение, уставленное компактными столами с моноблоками для работы сотрудников. Сейчас там царил хаос. Мебель была опрокинута. Останки компьютеров устилали пол. Пули изрешетили стены и потолок. Матовые стеклянные переборки между сегментами офиса оказались разбиты.

Помещение просматривалась во всю ширину. Психонавты вышли рядом с главным лифтом. На другом конце офиса у разбитого окна засел Гловер, интенсивно отстреливаясь от полицейских. Он не давал им возможности подобраться к центральному входу и проникнуть в здание.

Стейнбек распорядился, чтобы спецназовцы организовали проход на верхний этаж через лифтовую шахту. Те, используя богатый арсенал спецсредств, моментально разомкнули створки лифта и исчезли в шахте, поднявшись по технической лестнице.

Гловер, заприметив появление товарищей, швырнул вниз пару осколочных гранат и заспешил с другого конца офиса к группе психонавтов.

– Плохо дело! – сообщил он. – Они стягивают сюда все силы и средства. Не знаю, что у вас там произошло, но обернулось круто.

– Мы почти на месте, – парировал Пейтон. – Последний рывок. Вы со Стейнбеком останетесь и задержите их. Взорвите пожарную лестницу. Не дайте им проникнуть наверх.

– Чем больше изменений мы внесем в структуру хоста своими действиями, тем сильнее постфактум пострадает личность сновидицы, – напомнила Орье.

– Они сделают только то, что необходимо.

– И насколько далеко простирается понятие необходимости?

– Все, что потребуется, – прорычал Пейтон.

Стейнбек перебросился парой слов с вернувшимся сверху оперативником и доложил:

– Мои парни открыли проход на двадцать пятый этаж. Все чисто!

– Лучше поторопиться, – бросил Пейтон и первым исчез в лифтовой шахте.

– Оставьте разрушение архитектуры сна на крайний случай, – попросила Орье. – Сознание Банни и так нестабильно.

– Мы постараемся, – кивнул Стейнбек, – но думаю, что все неприятные сюрпризы еще впереди, – он многозначительно посмотрел в сторону ушедшего директора. – Большие свершения требуют жертв. Смиритесь, Жюли.

Орье вздохнула.

– Добром это не кончится! – она последовала за Пейтоном.

Вульф кивнул оставшимся и пересек раскрытые створки лифта. Пройдя по техническому парапету вдоль стены шахты и стараясь не смотреть в бездонное темное жерло, наполненное едким дымом, осевшим на нижних этажах, он крепко схватился руками за перекладину лестницы и бросил взгляд назад.

Офис затопило нарастающее стрекотание, а из створок лифта повеяло сильным ветром. Напротив выбитого окна, где ранее окопался Гловер, завис полицейский вертолет. На борту находился спецназ полиции. Один из бойцов вскинул ручной револьверный гранатомет и выстрелил.

Вульф начал судорожно перебирать руками, поднимаясь как можно быстрее. Взрыв сорвал его ступни с перекладины, и он повис над пропастью. С трудом подтянувшись, Алекс продолжил лезть наверх в клубах дыма и пыли, сочившихся из офиса. Непрекращающиеся выстрелы заглушили слова Жюли. Он просто махнул рукой вперед.

Они вывалились из лифта на нужном этаже и заспешили к офису Орье. Где-то на самой границе слышимости Алекс уловил многоголосый безумный шепот, прятавшийся за канонадой выстрелов внизу. Страх медленно всплывал прямиком из глубин его подсознания.

В сердце Вульфа зрела паника. Опасность наступала им на пятки. Что будет, если они не смогут добраться до камер сновидцев? Стейнбек остался прикрывать их спины. Беккер застрелен Пейтоном. Они беззащитны.

В самый неподходящий момент Вульф заметил неподвижную фигуру Эгга Чока, укутанного в рясу. Тот стоял стражником перед кабинетом Орье. Ковролин с замысловатым геометрическим узором ярких оттенков, выстилавший пол коридора там, где накануне в реальности ползали лаборанты фармакологического отдела службы психологического мониторинга под действием энтеогенов, стал проседать у Алекса под ногами.

«Неужели Орье с Пейтоном этого не замечают?» – пронеслась у него в голове шальная мысль.

Он тонул. У Алекса перехватило дыхание, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Слова застряли в глотке. Вульф попятился назад, и с каждым шагом его ступни проваливались все глубже и глубже в ворс ковролина. Он словно передвигался по вязкой топи. Фантасмагорическое плетение узора сложилось в фигуру, состоявшую из спаянных друг с другом тел. Руки мертвецов из прошлого схватили Алекса и потащили вниз.

Орье спохватилась слишком поздно. Ее тонкие пальцы обхватили ладонь Вульфа, но она не смогла удержать его на поверхности.

Глава 13. Страх

Вульф тонул в кристально-белой бесконечности. В глубине кто-то вел бесстрастным голосом медленный и монотонный отсчет от десяти к одному. В такт щелкал маятник метронома.

– Вы в безопасности, – произнес голос, досчитав до конца. – Страху здесь места нет.

Алекс упал в жесткое передвижное кресло, мгновенно захомутавшее его ремнями безопасности. Вокруг были голые стены без конца и начала. Перед ним парила антрацитовая глыба, зависнув в полуметре над полом. Позади глыбы за рабочим столом, сидел человек. Из-за яркого света, бившего ему в спину, был виден только едва различимый темный силуэт.

– Вы столкнулись с травмирующими событиями, воспринять которые не способно ни одно самое стойкое сознание на свете. Вы в шоке. Это нормально. Я помогу вам.

– Я не понимаю, – прошептал дрожащим голосом Алекс.

– Человек не может сосуществовать с бесформенным страхом, засевшим после травмы глубоко в подсознании, без необратимых последствий. Мы разложим вашу травму по полочкам. Вместе создадим и запечатлеем ее архетипичный образ. Я подстегну ваше воображение, нарисовав портрет страха. Не замыкайтесь в себе. Откройте двери бессознательного. Оформленный ужас пугает. Порождает фобии и неврозы. Однако если у страха есть лицо, то он никогда не разрушит ваше сознание. Лучше аффективная борьба с монструозным внешним врагом, чем безвольное смирение с внутренним паразитом точащих душу бесконечных тревог.

Алекс задергался в кресле, пытаясь освободиться, но тщетно. Голос тем временем продолжал:

– В каждом разуме притаилась закрытая темная комната.

– И что в этой комнате?

– Весь вытесненный ужас и невыносимая боль, которые сотрут тебя в порошок в одночасье, стоит лишь слегка приоткрыть дверь и заглянуть в щелку.

– Насколько я понимаю, в эту комнату и лежит наш путь?

– Да. Именно туда мы и направляемся.

– Зачем?

– Мы запрем там ваш страх, спрячем ключ от двери и до поры позабудем, где он лежит.

– Я боюсь.

Темная фигура в ореоле света отрицательно помотала указательным пальцем из стороны в сторону:

– Страху здесь места нет, ибо бояться уже слишком поздно.

Посреди белой стены со скрипом отворилась потаенная дверь. Пол наклонился, и Алекс, пристегнутый к стулу, покатился прямиком в образовавшийся проход. За дверью таилась тьма, и он провалился в нее, будто в давно позабытый детский кошмар, вырванный из памяти как постыдная подростковая фантазия со страницы школьной тетради.

Метроном щелкнул первый раз.

Бесконечные часы, проведенные в операционной, исказили для него ход времени. Пространство сжалось до размеров стерильной комнаты с диагностической аппаратурой, хирургическим инструментарием и биоботами-ассистентами, бесконечным потоком тянувшихся на операционный стол солдат, проходивших курс реабилитации для возвращения в строй. Их раны сейчас не имели значения. Они заканчивали жизненный путь медленно и мучительно, так, как не должно погибать ни одному человеку.

Под защитным костюмом все тело зудело и покрылось сыпью. Кислород, поступавший через дыхательную маску, пьянил, делая окружающую обстановку яркой и рельефной, но от него уже подташнивало. Очки дополненной реальности потели и работали с существенными перебоями, выдавая парадоксальную информацию. Либо что-то творилось с госпитальным искусственным интеллектом, либо у него самого поехала крыша.

Очередной солдат мелко затрясся на операционном столе, пытаясь сделать хотя бы один глоток воздуха. От его судорожных всхлипов позвоночник сковало льдом, а яйца были готовы втянуться обратно в полость таза. Алекс попытался сделать молодому солдату коникотомию, но тщетно. Не работали дыхательные мышцы, как и у всех предыдущих. Паралич начинался с периферической мускулатуры, лишая возможности передвигаться и намертво приковывая к кровати. За несколько часов он поступательно и неотвратимо добирался до диафрагмы и межреберных мышц, потихоньку душа немых нечленораздельно мычащих бедолаг, измаранных в собственном дерьме. Свободных аппаратов искусственной вентиляции легких больше не осталось. Солдат прекратил трепыхаться. Все было кончено. Алекс оставил бесплодные попытки и дал задание биоботам на очистку операционной. Те никак не отреагировали на его команду, продолжив заниматься с пациентом. Один начал выполнять протокол вскрытия грудной клетки, второй трепанировал череп, третий ампутировал конечности. Перестав отвечать на голосовые запросы, ассистенты раз за разом выдавали одну и ту же размытую по значению системную фразу автономного режима работы: «Пациент в критическом состоянии. Требуется немедленное проведение комплекса реанимационных мероприятий». Алекс попробовал ручное управление. Консоль умной операционной также игнорировала его попытки вмешаться в процесс работы.

Биоботы трудились слаженно и умело. Бескровные лица с черными глазами не отражали ни единой эмоции. Они общались с программной оболочкой госпиталя напрямую под пристальным надзором простенького искусственного интеллекта с ограниченной функциональностью, заточенной под нужды медицинского центра. Отдаваемые ими бессловесные команды заставляли инструментарий операционной взаимодействовать подобно оркестру под руководством опытного дирижера. Манипуляторы с костными пилами, трепанами, распаторами, сакшенами, скальпелями и хирургическими лазерами так и летали над операционным столом, напоминая лапки паука, разделывающего свою жертву. Наконец они закончили анатомическое представление, распределив биологические материалы по специальным герметичным пакетам с консервирующей средой. Аккуратно разложив все по каталкам, биоботы друг за другом покинули стерильную зону, толкая их перед собой. Через распахнутые створки операционной было видно, как прочие искусственные ассистенты госпиталя, точно под дудку гамельнского крысолова, ровным строем шествуют в одном направлении, унося страшный груз.

Вульф последовал за ними.

Из дверей соседней операционной вывалился, пошатываясь в бреду, Антон Власов, хирург, работавший сегодня параллельно с Алексом. Он снял защитный герметичный шлем. Дыхательная маска безвольно свисала с подбородка. Лысый череп покрылся горячечной испариной. Глаза лихорадочно блестели. В руке он сжимал табельный пистолет.

– Помоги мне, Саша! – схватил Власов за грудки Алекса. – Я не хочу погибнуть как все они! – он настойчиво протягивал ему пистолет рукоятью вперед.

– Что ты несешь? – отстранился Алекс. – Зачем снял маску?

– Не желаю больше на это смотреть, – он обхватил голову руками. – Не могу!

– Чего ты хочешь от меня?

– Застрели…

– Я не стану. Я…

– Ну пожалуйста… – взмолился Власов.

– Нет. Даже не проси. Это безумие!

– А-а-а! Будь ты проклят, ублюдок! – Власов в сердцах швырнул пистолет на пол и побежал прочь.

Свернув за угол, он исчез. Где-то вдалеке разбилось окно, и через несколько мгновений послышался влажный удар об асфальт. Алекс в отчаянии зажмурился и стиснул зубы. Отдышавшись, взял себя в руки и продолжил путь.

Он шел за необычной траурной процессией, сперва покинув хирургическое отделение, а после и пределы здания госпиталя. Растянувшись нескончаемой колонной, биоботы пересекали взлетно-посадочную полосу госпитального аэродрома и исчезали в недрах большого ангара по ремонту медицинского транспорта. Створки ангара были сомкнуты, оставив узкую щель для колонны биоботов с грузом законсервированных биологических материалов.

Когда Алекс вплотную подошел к ангару, его остановил один из искусственных ассистентов, выставив правую руку и не давая пройти дальше:

– Лейтенант Волков, судя по жизненным показателям, вашему здоровью ничего не угрожает. Просьба оставаться снаружи военно-полевого госпиталя.

– Военно-полевого госпиталя? Это же чертов ангар для ремонта техники!

– Запрос не понят. Развертывание военно-полевого госпиталя произведено в рамках реализации доктрины 3.45: «Массовое поражение военных и гражданских объектов в ходе биологической атаки, произведенной противником». Подпункт 31: «Нехватка сил и средств для оказания экстренной помощи пациентам в критическом состоянии».

– Пропусти. Мне нужно посмотреть.

– Команда отклонена. Лейтенант Волков, судя по жизненным показателям, вашему здоровью ничего не угрожает. Просьба оставаться снаружи военно-полевого госпиталя.

– Иди ты к черту!

Алекс пошел вдоль ангара, думая, как ему пробраться внутрь. Добредя до пожарной лестницы, поднимавшейся на крышу ангара, он увидел привалившегося спиной к стене Андрея Маркова, старшего медицинского офицера по их хирургической смене. Разбитая маска валялась у его ног. Он задумчиво смотрел вдаль и меланхолично курил сигарету.

– Ты еще кто такой? – раздраженно спросил он потревожившего его покой Алекса. – Волков? – Марков рассмотрел нашивку на защитном костюме. – Какими судьбами? Куда путь держишь?

– Хотел посмотреть, что творится в ангаре. Биоботы не пускают через главный вход. Думал, что получится проникнуть внутрь через крышу.

Марков отмахнулся:

– Я тоже так думал. Грохнулся с лестницы в этом треклятом костюме и разбил маску. Теперь пиши пропало! Вот так денек, да? – он расхохотался, выбросил сигарету и тут же прикурил следующую.

– Да. Ну и денек! – согласился Алекс. – Как думаете, капитан, что они там затеяли?

– Хрен их знает. Биоботы перешли в автономный режим. На команды не реагируют. Сейчас они под контролем ИИ. Либо это экспериментальное дерьмо заглючило, либо…

Вульф не стал его торопить, позволяя собраться с мыслями.

– Вирус подействовал и на него.

– Каким образом?

– Возможно, через биоботов. Нейровирус, судя по всему, одинаково тропен как к биологическому, так и синтетическому нервному волокну. Биоботы не подвержены патофизиологическому воздействию, но вот информационному…

– Значит ИИ заражен. Что делать?

– Не имею ни малейшего понятия! – Марков сплюнул себе под ноги. – Мы медики, а не инженеры. Из инженерного корпуса, похоже, никого не осталось. Можешь проверить мою догадку. В серверную сходи, поразведай, а я тут пока посижу. Мне уже спешить некуда. Давай-давай! Кыш! – он помотал рукой, как отгоняют надоевшего питомца.

Алекс повернулся и пошел к административному зданию госпитальной базы. С севера подул сильный порывистый ветер, принеся с собой легкую поземку из однообразной стылой тундры, раскинувшейся на километры вокруг. В защитном костюме Алекс не чувствовал холода. Одну неимоверную тяжесть и усталость. Глаза горели огнем и слипались. Хотелось, наплевав на здравый смысл, лечь посреди взлетной полосы и уснуть.

Его прежний мир, надежды и чаяния рухнули после начала арктической шельфовой кампании и мобилизации офицеров запаса медицинской службы. Вселенная сузилась до размеров тыловой госпитальной базы и привычной рутинной череды дежурств и увольнительных. Так продолжалось из месяца в месяц. Организовался своеобразный быт, новые друзья, досуг. У него даже появилась подружка. Иногда они мечтали о том, что будет после завершения боевых действий. Вместе с первыми упавшими ночью ракетами не стало и этого суррогата полноценной жизни. Он словно очнулся от длительного блаженного забытья в суровом новом мире, где у него отобрали последние крохи счастья.

Что стало с Анной и его товарищами? До начала обстрела они договорились встретиться в офицерском общежитии после смены. Она ждала его там.

Алекс со всех ног бросился к зданию, где он квартировался последние месяцы, но там его поджидало ужасное разочарование. Одна из ракет угодила прямо в общежитие. В здании наподобие деловитых бледных муравьев копошились биоботы. Он не желал смотреть на их груз, невольно представляя в герметичных пакетах части тела Анны. Его чуть не вырвало от этой мысли. Руки стали мелко трястись, и пришлось сжать кисти в кулаки. Алекс заставил себя идти дальше.

Административное здание оказалось пустым и безлюдным. Ни единой живой души, ни трупов. Серверная была опечатана. Доступ внутрь имели сервисные инженеры и высшие офицерские чины базы. Через толстое прозрачное стекло он видел, что огромные шкафы с аппаратными мощностями работают без заметных перебоев.

Пройдя дальше, Алекс услышал приглушенный голос, шедший из командного центра, располагавшегося на том же этаже, что и серверная. Он прошел через приемную и обнаружил приоткрытую дверь в кабинет полковника Зикевского.

Алекс осторожно вошел в кабинет, пристально вглядываясь в темноту, разгоняемую лишь тусклым светом от включенных экранов умного стола. Он попытался активировать потолочное освещение, но безуспешно. Экраны слепили. На их белом фоне четко вырисовывалась фигура полковника, сидевшего в кресле с запрокинутой головой. Подойдя ближе, Алекс понял, что командир застрелился. На главном мониторе циклично проигрывалась видеозапись, сделанная полковником незадолго до того, как пустить пулю в рот.

– …Эвакуационной группы в ближайшее время ожидать не приходится. Мы остались без связи, потому что первые вражеские ракеты, выпушенные по спутниковым тарелкам, несли ЭМИ-боеголовки. Сигнал тревоги не был подан вовремя. По данным метеостанции, в следующие пару-тройку дней разыграется сильная снежная буря. После ее окончания командование поймет, что база не выходит на связь для штатного доклада. Мы не продержимся так долго. Считаю, что нейровирусная атака была проведена не только с целью уничтожения персонала и пациентов госпитальной базы, но и для дискредитации проекта «биобот». Теперь его перевод на военные рельсы окажется под вопросом. Синтетическая нервная система биоботов была поражена без утраты функциональности. Вирус заразил их программный софт. Они переслали его дальше через систему обратной синхронизации на сервера управляющего ими искусственного интеллекта. Те парадоксальные команды, что он выстраивает, исходя из сложных клинических и организационных условий, поражают воображение. ИИ все еще пытается спасти персонал и пациентов, свободно фантазируя и модифицируя те лечебные протоколы и военно-медицинские доктрины, которые имеются в его базе данных. Надеюсь, результат этого труда никто и никогда не увидит, или, напротив, это должен увидеть каждый. Человечество это заслужило… – на этом месте запись обрывалась и закольцовывалась.

Алекс пробежал взглядом по вспомогательным экранам, где транслировались записи с видеокамер внешнего наблюдения. Одна из них показывала происходящее внутри ремонтного ангара. Алекс попытался увеличить изображение на весь экран, но потерпел неудачу. Умный стол откликался только на прикосновения пальцев с отпечатками полковника. Пришлось подкатить мертвое тело на стуле поближе к столу и расширить окошко камеры видеонаблюдения рукой Зикевского.

Сначала Алекс не понял, чему стал свидетелем, но чем дольше он всматривался в экран, тем страшнее ему становилось.

Ремонтный ангар наполнял холодный яркий свет мощных ультрафиолетовых ламп, обеззараживавших воздух. Все помещение было выстлано стерильной полимерной пленкой. Станки, машинные агрегаты и роботизированные манипуляторы адаптированы под медицинские нужды. Биоботы натащили с операционных массу оборудования, интегрировав его в систему сборки и ремонта.

Вскрытые герметичные пакеты с консервирующей средой внушительной горой были свалены в углу ангара. Биоботы разложили их содержимое на полимерной пленке, как кусочки мозаики на сводах купола кафедрального собора. Мазки умело ложились на полотно, олицетворявшее жуткий лик самого человечества. Часть к части. Тело к телу. Руки, ноги, туловища, головы. Всем и каждому нашлось место в физиологической скульптуре.

Тканевые лазеры и реплицирующие пульверизаторы так и мелькали над останками тел, медленно становившимися единым целым. Биоботы сшивали сосуды и нервные волокна, органы и ткани, сооружая единый организм. Некоторые из них встраивались в мозаику, чтобы обеспечить реанимационные мероприятия и стабилизировать функционирование этой извращенной биологической системы. Искусственный интеллект делал свою работу, исходя из математических алгоритмов, лишенных малейшей эмпатии. В этом и состояла его основная задача: спасать жизни любой ценой. Просто не стало этического ценза человеческого разума.