Дыхание ветра

Я взглянул на другую руку – она выглядела не лучше. Охватившее меня лёгкое волнение уже не давало мне так просто лежать.

Откинув тонкое одеяло, повернулся на бок, затем, помня событие прошлой ночи, когда с высоты своего роста грохнулся на пол, не желая больше повторять падение, осторожно сел и спустил ноги с кровати, конечно совершенно автоматически взглянув на нижнюю часть тела, к слову, был без одежды.

Удостоверившись в том, что по своему виду мои ноги и живот мало отличались от рук, поднялся и медленно побрёл к зеркалу, надеясь на то, что не всё ещё потеряно, ведь тело можно скрыть под одеждой, руки под перчатками, но вот лицо уже не спрячешь.

Мысленно старался отогнать от себя наваждение, но взглянув на своё отражение, отшатнулся – передо мной предстало невероятное зрелище.

Лицо напоминало физиономию ходячего мертвеца из фильма ужасов: распухшее фиолетово-чёрного цвета с чёрными же губами размером с картофелину каждая.

Но больше всего поразили глаза – красные из-за полопавшихся мелких капилляров. Вдруг ясно почудилось, что я превратился в зомби. Боли больше не чувствовал. Выглядел не лучше трупа.

Вспомнив, как ахнул отец, увидев прошлой ночью моё лицо, до такой степени разволновался, что заметался по дому, задыхаясь от нехватки кислорода и ощущая бешеные удары своего сердца. Почувствовав головокружение и тошноту, медленно опустился на пол, тяжело дыша, чтобы попытаться найти хоть что–то, что меня успокоит.

Лихорадочно соображая, не мог понять, почему выглядел так ужасно. Пришедшая невесть откуда мысль, что я давно мёртв, и всё, что происходит, это плод моего воображения, взбудоражила ещё больше. Готов был разрыдаться, как девчонка, но через некоторое время осознал, что моё сердце всё ещё бьётся.

Понемногу стал успокаиваться, решив, что чёрные узоры со временем сойдут, и тело станет прежним.

Надо было одеться, чтобы спрятать под одеждой разукрашенное нечто. Поискал одежду, в которой был вчера. Хотел выяснить, насколько сильно она испорчена, но не смог найти ни куртки, ни джинсов, ни футболки.

Выдвинув ящик самодельного комода, который отец, как и всё в нашем доме, смастерил сам, достал другие джинсы и рубашку с рукавами, и, надевая, заметил, что джинсы стали коротковаты, а рубашка тесна в плечах. Возможно, я вырос за лето, пока ходил в одних футболках и шортах? Решив не париться по этому поводу, пошёл на кухню, чувствуя нестерпимый голод.

Заглянув в холодильник, обнаружил варёную курицу и съел её всю без остатка, но только лишь слегка утолил свой зверский аппетит.

Сварил себе кофе, но выпить не смог. По какой-то причине меня воротило от запаха, который раньше казался приятным. Напился сырой воды из-под крана.

Вышел во двор посмотреть, куда запропастился отец.

Поблизости его не было, так же отсутствовал вороной в стойле. Решил, что отец отправился на дежурство.

Чем заняться, не знал. О том, чтобы в таком виде отправиться в школу, не могло быть и речи, поэтому расположился на крылечке, ни о чём не думая и никуда не спеша.

Решив, что повезло поселиться в таком глухом местечке, спокойно грелся на солнышке, не опасаясь, что какой-нибудь прохожий увидит моё разукрашенное лицо и, приняв за невероятное лесное чудище, брякнется в обморок. Всё-таки, дождливая осень не лучшее время для вездесущих туристов.

Расслабленно размышляя, пытался понять, из-за чего так разукрашен. Не настолько сильно был избит, лицо практически не пострадало в драке, я же ясно помнил, что было только пара ссадин, небольшое рассечение над бровью и трещинка в уголке губ. Откуда же взялось столько "красоты"?

Пригревшись на таком нужном сейчас редком солнышке и почти уснув, вдруг через некоторое время я каким-то шестым чувством ощутил приближение опасности.

В один миг сон как рукой сняло.

Ещё не видел, что мне могло угрожать, не слышал ничего подозрительного, но каждой клеточкой тела ощущал приближение опасного существа.

Окружающая тишина сковала тело, и, весь превратившись в слух, я вдруг засомневался. Что могло угрожать мне здесь? В доме моего отца? Похоже, интуиция меня подводила. Привычный лес, без каких либо признаков опасности, успокаивал шумом ветра в ветвях.

Послышался отдалённый шорох с задней стороны дома, к которой почти вплотную подступали лесные заросли. Не двигаясь с места, стал ждать неотвратимо приближающееся чудовище, за которое воспалённый мозг принял моего собственного отца.

О его появлении узнал задолго до того, как увидел. То ли услышал его шаги, хотя в это время он находился ещё довольно далеко, то ли почувствовал запах конского пота и дичи, только не заострил на этом своего внимания.

Отец пришёл со стороны леса, ведя вороного в поводу. На спине лошади была привязана туша недавно подстреленной косули, и я догадался, что он ездил на охоту.

Обогнув дом, он увидел меня, но представшее пред ним зрелище нисколько его не удивило.

– Здравствуй, сын, – спокойно произнёс он. – Как ты себя чувствуешь?

– Ну…, – не знал, что ответить. – Кажется, неплохо.

– Хорошо. Знаешь, ты проспал больше суток. Уже должно стать полегче.

– Ага, уже стало… – едко ляпнул, разведя руки в стороны в театральном жесте. – И я теперь нереальный красавчик! Представитель долбаной гжели!

– Ничего! – усмехнувшись, заверил он. – Всё быстро сойдёт.

– Ты даже не спрашиваешь о причинах всей этой хохломы? – добавил я в голос сарказма.

Отец странно посмотрел на меня долгим взглядом, но его ответ меня удивил:

– Сам расскажешь, если пожелаешь.

– Точно, – согласился я. – Уже желаю. Я ввязался в драку, хотя знал, что проиграю, ведь их было четверо.

Отец нахмурился, и будто удивился, словно не такого ответа ожидал, но изучив моё лицо придирчивым взглядом, спросил:

– Это того стоило?

– Ну… – задумался. – Я доказал себе кое-что.

– Хорошо, – спокойно отреагировал отец. – А теперь помоги мне.

Мы сняли поклажу со спины вороного. Отец занёс дичь в дом. Я отвёл в стойло коня, который заметно волновался, переступая с ноги на ногу, храпя и прядая ушами.

Не обращая внимания на странное поведение животного, задал ему сена и принёс воды. В это время отец растопил печь и начал разделывать тушу косули. Часть мяса порезал и поставил тушиться на огонь, остальное убрал в морозилку.

– Что с Вороном? – спросил я, когда вернулся в дом.

– А что с ним? – поднял отец на меня свои глаза.

– Он странно себя ведёт: храпит и шарахается, как бешеный.

– Ну, может он не узнал тебя? – рассмеялся отец. – Ведь ты стал таким…

– Каким – таким? – уставился я на него.

– Ослепительно прекрасным представителем росписи кулаками по телу!

– Очень смешно! – пробурчал я. – Ты не видел одежду, в которой я был, когда ты меня подобрал в лесу?

– А, куртку и джинсы? Я их выбросил, – ответил отец с улыбкой.

– Почему? Мне эта куртка нравилась!

– Она была до такой степени разорванной, что невозможно починить.

– А мне казалось, когда я возвращался домой, одежда выглядела грязной, но не такой уж и испорченной, – сказал я, глядя в упор на отца, но он молчал. – Конечно, я упал в лесу, дальше ничего не помню. Может я сам порвал одежду, когда ползал по камням? Точно! Вот тогда я и повредил лицо! Видать, ударился о камни! Ну, не получал я столько по лицу, чтоб так выглядеть!

– Ты потерял сознание. Ты что-то чувствовал перед этим? Злость, ярость? – предположил он.

– Ага. А ты откуда знаешь?

– А что ещё ты должен был чувствовать после драки? – ответил отец. – Раньше случалось что-то подобное? Когда ты жил с матерью?

– Нет, по крайней мере, я не помню ничего такого.

– Думаю, эти подонки тебя сильно избили, поэтому ты потерял сознание в лесу, – уже серьёзно сказал отец.

– Не так уж сильно меня избили, как тебе кажется. Тебя не удивляет, почему я потерял сознание именно в лесу, а не сразу, возле школы?

– Ну, ты видно был в горячке, знаешь в такой боевой горячке, которая иногда бывает у солдат на войне – они тогда не чувствуют ни страха, ни боли. А в лесу ты успокоился, расслабился…

– Я помню, что не успокоился. Наоборот, очень сильно напрягся, разозлился, впал в бешенство. За всю свою жизнь со мной ничего подобного не происходило. Никогда не испытывал такого сильного гнева. Именно тогда потерял сознание от боли, которая внезапно скрутила меня. Мне кажется, что своим гневом я сам запустил разрушение, отчего меня стало ломать изнутри. Похоже, на какой-то припадок.

– Нет, – прозвучало одно лишь слово.

– Нет? – я всмотрелся в лицо человека, с которым меня ничего не связывало, кроме кровных уз. Я едва осознал, что сегодня я с ним говорил и произнёс слов едва ли не больше, чем за всё время нашего с ним знакомства.

Отец ничего не сказал, только долго и пристально посмотрел в глаза, пытаясь что-то там разглядеть. Его лицо было печальным.

– Давай поедим, – сказал он, чтобы уйти от неприятной темы, и поставил на стол дымящееся блюдо с тушеным мясом, от которого исходил пьянящий аромат.

Я был голоден, будто неделю не ел. Набросившись на свою порцию, уничтожил её в мгновение ока. Отец не успел даже глазом моргнуть.

– Аппетит у тебя хороший, – сказал он, хмыкнув. – Значит и со здоровьем будет всё нормально.

Прошла неделя. Пока с моего тела не исчезла расписная "хохлома", и лицо не приобрело нормальный вид, я скучал дома.

С каждым днём тело наливалось силой, движения приобретали былую лёгкость, и о том, что произошло, ничто бы не напоминало, если б не глаза с полопавшимися капиллярами, хотя на качество зрения это не влияло.

Всю неделю ничего не делал, только спал и ел, ел и спал. А в остальное время, когда уже не мог ни есть, ни спать, слонялся по лесу, который невероятным образом стал моим прибежищем, с непреодолимой силой зовущим меня домой. От своих мыслей я мог отключиться только там, под сенью густых ветвей. Воедино сливаясь с природой, часами бродил по извилистым тропинкам, пробирался прямо сквозь колючий кустарник, впитывал в себя лесные запахи и звуки, лежал на земле и смотрел на узорчатый свет, пробивающийся меж густых ветвей.

По вечерам у меня повышалась температура, тело горело, я принимал парацетамол, но он, кажется, совсем не помогал. Ложился, всю ночь горел и просыпался утром разбитым и больным.

Когда первый раз проснулся в лесу ранним утром, мокрый от росы – сказать, что удивился, значит, ничего не сказать – был растерян и оглушён. Но чувствовал себя идеально, выспавшимся и отдохнувшим. Как я оказался здесь? Я что, сам пришёл и уснул среди переплетения корней? Не мог поверить, пока следующим утром всё повторилось снова, а потом опять. То есть, я начал ходить во сне. Ложился спать вечером в свою постель, а потом каким–то образом перемещался в лес.

Кстати, отец этому не был удивлён, сказал только, что и не такое бывает, думая, что этим он меня успокоит. А я не мог не париться по этому поводу. Пока это всё резко не прекратилось. В один из дней я проснулся в своей постели, и в эту ночь у меня больше не было жара.

О драке я старался не вспоминать, чтобы ненароком не вызвать в себе то дикое чувство первобытной ярости. Признаться, просто трусил, не желая больше испытать той боли, которая чуть не убила меня.

Чтобы заглушить воспоминания, вставлял в уши наушники и слушал музыку любых стилей на пределе громкости, и это помогало, отвлекало так же чтение, которым я доводил себя до сонного состояния и часто засыпал, выронив книгу из рук. Со временем воспоминания о драке померкли и уже не вызывали во мне столь сильных эмоций.

Я почти почувствовал себя прежним, а всё то, что случилось со мной в лесу, причислил к случайности.

Чтобы я мог отправиться в школу, отцу пришлось потратить часть своих сбережений и купить мне самые необходимые вещи, так как вся старая одежда, что немало меня удивило, внезапно стала мне мала. Брюки, хоть и сходились на поясе, были очень коротки, рубашки тесны в плечах, и их рукава доходили лишь до середины предплечья.

Когда, через несколько дней и глаза пришли в норму, наконец, выбрался из дому и отправился в школу, с нетерпением ожидая встречи с той, о которой думал все последние дни.

Ужасно соскучился по синим глазам, по фруктово-цветочному аромату, милой улыбке.

Девушка, образ которой навсегда поселился в моём сердце, не покидала моего воображения, занимая все мои помыслы и желания, и даже во снах меня посещало синеглазое видение, дороже которого не было ничего на свете.

Как всегда, пошёл пешком через лес. После долгого перерыва казалось, что по горной тропе идти довольно просто. Совсем недавно эта дорога вызывала больше трудностей, теперь же я легко преодолевал спуски и подъёмы, препятствия в виде камней и поваленных сухих деревьев.

Движения мои были быстры и плавны, но ощущение того, что я могу двигаться ещё быстрее, не покидало меня. Охватившее меня пьянящее чувство свободы, заставляло нестись, как на крыльях, вперёд, постоянно увеличивая скорость.

Время пути пролетело мгновенно, словно прошло всего несколько минут, я совершенно не устал и мог бы на одном дыхании преодолеть ещё большее расстояние.

Ощущение скорости опьянило настолько, что уже не мог двигаться медленно.

Промчавшись по улицам посёлка, буквально ворвался в здание школы, мельком взглянув на расписание уроков, взлетел по лестнице на второй этаж, в нетерпении встретиться с той, которую каждую ночь видел во сне.

Глава 8. Происшествие в коридоре

Анна

Прошла неделя, началась другая. Александр в школе не появлялся. Антон и его друзья поначалу выглядели не то чтобы провинившимися, но вели себя гораздо тише, чем всегда, были предельно осторожны и показательно вежливы, но где-то по прошествии недели ребята окончательно осмелели и перестали притворяться нормальными. Снова ходили героями, вальяжно показывая своё превосходство над остальными, хамили и насмехались, считая себя во всём безнаказанными, вели себя нагло и развязно.

В понедельник, я шла в школу неохотно. Видеть никого не хотела. Настроение было паршивое. Всё это время ничего не слышала об Алексе и боялась, что родители наверняка навсегда увезут его из наших неприветливых мест, а мне не хотелось потерять настоящего друга, который, не считая подружки Веруньки, появился у меня впервые за много лет.

Тогда я не могла даже предположить, что отношусь к нему вовсе не как к другу, а чувствую нечто большее. Позвонить ему так больше и не решилась, не хотела казаться назойливой. Надеялась, что он сам позвонит, но телефон всю неделю молчал.

К тому же несколько дней подряд стояла дождливая погода, небо было затянуто тяжёлыми серыми тучами, на дорогах грязь и слякоть, и в школьном дворе не лучше. В общем, из-за переживаний, а так же мерзкой погоды настроение было поганое, да и у всех остальных одноклассников, думаю, было не лучше.

В класс вошла перед самым звонком. Глаза машинально метнулись в сторону окна, у которого находилась моя парта, и неожиданная радость озарила меня. Алекс был здесь! С улыбкой, больше никого не замечая, прошла через весь класс и подошла к нему.

Парень выглядел просто сногсшибательно, и я не могла оторвать от него взгляда. Красивое волевое лицо с высокими скулами, чистая кожа, волосы чёрные, как ночь, тёмные сияющие глаза, чётко очерченные губы. Чёрт! Или я отвыкла, или после драки он стал ещё краше! При моём появлении Александр поднялся, и я подумала, что он стал выше ростом и шире в плечах. Его тёмно-серые глаза озарял мягкий тёплый свет, и на губах играла широкая улыбка, обнажавшая ровные белые зубы.

– Привет! – сказала я, снимая с плеч рюкзачок.

Смотрела на него и не узнавала. Что-то ещё изменилось в нём, но я не могла понять, что именно. В его движениях появилась грация и уверенность хищника. Взгляд стал более прямым. Выглядел старше.

При приближении к нему моё тело было охвачено странной дрожью.

Может я дрожала от радости долгожданной встречи?

Или подсознательно чего-то боялась?

Мог ли он за неделю с небольшим измениться настолько, чтобы внушать страх?

Мог стать опасным?

Нет!

Показалось!

Услышав его неизменившийся тёплый бархатный голос, решила, что ошиблась. Это был всё тот же Алекс, которого я была ужасно рада видеть.

– Привет, – ответил он, не сводя с меня своих сияющих глаз.

– Как ты? – поинтересовалась, вспоминая, как ужасно он выглядел после драки, и, удивляясь тому, что от ссадин и синяков не осталось ни единого следа.

– Хорошо! – ответил, с хитрецой прищурив глаза.

– Ты изменился, – вырвалось у меня, и взгляд, которого он не отводил, как-то странно померк, вдруг став задумчивым и отрешённым, но он ничего не ответил.

В класс вошёл учитель и начал урок. Стараясь не отвлекаться на Алекса, но ощущая его присутствие рядом, не могла сосредоточиться на уроке.

Мысли постоянно вращались вокруг того факта, что парень неуловимо изменился. Боковым зрением замечала, что он постоянно поворачивался и смотрел на меня. Это нарушало мой покой, вгоняло в краску и разом отшибало все знания, приобретённые за десять лет.

На уроке литературы мы изучали «Преступление и наказание» Достоевского, но Александра, похоже, не интересовало это произведение. Учитель, заметив, что парень не хочет вникать в тему урока, попросил описать образ Раскольникова, но он отказался, сославшись на то, что не слышал вопроса. Когда вопрос был повторен, Алекс не смог связать и пары слов.

На уроке алгебры повторилось то же. Внезапно прислали краевую контрольную работу, пришлось экстренно мобилизовать все свои силы, чтобы справиться с заданиями. Алекс ничего не делал, сдал в конце урока чистый лист с написанной вверху фамилией. Спросила, почему он ничего не решил, ведь проблем с алгеброй у него никогда не было, но он сослался на неожиданно разболевшуюся голову.

После урока математики вместе вышли из кабинета и спустились на первый этаж. Медленно пошли по коридору, обсуждая задания контрольной работы, в западное крыло к кабинету физики. Сзади шли одноклассники, я не обратила внимания, кто именно.

Но он сам обратил на себя наше внимание. Это был Олег, смуглый, черноволосый и черноглазый парень – один из нашей неразлучной четвёрки под предводительством Антона. Ребята незадолго до этого стали врагами Александра.

Сзади послышался ехидный голос:

– Что, Артист, синяки сошли? Надеюсь, ты не думаешь, что легко отделался? Будешь влезать в наши дела – снова тебя разукрасим!

Наверное, Олег хотел позлить Алекса, думая, что тот, как всегда, проигнорирует его слова, но, к всеобщему удивлению, парень отреагировал моментально. Остановился и резко обернулся, так что продолжавший двигаться по инерции Олег, столкнулся с ним лицом к лицу, и последние слова проговорил прямо в лицо. Сузив глаза, Алекс прошипел:

– Что?

– Да ты ещё и глухой! – расхрабрился Олег.

Александр резко отшвырнул свой рюкзак, который нёс в левой руке, правой рукой схватил Олега за ворот рубашки и так резко толкнул, что тому пришлось отступить, чтоб не упасть, и он оказался прижатым к стене коридора. Левой рукой сдавливая горло парня, сквозь зубы Алекс прошипел ему в лицо:

– Ещё раз услышу от тебя хоть слово – придушу! Ясно?

Выглядел парень словно разгневанный демон. Глаза метали молнии, лицо изменилось до такой степени, что в нём невозможно было узнать черты прежнего милого мальчика, но от этого не стало менее красивым, голос поменялся до неузнаваемости, он то шипел, то в нём слышался скрежет металла.

Всё произошло очень быстро, за доли секунды.

Прижатый к стене, Олег не мог толком дышать, его вялые попытки освободиться ни к чему не приводили.

Подскочивший через секунду, товарищ Олега Витёк, с которым они вместе шли, попытался оторвать Алекса от Олега, но был отброшен с такой силой, что свалился бы на пол, если б позади не шли ещё одноклассники, которые, сами едва устояв на ногах, удержали его от падения.

Остальных дружков по какой-то причине сегодня не было.

Олег задыхался и хрипел, придавленный к стене, все остальные одноклассники застыли в шоке от происходящего, я так же стояла, раскрыв рот и хлопая ресницами.

Тогда никто из нас видимо не подумал, что Алекс, на самом деле, смог бы его задушить.

– Отвечай, тебе ясно? – переспросил Алекс гневно, и покрасневший задыхающийся парень закивал соглашаясь.

– Малинин! Что ты творишь? Немедленно его отпусти! – послышался окрик Анны Васильевны, учительницы химии, возле кабинета которой происходил инцидент. Женщина вышла успокоить зарвавшегося ученика.

Алекс помедлил, но всё же, отступил, убрав руку с горла Олега. Тот со стоном сполз на пол, тяжело дыша. Окружающие бросились к нему. Находясь в полном недоумении, я стояла посреди коридора и растерянно глядела на разгневанного демона.

На его лице застыло выражение ненависти: кожа бледнее обычного, суженые глаза, в прострации глядящие в одну точку, губы плотно сомкнутые в одну линию и раздувающиеся ноздри. Воздух с шумом вырывался из носа, грудная клетка ходила ходуном от тяжёлого дыхания.

Прозвенел звонок. Одноклассники, обсуждая произошедшее, потянулись в кабинет физики, вместе со всеми Олег, который уже мог нормально дышать.

Я не двигалась с места в нескольких шагах от Алекса и не сводила с него своих глаз. Заметив, что лицо его постепенно приобретает нормальное выражение, немного успокоилась, но не могла решить, как реагировать.

Позвала по имени.

Он взглянул на меня рассеяно. Обратила внимание, что с его глазами что-то не так.

Подошла, вгляделась в лицо, и заметила, что в белках глаз полопались капилляры, от этого они выглядели так неестественно.

– Что у тебя с глазами? – спросила с волнением .

Всё это время не двигающийся с места посреди коридора и рассеянно смотрящий расфокусированным взглядом перед собой, Алекс очнулся, будто с него спала пелена оцепенения, и в его глазах промелькнуло сожаление.

– Как ты себя чувствуешь?

– Прости… Мне нехорошо… Видимо, я поспешил вернуться в школу… – проговорил он, быстро подхватил с пола свой рюкзак, и, больше ни слова не говоря, бросился к выходу из школы с такой скоростью, будто за ним черти гнались.

Я растерянно смотрела ему вслед, не зная, попытаться ли его догнать, если вдруг ему понадобится помощь, хотя вряд ли мне это удастся, потому что с такой скоростью я не бегаю, или оставить его в покое.

Спустившаяся в это время по лестнице со второго этажа, преподаватель физики Ирина Олеговна показалась в коридоре первого этажа.

– Колесникова! – окликнула она меня. – Быстро в класс!

Я медленно поплелась в кабинет физики, где происходило живое обсуждение произошедшего события. При появлении учительницы все смолкли и уставились на меня. Молча прошла к своей парте, села и опустила голову, чтобы не видеть всех любопытных глаз.

Я не знала, почему Алекс так себя повёл. Правильно ли это. Наверное, мальчишки так и должны проявлять свой гнев, вести себя жёстко? Но меня напугало выражение его лица, будто это был не он вовсе. Неужели он полнейший психопат?

Чужое, словно маска гнева, лицо, такие же чужие глаза – будто в него вселился злой дух. Не понимала, как теперь вести себя с ним. Слишком быстро он изменился, всего за неделю с небольшим. Или я совсем не знала его. Скучала. Мне его не хватало. Оказалось, что парень совсем не такой, каким казался. Не знала, что делать.

Как я поступала с теми, кто по моим представлениям был плохим человеком, например, с четырьмя парнями из моего класса? А, никак! Просто включала игнор, и всё. Плохие люди переставали для меня существовать. Но разве Алекс заслуживал такого к себе отношения? Он был моим другом.

В сомнениях и раздумьях прошёл весь день. Алекс больше в школе не появился. К концу уроков все постепенно забыли о том, что произошло, и начали говорить и о других вещах. Любопытные взгляды от меня отстали, и, начав чувствовать себя более свободно, я смогла расслабиться, оставив решение на потом.

Глава 9. Новые чувства

Александр

Что происходит со мной?

Кто руководит моими поступками?

Почему я поступаю именно так?

Ведь это не мой стиль.

Я так себя не веду.

Моим рассудком завладевает неведомая сила и управляет мной, как ей заблагорассудится.

Она делает меня смелым, решительным, и … жестоким.

Ещё одна случайность? Которая может произойти со мной в любой момент?

Стремясь как можно скорее покинуть школу и выбраться из посёлка, стремглав выскочил из школьного здания и помчался к воротам, пробежал по улице, распугивая гуляющих там кур и гусей, которые веером разлетались от меня в разные стороны. Через несколько секунд оказался у реки, в несколько скачков преодолел мост и бросился в лес.